Таксист

Глава 1.

- До метро Василеостровской довезёте?
- Садитесь, - буркнул таксист Егоров, недовольно оглядев одетую совершенно не по погоде девушку в очень коротком мини и неприличном декольте.
- Сколько возьмёте?
- Двести. Не холодно так ходить-то?
- Профессия обязывает, - горько пошутила девушка, устраиваясь на заднем сиденье.
- Понятно, - тем же тоном отозвался таксист, Владимир Петрович Егоров, сорока лет от роду, шатен, под метр восемьдесят роста, в прошлом мастер спорта по боксу, десантник и вдовец. 

Супруга его, Светлана, умерла внезапно от сердечного приступа, прямо у него на руках. Чем это было спровоцировано, так никто определить и не мог. Сын, подросток, жил у матери в другом районе Питера, с отцом виделся раз в неделю, по воскресеньям. так он навещал, заодно, и мать. В этот день пеклись пироги с грибами, картошкой, и ещё традиционный курник. И Владимир и его сын Петька, одинаково любили пироги и уплетали их за обе щёки, что очень нравилось Марии Павловне, шестидесятилетней худощавой женщине.

Супруг её работал обычным курьером, но, правда, в необычном месте, в Министерстве иностранных дел. О работе своей рассказывал скупо. Пятнадцать лет назад в понедельник ушел из дома на работу и не вернулся. Где только они не искали, и в розыск объявляли, и, даже частного детектива нанимали, но ничего добится не могли.

Сыну она пеняла: "Высшее образование, а пошёл таксовать. И женщины себе никак не найдёшь, ходишь всё время мрачный, как не знаю кто...".

Владимир таких разговоров избегал, он не хотел объяснять матери, что при одном только взгляде на приглянувшуюся ему женщину, он мгновенно представлял Светлану, её белое лицо и посиневшие губы, шептавшие ему совершенно невнятные последние слова. Да и таксовал он от этого, чтобы печальные воспоминания не мучили его. Непрерывная занятость, где он должен был уделять своё внимание дороге и пассажирам, отвлекали его от тоски и острого чувства несправедливости.

Он толком так и не мог понять, почему в его жизни произошли эти непонятные события? Сначала пропадает отец, потом умирает любимая жена. Сын Петька переживал потерю матери тяжело, замкнулся. Мария Павловна целый год водила его к психологу. Ну, слава Богу, парень выправился, хотя, время от времени, к нему всё же возвращалась эта тоскливая замкнутость. Но он научился как-то держаться и её преодолевать.

- Вот тут остановите.
- Да не доехали, ведь, ещё.
- Мне тут нужно.
- Ну, ладно, - Владимир подрулил к обочине у старого здания, обнесённого лесами. Видно, шла очередная затянувшаяся реставрация.
Девушка подала ему две сотни, и ёжась, вышла из тепла на холодный ночной воздух, аккуратно закрыв дверь машины.

Владимир эту аккуратность сразу оценил, и даже пожалел бедолагу, которая, по какой-то неизвестной ему причине, должна была выходить в эту темноту в безлюдном месте, да ещё в таком незащищённом виде. Через окно он подал ей чек, который она сначала брать не хотела, но он настоял.
- Простите, но таковы правила. Я обязан пробить и выдать чек, - строго сказал он и протянул ей чек через открытое окно.
Девушка оглянулась. куда бы выкинуть бумажку, и, не обнаружив урны, сунула его себе в узкий кармашек юбки.

Владимир тронулся и проехал дальше для разворота, который в этом районе был далековато. На обратном пути он, проезжая мимо места, где высадил пассажирку, увидел, что она сидит как-то неестественно недалеко от места высадки, опираясь спиной на дощатый забор, опоясывающий здание в лесах.
-  Чёрт! - сказал он вслух, чувствуя недоброе.

Самые худшие предчувствия его не обманули. Он пощупал пульс на шее, девушка была мертва. Однако никакой крови на теле или рядом не было видно.
Чёрт! - сказал он ещё раз и набрал телефоны скорой и полиции.

И та и другая службы приехали не торопясь. Да и какой был смысл торопиться к трупу. Владимир чертыхался про себя, но старался смириться с обстоятельствами из сострадания к этой бедолаге.

- ;Да что сказать. Забрал её у Московского вокзала, хотя там метро тоже есть. Попросила до станции Василеостровской, а сама захотела выйти не доезжая. именно здесь. Пока проехал до разрешенного разворота, еду обратно, вижу, а она, вон, лежит уже.

Дежурный следователь записал все данные Владимира и попросил никуда не уезжать из города на всякий случай: "Хотя, не понятно, может, и не криминальный труп. Глянем, что там эксперты скажут".

Хоть и не было никакого настроения работать дальше, но оставаться наедине с собой не хотелось ещё больше. Владимир поехал снова на Московский вокзал, где у  него был прикормленный уголок и полная договорённость с коллегами о разделе сфер влияния, так сказать.

