Диссертационный отец и девушка из деревни. Ч. 2

 
    - У Вас есть враги в Ученом Совете? Как зачем? Я-то никто здесь и звать меня никак. Если кто и будет против голосовать, то против Вас, а не меня.

    - Нет у меня врагов и нечего об этом думать.
   Открывается дверь из кухни, Мадам-Шеф просовывает голову:
  - Ну, как же нет, а Севостьянов?
  - Марина, закрой дверь! Нет у меня никаких врагов.

   Шеф-Отец меня предупредил:
  - Сейчас я буду гонять Вас по диссертации, задавать каверзные вопросы. Без обид. И никакого сарказма, пожалуйста. Отвечайте официально, вежливо и по существу. И не вздумайте членов Совета с кем-то там из животного мира сравнивать.

  Я слегка подобралась. Что я дура что ли, называть их дураками. Им же обидно.
И тут последовал вопрос о приборе. Сами понимаете, прибор был специфический, его полагалось вставлять для измерения кровотока... Ну, Вы поняли куда, я думаю.
  -  Почему Вы выбрали для своего прибора именно  такую форму и размер?
  Я и ответила, по-моему, даже без сарказма:
  - Я думаю, что для этой цели лучше, чем придумала природа,  никому и ничего не изобрести.
  Из кухни раздалось придушенное хихиканье.
  - Марина!!!
Шеф побагровел и сказал, что от него я отбилась,  так держать и поменьше сарказма, пожалуйста, если уж я без него совсем не могу.

   Он и направил меня к рецензенту. Сплетники на кафедре меня уже просветили, что она, когда-то деревенская девчонка, вышла замуж за лейтенанта, а теперь она -  жена генерала и давно живет в Москве.

  Встречает меня в дверях величественная дама с пергидрольными волосами, уложенными в "халу" и домашнем халате из парчи с люрексом и отвечает на мое приветствие:
    - Рыбу привезли?

    Меня заранее предупредили, что рецензенты не дают себе труда читать работу, что им надо доставить " рыбу", то есть самому описать работу, ее цели, выводы, достоинства и прочее.

   Мадам, покачивая парчовой туфелькой  - шлепанцем, милостиво прочла " рыбу" и  скривилась:
   А что же Вы свои недостатки не указали? Или Вы думаете, у Вас их нет?

   Я тихо взбесилась. Вот ведь наглая.
  - Если бы я видела свои недостатки, то я бы их и исправила. Их , наверно, найдете Вы. А не найдете, так напишите, что у меня чрезмерно перегружен литературный указатель.

   И тут она начала читать. А надо сказать, что она говорила " ошиблАся", " садилАся" .Началась правка в этом духе. Она меняла мне слова местами, исправляла мои грамматические "ошибки".

  Вспомнив предупреждение шефа, я улыбнулась и сказала:
   - Вам виднее, как правильно, мы люди нерусские.
Что-то, похоже до нее дошло.
  - Ну, не скромничайте, это Вам не  личит ( !). Вы неплохо владеете русским ( !).
Пришлось переставлять слова местами. Через 2 дня я ей позвонила и отрапортовала, что все исправлено. Не поверила. Проверила  снова и больше ошибок не нашла.

    А на защите последовал-таки вопрос о приборе. Дама средних лет ( потом мне шепнули, что она девица, чем очень гордится):
   - Скажите, Вы использовали один прибор для всех пациенток? Это же негигиенично! Как его стерилизовали? Что!? Мыли и протирали спиртом? Это же недостаточно!

 Грешна. Не удержалась от сарказма. Хотя вопросом на вопрос отвечать не положено, спросила:
  - А разве природа стерилизует кипячением все, что вводится...
далее следовало латинское наименование того органа, куда вводили прибор.

  Минутное молчание и громовый хохот присутствующих. Думаю, единственный черный шар мне кинула она, обиженная на природу девушка.

Да уж. " Можно вывезти девушку из деревни, но вывести деревню из девушки - никогда.