Ал. Мюнхгаузен 4 часть. Путь к свободе

                Александр Мюнхгаузен (Эйпур) (нач.20.08.2012
               
                ЛЕТОПИСИ БЕРЕНДЕЕВ-4
               
                Фантастический роман

                ЧАСТЬ 4 ПУТЬ К СВОБОДЕ

                ГЛАВА 1


Нам осталось слов несколько поведать о галактах. По приглашению кукушечки, оба берендея побывали в тех краях, повидали всяко. Признаться, в осадок выпадали поочерёдно, каждому запомнилось нечто своё. Мне, например, рожающий цветок; лишь чуть постареют лепестки чудесного цветка, непрестанно меняющего форму и окрас, как из цветоложа, ребёнком, выползает новый; там даже тянется пуповина… Никодим бумагу научился добывать, без валки и переработки леса. Подробности уточняю: галакты натаскали, и, по приезду, он обратился к временам бездарного правления чиновника, когда на листах бумаги белоснежной выходили постановления и декреты, не несущие конкретики, а то и просто отписки в одну-две строки: «Ваше заявление (жалоба) будет рассмотрено в ближайшем будущем». Никодим приспособился от текстов очищать листы, запечатывать в стандартные брикеты и складировать в сухом, прохладном месте, не доступном детям. Если мне не изменяет опыт, учителя собрался переплюнуть… Так вот, чтобы не выглядело голосовно, в курс дела слушателя введу маленько. Галакты достигли того уровня развития, о котором только мечтать. С Материей работают они, как заправские, потомственные маги. Нам даже пособие «Материя-49» подарили,  в котором сообщается, как, например, превратить песок в воду, воду в золото, золото в воздух, воздух в дерево, дерево в землю, – да, собственно, во что угодно, кроме Огня. Огонь мы умеем добывать и сами:

– Где спички, Никодим?

– Ты их не вернул, учитель. Когда моя очередь дежурить, ответственному сдаю.

Вот же, бренчат в кармане. Стареем братцы, стареем с планетой вместе.
На днях обитатели Кентервали должны примчать. Кое-что обязательно бросится в глаза. Профессор в дочь Лаборанта и завкафедры влюбился, от неё ни на шаг. Мирра с братьями оседлают тему: Анасте придётся замуж выходить, если профессор раньше не исчезнет. (К слову, у мальчишек нет и не должно быть понятия смерти. Тому довольно сорок девять красочных примеров: коль дракон сложил крылья, не значит – полномочия).

В какой-то реальности, кентервальцы тоже приезжали с пламенным приветом. У четы генеральской хлопот под завязку, мамаша вся в делах, в этой тоже обещала освободиться и соискателей навестить. Под этот проект роботы и завели пять или шесть огородиков, высадили семена от «А» до «Я», начиная от арбузов и кончая яблоками. Пятого или шестого дня приземлилась «Научились». Генерал впервые сел за руль… то есть, супруга обкатала нового пилота; наверное, не найдём мужчину, который не захочет порулить… Да, так вот: галакты через Брудершавца дали знать: Кима-Но и Пиара заговорили. Поверить трудно, и всё же я прошу последовать совету. Против редких болтунов имеется у галактов особая центрифуга. После приличного ужина, садят в неё и раскручивают до омерзения… Молва пошла – дескать, раскрутили марсиан по совместной, советско-амери… извините, по разоблачающей программе, когда, вместе с ужином, идут признательные показания.

Посредь неотложных дел всё больше радостных известий. К нам, из далёких стран-земель-морей. прибыл юноша со скрипкочкой волшебной, дал пять или шесть концертов, на одном из них побывали Берендей с учениками. Билетов просто не достать. Честно если, некому их отпечатать, а под разовые мероприятия бумаги некто пожалел. Этот некто заканчивал вторую главу летописи, которая дословно повторяет вторую главу эпического произведения «Пираты никому не должны». По некоторым сведениям, сами пираты ничего не имеют против. Щи-Ра-Поета даже принёс письменные извинения за обинения в плагиате, если под старость лет он всё-таки надумает обивинить Берендея. Дескать, от подобных поворотов судьбы никто не застрахован. На что Берендей ответил нотой «ля»: «Не надо ля-ля, Бог лишает разума тех, кто сквернословит без нужды, вне вражеских окопов, в присутствии детей и драконов, на торжественных заседаниях, в местах массовых гуляний, в очередях и на остановках транспорта, а также на кладбищах и в роддомах. Тебе, уважаемый, это не грозит. Извини, очень занят, приступил к третьей главе. К Новому году труд намечаю завершить».

Да, и ещё. Согласитесь, известные нам пираты на самом деле никому не должны; я и сам уже поверил в это. Если усвоили урок, идём дальше.



С божьей помощью терминал очищен, не понадобился субботник компроментантный, как промывание мозгов. Конечно, не привычно. Просторы и просторы, полез бурьян из трещин, скоро ветр набросает семян лопуха, осота да крапивы – они первыми принимают на себя удар разумной деятельности главенствующей расы; там придёт очередь дерев: после лиственных подселятся хвойные породы. И поднимутся, зашумят леса, будто и не было человека с топором, человека с ружьём, человека с кошельком, человека с научным подходом, бросившему вызов Самому. 

Экскурсию для Ошейны  организовал До-До, сводил к личному бунгало. Был удивлён количеством квитанций и штрафных санкций, которыми горсовет грозил призвать к ответу. Некий чиновник расписался под запиской следующего содержания: «Будь вы на месте, то непременно подняли бы восстание. А раз нет – заочно благодарим за одобрение новых тарифов. Ремонт подъезда и вывоз мусора теперь вам обойдётся…» На том сообщение обрывалось. Не успел бедняга, мы можем лишь догадываться, с кем и какую он разделил судьбу. Удивительно, что почтальон сумел по адресу доставить; кругом погибель,  а он шагает через трупы, ибо начальник строгий, спросит за каждую телеграмму. С лёгкой руки чиновника, на Земле воцарился временный Аид, когда уже никто не стеснялся, не прятался под порядочности личиной: «Почему артистам можно всё? Чем я хуже?» – И безбашенный, невежественный контингент во все тяжкие пустился, – нам того лучше не видеть и не знать.

Ветерок шевельнул кипу бланков, как выдающиеся образцы вражеской пропаганды.

– Видишь, помнили обо мне, – как дитя, радовался квитанциям До-До.

Ошейна лицу придала строгое выражение, как чай без сахара:

– Только по былому не скули. Давай день нынешний с пользой проживём. Есть на примете достойные идеи?

– У меня всегда. Надо Чистоплюя звать, одному не так почётно.
Из-за угла показался братишка робот, как повелось, в синей, форменной фуражке.

– Это он?

– Это он, местный, бравый почтальон. Эй, приятель, с цифрой «пять» на медной бляшке!.. – Почтальон попался на редкость сообразительным, даже не услышав адрес, помчался в сторону терминала. До-До влепил Ошейне неожиданный поцелуй и высказал предположение: – Телепаты одни уцелели, не иначе.

– Считаешь, такое возможно?

– У нас – всё, что угодно. Да и куда ему? Одна дорога, на терминал, где невероятным образом уцелели остатки пятой расы.

– А почтальон?

– Полагаю, он выходец из новой.

– Это же робот, ты ещё не понял?

– О чём это говорит? О том, что шестая раса поступила мудро: сначала создали роботов, а уж затем, при первой возможности, займутся разведением населения.

– Ладно, пусть будет по-твоему, только скажи, для чего нам Чистоплюй?

– Слишком многое связывает нас. Например, долг перед человечеством. Это он подвиг меня на проведение реформы языка. Простейшие вещи люди старались не замечать. Вот, скажем, слово «огнетушитель». Предмет знакомый, но подтекст каков? Подразумевается, будто огонь он тушит сам. На самом деле, нужен некто, кто устройство запустит в работу. Поэтому этого «некто» следует называть огнетушителем, а сам предмет правильней называть сосудом для хранения пены. Чистоплюй знает такие подробности, о которых СМИ умалчивали, дабы не выставить на посмешище маниловские проекты первого лица. Представляешь? Возвели библиотеку национального масштаба на болоте, грунт зыбкий, уходит из-под фундамента, и горе-строители не нашли иного способа, как почву замораживать, зимой и летом. Не раз от перекосов осыпались стёкла, команды восстанавливали целостность махины. При благоприятных обстоятельствах, в один из дней прекрасных эта шарообразная конструкция покатилась. Потом АЭС решили строить… Вообще-то, не женское это дело.

– Политика, понимаю. Тела настоящих преступников хочешь предать земле.

– Ну, это громко сказано. Сто сорок четыре чудовища – не велик труд. Представь себе, однажды и я предстану пред святым Робертом, он обязательно спросит, почему я не отдал последний долг. Допускаю, по бизнесу возникнут разногласия, но в данном случае корысти он не усмотрит.

– Я поняла тебя прекрасно, принц мой! Я готова даже…

– Не оскверни руки своей об эту мерзость. У нас с Чистоплюем личные мотивы.

– То есть, прежде были руки коротки.

– Понятливая ты у меня. Ступай на базу, мы тут приберёмся. Кстати, оцени здания между делом. Приглянется какой проект, так я построю.

– Разве нам будет мало шалаша?.. – Ошейна угадала недовольство на лице его, тут же поправилась: – Я передумала. Маленькая спаленка на втором этаже. На свидания будешь подниматься в мягких сандаликах, с ароматными сальниками… Ладно, удачи.

