Ждите

"— Но я хотя бы попытался. Черт возьми, на это по крайней мере меня хватило, так или нет?"
Кен Кизи "Пролетая над гнездом кукушки"

Рассказ основан на реальных событиях. Посвящается Владимиру С.

***************

-Тёма, ну что ты, какие книжки? У Егорки нет ботинок на зиму,- мама огорченно хмурила лоб.
 Артём все понимал. Но учитель посоветовал такую интересную книгу - учебник для студентов по прикладной физике. Все, какие удалось найти в школьной библиотеке: по физике и математике - Тёма уже прочитал.
- Как можно не понимать, мама, это так захватывающе-интересно!
В школе он был лучшим учеником, легко переходя из класса в класс в младших, и в год по два класса - в старших. В пятнадцать лет закончил, легко, с золотой медалью школу.
Интересно, откуда что взялось? Их в семье было пятеро детей. Старшая, Лида, обычная смышленая черноглазая девушка. Он - второй по возрасту, и три младших брата, самых обычных пацанят.
Артём же был как не из их семьи, выделялся умом и усидчивостью. И, главное, желанием познавать новое. В те далёкие, советские ещё, времена, можно было учиться на любую профессию, хоть на космонавта. Артём и мечтал быть им, но здоровьем был слабоват, часто болела голова.
- Ну, не космонавт, так тот, кто строит и запускает ракеты, -сказал Артём домашним, и никто не стал спорить: он был гордостью не только семьи, но и школы. И Артём легко поступил в институт.

Вот он, Харьков, первый в его жизни город, такой большой с непривычки. Старый, новый, шумный и многолюдный - в центре, с тихими, тенистыми улочками - на окраине. "Город контрастов", сказал бы его учитель, оставшийся там, в прошлой жизни.
Его, как ребёнка из многодетной семьи, разместили в общежитии. Кого здесь только не было! Всякие национальности, не только из СССР, ещё и иностранцы. Это было интересно, непривычно, в чем-то неудобно, пугающе-привлекательно.
Артём был парнем симпатичным, рослым для своих неполных шестнадцати лет, но не особенно общительным, можно сказать, немного не от мира сего. Откровенные " авансы" немногочисленных девушек-студенток его ничуть не волновали. Пусть себе пялятся на него, сколько хотят, он не за этим сюда приехал. Красивых девчонок и у него в селе хватало, это не для него. Его мечта, цель - стать учёным, быть нужным своей стране. Быть первым, лучшим из лучших в проектировании космических ракет. Придёт день, когда сконструированные им машины понесут людей осваивать другие миры! Так будет!

Ничего необычного и запредельного. Всего лишь мечты мальчика о будущем. Кто из нас не был в детских, юношеских грезах великим актёром, знаменитым писателем, врачом, спасающим тысячи жизней, или пожарником, выносящим из пламени красавицу? Вот и Тёма мечтал, и делал всё возможное, чтобы мечта его стала явью.

Не будем углубляться в учёбу. Обычные будни студента: лекции, контрольные, курсовые, конспекты. Библиотека, и ещё раз библиотека. Было бы гораздо легче, если бы необходимые книги были свои, тогда не приходилось бы вылавливать их в библиотеке, потом сидеть там и конспектировать. Мама высылала немного денег, сколько могла выделить из скудного бюджета их большой семьи, "чтобы Тёма не голодал", он же сразу тратил их на книги. Потому что книги - это сэкономленное время. Время, на все надо время, а его просто не хватало.Чем больше стараешься выделить его на подготовку, тем меньше остаётся на сон. Состояние постоянного недосыпа было хуже постоянного чувства голода. Голод со временем притупляется, организм привыкает жить в режиме жёсткой экономии, а вот от недосыпания становилось со временем только хуже. К этому привыкнуть Артём не мог. Ладно бы только участившиеся головные боли: мозг плохо усваивал новое, а этого никак нельзя было допустить!
Обычное дело для студента, уснуть, прилёгши на парте за спиной товарища. Но спать с открытыми глазами - это уже чересчур! А так случалось все чаще.
Это было странное состояние: в голове туман, тело существует как будто отдельно от мозга. Вот ты идёшь, миг - и ты лежишь на полу, или на дорожке посреди двора, не понимая, как так получилось, что не почувствовал момента падения. Быстренько встал, отряхнулся, пока никто не видел (не видел ли?). Вроде ничего и не было, только тело ватное и в голове белый сумрак. И лицо, сбитое в кровь.
Несколько раз был сон наяву: глаза оставались открытыми, мысли заняты тем, что говорит преподаватель, стуча мелом по доске, и вот перед глазами стоит мама. Что-то говорит, нужное. Артём не понимает, что она хочет сказать, переспрашивает, и чувствует пинок соседа: "Заткнись, что ты бормочешь?" Странно, но он её видел, слышал - маму, только что, по настоящему, наяву.