На Московском у него сразу объявился клиент, молодой парень с модной стрижкой и одет, ну, как бы это сказать..., не по-пацански одет. Было видно, что всё из модных салонов, подобрано изысканно. Всё на нём было с лоском и ухоженностью, даже и причёска - волосок к волоску.
- Голубой или метросексуал, - неприязненно подумал Владимир, но, делать нечего, пассажиров не выбирают.

- До Василеостровского метро, плиз.
- Ещё и "плиз", не может нормально по-русски выразиться, - неприязнь к пассажиру росла. Утешало только то, что дорога была без пробок и этот прилизанный метросексуал помалкивал, не приставал с идиотскими беседами.

- Вот, тут остановите, - попросил щеголь, указывая именно на то место, где выходила и так девушка.
- Вы что, сговорились?
- В каком смысле сговорились?
- Да я тут часа полтора назад девушку высаживал, а когда обратно возвращался. её успели грохнуть, ну, или сама померла. Так расплачиваться и выходить будете?
Щёголь, на удивление, ничего не обнаружил на своём лице, полез в  бумажник и вынул оттуда маленькое фото.
- Вот эта девушка?
- Да, она, - неприятно удивлённый ответил Владимир.
- Спасибо, что сказал, друг!
- Тамбовский волк тебе друг, - снова неприязненно подумал Владимир, принимая от пассажира деньги и выдавая ему чек.
- Чека не нужно.
- Берите. Так положено, - строго сказал Владимир и снова поехал тем же маршрутом до разворота.

- Да что им там мёдом намазано что ли? Ведь, смотри-ка, вышел в таком опасном месте, хотя и знает. что его знакомую там грохнули, - он почему-то был уверен, что именно убили, хотя не было крови и никаких прямых данных на то, что дело произошло именно так.

- Да, что же это такое! - на обратном пути свет фар высветил парня, сидевшего прямо на асфальте в странной позе и никак не шевелившегося. Аккуратнейший прикид так не вязался с сидением на грязном асфальте, что это добавляло ещё больше неестественности  происшедшему.

- Нет! Хватит с меня! Кто-нибудь да найдёт. Ещё подумают, что я их тут привожу и по очереди мочу, - и Владимир с неприятным ощущением на сердце проехал мимо и снова отправился на свою точку на Московский вокзал.

- К метро Василеостровской пожалуйста, -  приятная женщина лет сорока с дорогим кожаным саквояжем, в элегантном лёгком пальто, подошла к такси со стороны водителя. Владимир любил таких, которые не стучат в окошко машины, а доставляют себе труд вежливо подойти со стороны водителя и так же вежливо заказать поездку.

Когда женщина попросила высадить её на том же месте, не доезжая до метро, молодого человека там уже не было.
- Уф, увезли без меня. А, может. ещё живой.., - подумал Владимир, но его охватило чувство тревоги за женщину. Он уже, практически, не сомневался, что и она может оказаться из той же кампании, и её может постичь та же участь.
- Знаете, я тут не так давно высаживал вначале девушку, похожую на проститутку,  а потом - парня - метросексуала какого-то, и на обратном пути видел, что они уже того, померли. Вы так же хотите?
- Не этот ли парень? - женщина достала из саквояжа фото и показала Владимиру.
- Он самый. Надеюсь, хоть Вы-то выходить здесь не будете?
- Ошибаетесь. Очень даже буду, - женщина расплатилась, молча взяла чек и вышла на тротуар.
- Ох, зря Вы это делаете! Может, передумаете?
- Езжайте. Не тревожьтесь. Это - моё дело. До свидания.
- Ну, как хотите, - Владимир тронул, и тут же завернул за ближайший угол. Припарковав машину, он, стараясь быть не особенно заметным, вышел на ту самую злосчастную улицу к реставрируему зданию. Приближаясь, он вглядывался в густые сумерки. Фонарь от того места был далеко, а спасительных фар машины у него под рукой не было. Уже через пятьдесят метров он увидел на тротуаре силуэт лежащей женщины
......! - вслух употребил он крепкие словца, но дальше идти остерёгся. Было ясно, что без полиции тут точно не обойтись. Два чувства боролись у него внутри: быть первым о окончательным подозреваемым, второе - не дать этому неизвестному маньяку и дальше убивать на этом месте людей.
Он тяжело вздохнул и набрал на мобильном телефон полиции. На том конце связи чертыхнулись: "Да что же это за место такое!".

На этот раз полицию долго ждать не пришлось.
- Следователь капитан Веселов, - представился тот самый полицейский, который опрашивал Владимира в первый раз.
- Вы понимаете! Все они садились у Московского вокзала. Все, как один, просили высадить здесь. И все трое имели фотографии друг друга. Думаю, что девушка - тоже.