Оставшись в одиночестве, До-До к ближайшему бессмертному присмотрелся, снял отпечатки пальцев, пробил по базе данных. Это был не тот, кто выписывал квитанции, осталось остальных проверить. «Ну, найдём, а дальше? Зубы вырвать, пальцы или, как умник тот, напильником поработать?» – Он пальцами раздвигал почву – привозной, заморский грунт рвался, точно ветошь. Похоронить успел двоих, тут Чистоплюй и подоспел, ворох венков притарабанил. Обрадовался наш герой: «О, привет, земляк! Я за тобою посылал». Тот будто не слышал, над свежими пятнами венки пластмассовые разместил, ленточки поправил, прочёл молитву отходную:

– Прах к праху, дурню почести. – Переходя к другому клиенту, Чистоплюй воскликнул: – Посмотри на драного козла, До-До. Он самый меня в очередь на расширение жилплощади не мог пристроить. Знаешь, хотел я взять на перевоспитание одну Лидку, не совсем Бачилу. Видел я, пропадёт без моего участия. И что? Умник этот заявил:  «Чтобы прописать гражданку, у вас метров не хватает. Поскольку метров на одного довольно, то второй не нужен». Он довёл меня до того, что я заявление переписал: прошу урезать мне жилую площадь вдвое. И этот червь бумажный снова отказал мне.

– Поди, и не читал, привычка – сильная сторона чинуши, – говорит ДоДо. – Не пробовал на лапу дать?

– Он и тогда без рук был. Отрезали, поймав на взятке, пожурили да оставили для изучения передового опыта. – Чистоплюй облизнулся, склонился над безруким: – Ну, что с тобой сделать, морда немытая? Вот что, похороню я тебя вертикально, на вокзале, в женском туалете. Небось, себе наметил место под берёзкой, на берегу полноводной Свислочи… Сволочи! – Следующего тоже узнал: – А ты, голубь, что глазки закатил? Думал, не узнаю?.. Обещал, что вырву материнку? Обещал. Слов на ветер я не бросаю. Вот ещё красавец, До-До, полюбуйся, ты его должен помнить. Этот член купил себе на Луне шестиместный мавзолей, в первом ряду. Не хотел подписывать мне паспорт новый, говорил – от вас могилой пахнет.

Раз без свидетелей, роботы не стесняются в выражении былых обид. Вдруг слушателю тоже любопытно, что на языке роботов значит «личные счёты»? Возможно, это когда три трупа ушли под землю без сопроводительной молитвы, когда от слова «прах» прозучала половина, то есть, «ах». Одного за другим, пустоты принимали в себя злодеев первомастных, точно в шахте лифтовой, их бренные тела гремели на выступах, ломая перекрытия подземных царств. Немой упрёк отправлялся следом: не хотели с людьми по-людски? Что ж, в подземном царстве демоны уважению научат.

От местных звуков малость отвык До-До. Московские куранты здесь были слышны, как никогда. Лишь пробило восемь, соискатели свернули поиски. Они с Чистоплюем так и не досчитались тринадцати самых отъявленных головорезов, их будто корова языком смахнула. Уморились за день, не без того. Пока обошли известные кварталы, на Город опустилась ночь. На перекрёстке, где прохожих обычно останавливал патруль, окликнул голос: «Кто такие? Документы!» – Потом к их ногам упала самодельная бомба, правда, фитиль не додумались зажечь. Следом прилетел коробок со спичками. Почти тотчас, сверху просыпались листовки с призывом кратким: «Далой временое провительства».

Присмотревшись, товарищи обнаружили на решётке ливневого стока динамик. Провода уходили в недра коммуникаций. Другая пара шла к каштану, на котором в незаявленном режиме мигали индикаторы камер наблюдения. Так-так, вот откуда стекаются сводки в густонаселённые подземные тоннели… Паутина шпионажа опутала кварталы, местные затевают нечто. На перепись населения да и на субботник не похоже.

Робот в крысином облике, с аккумулятором на спине, проскочил в люк с аббревиатурой «ГТС». Так и напрашивался диалог, ставший классикой жанра, первые слова жирным шрифтом прописаны в энциклопедиях: «Барышня, дайте Смольный». – «Если вы по поводу свержения временного правительства, то не соединю. Разрешения на митинг вы не получали». – «Послушай, дрянь, не дашь мне Смольный, приеду – так соединю, что предохранители в одночасье растекутся майонезом, вместе с правительством твоим».

Воспоминания, как несбыточные мечты, герой наш столкнул в корзину, определил себя в пространствевремени и подметил:

– Полная деградация вида, не находишь? Телефонисты рыщут, почтальоны. Приятель, что здесь происходит?

– Разве дневальный организовал.

– Разберёмся. Ты телеграмму получил? 

– Обычно по утрам разбираю почту. Нет, коль друг попросит… Я не виноват! Пока в мавзолее чугунном прохлаждался, тут могло произойти всё, что угодно. Родную тумбочку – и ту продали.

– Это уже в прошлой жизни.

– Понимаю, просто обидно!.. Телеграмма? Да, не получал. Брось подозрения! Хочешь знать, почему я здесь? Трансформер брякнул, тот, что поселился на заборе. Говорит
– До-До, наперстник твой, в Городе дело стоящее затевает, желает видеть срочно.

– Выходит, почта, телеграф перешли в руки восставших, – первые итоги стал подводить наш гений. Спросил себя: кто слышал выстрел с «Авроры»? Тот, кто замешан. Перевёл взгляд на дружка: – Ты слышал?

– Выстрел с «Авроры»? Нет. Во сколько ждём?

– Сегодня уже поздно. На базу агитаторы забредали?

– Не замечал. Да мне трансформеров хватало: мозги пытался вправить, на нашу сторону перетащить. Похоже, приятелей нанял некто, то ли миссию нам сорвать, то ли рассправиться с тобой, – времени было маловато. Окольными путями стал выведывать, крючки забрасывать, пока не клюнуло. Про то, как ты бабушку навещал, обмолвился, он и прокололся: спрашивает – где живёт она? И тут я понял, за тобой охотники пришли. Но ты не переживай, мы отомстим, если что.

– Такой поворот не входит в мои планы. С этим повременим. На повестке дня – вычислить второго. Ну-ка, прикинь, с какой колокольни он может наблюдать за нами?

– С телевышки либо с предвыборной программы. О выборах пока никто не заикался.

– Если следовать порядку, можно многого добиться. Сначала выйти из подполья, прикупить дешёвой краски, чтоб продержалась восемьдесят лет, да кумача. – До-До торжественно обозрел колонны митингующих, которые улицы запрудить готовы.

Прислушался к совету, поддакнул младшему братишке. – Раз к восстанию низшее сословие не готово, революцию затевают наверху. Сбить группировку, под себя подмять, а там…

– Но путём законным, я надеюсь! – На лбу Чистоплюя возникла мимическая бороздка… Нет, показалось.

– Законным, как иначе? Просто пишется новый закон, отменяющий действие прежних. – На До-До будто откровение снизошло, он буквально различал во тьме места, где новые воздвигнут эшафоты, случись оказия. – Я вот о чём подумал: что чувствовали просветлённые умы, ступающие к висилицам по ступеням? Они глядели сверху вниз на оболваненную чернь, равнодушную к итогам казни. Тот, кто стремился дать народам волю, на страницах «Правды?» классовым врагом так и оставался – до следующего самодура, кто решает сам, кого реабилитировать посмертно, которого попридержать в запас. Сначала газеты, потом эшафоты…

– Тебя не выдержит ни один, будь спокоен, – вставил слово Чистоплюй. – Разве я усовершенствую проект. Шутка. Так кто, по-твоему, мог покуситься на твою жизнь? Кажись, врагов у тебя не так уж много.

– Откуда быть им? Разве я кому дорогу перешёл? Иду на зелёный свет, простуды не боюсь, вперёд пропускаю пионеров…

Пенсионеров – мог приятеля поправить Чистоплюй, да не посмел. Скрежетали на душе иные кошки:

– Стеклов мне сон свой рассказал. Был он правителем страны несчастной, рабами молчаливыми повелевал. Какую глупость ни сморозит – аплодисментов шквал, прочих не жаловал, – их могилы ни одна собака не отыщет. Тут я спросил: «Реальностей множество существует рядом. В том сне ты библиотеку и атомную станцию строил?» – «Нет». – «Нас интересует та, где строил. Там у тебя правления срок подольше. Лично меня интересует, до какой мерзости докатится правление твоё. Помнится, станцию там до ума не доведут, как и силиконовую долину. Да ещё дюжину спутников, посёлок в Антарктиде, уйму денег в прорву; сколько ж тогда голов слетит, интересуюсь». – «Зачем это тебе, гражданин республики Чистоплюй?» – «Веду таблицу, кто из тиранов переплюнет прочих, хотя бы в процентном соотношении, из расчёта душ на квадратный километр». – «Ах, так ты из этих, как их? Правдолюбов? Не подозревал. Но какая польза от этих цифр?» – «Независимые источники утверждают, Сталина и Гитлера некому затмить. Я так не считаю. Скажу больше, создай условия, у тебя есть шансы… Ты родился, скажем, через год после смерти Сталина. Короче, я собираю материал для реферата на тему реинкарнации. На примере тиранов, какое каждый из них наказание понёс, пытаюсь донести знание до масс, чтобы они, на своём уровне, узлов кармических не навязали новых. Чтобы освободились от долгов прошлого и с радостью перешли на следующий уровень». – «Это как в электронных играх?» – «В играх есть предел. Лишь у богорождённых есть право самосовершенствоваться до бесконечности». – «Это сказки попов». – «Отнюдь. Они эти знания тоже признают опасными для своей власти над умами. Бог – есть Отец всех воплощённых, земные же религии инкарнатов поделили меж собой, сердца паствы наполняя нетерпимостью и враждой к прочим конкурентам». – «Политики тоже своего не упустят, если на то пошло». – «Вот! Я ждал именно этих слов, Стеклов. Вся система выстроена так, чтобы отвлечь внимание. Во-первых, о смерти разговоры стали считаться неприличными. Во-вторых, спектр услуг, способных отвлечь от главного, за тысячелетия расширился многократно. Наука, спорт, искусство, карьера, политика, религия – как всеядность, чревоугодие и тот же секс преследовали единственную цель. Внушить рабам безоговорочную мысль: все мы смертны, а дальше – ничего, мрак и пустота. Поэтому на Землю приходили люди с мисссией опровергнуть самый древний бред. Очень часто после смерти некоторые «покойнички» открывают жизнь по-новому, на астральном и ментальном планах». – И Стеклов ответил мне: «Я не верю в эту чушь! Никто оттуда не возвращался, чтобы рассказать, что там ещё живут». – «Разумеется, такого человека сразу подвергли бы остракизму, тотчас отправили б в жёлтый дом. В крайнем, распяли бы на кресте. Наука тотчас ополчилась бы: принеси от моей бабушки хоть платочек носовой, который в гроб ей положили. У законченных материалистов стоит на поводу пойти, на блюдечке они потребуют подать им Бога, чтобы Он у них был на посылках: принеси им… как бутылку водки, молодое тело». – «Погоди, так Ленин был прав, сказав, что религия есть опиум народа?» – «Ленин повторил за Марксом, и в этой части они оба правы».

До-До не выдержал:

– Довольно слов. Рыскания приземлённого ума совсем не интересны мне. Пора на базу. Сомнения одолевают: а не подослал ли тебя с разговорами водитель наш, чтобы за Ошейной приударить? Кажется, я начинаю ревновать. И пусть статистика говорит, ревность – одно из надуманных испытаний, но я пройду его, без колебаний!

Над Городом глухая ночь царит, лишь их шаги распугивают тени переулков. Громады монструозно изощрённых зданий в потёмках прирастают на этаж, призраки мелькают в окнах, при самовоспламеняющихся свечах. Пустота и мрак – они своего добились, люди. До Неба не добрались разве: тот же курс валют там – Любовь и согласие средь богорождённых.

Трансформера обнаружил Чистоплюй; лазутчик укрылся в кроне ивы, пока не арестовали, сообщение заказчику передавал: «Расходы по выслеживанию объекта превысили оговоренную сумму, готовы к обоюдному удовольствию на нашем счёте обнаружить поступление второго транжа».

– Слазь! – потребовал правдолюб, не выписывавший газету «Правда?».

– Двое вас, зачем мне рисковать?

– Вас не меньше. Либо стряхнём, как застрявший мячик.

– Ребята, что нам делить? Предлагаю мирно разойтись. Не тронете – информацией поделюсь. Кормить не пробовали драконов? Опустошают возделанные огороды ваши. Кажется, важную особу ждёте, местными деликатесами решили удивить. Теперь ничего не выйдет. Пока добежите – там уже и следы заметут, я до секундочки рассчитал.

Чистоплюй упёр руки в бёдра, голову задрал.

– Ответь тогда, наш разговорчивый собрат: кто вас нанял?

– Информация данного уровня засекречена. Лишь я пошлю запрос, чип с заказом будет уничтожен, ценою разрушения аккумулятора. Извини, своя рубашка ближе к телу.

– И что, не отзывается заказчик?

– Вероятно, крайне занят.

Тронул приятеля за локоток До-До, шепнул: «Это марсиане. Успели до ареста».

Не меняя позы, правдолюб выдал версию событий, немного приукрасив:

– Эти два господина в костюмах жёлтого цвета нас нанимали, чтобы вам облегчить жизнь. Мы с До-До на провокацию не поддались.

Ива отмалчивалась пять или шесть минут, только слышно было, как стучали пальцем по клавиатуре. После неоправданной волокиты трансформер признанием потешил:

– На чип напарника запрос отправил я. Похоже на правду. Он не отзывается уже, о таких обычно говорят –  спёкся на работе. Предвижу твой вопрос – откуда родом? – Группа особо назначения. Состояли при пиратах, затем случился сбой, нас сочли погибшими, и отправились мы в свободное плавание, пока не скрылись из виду. Кто в наёмники потом подался, кто продал себя в рабство за краюху хлеба, – кому-то меньше повезло. Второй вопрос предвижу – как зовут? Значит, так. Муха. Возьмите в команду! Ложки мыть, сбрасывать посуду со стола, мусор в форточку, если нет мешков. Да, и сбивать ворон умею.

До-До икнул, если мне не показалось.

– Хорошо, словечко я замолвлю. Встречаемся завтра – в это же время, здесь.


База встретила неподдельным храпом, насколько это вообще возможно. При свете фонарика дневальный изучал альбом о Греции.

– Режим немного нарушаете, господа роботы. Сорок шесть минут, как прозвучала команда «отбой». Но я не помню зла. – И обратился к Чистоплюю: – Помнишь, я рассказывал о государстве, каким я его вижу? Вот и пример Греции: нефти и газа нет, живут за счёт туризма. Я знаю, что сделать в первую очередь. Я посажу пальмы. Это научный факт: где пальмы – там полно туристов.

– Вымерзнут твои пальмы, Алик.

– Я не поду… Вообще-то, не страшно, весной другие посадим.

– Как у тебя всё просто: посадить – сначала деревья, потом людей.

– Это не деревья, это пальмы. У деревьев гладкие стволы, на них бананы не растут. Ты когда-нибудь видел пальму? Зуммеровед на стене холодильника показывал кино. Они такие не наши, как из неправильной соломы, зато туристы никуда не денутся. Их кошельки опустеют, и мы обеспечим максимальные условия. Никто не должен уехать с полным, такие ошибки впредь недопустимы.

– Послушаешь тебя, Стеклов, – задумаешься поневоле. Складывается впечатление, ты балдеешь от наличия голосового рефлекса. Нравится, что язык безоговорочно выполняет приказы мозга…

– Уж не хочешь ли ты сказать, что у меня нет мозгов?

Чистоплюй смешался:

– Разве я сказал?.. Понимаю. Психологи это явление описывают, как фантастическую подозрительность пациента, когда в дуновении ветра слышится угроза жизни. Что сказать? Бывали случаи и похлеще. Это беда всякого тирана: в голове просто недостаёт места для иной оценки, что собеседник может быть безобидней мотылька. Вот скажи, Алик: ты бабочек боишься?

– Вообще-то, нет. Я их столько передушил… вообще-то, это к делу не относится. Но пугали, не один раз. Вылетит из-за уха – у меня душа в пятки: покушение!.. Хочешь сказать, клинический случай?

– Свой вывод я ещё не сделал. Что за манера навязывать своё мнение другим? Тебя поди не учили оставлять его при себе.

– Был бы ты человеком, я бы тебе морду разбил.

(В этом месте мы с Никодимом переглянулись. Понял службу наш Стеклов: сам догадался, подсказал кто, но уверен на все сто: что бы ни случилось, роботы его не тронут).

– Руки чешутся?

– Не люблю, когда красиво говорят, и новыми словами нос утирают. Ничего, вот выучу на зубок одну книжку, тогда посмотрим, кто больше слов знает.

– Откуда книжка?

– Доля выкопал. Кажется, из бардачка машины. – И показал Стеклов обложку. На ней обозначены ножницы с расчёской, название – «Парикмахерское искусство». Внутри оказался блок иного направления: «Стоматология. Пособие для  студентов второго курса».

– Что ж, полезная книжка.

– Конечно! Я теперь буду знать слабые места противника. Пока изучаю «Введение». Там сказано, что партия и правительство уделяют повышенное внимание состоянию дел в стоматологии, и в текущей пятилетке выделяются значительные средства на борьбу с кариезом и протезированием. Они ведь тоже есть хотят… Что выставился?

– Извини, я не успеваю за течением твоей мысли.

– Не ты первый, не ты последний. А давай сыграем в жмурки? Ты прячься, я буду искать. Нужно развивать глазомер и смотреть шире на окружающие предметы. Бывало, хлопнешь стакан – мозги наружу. Врач говорил, мне пить совсем нельзя, даже по праздникам, я тогда делаюсь другим. Нет, это правда. Одноклассников всех перелупил, кто по одиночке. Они ещё не знают, с кем связались. Вот займу приличный пост, разделаюсь с некоторыми. Они надолго запомнят, если мне не изменяет память, вот честное слово…

– Знаешь, Алик? Не в обиду будь сказано, но… ты записываешь иногда – то огрызком карандаша, то гвоздём на стене. Неужели за мной, целыми предложениями?

– Разве запрещено? Был у меня учитель русского, тоже умел говорить. Я тогда считал, что сам могу, не думал, что пригодится… Однажды я займу достаточный пост, пойдёшь в помощники ко мне?

– Что я умею? В политике совсем не разбираюсь…

– Я разбираюсь. Ты будешь фразы мне разные писать, грамотные. К празднику там, к важным событиям, особенно с послами. Смотри, потом не позову.

– Время дашь подумать?

– У меня его до чёртиков. Бери, сколько надо!

И хотел спросить Чистоплюй – откуда? Вовремя вспомнил, кто перед ним.