Голова, так сильно болит голова. Но на завтра надо доделать и сдать курсовую, еще четыре пары, надо подготовиться. Поспать бы. Что, если полчасика вздремнуть, а потом взяться с новыми силами? Нет, нельзя, не успеть и так. Никакого передрёма,выпьет аспирин,пару таблеток,и пройдёт.

Вчера опять упал. Не то, чтобы совсем отключился, но стоило слегка поскользнуться на мокрой плитке пола, и мир полетел кувырком, погрузился в туман. Ничего вокруг не было, его самого не было, только плоскость, на которой он лежал, соприкасалась с плоскостью его спины, и почему-то единственное, что его интересовало в тот момент - все ли точки тела соответствуют этой плоскости. И - шум, гул, как турбины самолёта, дальше - темнота.
Врач, осматривавшая его в медпункте (всё-таки вызвали скорую, вдруг сотрясение мозга), хмурилась, задавала какие-то вопросы. Он вяло отвечал, без интереса (зачем?). Посоветовала больше спать. Ага, спать... Спать... Спать...

Декан, оказывается, написал письмо родителям. Ещё этого не хватало. С ним все нормально, он справится, просто поспать бы. С учёбой вот хуже. Но он справится и с этим тоже. Самое главное - через год защита диплома - и он свободен! Будет  распределение, работа, о которой только можно мечтать: строить будущее человечества. Потому что только в освоении космоса его будущее - в это Артём верил твёрдо. И он, Артём Скрипник, будет одним из конструкторов. Ради этого стоит все вынести, вытерпеть любые временные трудности. Подумаешь, сон: он хотел стать когда-то космонавтом, а там, в космосе, гораздо тяжелее было бы ему.

Вчера приезжал отец. Собственно, Артём его отцом почти никогда, с самого раннего детства, не называл. Ну вот не мог, язык не поворачивался - и все тут. Причины этого лежали на поверхности: его отношение к матери, к семье. Несмотря на то, что детей было у них много, у родителей, но, по сути, мама их тащила на себе большую часть жизни одна. Отца он в школьные свои годы почти не видел дома. Нет, он не пил, не дебоширил, даже вроде бы и не ходил налево (во всяком случае, Артём такого не слышал), он просто не жил с семьёй месяцами, а порой годами.
Сначала он ушёл в армию, когда сестре исполнился год. Ну, надо - так надо, и мама осталась "на гражданке" одна с ней, почти грудничком, и с ним в животе, с больной свекровью и двумя отцовыми братьями-школьниками. Отец служил в Монголии, был поваром. Устроился, прямо скажем, очень неплохо, так как обеспечение нашего "присутствия" всегда было хорошим, лучше, чем в Союзе, а ещё это было тёплое место - пищеблок. Прослужив положенные два года, он остался сверхсрочно, не преминув съездить на побывку домой,  расписав молоденькой, замученной детьми и жизнью жене, как он необходим там, по месту службы. Она смиренно молчала, и отец уехал "служить" дальше, оставив ей в проекте третьего ребёнка.
 После того, как родился Андрюшка, мама, по наущению соседки - сердобольной, пышной и яркой жены директора местного завода (можно сказать, под её диктовку) написала письмо начальнику гарнизона, где служил муж, примерно следующего содержания: "Прошу меня простить, но неужели страна не обойдётся без моего мужа, у которого трое маленьких детей дома в бедствии и два брата-сироты" ( на тот момент свекровь её скончалась). Отец был в двадцать четыре часа уволен в запас и отослан домой. Приехав, долго не разговаривал с женой, буркнув на вокзале ей, счастливой: "дать бы тебе сейчас". Она сжалась от испуга, но всё обошлось.