Элегантная женщина лежала на тротуаре так мирно, будто спала. И на этот раз Владимир не увидел никакой крови, никаких следов борьбы. Безмятежность позы нарушал только грязный, мокрый асфальт, буквально оскорбляющий её элегантный наряд.

- Вы понимаете, что должны с нами сейчас проехать в отдел. Мы запишем показания, заодно и подписку о не выезде оформим. Сами понимаете, при таких странных обстоятельствах Вас тоже списывать со счетов нельзя.
- Это я понимаю.... Я к машине, - махнул он рукой в сторону поворота.
- Давайте.

В отделении полиции царили тишина и полумрак. Никто не сновал по коридорам, только дежурный едва оторвал голову от какой-то писанины, поняв, что опергруппа вернулась в полном составе, ещё с одним здоровым мужиком, наверное подозреваемым.

В маленьком кабинете следователя раздался звонок.
- Отравлены? Ясно. Понял. Хорошо.
Владимир сразу понял, что речь идёт о той троице. так и оказалось.
- Ну что, на отравителя Вы мало похожи. Не Ваш это стиль, как полагаю. Хотя, до конца мы подозрения снять не можем.
- А как их отравили?
- Всех одинаково. Яд вводился через укол в шею. Вот тут распишитесь, и из города ни ногой. Ясно?
- Ясно.

Глава 2.

Как ни старался капитан Веселов найти хоть какую-то связь между тремя покойниками, это никак не удавалось. А, ведь он был признан лучшим следователем за прошлый год по всему их району, чем вызывал зависть и насмешки коллег. Дело в том, что дотошность - было второе имя Веселова Антона Павловича, сорока лет от роду, закоренелого холостяка, педанта и пижона.
Все удивлялись, как этот аккуратист, у которого форма была в любое время суток идеально отутюжена, на которой не было ни волоска, ни пылинки, не говоря уже о каких-то пятнах и пятнышках, умудрялся идеально выполнять очень даже грязную мужскую работу. Обувь у него всегда была начищена так, что, хоть, как в зеркало глядись. А когда капитан был в штатском, то это было отдельное событие.  Различный люд, с которым ему приходилось общаться по службе и вне её, нередко задавали ему вопрос: "У какого дизайнера он одевается?". Его трёхлетняя "Лада-Калина" была в таком же идеальном состоянии, салон и багажник сияли чистотой, а на резиновые коврики под ногами были постелены неизменные газетки, которые выбрасывались немедленно после использования. Одним словом, чистоплюй и пижон, как его называли между собой коллеги, с представлением о лучшем следователе никак не монтировалось, да не только о лучшем, а о следователе вообще. Однако, все в отделении знали, что хватка у него была бульдожья. И если он за что зацепится, то будет челюстями перебирать детали, как кожу на шее у врага, пока не доберётся и не придушит окончательно. При этом всём, манеры у него были самые вежливые и обходительные до такой степени, что очень многие заблуждались на его счёт, считая не мужиком, слюнтяем и, вообще, слабаком. И только потом, ощутив на себе хватку Веселова, и то не сразу, но им приходилось, всё же, признавать внутреннюю силу и мощь этого человека.

Ещё одно немаловажное качество водилось за Веселовым. Он старался быть максимально справедливым и правильным в соблюдении закона настолько, что даже если и был уверен в виновности, но не хватало доказательств, или же сам подозреваемый вызывал в нём явную антипатию и даже омерзение, никогда не позволял себе "переходить на личности" и отступать от норм права. За это он тоже был не очень уважаем коллегами, которые, как раз, нередко позволяли себе разные вольности.

Так что, как бы там ни было, а Владимиру очень повезло, что он попал в руки к такому человеку, хотя на самого Владимира, брутального мужика, десантника и боксёра, слишком уж прилизанный и дотошно-вежливый вид опера произвёл полное впечатление слюнтяя и неудачника.

- Итак,  что можно достоверно утверждать, - рассуждал сам с собой Веселов, раскладывая внутри своей логики по полочкам добытые факты: Все ехали в одно и то же место, но, в разное время. Двое имели фотографию предыдущей жертвы. При этом ничуть были не удивлены информации от таксиста, что предыдущая жертва была убита. Мало того, всё равно вышли в этом месте, где их убили. Скорее всего, их убил один и тот же человек, так как яд был одного и того же состава и способ иньекции - тоже. Может быть, убийца был не один, а с напарником или напарницей. А, может быть, напарник отвлекал или держал, а убийца делал укол. Следов борьбы или сопротивления нет никаких. Можно ли этот укол сделать незаметно? Наверное можно, скажем, при объятьи. Эх, надо бы перед медэкспертом ещё вопросы поставить.

Нужно сказать, что эксперты волком выли от Веселова. У него было, как они говорили "сто тыщ одних вопросов". А тут ещё такое дело, три трупа подряд в одном и том же месте...

(Продолжение следует)
http://www.proza.ru/2015/12/21/1524