Итак, мой благодарный слушатель, мы открываем новую главу в истории. Осмотреться никогда не помешает. Итак… Никодим таскает к приглянувшемуся Древу провиант, воду и навигационные приборы, пытается изобрести габаритные огни. В минуту откровения, говорит – чувствую, уже скоро, я же его опасения не разделяю. По моим подсчётам, а мои выкладки подтверждает Зуммеровед, годик до старта им ещё отпущен. Если к обоюдной пользе, черпать Силу у матушки-земли никому не запрещено. Мы с энциклопедистом пока не ошибались; между нами говоря, присматриваюсь к его тазику. Не могу уточнить ГОСТ, год выпуска и производителя; должен сказать, и среди штампованных товаров народного потребления встречаются редкостные экземпляры. Возможно, проглядел момент: Пролаза опять там что-то мастерит в свободную минуту, мог этот тазик сочинить; в его распоряжении бронза, медь и более благородные металлы. Что касается прочих соискателей, то я наблюдаю их не всякий день. Знаю, Соискатель отбивает ежедневные атаки Эша-Лони… Надо же, ему бесплатно установили телефон, и новый дневальный, лишь заступает на дежурство, звонит оттуда:

– Господин Соискатель? Звоню по поручению командира. Вы не передумали?

– Передай ему, спрашивать устанет раньше.

– Благодарю за содержательную беседу, но, если позволите, личный вопрос. Не припомните ли, каким образом марсианин добровольно на себе ошейник застегнул?

– Телепатически Матильда сообщила, что ей надо отлучиться минут на десять, деток одним глазом приглянуть. Пиару расположило обращение такой особы, с вопросом к ней: «Настоящий поступок подразумевает нарушение дисциплины?» – «Разумеется, это же самовольная отлучка. Час назад летала – не нашла двоих. Как бы в беду не угодили. Ошейник же имеет свойство трезвонить всей округе, что он пустует». Подумал Пиара (это же под носом у До-До), кивнул: «Десять минут, ни секундой больше». Ровно через десять минут галакты его освободили. Матильда заслужила первую благодарность – за поимку особо опасного преступника.

Кроме всего прочего, не один водитель постреливает жадными очами в сторону новостройки, где обосновалась новая семья. Там До-До возводит стены по египетской системе, из фигурных блоков; строить из привычного на слух кирпича давно никто не строит. Нет, если стоит задача, чтобы здание рассыпалось само через четырнадцать пятилеток, то формы лучше не придумать. Мало того, дом начинался с крыши, затем к ней прилепился второй этаж; вопросы предупреждая, наш прораб разместил на подходах паспорт объекта,  где дал пояснения: «Господа любопытные, вспомните, как строили люди, и к чему пришли. Я пошёл против течения». Его проект под странным именем «ННССВ» одобрила Ошейна, но что обозначает имя, прораб сохранил в тайне. Она же пустилась на хитрость, минутку улучила и озадачила энциклопедиста. Знаток аббревиатур выдал ей около восьмидесяти тысяч вариантов, но только один приглянулся ей:

– Как, говоришь? «Нам Не Страшен Серый Волк?» К чему бы это?

Зуммеровед помассировал затылок, со знанием дела заявил:

– Это очень древнее заклинание. Его читают перед закладкой фундамента, чтобы землетрясения были не страшны, чтобы прочие неприятности обходили дом, дворец и даже государство. Нет, Ошейна, ты не сомневайся в способностях жениха. Строит он надолго, просто на его пути встречаются форсмажорные обстоятельства чаще, чем у других.

– Выходит, я ошиблась? Кругом только и слышно: он такой бедовый, счастье так и прёт ему в руки.

– Так-то оно так, да кармические долги свои коррективы вносят. По моим наблюдениям, ему всё удаётся, кроме момента, когда он мог бы насладиться трудов плодами.

Ошейна разозлилась, ножкой притопнула, – каблук и отскочил. С этой подробности, кажись, и пошли неприятности у прораба. Днём строит, вечером проводит трубы и проводку, ночью штукатурит, утром красит и обои клеит, и тут каблук… Одним словом, сроки ввода в эксплуатацию в дрейф легли. Мало того, вороны объявились. Стая взялась отрабатывать приёмы прицельного бомбометания, то есть, помёта. К концу дня, бывало, прораба не узнать. Конечно, пневмодуш ему помог бы, – Ошейне нужно было бы десять раз поднять рычаг: устройство во дворе за домом того только и ждало. Однако, невеста испортилась вконец. Бросились товарищи утерянное настроение искать, обошли полгорода – не нашли. Всегда так, кто-то подобрал. И стал совет защитников отечества присматриваться к гражданке, под предлогом благовидным проникшей на территорию терминала. Незаменимого дневального пришлось отправиться в бесконечный отпуск, самим у тумбочки торчать, а это, право, то наказание ещё.

В четверг приехала многочисленная родня Ошейны. По политическим убеждениям покинули разорённые края: бабушка, два деда, три тётки, четверо дядьёв, пять сестёр, шесть братьев и восемьдесят семь племянников, – трудно было перечислить, но мы постарались. Кто-нибудь из родни дежурил на каждом перекрёстке, задавал ненужные вопросы. И До-До научился обходить перекрёстки под углом в восемьдесят шесть градусов, всякий раз бормоча себе под нос: «Откуда они взялись? Я о таком не мог мечтать». Невооружённым глазом соискатели и родня стали замечать, что проект не соответствует запросам. Ошейну точно подменили. Дом не готов, но частенько слышно: «Душно, форточку открой», – или: «Дует, форточку закрой». Если без кавычек, то список будет выглядеть менее внушительно: ты вскопал грядки? Я же просила, маргаритки не садить… это было вчера, передумала сегодня. Ты вынес ведро?.. Ну и что, что пустое? Вытряхни ковёр. Ты мужчина или нет? Если всё-таки мужчина, то отвадь ворон. Они мне платье испортили до неузнаваемости, мне не в чем выйти. Ты же владеешь ресторанами, почему не пригласишь на ужин? Что это за одиночные кровати, как в казарме? Хочу гарнитур спальный, с тумбочками и светильниками под старину. Зачем разобрал памятник? Ах, дерево понадобилось для гарнитура… Вот это двуспальная кровать? Я на неё не лягу, я как подумаю – меня тошнит. Новые туфли жмут, ты что-нибудь можешь сделать? И забор стоит так близко к окнам, надо отнести его. Куда это ты собрался с удочками? Билеты на футбол в твоём кармане… С каких это пор ты стал принимать самостоятельные решения? И т.д. и т.п. Мало-помалу, картинка прояснилась в пятницу: на небе ни облачка, ни воронья. В субботу, к полудню, дом был готов. Она сказала:

– Ты такой огромный, неповоротливый. Храпишь ночью, надо думать – на другом конце планеты людям спать мешаешь. Вот что, дружок. С этого дня будешь спать снаружи, у входа. И мне спокойней. Это стоит минимальных жертв? Безусловно.

До-До виновато кивнул – и был приглашён на стихийное собрание по случаю прояснения в материнках. Товарищи позвали – под конвоем притащили, сам бы не пришёл.

– Слушается дело гражданина До-До. Личные данные и год выпуска опускаем. – Пролаза занимал место председателя суда, как инициатор процедуры. Вместо мантии – расчудесным способом положен сажи слой, для парика пришлось обезглавить девяносто кукол, и ради такого случая пришлось прокопать вход в древний ГУМ, на сорокаметровой глубине. – Один чиновник украл миллион денег, утром стал оправдываться: «Мой начальник присвоил шестнадцать миллионов, если бы я не расстарался, он бы и этот прибрал к рукам. Так что у меня есть оправдание. Я стремился распределить ресурсы. Крупных мошенников надо к стенке ставить, мелкие сами перестанут воровать. Вы вчера слышали репортаж? На проходной задержали рабочего с двумя лампочками накаливания. Вот возьми он одну, я бы встал на его сторону»… – Матрос прокашлялся в псевдомикрофон. – Извините за образное отступление, но теперь к делу. До-До сводил даму в ресторан. Она заказывала такие блюда, о которых мы не слыхали в период застоя. Что сказал официант, напомните-ка нам.

– Есть поджарка, бекон с кровью, сосиски из сои…

– Что вы ему ответили?

– Я вегетарианец, и Муха предложил салаты.

– То есть, официанта зовут Муха?

– Да, ваша честь, Муха и Бляха, мои новые знакомые.

– Скажите, До-До, вам никогда не говорили, что выбирать друзей надо осмотрительно? Я к тому, что конституционные суды завалены жалобами от униженных и оскорблённых. 

– Да, Ваша честь, предупреждали.

– Почему же вы, До-До, совершенно игнорируете советы проверенных друзей, но вас так и тянет к проходимцам различного толка? Как давно вы пылесосили мозги?

До-До принялся считать на пальцах, и судья немедленно обратил внимание присутствующих:

– Прошу запомнить это жест. Как в двадцатом веке. Вы разругались с младшим братом, До-До. Интересно узнать, по какой причине?

– Он настаивал на разводе, – выходнул До-До.

– Наверное, брат приводил весомые доводы.

– Разумными я бы их не назвал. Он очень одинок теперь. Я почти не уделяю внимания ему, вот и взбеленился.