Счастье мамы длилось недолго, года два-три, пожалуй. Отец перепробовал всю работу, что была в их селе, не задерживаясь нигде подолгу. Три месяца - это был его рекорд продолжительности "трудовой деятельности", причём работал он на совесть, прилежно. Он просто был смутьян, правдоруб и скандалист. Хлопнув дверью на последнем месте, где его взяли, он решил, что надо уезжать. К тому же его давно звал двоюродный брат на Алтай. И опять его жена осталась дома одна, ждать, когда он устроится и перевезет её с детьми к себе. Детей уже у них было четверо.
Не скоро, но отец забрал их. Трудности, что ждали семью там, описывать не стоит: это было начало шестидесятых.
Отец и там не мог долго работать на одном месте, и мама впервые в открытую взбунтовалась: если терпеть лишения, то хотя бы у себя на родине, дома стены греют и защищают.
Потом были годы относительного благополучия и спокойствия для их большой семьи, даже новый дом выстроили, просторный и крепкий. Родился младшенький, Гоша, мамина, да и всех их, уже почти взрослых, забава. Лида, самая старшая, после школы уехала в Тольятти, искать счастья, а по сути - подальше от отца-самодура. Вторым уехал он, да ещё так рано, в пятнадцать, ещё пацаном. Думал, не скоро свидится с родителями: ни времени, ни денег лишних не было у него на поездку домой. Но вот так получилось, что приехал отец. Сердитый, хмурый. А чего Артём ожидал от своего вечно недовольного отца?


Артём стоял под кабинетом декана, прислушиваясь к разговору за дверьми. Там были трое: декан, их медичка и отец. Звуки, пробивающиеся из-за двери, прибавляли децибелов: от едва слышного шороха отодвигаемых стульев и рокота голоса декана, обычно мощно-гулкого во время лекций в аудитории, до громких, недовольных реплик отца. В диалог иногда вплетался высокий, писклявый голос медички. Отец и тут скандалил, не давая вставить слово врачу, да и декана перекрикивая:
- Я сказал, что мой сын должен доучиться в этом году! И никакого академического не надо ему! Ишь, неженка, голова у него, видите ли, болит! Пусть учится, я сказал, и точка! - и, вылетев из кабинета, понесся по коридору к выходу, смешно размахивая руками во время ходьбы, блестя потной, красной лысиной сквозь редеющие тёмные волосы. Когда отец был в ярости, щёки его, шея и лысина багровели до синевы, а карие глаза становились почти чёрными из-за широких зрачков. "Отец в припадке, разбегайтесь все" - говорила мама.
Мама... Была бы тут его мама, она бы смогла его уговорить, успокоить. Да, в общем-то, Артём и не хотел никакого отпуска, он любил учиться, хотел поскорее стать дипломированным инженером-конструктором, получить распределение, и, наконец, начать трудиться. Столько проучился лет - сможет ещё год. Не барин.
И отец уехал домой один.

Голова болела нестерпимо, каждый день, до рвоты. Во время приступов хотелось забиться в тёмную комнату, в угол, под подушку или одеяло, свернуться, как улитка, или вообще в точку - только бы не слышать пульсирующих шорохов в ушах. Часто эти звуки приобретали вполне отчётливый смысл, перетекая в шепот, иногда в настойчивый голос, снова и снова говорящий одно слово или одну фразу. Артём бы стал биться головой о стену, заткнув уши, крича что-то в ответ, лишь бы этот голос замолчал. Но другая часть его, пока главная, предостерегала: "тссс! Опасность! Нельзя! Будь осторожен, они не должны знать, что ты их слышишь, никто не должен знать, иначе конец всему!"
Внешне ничего не изменилось, он ходил на занятия, ел, спал, сколько получалось, писал контрольные, сдавал курсовые. Даже делал вид, что ему смешно, когда шутили рядом однокашники, и улыбался в ответ на улыбки девушек. Они не должны знать ничего. Кажется, у него это неплохо выходило, хотя было очень трудно играть эту роль. Но надо. Почему надо, он уже и сам не знал - по привычке, наверное.
Иногда ему казалось, что его тело - уже на самом деле не его, он сам находился как будто в другой плоскости, только усилием воли возвращая себя в эту надоевшую ему, неприятную оболочку, которая к тому же становилась все слабее, всё хуже подчинялась его сознанию. Уйти бы из неё и больше не возвращаться. Он знает, что его дух на самом деле обитает в некоем лучшем, наполненном светом и лёгкостью мире, и лишь по недоразумению он соприкасается с этой убогостью, с трудом таща на себе это слабое, больное, вонючее тело.

Уже неделю голова не болела. Странное и уже привычное ощущение парения над землей не прошло, зудела вся кожа, как будто из-под неё рождалась новая сущность. Он и был уже иным, он ждал чего-то, что непременно должно вот-вот произойти. Чудесное или ужасное - этого он ещё не знал. Он ждал.

