Я ждал тебя... Глава 30

Антон надеялся, что на второй день ему немного полегчает, но не тут-то было. То, что изначально он отнесся к ранке без должного внимания и не обработал её, дало плачевные результаты. Ступня опухла, и Антон снова оказался прикован к постели. Он боялся, как на это отреагирует директриса; в последнее время он всё чаще оказывался не в состоянии работать. Когда директриса осматривала его ступню, Антон не сводил с нее взгляда, ждал, какой вердикт она ему вынесет. Он был готов к тому, что она станет отчитывать его.

Но ничего подобного, к величайшему удивлению Антона, не последовало. Директриса лишь пару раз поморщилась, разглядывая его подошву, и сказала:
- Надеюсь, это не заражение. Нужно промывать марганцовкой...

О, эта чудо-марганцовка! Антон был весьма о ней наслышан, - это была, похоже, в глазах директрисы панацея от всех болезней: и при порезах и ссадинах, и при болях в горле, и при отравлении для промывания желудка. Стоило только кому-нибудь из детей заболеть, - как его сразу макали в марганцовку! Похоже, у директрисы с незапамятных времен хранился неисчерпаемый запас этого розового порошка, и она щедро раздавала его направо и налево, при любых жалобах.

- А пока, что ж поделаешь, лежи, поправляйся, - сказала вдруг директриса.
- Вы очень сердитесь на меня за ногу? - робко спросил Антон. - Я, к тому же, только совсем недавно болел...
- Ну и что же, что болел? - не поняла директриса. - Мы все люди, все болеем...

Всё-таки лучшей директрисы для детского дома не найти, подумал Антон. Это была необыкновенная женщина: сухая и равнодушная с виду, она имела такую внутреннюю человечность, на какую был способен не каждый сердобольный человек, открыто выражающий свои эмоции. Физически она была непривлекательна и отталкивала своей наружностью, но не было, пожалуй, никого в этом заведении, кто бы так переживал за свое дело и был готов драться за каждого воспитанника, как она. Она, конечно, никак это не демонстрировала, при случае могла и жестко наказать за провинность. Должно быть, она просто не умела показывать свои нежные чувства, ну не умела - и всё тут! Жесткости - сколько угодно, а вот ласки - ни-ни, не дождётесь...

Разрешение директрисы оставаться в постели дало Антону возможность, наконец, потрудиться над эскизом. То, что сказала ему Таисия, уходя на службу, врезалось ему в душу и вдохновляло усердно поработать. Он очень хотел попасть в ученики к настоящему мастеру, чтобы покончить со всякими безделицами и начать делать действительно важные и нужные вещи. А еще он очень хотел понравиться Таисии; Антон чувствовал, насколько она поддерживает его, - и не мог обмануть ее доверие. 

Принесенные Таисией журналы оказались весьма полезны; Антон проштудировал их от корки до корки. Призвав на помощь всю свою запоминательную способность, Антон подолгу вглядывался в деревянные изразцы на иконостасах, в мотивы на стенах храмов, в узоры на одеждах святых, на их обуви, на их нимбах, - и, наконец, в самих святых. От напряжения глаз начинал слезиться, изображение перед ним - плыть, и приходилось откладывать журналы в сторону и давать отдых своему зрению.

Но уже через короткое время Антон снова брался за чтение, несмотря на то, что прибегать к передышкам приходилось все чаще. Антону встретилось много незнакомых слов, - и он решил, что нужно будет спросить о их значении у Таисии, уж она-то всё знает...

Но больше всего Антону нравилось рассматривать картинки; если написанное он воспринимал с трудом, то зрительные образы буквально перепрыгивали со страниц журналов прямо ему в голову. В какой-то момент Антон поймал себя на мысли, что любуется фотографиями, что убранство храмов очень нравится ему.

Его не смущало огромное количество позолоты и драгоценных камней в окладах икон и священных книг. Возможно, найдутся люди, которым непонятна пышность храмого убранства, это "глупое расточительство, которое всё равно не нужно Богу". Антону было на удивление все понятно.