– Хорошо, До-До. Что сказала ваша невеста в тот день, когда вы устроили субботник личным вещам, скажите заодно. Мы понимаем, в таком темпе строить, тут ни у кого времени для себя не будет. И вы нашли минуту, постирали носовые платки, носки и прочие вещи, какие отыскали в вертепе этом. Личные вещи родни невесты тоже вошли в это число. Я понимаю, постирали – надо гдето просушить. Чтобы новые стены не сверлить, вы изобретаете из вещества, неизвестного досель, прищепки, которые не падают на пол под воздействием силы земного притяжения. Предметы оказались в свободном полёте, чем вызвали недовольство другой половины. Нам известно не понаслышке, как родня поддержала Ошейну. Пожалуйста, передайте её слова, произнесённые по этому случаю.

– Она сказала, – бодро начал До-До, и тотчас понизил тембр голоса: – Она сказала: «Это что за планетарий?».

– Скажите, До-До, под окнами огородик вы огородили?

– Надо понимать, речь о плетне. Опробовал на практике сведения о ремёслах.

Публика зашумела, судья ударил молотком по наковальне, к порядку призывая.

– И то, что драконы поглядывают в огородик, ждут, что там взойдёт, заметили?

– Конечно, заметил. Да и сам жду, что вырастет!

– Что ж, на мой взгляд, по данном вопросу вопросов ни у кого не будет. Картина в целом понятна. Прошу пригласить свидетеля. Товарищ Берендей здесь?

– Не дождётесь! Туточки мы, – отвечаю я, занимая единственный стул, переживший не только Перестройку и Вознесение, но и войну с мрачнями.

Парик матрос поправил, точно бескозырку, сдвинул на затылок.

– Скажите нам, свидетель, вы лично оказывали помощь жениху?

– Да, ваша честь. – Не хотелось нарушать общий рисунок протокола. Даже интересно поучаствовать в дурацкой процедуре. Ведь главная цель спектакля – придать видимость уважения к законам, итог которых проплачен задолго до открытия дебатов.

– Что вы делали в прошлый вторник и в четверг?

– Ворон гонял…

– У меня здесь справка с вашего последнего места работы, из которой следует, что в среду и в пятницу у вас дежурство, поэтому гонять ворон в эти дни не могли. Всё верно?

– Да, ваша честь.

– Теперь поведайте нам, каким образом вы гоняли ворон.

– Начнём с того, что про беду товарища До-До стало известно присутствующим здесь. Мужчина или не мужчина он – так стоял вопрос. Коллектив решил, мне сообщили, что сами не справятся. Я предлагал им координаты воинов Хроник, только соискатели решили, что из моих уст просьба будет воспринята так, как надо. Позвонил, договорился, мы и получили то, что хотели.

– С этого места подробнее, пожалуйста, – вставил реплику Пролаза.

– Дело в том, что однажды случай уже имел место. Чтобы не затрагивать чужие интересы, воины Хроник просто скопировали тот момент, когда марсиане разогнали стаю, и эпизод прокрутили дважды. Во вторник и в четверг, под наблюдением моим. В итоге, вороны частично разлетелись. Это во вторник, я точно помню. Однако в четверг их точно подменили. Вороны текущего момента спокойно отсмотрели записанный спектакль, были даже аплодисменты и крики «бис», если посмотреть на их действия со стороны. Я позволю себе уточнить сам факт события. Некто Кима-Но и Пиара однажды приняли самостоятельное решение и на своём корыте удачно распугали стаю.

– Хорошо, свидетель, можете присесть. Вызываю второго свидетеля…

– Я здесь,  – с места отозвался Кощей Бессмертный. Судья тотчас сделал замечание:

– Вы, свидетель, не на базаре. Пока не назвали ваше имя, вам помалкивать полезней.

– Понял, ваша честь. Теперь я готов ответить на вопросы, раз все узнали, кто я такой.

– И это будет очень кстати. Что вы нам можете рассказать о причинах известного нам явления?

– Оглядываясь в прошлое, я припоминаю случай, когда товарищ До-До слишком увлекался стрельбой из рогатки. Просили его, предупреждали – дескать, не накличь беды. По своей сути, как известно, эта порода пернатых мстительная особо.

– Скажите, свидетель, речь идёт о последнем предложении. О мстительности ворон. Эту фразу вы довели до сведения гражданина До-До?

– Нет, ваша честь. Я сам только что сделал вывод.

Пролаза сделал слишком умное лицо. Такое выражение бывало на лицах судей, которым надоела канитель и пришла пора платить заказчику.

– Иными словами, скажи вы эти слова тогда, быть может, товарищ До-До не сидел бы перед нами, с удручённым видом. Итак, вы признаёте свою вину, гражданин  Кощей Бессмертный?

– Целиком и полностью, ваша честь!

– Сколько же вам назначить? Пять, десять лет? Сколько лет прошло с тех пор, как вы видели ворон?

– Они и сегодня летают неподалёку…

– Значит, нисколько. А жаль. Свидетель Берендей, вы что-то хотели добавить. Вам слово.

– В качестве наказания провинившемуся, я предлагаю назначить его старшим над драконами.

Судья отреагировал мгновенно:

– Кого именно вы имеете ввиду, свидетель, Кощея Бессмертного или До-До?

– А того, кого вы посчитаете нужным.

Судья закатил глаза, вслух принялся рассуждать:

– Бессмертный отпадает, ударнику и без того досталось. Пусть отдувается… – Он вдруг обвёл очами кворум. – Потянешь, Зуммеровед?

Тот встрепенулся:

– Ошибку совершите, ваша честь, если выбор на меня падёт. Драконы совсем не проявили интерес к моей персоне. Поищите, если не трудно, кого другого. Иного порядка есть предложение.

– Любопытно, – судья уставился в мой лоб. – Надеюсь, всем любопытно?

– Всем, – за всех ответил я.

– Опираемся на исторический опыт. Надо удалить бракованнный экземпляр – способов существует масса, но сейчас не об этом. Мы вынимаем у До-До одно ребро, распыляем в ограниченном объёме, скажем, подойдёт баллон. Затем берём подходящую модель и наносим на поверхности её ребро Адама… то есть, До-До.

С треском распахнулись ставни, и со второго этажа едва не выбросилась Ошейна.

– А моё мнение никого не интересует?

Родня выглянула в окно по соседству, рты в девять рядов: «Да!»

Судья приударил по наковальне и тоном, не терпящим возражений, заявил:

– Немедленно покиньте зал! – Повернулся к энциклопедисту: – Продолжайте.

– По приблизительным расчётам, мы получим новую невесту – плоть от плоти как бы, более покладистую и…

– Нежную, – не удержался Пролаза, закончил голосом энциклопедиста. Своим голосом продолжил: – Вы правы, как никогда. Не утрать человечество это качество, мы с вами служили бы по второму, а то и по третьему кругу… Других предложений нет?

– До-До! Доставай ребро, – загалдел кворум.

Без чалмы, в пижаме из матрасов древних, он уже не был похож на того парня, известного по летописям нам.

– Где чалма?

На окна дома До-До нелепо оглянулся, словно там лучше знали, что ответить.

– Дайте Берендею сказать, ему скоро на дежурство! – напомнил коллегам Чистоплюй. Сегодня он выглядел моложе и некоторым гражданским лицам мог дать сто очков вперёд. Судя по всему, процедура понравилась не только ему: раз дали слово мне – беру.

– Всё верно, дорогой До-До. Давно присматриваемся к твоей кандидатуре. Драконов кому-то надо охранять. Секрета большого не открою, сказав, что они прибыли в Нулевой не для прогулки. Пока передаём на хранение девять головорезов… э, оговорился. Девять образцов, надежды ясные питая, что не ударите в грязь лицом. – Я постарался придать голосу торжественности. – Узы узами, но в таком коллективе, как этот, иные ценности пустили корни. И к слову, чтобы не обольщался в отношении родни. Твой изумруд хотели распилить на сто восемь частей, сто семь попыток мы пресекли…

– Выходит, Ошейне крошки бы не досталось? – опомнился До-До.   

– Речь о другом. – Мой посох его плеча и головы коснулся. – Отныне тебе повинуются драконы, пока что девять. Матильду просьбами не одолевай, она взвалила на свои крылья забот изрядно. Ваша задача – питанием обеспечить, пока остров приплывёт.

Они открыли рты, мои трудолюбивые, немного наивные соискатели.

– Я разве не говорил? Похищенная Россия на острове дрейфует, плывут сокровища и артефакты. Очень надеюсь, коечто ещё везут.

– Живая сила? Может, и олигархи? – оживился Чистоплюй.

– Поживём – увидим. – Посохом коснулся я груди ударника. – Ребро возьмём отсюда. Помнишь, спрашивал Ошейну? «Непревзойдённая, хочешь ли ты стать попадьёй?» – и она ответила: «Сам определись, кем хочешь стать, попом или массоном». Ты был озадачен: она и это знает. Тебе показалось, что это признак редкой близости.

– Хочешь сказать, она шпион?

– Не слишком огорчайся. Сам прикинь, сколько одинаковых букв в имени и в слове.

– Две. Младший брат подсказывает – три. Вопрос можно, Берендей?

– Смелей, дружок.

– Труд продвигается успешно? Иначе говоря, летопись растёт?

– Третью главу заканчиваю малым темпом. Но спасибо за внимание. Теперь – что касается драконов. Выходишь утром на балкон… Да, к утру Ошейна съедет. Квартирантов подбери, всё веселей. Итак, выходишь на балкон и первому дракону, какого видишь в небе, мысленно отдаёшь приказ: воронам здесь не место. Формулировка может быть любой, главное правило – с полным убеждением, что тебя поймут. Допускаю, не все захотят услышать, даже сопротивляться будут, отстаивать свои права. Ты, главное, не паникуй, поищи подходы. Свой способ поищи, как установить контакт с крылатой эскадрильей. Рефлексы на вооружение возьми, анализы желудочного сока, – дружище, мне б такие перспективы: живи и радуйся помалу.