Сегодня Артём болел, как самый обычный человек. Ну, само собой, тело-то пока его, от него никуда пока не деться. И высокая температура с ознобом, сменяющимся жаром - вот она, привет.
В эти выходные он остался один в комнате в общежитии, парни уехали домой: были майские праздники.
Артём крутился на мокрой от пота постели, изнывая от жара, в тщетных попытках уснуть. В окно еле пробивался сквозь занавеси на окнах свет со двора. Почти полная темень. Странно: стоило закрыть глаза, виделись вспышки, всполохи света, как огни карусели. Очень неприятно, надо бы расслабиться, может, уснуть получится?
Что это, кто здесь? В углу, возле холодильника, к нему спиной стоит Некто. Молча: ни движения, ни звука. Весь сон как тряпкой смахнуло. Вспышка, ещё, и ещё!
Некто стоял все в той же позе, чуть наклонившись. Самое странное: вот он, Артём, видит его длинные, тёмные волосы, собранные в "конский хвост" резинкой, спину, чуть сутулую. И - парадокс, его профиль: ровный нос, с чуть вздернутым кончиком, красивый разрез тёмных глаз, губы, чуть изогнутые то ли в грустной улыбке, то ли в ухмылке. И - снова спина, длинные волосы, опускающиеся "хвостом" между лопатками.
Раз протер глаза Артём, два - парень стоял в углу у холодильника. Грустный, красивый, нездешний.
Дальше он не чувствовал ничего - сон.


Госы Артём сдал хорошо, как ни странно. Средняя оценка около пяти баллов, чуть не дотянул до "красного" диплома. Их классрук настаивал, чтобы он пересдал часть предметов, хотя бы два-три, на отлично, тогда бы вышел диплом с отличием. Но декан притормозил благие порывы преподавателя: пусть будет, как есть. Распределение получил, как и хотел: Байконур. Байконур, мечта его жизни!
Осталось сдать книги в библиотеку, бельё кастелянше общежития, комнату, и можно собираться. Есть ещё месяц до срока трудоустройства, можно съездить домой, увидеться с мамой, с братишками, да и вообще - побывать на родине. Но...ему было всё равно. Кажется, положено скучать за семьей, за домом. Наверное, он скучает...где-то в глубине души. Ему не хотелось думать об этом. Вообще ничего не хотелось, только бесконечная усталость, полное безразличие ко всему. Благо, не надо ходить на занятия или что-то делать. Это пройдёт, надо только отдохнуть: выспаться, отъесться. Но ничего этого Артём не хотел, только лежал весь день, уставясь в одну точку или прикрыв глаза. Даже смотреть в потолок было невыносимо, как будто тяжёлую работу приходилось делать. Пустой желудок урчал, но встать и хотя бы сделать чай в чашке с помощью кипятильника Артему было практически не по силам. Тело его как будто придавило глыбой. Даже дышать - такая тяжкая работа. Порой он заставлял себя:"вдох-выдох". Сходить по малой нужде - проблема. Примерно раз в час он вспоминал, что надо бы, а то обмочится...но тут же мысль ускользала, оставив в голове противную пустоту. Лежал так без движения, пока терпеть уже было невозможно, сползал с кровати, нашаривал ногами тапки и нетвердой старческой шаркающей походкой плелся в туалет. Приходил и падал на кровать, лежать дальше, прикрыв глаза, в полудреме.

Сумерки выползают из углов комнаты. Сон потихоньку крадет явь, отдавая взамен странные образы. Вот,в который раз, пролетает справа что-то крылатое, похожее на стрекозу. Он пытается ухватить взглядом эту длинную, шуструю зверушку, но та ускользает за пределы обзора, чтобы выпорхнуть перед глазами через пару минут, испугав его.
Звуки за стеной, разговоры и шаги парней из соседней комнаты тяжело опускаются на него, как удар хлыста отзываясь в мозгу, как током пронизывают грудную клетку, шею, голову. Это невыносимо, каждый час все тяжелее дышать, шум в голове нарастает, как прибой во время шторма.
В проеме двери - человек. Когда он успел зайти, и как? Вроде бы Артём дверь закрывал. Хотя...кто его знает, может, забыл?