Вот если бы ему, предположим, предложили все эти богатства, Антон с трудом мог представить, что бы он со всем этим делал, - а в храме им самое место. Согласен, что Богу тоже вряд ли всё это нужно, но дело-то не в этом... Взять, например, мужчину, который дарит своей любимой ожерелье, или женщину, которая делает прекрасную вышивку для своего возлюбленного. Сами по себе эти вещи вряд ли важны для их обладателей, - важность имеет сам поступок. Поступок о многом говорит, ведь он является олицетворением человеческих чувств. Поэтому храмы так усердно украшают, решил Антон, - всё лучшее посвящают Тому, Кого любят...

Антон разглядывал лица святых смущаясь, как будто перед ним были живые люди. Так странно, потому что изображения были просты и даже во многом примитивны, где-то преувеличены и не соответствовали реальным пропорциям,. Но они были настолько одухотворены какой-то непонятной силой, что, казалось, будто они тихонько дышат, и все видят, и чувствуют, и почему-то жалеют тебя... Не осуждают, а именно жалеют, - и предлагают разобраться вместе, поговорить о твоей жизни, - авось, можно что-то сделать с твоими страхами, тревогами и со всем тем, что кажется тебе неразрешимым гордиевым узлом. Ты интересен им, и они всегда готовы поговорить с тобой: у них всегда есть время и настрой, у них никогда не болит от тебя голова и не сдают нервы от твоих рассказов. Это казалось Антону просто гениальным!

Антону вдруг захотелось знать, что это были в свое время за люди и почему они стали святыми. Тем более что они были составляющей и такой неотъемлемой частью того мира, в котором жила Таисия. Он зачитался, и, признаться, многие истории потрясли Антона до глубины души...

Особенно легло Антону на душу описание жизни Андрея Рублева. Поражало самоотвержение, с которым трудился во славу Христа этот впоследствии ставший святым человек. А привлекло Антона именно то, что, как ему показалось, ему и Преподобному нравилась одна и та же вещь, - творчество, хотя инструментом одного была кисть, а другого - резак. Антон был удивлен, узнав, что одного только человеческого настроя, чтобы создать что-то поистине гениальное, - недостаточно. "Без Меня не можете делать ничесоже", - прочёл Антон и обомлел. Может быть, потому и не было у него никаких идей и ничего не выходило толкового, что полагался он только на свои силы. Конечно, и преподобному Андрею были знакомы муки творчества, и он постоянно молился и пребывал в посте, чтобы Господь удостоил его создать богоугодное изображение. Поначалу Антон даже усмехнулся: ничего не есть, хранить телесную чистоту, во всём себе отказывать, - только для того, чтобы что-то там нарисовать. Но усмешка эта была жалкой и неуверенной, - так усмехается человек, который начинает понимать, что он чего-то не понимает. Это была скорее усмешка над самом собой, своей ограниченностью.

И когда Антон перевернул страницу и увидел, наконец, "Троицу", он устыдился своей иронии и недоверия. Антон не мог оторвать взгляда от иконы, от трех изображенных на ней ангелов, чьи очертания были мягкими, нежно-обтекаемыми, плавными, - каких не может быть у человеческих существ. Непонятно, с помощью какой краски были изображены нимбы ангелов, но они ослепили Антона, словно подсвеченные каким-то внутренним светом. Буйство желтого, золотистого, янтарного перенесло Антона в какой-то теплый, возвышенный мир, в котором хотелось находиться как можно дольше.

Результат духовных и телесных жертв преподобного Андрея был оправдан. Его творение жило, дышало и было нужно людям, влекло к себе их души, очень многое им давало. Вряд ли у Антона когда-нибудь получится создать что-либо подобное, - он и молитвы-то ни одной не знает... Будет ли толк, если он обратится к Богу своими словами? Давеча Антон начал свою работу, даже не вспомнив о Господе, - вперед его вело гордое желание справиться с данным ему поручением. И у него ничего не получилось, с души воротило, в голове не было ни единой мысли, - и вскоре отчаяние взяло над Антоном верх.

А между тем святые никогда не полагались на свои силы, всегда просили у Господа устроить всё лучшим образом. Антон тоже решил попробовать, возможно, даже из чистого любопытства... "Господи, помоги мне создать что-то достойное Тебя!" - попросил про себя Антон, взял чистый лист и карандаш, - и принялся за работу.

Через час перед ним лежал рисунок с прекрасным распятием, в котором не было ничего лишнего, как не было и ни в чём недостатка. Антон смотрел на него и не верил, что это создал он сам...

Продолжить чтение http://www.proza.ru/2015/12/23/594