До-До рыскал рукою под пижамой, в недоумении попыток не оставлял.

– А что, если свободное ребро конструктором не предусмотрено?

– Дай что-нибудь.

– Жёсткости ребро, – подал совет энциклопедист. – Помягче надо быть с людьми…

Получив фрагмент ребра, Берендей тут же извинился, ему пора на службу. Собрание закрыть забыли, оно не было утилизировано на склад истории, под сургучную печать. Задул вечерний бриз. До-До поймал водителя, лишь разошлись остальные по делам:

– Ты, как, не передумал? Можешь забирать.

– Кабы вчера, то не задумываясь. Сомнения одолевают ныне. Опять же, у друга увести невесту – что люди скажут? Да, чуть не забыл. Калитку в заборе сделай. И не спрашивай, для чего.

– Калитку, говоришь? Это идея, когда руки чешутся…


В тот памятный день, точнее – в полдевятого утра, в узлы собрала Ошейна нехитрый скарб свой, нажитый непосильным бытом: – Я ухожу.

До-До сопит простужено, в две дырочки. Он дом построил, в котором поместилась вся её родня. Этот дом виден отовсюду, как небоскрёб в какомнибудь Нью-Йорке, и вот она ступила на порог, чтобы навсегда уйти:

– Ты путаешь строки в «Евгении Онегине». Извини, мы совершенно не подходим… ни по каким параметрам. Аккумулятор и всё остальное. И ещё. Теперь ты можешь глотать всё, что под руку подвернётся. Прощай!

Родня гуськом построилась у выхода с терминала, его До-До предусмотрел по просьбам многочисленных трудящихся. Прежде, чем открыть калитку, уточнил:

– Чалму мою никто не видел?

– На чердаке.

– На чалме, если вы заметили, имелся изумруд. Единственный способ покинуть терминал – вернуть его владельцу.

– Ты нам угрожаешь? Ошейна, за кого ты замуж собиралась? Это же монстр какойто! – Бабушка, как завтрак, профессионально разогревала инстинкт толпы. До-До подождал реакции прочих кандидатов на эмиграцию.

Статисты обещанной доли не получили, поэтому им нет разницы, где торчать.

– Как только бабушка пройдёт досмотр, большинство из вас обретёт свободу. И предупреждаю: кто драгоценность сдаст добровольно, получит проездной на целый месяц.

– Пусть кто хоть пальцем до меня дотронется, он горько пожалеет! – визжит старуха.

– Берендей, – позвал До-До. От могучего отчаяния, друзья мои, какое только бывает раз в тысячу лет, позвал.

Хочу сказать, что в некоторых случаях моё присутствие не обязательно. Достаточно двух рукавиц, как живых посылок из роя пчёл и тысячи муравьёв, – бабушка сама разденется, верёвочку с носовым платком добровольно снимет с шеи… Чужое не всегда к лицу.

– Ладно, твоя взяла! Держи! И поскорей открывай ворота.

Собрание защитников отечества тем временем продолжалось и незаметно перетекло в стихийный митинг. Неожиданно выяснилось, что остальные соискатели тоже заглядывались на формы прелестницы Ошейны. Кто-то припомнил даже, что у неё с Хурмой большое сходство – той самой секретаршей юного Кощея, пока он был исполняющим обязанности султана.

– Нет, право, не дайте мне солгать, – наперегонки с другими, матрос горячился и версии фантастические предлагал. Послушали их разговоры мы с Никодимом да соображениями поделились.

– Как думаешь, что именно привлекает роботов в фигуре? – Ученик в блокноте, на страничке в клетку, две одинаковых фигуры обозначил. – Вот это Ошейна, а эта – стандартная Лидка. Не вижу разницы вообще.

Я оценил художества его и согласился: если считать по клеткам, по площади, они совершенно одинаковы.

– Поздравляю, мы сделали открытие. Соискатели, по независящим от нас причинам, выработали собственный стандарт, и нам с тобой постичь…

– Позволь, я покажу рисунки им.

– Надеешься, этот шаг что-то изменит? Впрочем, давай! И помоги там с вороньём, я над ребром поколдую.

Если честно, задали мне задачку, давно не практикую.


Никодим из тени вышел… то есть, обозначился визуально, вклинился в толпу.

– Смотрите, из-за каких морей гости! – Пролаза на посту дневального, смело протянул руку для приветствия ему. – Каким ветром, юный Берендей? 

Гостя обступили. Он каждому показал рисунки, вопрос ребром поставил:

– Привлекательней которая из них?

– Слева, это вне сомнений, – уверенно отвечал Пролаза. Кощей Бессмертный, Зуммеровед, Соискатель и Чистоплюй в одно слово подствердили мнение матроса: слева – то, что надо. И Никодим над страничкой сей в геологоразведочную медитацию погрузился. Перед его взором провернулись тысячи изображений: муравьи и пчёлы, птицы, рыбы. С некоторыми оговорками, всякое семейство можно рассматривать, как… как банку с икрой. В чужом полку все воины как будто на одно лицо, но в этом случае действуют свои законы. Мы лишь полагаем, что изучаемые объекты изначально одинаковы, остаётся выяснить, как самцы подбирают пару?

Правый глаз ученик открыл. Обе фигуры не подросли, не постарели, однако, непосвящённому может показаться, разница ученику открылась. Геолог мой сиял.

– Где До-До? – прикинулся Никодим, будто мы не в курсе.

– В трауре, – отвечал Пролаза.

– С чего бы?

– А то не знаешь. Когда хозяин выставлял жену за двери, когда она уходила по зову сердца, он горе заливал. Разве позвонит в двери очередная кандидатура…

- Дневальный, сбегай за вдовцом!

Матрос спустился в офис, спящего толкнул. Стеклов очнулся, глаза протёр:

– Почему я? Пора бы уж привыкнуть. Доля! Сынок! – Он вышел на поверхность, кликнул сына. – Позови дядю До-До. Скажи, инспектор требует. – И тотчас к Никодиму обратился: – Наш человек ко всему привыкнет. Вот и я, к этой тумбочке прирос. Породнились не хуже первой проститутки…

– Не та тумбочка, Алик, – Зуммеровед напомнил.

– Не надо зацикливаться на мелочах. Я на посту всегда, и этого никто не отнимет. О, ещё гости! Знать, не к добру.

Появление дракона над терминалом стало обычным делом; в такие моменты небо очищается мгновенно. Только избавились от ворон, как мухи на мёд, слетелись очередные наблюдатели. Через калитку в стене терминала, вопреки законам физики и автоматической защёлки, вошли воины Хроник. Эша-Лони двух практикантов притащил, чтобы с местным населением познакомить… или нет?

– Стеклов, собирайтесь. На этом ваша миссия здесь завершена. Готова новая задача.

– У тумбочки стоять?

– На этот раз повеселей работа.

– Я стал отцом. Работа ваша мне не помешает воспитывать ребёнка? – Стеклов поймал вздумавшего улизнуть сынишку, поставил впереди себя, как бы загородился от неизвестности. И не первый раз, заметим.

Доля чтото сообразил, прочистил ухо пальцем, в носу нашёл излишки:

– Дяденька, а что мы будем делать?

Эша-Лони сменил строгость на предвыборные интонации: 

– Всё сразу! И вертолёты строить, и правовое государство. Тебе прошлой ночью какой приснился сон?

– Тётенька важная. Сказала, что она главная председатель избирдома. У неё большие связи, обещала помогать нам с папой.

– Версия неплохая, но забудь. В вертолётах она ничего не понимает. Голос подберём ей, чтобы запоминался. Ну-с, ничего не забыл? Давай руку, я провожу тебя в мир, где игрушек и простаков в равном количестве.

– Я ещё хочу пиджак с погонами.

– Будут тебе погоны.

Стеклов выдохнул вопрос, который на момент текущий интересовал более всего:

– Там, куда идём, драконы есть?

– Нет, Стеклов, – утешил Эша-Лони. – А вот драконовские методы не исключены.


Соискатели опешили слегка, поэтому наслаждались тишиной. Вот был человек, торчал среди развалин, порою что-то брякал невпопад; к нему уже привыкли, примерно знали, ожидать чего. Оставил на стенах черновик будущей конституции, в которую только за последний час внёс четырнадцать поправок, в основном грамматических, с подачи энциклопедиста. Словом, не так всё просто: этот человек, со странностями, безусловно, почему-то именно его выбрали воины Хроник для своих экспериментов. Однако, судьба товарища важней гораздо. Побратим в беде, семья распалась. В подобных случаях так важно правильные подыскать слова, отвлечь от тяжких дум.

– Говорят, ты рыбу проглатывать научился. – Соискатель сальник заменил на колене левом, продолжил извлекать из правого колена. – У меня б спросил, как добывают рыбий жир. А хочешь – подключайся: идея наклюнулась поинтересней.

– Бессмертных мы с Чистоплюем похоронили.

– Я не о том. Сюда матрос самостоятельно добрался на велолёте, здесь вдруг работать отказался аппарат. И святой Роберт пошёл навстречу нам, через своих ангелов подал идею. Конечно, со стороны это выглядит, как работа собственного эго. После стирки бытовых предметов, тебе удалось изобрести прищепки, прекрасно справляющиеся с притяжением земным. В истории довольно случаев, когда домашняя заготовка служит толчком к развитию науки в целом, иногда – отдельных дисциплин. Сам посуди: пока под стопами чудовищ о двух ногах планета задыхалась, твоих прищепок время не приспело. Лишь теперь их пробил час. Так давай, опробуем запустить аппарат матроса.