-Ты кто? Что-то нужно? - сначала Артём подумал, что из соседней комнаты пришли взять стулья или вилки для вечеринки, устроенной по случаю окончания учёбы и отъезда из общаги. Гость молча прошёл к столу у окна, присел на соседнюю кровать. Тишина, ни звука шагов незнакомца, ни скрипа пружин кровати под его телом, даже шум за стеной как будто отдалился. Странно все это. Артём ждал. Незнакомец смотрел на него, как-бы собираясь с мыслями, какое-то время.
- Я тут по поводу вашего изобретения, - от неожиданно прозвучавшего низкого голоса с хрипотцой Артёма снова как током ударило в груди, комната зашаталась. Ничего, сейчас пройдёт, это от слабости, ведь он ничего не ел два дня (или больше?) и почти не спал.
- К-какого...изобретения?
-Ждите, я вам все сейчас объясню  - собеседник наклонился вперёд, к Тёме, на лицо его упал свет фонаря с улицы. Артему стало не по себе: это был тот парень, что стоял спиной к нему в ту, "больную" ночь.
-Вы совершили открытие, которое изменит всю науку, позволит людям летать за пределы солнечной системы и даже за пределы галактики. Вы ещё не придаете значения ему, и даже не знаете, что один из конспектов содержит фундамент для научной работы, которая перевернет науку с ног на голову. Не выбрасывайте конспекты, внимательно их изучите, и поймёте, о чем я.
- Кто вы? - это всё, что Артёму пришло в голову ответить, так велико было его удивление. "Так, собрать мысли в кучку. Ничего страшного, это розыгрыш приятелей напоследок его, "зануду", отказавшегося идти на вечеринку. Наверное. Или просто сон. Ну да, конечно, сон. Потому что даже дверь не открывалась. И лицо парня знакомо. Дааа, точно! Это тот самый Некто, что приходил недавно, когда его лихорадило. И сейчас Артём болен, значит, это просто нездоровый сон, бред... Просто надо встать и включить свет."
Он прекрасно помнил, как шёл к двери, нашаривал выключатель, как резко ослепило глаза с темноты, с непривычки. Повернулся к незнакомцу - тот все так же продолжал сидеть на кровати соседа по комнате и смотреть на Артёма, кривя губы в улыбке.
Чёрт!.. Почему Артём так и остался лежать? Или это тоже был сон? Сон во сне?
Некто так и сидел. Если он - видение, то почему так реален? Надо подняться, но тело налилось...нет, не свинцом, как обычно говорят. Тяжёлой, густой массой, липкой, как мёд или смола. Он, Артём, увяз в этом так, что даже дышать - труд адский, не то, что пошевелиться.
Ничего вокруг по-настоящему реального, даже он сам нереален, одни чёрные глаза незнакомца, всасывающие пространство комнаты.
Некто говорил ещё что-то, рассказывал об открытии Артёма, о том, что они будут следить за ним, опекать его, в чем-то помогать. Только пусть он, Артём, работает. Это нужно ИМ. Кому именно, он так и не понял, а спросить страшно было. Вдруг американская разведка?!
Дальше - темнота.

Утром Тёма проснулся, как ни странно, бодрым, выспавшимся, как и не было этих нескольких "больных" дней и ночей. Даже есть захотелось. Перекусил, чем было в холодильнике и чаем. Скорее, посмотреть конспекты! Никто бы только не помешал ему!
Полдня пролетело быстро. Артём перелистал все конспекты за последние пару лет. Неужели это было написано раньше? Он не сохранил за предыдущие годы ни одного. Нет, не может быть этого! Ещё раз просмотреть внимательно! Это ничего, что время поджимало (надо вещи собирать), он должен это найти!
Полночи Артём искал следы этого своего открытия, намёк на что-то новое, некую идею. Ничего.
- Плохо ищете, - Некто сидел на соседней кровати, уже не испугав и не удивив своим появлением Артёма.
- Где искать? Подскажите, пожалуйста!
- Это везде, прочтите всё, и вы поймёте сами, - и исчез, грустно улыбнувшись одними губами. Что за чёрт? А, впрочем, какая разница, кто это: чёрт ли и вправду, шпион или пришелец с другого времени или других миров. Искать надо!
И он опять стал листать конспекты.

Следующий день был похож на предыдущий: он листал тетрадки, папки с чертежами курсовых, даже книги, какие были (вдруг на полях заметки оставил?) - ничего!
Днём приходила вахтерша "баба Тося", стучалась в двери, говорила, что пора уже ключи от комнаты сдавать. Он промолчал.
Вечером "на огонёк" пришёл комендант общежития, поинтересовался, почему он, Артём, не собрал вещи, и когда он освободит комнату. Дескать, ремонтировать будут, лето де идёт, другие студенты не за горами. Артём молчал, листая тетрадки, не поднимая глаз, почти не слушая. Ему сейчас не до коменданта: тетрадок и прочих бумаг много, не увезти, значит, надо найти, что искал. Тот потоптался ещё у порога комнаты и вышел.

