Семья Хаировых ч2. п3

Маленький Айгек, бывало, гостил не только в башкирском ауле, но и в татарском, под Казанью, там где провела свое детство и юность его мать. В отличие от Башкирии, в этом ауле проживала полная семья - дед Сиват и бабка Марша. Дед Сиват тоже повоевал, точнее, побывал на фронте, откуда вернулся он в сорок третьем, демобилизованным после ранения. Дед служил в санроте и вытаскивал раненых с поля боя. В военных книгах не пишут о санитарах, хотя они тоже служили на фронтах. Дед был красив, строен, отлично пел и в молодости конечно же на него заглядывалась не одна девушка села. Но в силу природной скромности гулякой он не был, выходец из простой семьи конюха, он сумел завлечь только одну девушку - но какую! Дочь местного муллы, который был к тому же и богат. Долго не хотели родители отдавать свою дочь замуж за местного комсомольца, но революционные и сталинские порядки были строги. А Марша к тому же была влюблена в него, в молодца и сына "обрезчика" лошадей. И вот они поженились и пошли у них дети, первой из которых и была Алтина. Муллу советская власть не признавала, хотели арестовать, но когда вся деревня заступилась за него, то не посадили и не отправили по этапу, а оставили в деревне. Зато отобрали добротный дом и оставили для житья маленькую баньку, где мулла и ютился со своей женой, благо дети уже были взрослыми и жили своими  хозяйствами. Абыстай, мать Марши, сумела передать ей несколько драгоценных колец и перстней видимо в качестве приданого, которое та и перевела в суровые военные годы, когда многочисленное семейство практически нечем было кормить. У Алтины были еще три младших брата, Ферд, Бирис и Юргик, а четвертый - семилетним, Алька, - умер от болезни, как и пятый - годовалый Ильс.
И вот, в тяжелые годы войны, когда всё шло на фронт, семьи буквально загибались от голода, об этом мало пишут, но в деревнях положение было катастрофическим. Ели всё - от мерзлой полугнилой картошки, оставшейся крупицами на полях после сбора до разной травы, собиравшейся весной и летом. Частые рвоты от несварения желудка были нормальным делом.  Хорошо жила только семья председателя колхоза, у которой всегда были молоко и мясо. Да возможно еще несколько местных советских чинуш. Остальные бедствовали. Марша едва тянула семью, и если бы не дед Сиват, вернувшийся в сорок третьем, то выжила ли или нет с детьми - еще большой вопрос. Дед вернулся худой, бледный, с Кировского госпиталя, где ему лечили простреленное горло. Пуля чудом не зацепила трахею и основные связки, пройдя навылет через шею.  Полубольной солдат пошел учителем в школу, т.е. вернулся к профессии, в которой был до войны. Ведь он закончил еще до войны двухгодичные учительские курсы.