– Давай, – без особого энтузиазма заявил До-До.

– Думаешь, не справимся? Прочь сомнения!

– Разве я против? Прищепки? Одну минуту.

Оговоримся сразу. К чудесам техники привыкают быстро, особенно когда железо это для лени лазейку приоткрывает. Пока соцветия умов не придумали экскаватор, человек мог рассчитывать на собственные силы, и этот фактор сдерживал разорение планеты. Окажись в его руках прищепки-антигравы, то всякий хлам погрёб бы человечество задолго до Вознесения; мы с учеником рассматривали версию, как неудачный вариант. На миг представим эту ужасную картину. Автослесарь постоянно натыкается на ключи, которые замерли в пространстве на заданной высоте. Учитель лишился глаза, напоровшись на указку. Или такой вариант: компания собралась выпить, не поделила некий артефакт, и он, с подачи ущемлённого в правах, завис в десятке метров над мостовой; без специальной техники, а то и без помощи МЧС, бутылку не достанешь. Мы с вами знаем, что мимо рта не всякий пронести способен, вот и получается, что это был бы совсем иной мир, где кладбища порхали бы над столицами, слой озона улетучился бы до основного срока, где войны носили бы совсем иной характер, политиков волновали бы вопросы иного толка… Сознание было бы оторвано от Земли, и люди разбежались бы по Вселенной, пополнив рати мрачней. А так – соединив космические материалы в неведомой нам пропорции, из чего и получились эти прищепки, До-До изобретением своим не повредил развитию человечества. Возможно, некий опыт он приобрёл у марсиан, пока находился во главе их корабля-авоськи. Недаром говорят: с кем поведёшься…

До-До с прищепками вернулся, бригада собралась у неподвижного велолёта. Решали, куда пристроить изобретение: колёса и педали с цепью не стоило украшать подарками судьбы. Опять же, линии дизайна пока отвечали гармонии законам. Вот-вот поступит предложение пустить по раме их, по щиткам передним и задним, и похоже это будет на…

– Это будет пародией на ёжика. Не стоит, – предвосхитил проект Зуммеровед.

Кощей Бессмертный слушал товарищей да приглядывался к изобретателю. Не находил на его лице искреннего интереса. 

– По привычке старой, хочус прогуляться к морю. До-До, компанию не составишь?

– Не слишком ли много внимания вы уделяете моей особе?

– Где чалма?

– Постирал. Мокрую, я ещё не пробовал носить. – До-До спиной почувствовал неприятность, хряпнуло окно. Все оглянулись.

Трансформеры спорили, кому первому высунуться наружу и задать единственный вопрос – ты скоро? На голове одного красавца чалма сияла; на голове чужой изумруд совсем не смотрелся, даже потускнел.

– Ты скоро? Я согласен, ставлю на кон её!

Тут и дошло до всех: До-До проиграл чалму.
– Мы думали, из-за разлуки с Ошейной убиваешься, – выдохнул Пролаза. Водитель нечаянно разорвал трофейное полотенце. Зуммеровед по неосторожности раздавил одну прищепку, и она, обломками, медленно на почву опускалась.

Кощей Бессмертный кивнул Зуммероведу:

– Кто скажет, как жить дальше?

Будто отрыжка после приёма рыбы, До-До привычно поспешил с ответом:

– Поругивай царей и президентов, при этом – всегда оставайся человеком.

– Хоть режь, не понимаю! – Водитель продолжал измельчать трофей. – Когда ты декламировал Пушкина, я ликовал. Думал: хоть один из нас сумел доказать, что нам высокие порывы по карману… Но связаться с отбросами,  в карты продуть чалму?

До-До икнул.

– Далась вам чалма! Да оглянитесь вокруг! Драконы посадили семена свои. На моей грядке вымахали растения, – похожие я видел на Кентервали.

– Как ты мог проиграть трансформеру? – зарядил вопрос энциклопедист.

– Ну… Сам удивляюсь. Они такими беспомощными показались сразу.

– Так теперь и дом этот тебе не принадлежит?

– Ты такой умный, Зуммеровед. Не надо всякий раз подчёркивать превосходство.

– Выходит, ты ввязался в игру без младшего братца.

– Как можно? Расстались с Ошейной, как он и хотел. Нет, к братишке у меня нет претензий. Правила были таковы. Играли на свинчивание головы, я этих нелюдей по очереди обезглавил. Стали проситься – пожалел, разрешил примерить в долг. Как они меня обставили – не понимаю. Вот дом приватизировать не догадался прежде.

– В долг? Горе ты моё! Перезагрузка – как молодая кровь. Они тебя на юношеском оптимизме одолели, – пояснил Бессмертный. – Однако, у нас одной проблемой меньше, друзья. До-До спасать не надо.

– А чалма? А дом? – До-До загнул два пальца, к третьему искал подходы.

– Это занятно. Как-то прожили до сих пор. Если кому-то тесно в офисе, что ж, это его право. – Пролаза установил двадцатую прищепку, велолёт и оторвался от земли. Мигом оседлал он транспортное средство, пока не взмыло на недосягаемую высоту.
Пристутствующие отметили особенность, сколько единиц понадобилось прищепить, чтобы уравновесить обе величины. Строились расчёты – приблизительные, правда, сколько их употребить придётся, если на борт, кроме пилота, пассажира взять.

– Не меньше восьмидесяти.

– Семьдесят восемь, – уточнил Кощей, бросил взгляд на энциклопедиста. Тот вторично бросился в атаку, перепроверяя цифры. Наконец, итог подвёл:

– Сто сорок четыре, в двух попытках. Вы стоите слишком близко к аппарату, он влияет на итоги простейших операций.

Не сговариваясь, соискатели отошли подальше, и велолёт поднялся на семь метров. Матрос остался доволен результатом, глянул вниз.

– Теперь придумай кто, как нам с До-До местами поменяться.

– Я не подписывался, ещё пожить охота, – объявил До-До.

– Здрасьте! Для кого стараюсь? Иерихонку – тебе, теперь велолёт. Не меня выбрали старшим над драконами, крылья достойные подобрать ты не подумал? Пора бы. Извини, До-До, но перепись крылатого поголовья тебе вести.

– Чтобы войну назначить грозному соседу? Матрос! Брось революционную пропаганду. Отныне – никаких штыковых атак. Разве осадить тирана.

– И я о том же, брат! Тот же Стеклов, лишь тумбочку оставил, поди уж мантию горностаеву примеряет. Или пиджак президента из кевлара… Эх! Аэрофлот не даром палит кислород! – Пролаза пустил машину в облёт границ базы, в пределах слышимости. – Представляешь, До-До? Наши имена однажды выбьют на гранитных плитах. Нет, сначала на этом месте кремль возведут.

– Или крематорий.

– Не понял…

– Чтобы предавать огню любителей дутой славы.

– Я так скажу. Глядя отсюда, на местности я наблюдаю отдельные слова, где целые строчки. Вот бы поэта настоящего сюда, он переплюнул бы Сан-Сергеевича самого.

До-До кулаки почесал, незримого противника в порошок растёр.

– Хорошо, дай мне минуту, – сказал он и направил стопы к дому, в двери позвонил, со словами: «Был чуден Днепр при тихой погоде».

– Кто там? – всполошились в доме, забегали по этажам.

– Почтальон Дымоходов. Вам телеграмма.

И захлопнувшаяся с чувством дверь скрыла от наших глаз течение размолвки местного масштаба. В итоге – один трансформер вылетел в окно, второй советовал умерить пыл, на простынях спускаясь со второго этажа:

– Не надо помогать, я сам. Ты так и не понял, это просто шутка!

И вот, во всём блеске, спустя минуту, на крыльце появляется До-До.

Пролаза заложил вираж, полётные характеристики уточняя, прошёл на бреющем, едва чалму не сбрив. Кощей Бессмертный тоже голову втянул, сказал, однако:

– Нет, он не сумасшедший. Просто каскадёр, зарабатывает очки главному герою.

Велолёт бросился к городским кварталам, разведчиков чернокрылых потревожил. Спасайся, кто может! – каркнули они, исчезая навсегда. Примерно так хозяева поступали, стоило властям затеять строительство космодрома по соседству.

Спотыкаешься всякий раз? Если ты не глуп, докрути шуруп. Ленивый закрутит тоже, как нос разобьёт – сам либо его ребёнок. И при всём при том, никто никого не принуждает, уж таковы законы мироздания. Мы ещё помним последние выхлопы рекламы – навязчивобесцеремонной, с признаками полного вырождения. «Омоложение на десять лет. Быстро, качественно, недорого». «Шампунь «Не обманывай себя», клей «Дотянем до зарплаты». И ведь таланты не переводились, время было такое: за лишний рубль на сделку с совестью идти готовы. Виновных они искали всюду, замирали над пачками денег, выпачканных в крови, размышляя: взять, пока свидетелей не набежало?..

Понятный случай: изыми деньги из оборота, объяви макулатурой, – они найдут, за что сражаться…

– Я поесть принёс, учитель. – Никодим туесок поставил на пеньке. Заметил вдруг: –У Зуммероведа лёгкая рука.

Я присмотрелся. Гвоздём энциклопедист задумчиво выводит на стене холодильника матерные слова. Под наброском конституции. Я проникаю в смысл.