Ночью приходил Некто, настаивал: ищи! Артём сорвался на крик, прося подсказки:
- Я знаю, что есть, но где?!
- Ищи!
- Где?! Здесь? Или, может, здесь?! - потрясал перед ним тетрадями и папками, роняя листы на пол.
Кто-то позвал вахтершу, та стучалась в дверь.
-Уйди, баба Тося, не до тебя, я должен это найти, должен! От этого зависит многое, может, всё! Ты не понимаешь, никто не понимает! Никто не понимает меня, и никогда не понимал!
Удаляющиеся шаги. Тишина.
- Зря вы так, - некто сидел на кровати в углу комнаты, ссутулившись, печально кривя красивые губы. Волосы в этот раз спадали на плечи, прикрывали часть лица.
- А что мне делать, что, если вы не говорите большего?
- Ждите, за вами придут. Вам всё скажут. Кто это будет - ещё неизвестно, увидите. Может быть - я, а может - кто-то ещё.

Утро. Опять стучат в двери. Он молчал, едва сдерживаясь, чтобы не закричать.
 
Днём опять стучали, просили открыть по хорошему. Открыл. Зашли какие-то люди, много людей: комендант, декан, медичка, дюжие мужики в белом. Он всё понял.
- Вы ничего не знаете! Я - гений! Они сказали, что придут за мной, за моим изобретением! Я несу ответственность за человечество, и они знают об этом, а вы ничего не знаете! Твари, вы не знаете!!!
Ужас и понимание, что сейчас с ним что-то случится страшное, накрыл лавиной. Ноги стали тяжёлыми, а голова - наоборот, лёгкая до звона. Тело занемело, словно он в лёд вмерз. Мужики навалились, укол шприца, тьма. Всё...

Дни, ночи, недели или месяцы... Может, годы? Или часы? Всё слилось в один сплошной поток боли и тоски. Болело тело - в перерывах между процедурами пытаясь протестовать, вырываясь из этого угрюмого, страшного мира. Тосковала душа - по мечте о космосе, по свободе, по семье, по самой жизни - тоже в малых паузах между уколами и таблетками, после которых, казалось, она умирала в муках.
Были кошмарные сны, в которых он понимал, видел - мир вокруг умирает, и виноват в этом только он, Артём. Нельзя ему здесь оставаться, он должен спасти людей, планету, самого себя.
Но сказано: надо ждать, за ним придут - и он ждал.

Приезжал отец, сидел на скамье в беседке для свиданий, опустив голову, молчал.

Приезжала мама, с пирожками, так им любимыми в детстве. Плакала: "Сыночек, родной мой, умничка мой, что они с тобой сделали?"
Пожевал пирожок, чтобы она немного успокоилась, но отшатнулся от её руки, потянувшейся погладить его по голове: он боялся прикосновений к себе кого-бы то ни было, даже мамы.
 
Приезжал Егорка, его братишка младший. Такой увалень стал, голубоглазый, как мама. С ним была его молодая жена, испуганная девочка, Олеся, кажется. Смотрела во все глаза то на него, то вокруг, вздрагивала. Поел невкусных её пирожков (это не мамины, да), закусил размятой в дороге хурмой, покурил. Скучно. Ушёл раньше, чем можно было.

День, ночь, месяцы, годы. Он ждал вести от Него. Почему Его нет? По ночам он Его часто звал, и тогда Артема снова привязывали.

 Однажды он убил человека, который кричал ему в лицо, что он, Артём, дебил, все придумал себе. Просто задушил голыми руками, свернув шею, как цыпленку. Никто ничего не успел сделать. Давно он не испытывал такого удовлетворения. Всё последующее стоило того счастливого момента.

Его куда-то перевезли. Далеко, весь день везли, уколов перед дорогой что-то, от чего он растекался, как ртуть. Его тащили под руки санитары, ворча, а он стекал куда-то вниз. Ему было уже всё равно, что будет с ним. Всё равно. Он ждал давно Его, зря ждал. Он, Артём, не оправдал надежды на него.

 Мир погибнет, скоро. Вот-вот. Ждите.