3. Лед встал

Чай был сладкий, и это было невозможно. Я сам видел, сам видел, как он вышел из дома и зачерпнул ладонью снег! Потом, пыщащий паром, зашел обратно в прогретую комнату, спрессовал его между пальцев, сделав комочки наподобие рафинада, только менее ровной формы и забросил в стакан.

Я приехал сюда только позавчера. Меня уже долгое время что-то мучило, и я понял – спасение где-то на Севере. Я с большим трудом нашел информацию о научной базе, затерянной на одном из островов полярного круга, с еще большим трудом раздобыл их почтовый адрес (телефона, как оказалось, там нет) и написал письмо с просьбой приютить меня на месяц.

Один человек и маленький деревянный дом, зарытый в огромный сугроб, – так выглядит эта научная база. Старый полярник рано утром и поздно вечером замеряет какие-то показатели по датчикам, вывешенным на окнах снаружи, и вносит их в тетрадку. Говорит ученый мало, но я узнал, что живет он здесь почти двадцать лет. Вокруг на сотни километров нет ни одной живой души, а пропитание ему завозят судна, изредка проходящие мимо.

Он встал гораздо раньше, успел уже уйти и вернуться, когда я только начал вылезать из спальника, накрытого сверху шерстяным одеялом. Молча поставил на стол чашку горячего чая, подвинул кусок затвердевшего хлеба и встал у окна, перебирая какие-то деревянные бусы у себя на шее. За окном мело так, что стекло было полностью залеплено толстым слоем снега. 

«Жалко сахара нет», сказал я, пытаясь начать разговор. Полярник посмотрел на меня и вышел за дверь. Комки снега быстро таяли в горячей воде, а он взял широкую лопату и стал с шумом чистить порог от наледи.

На следующую ночь я испугался еще больше, обнаружив его стоящим прямо у кромки воды. Старика едва ли можно было отличить от сугроба – наверняка он простоял на этом морозе не один час.

Утром я собрал вещи и спросил, когда здесь будет проходить какое-нибудь судно? Он сказал: через полгода. И еще он сказал: лед встал.