– А ведь он прав. Тираны приходят и уходят, народ подкованным остаётся либо ждёт с нетерпением очередного. Если ж сыт по горло, тогда действует без проволочек. Ради собственного будущего и своих детей. Реинкарнация – это твой Путь к Свободе…

– Ты хотел сказать о Зуммероведе, – ученик напомнил.

– Он неосознанно заказывает воронью назад дорогу. Из карт своих поверхностных пернатые вычеркнут сей милый уголок. Кажись, пора звонить пиратам. Что тут у нас?
– Я заглянул в туесок. Фронтовая норма от кризиса не пострадала. Головка чеснока, драники со сметаной, три четверти парного молока.

– Учитель, разреши, я позвоню. Брудершавец мне телефон подсуетил. Полчаса, как Нагрубинишна звонила; шлёт поклон, просила не задерживать пиратов.

– Это понятно. Давай, звони. Я с головорезами проведу беседу.


Офис ещё ни разу не использовался по прямому назначению. Повышенная влажность приняла на постой холодок торжественности. В актовом зале соискатели занимали первый ряд; на всех одна скамейка, да и ту у охраны взяли напрокат, шепоток всё расставил по своим местам: «Говорить будет Берендей!»

– Друзья мои, этого дня мы ждали с нетерпением. Мы не склонны путать божий дар с глазуньей, талантам надо помогать. И плата такова. Чтобы подлинный талант заполучить, одно есть средство. Иногда вы слышали – учитесь отказываться от земного, но насколько это растяжимое понятие, его всяк по-своему толкует. Чем больше отдаём, тем больше получаем. Признаем же: да, нам нужны поэты, как сама Свобода. Поэтом в одночасие не станешь. Гармонией сфер кандидат сперва обязан напитаться. Пустой сосуд наполнив, не раньше, можно рассчитывать на чтото. И надоями компартию не удивишь. Не на кого пенять, когда на первом месте деньги… Что, Чистоплюй? Вопрос на лице написан.

– Что за день такой особенный? Стула допотопного для меня снова не нашлось. Второе. Регламент установим, или как? – из второго ряда Чистоплюй привычно брякнул.

Он думает, на стуле мягче говорить, но мне пока не до реверансов:

– Буду краток. Пираты чистят от хлама одну из планет, они в двух часах лёту. У вас есть выбор: либо торчите на руинах известной цивилизации, либо подберём что-нибудь поинтересней, и перед отправкой надо здесь прибраться…

– Иначе – в такую же грязюку угодим, – подсказал энциклопедист.

Так, один на моей стороне, думаю про себя, вслух говорю:

– Вы, юноша, делаете определённые успехи.

– В двух часах, – вздохнул Кощей и матроса двинул локтем. Тот будто ждал того:

– Этого маловато, даже нечестно… Так ведь уже почистили, Берендей!

– Я не запрещал взять самое необходимое. Надеялся на вашу сознательность.

– Куда клонишь, летописец?

Соискателя догнал Чистоплюй:

– Господа хорошие, решения правительства надо исполнять, особенно, в том случае, если они не противоречат нашим интересам. О чём же говорит Берендей, дайте ему слово.

– Вы мне тут спектакль не начинайте. А то сами не знаете. Воздух ничуть не поменялся. Следовательно, схитрили. Признавайся, кто хламом тайники набил?

– Да есть ли о чём говорить? – Матрос собирался расшевелить общественное мнение.

– Вот если бы ты предложил гарантии, что нас где-то ждут, что там полный пакет соцобеспечения, то и в этом случае я бы прихватил по шесть рук и ног, корпус про запас.

Бессмертный выслушал мнения, своё предложил, как на десерт:

– Я поддерживаю оба мнения, и вот почему. Планету вычистить, и самим не остаться на бобах. Чем же мы пожертвуем, друзья?

– Бросить столько запчастей – себя не уважать. – Из личного сейфа водитель вытащил горсть кристаллов. – Я уже не говорю об аккумуляторах Вифлоида. Допускаю, в других мирах ничего подобного не производят. И вообще, откуда сведения, Берендей? Будешь шпионить за нами, летопись никогда не закончишь.

Пришлось употребить тяжёлую артиллерию аргументов, завершив штурм словами:

– Так и люди когда-то. Боялись, Бог забудет о них, лишь расстанутся с телами.

Удивительно, что сразу достучался. Соискатели пошли по терминалу. Погода благоприятствовала поискам полезных ископаемых. К полудню я будто в прошлое вернулся: даже на беглый взгляд, всё попрежнему осталось: те же горы железа и проходы. Добро, выходит, просто закопали. Нет, разумеется, пираты с пустыми трюмами не ушли… Или наоборот: глянули – внизу «нули сплошные», так они и хоботы не расчехляли.

Вернулся я, гляжу – До-До дом снёс.

– Зачем ты это сделал?

Он просто проводил меня к разорённому гнезду, я ахнул. Четырнадцать этажей ниже уровня горизонта, и все забиты запчастями.

– Не воздыхай, старче, ладно? – попросил До-До.

– А я ведь пиратам не поверил. Говорили, по старым снимкам, они должны были загрузиться под завязку, конкуренты опередили.


Минут сорок спустя, едва утихли прения и недомолвки, к базе подошли семь пылесосов. Те самые, что побывали здесь или другие – кто их разберёт? Ни бортовых номеров, ни опознавательных знаков. Некоторое сомнение закралось-таки; кабы мог пересчитать расстояние да скорость, но то не моя стихия. Зуммеровед фиксировал на встроенную камеру работу исполинов. Хоботы трижды меняли режимы на ходу, и первым заходом они выгребли четырнадцать этажей с запчастями, так удачно замаскированнными под жилой фонд. Затем закачали в пустоты некую густую массу, следом подобрали весь металл с поверхности терминала. Свой тазик едва успел спасти энциклопедист (ни даты выпуска, ни ГОСТа). Среди хлама разглядел До-До бетонную конструкцию, попросил товарищей присмотреть за велолётом, сам взялся за лопату.

Примерно через час пираты свернули деятельность, отсалютовали дешёвым фейерверком и убрались прочь. Раскулаченные по всем правилам, соискатели проводили их недобрым оком. Пролаза едва не прослезился.

Анализаторы тотчас дали знать, что состав воздуха основательно изменился; широкий спектр газов возглавил сероводород. Всех интересовало, что за дрянь использовали пираты. Балластные отсеки опорожнили, чтобы груза взять побольше, может, ещё какая хитрость. Вижу – присел на корточки Пролаза, приглядывается к грязно-зелёной жиже.

– Озеро вонючего дерьма вместо запчастей, ура! Мечта поэта.

До-До заканчивал установку причала для велолёта; по сути, это был прямоугольник из бетона, некогда оберегавший цветочную клумбу. Вкопал наполовину, парашютные стропы с крючками на концах привязал, пока Соискатель с Пролазой удерживали велолёт за раму.

– По-моему, не было такого уговора, – поддакнул Соискатель.
Кощей кивнул остальным, предлагая обсудить событие, матросу как бы нехотя подметил: «С каких это пор запахи стали раздражать тебя?»

– Так сразу и не скажешь. Я улавливаю запах обещанного острова. Потом и кровавыми мозолями пассажиры будут отрабатывать долги перед народом.

– Гараж готов.

Чистоплюй подтолкнул До-До: «Скажи всем! Или я молчать должен?»

Чалму поправив, драконов надзиратель слово взял.

– В Городе назрела революционная обстановка. Низы готовят свержение временного правительства. Из кого состоит кабинет министров, где заседает, выяснить пока не удалось. Информации кот наплакал. На первых порах, довольно и того.

– Тогда я добавлю, – не выдержал Чистоплюй. – Мои источники утверждают, что на Землю прибыли пришельцы. Как сказал знакомый, они вооружены и намерения свои пока не обнаружили. Поэтому местное население ушло в подполье, – по всему, предстоит классовая борьба. Как бы не прогадать. По идее, мы не сможем отсидеться в стороне, чью-нибудь сторону придётся взять. У кого какие предложения?

Водитель выкрутил безымянный палец, рассмотрел под ногтем слой ржавчины.

– Если хотите, вот что я вам скажу. Прав был поэт, который сказал: «Нет у революции начала, нет у революции конца». Моё мнение таково. Пока не поздно, давайте убираться с этой планеты. Нет, в том случае, если кто наметил пройти через реинкарнацию, тот может оставаться.

– Что они из себя представляют, пришельцы эти? – спросил Кощей.

Чистоплюй почесал затылок.

– Нет единого психологического портрета, вот в чём беда. Описания схожи в одном. Пришельцы просто великаны.

Зуммеровед икнул (возможно, подавил смешок).

– Если подпольщики способны укрываться в ливневых стоках, то даже я, самый мелкий из команды, вполне сойду за великана.

Соискатели замерли в неестественных позах, и только Чистоплюй принял вызов:

– Уж не хочешь ли ты сказать, что они нас принимают за пришельцев?


               







ГЛАВА 2   


Как дань мировому кризису, волна повальных увольнений прокатилась и по частным фирмам. Сотрудники «Ахиллесова Пять» с напряжённым вниманием наблюдали, как за окнами разорялись соседи и конкуренты. Сначала рынок отказался от саморезов и гвоздей одного типоразмера, и около двух десятков фирм прогорели к ужину. На следующее утро налоговики дружно разбирали стены очередного банкрота, – какого-нибудь «Эдельвейса», «Василька» или «Анютиных Глазок». Вскоре пришла очередь других размеров. Это было просто наказание какое-то, уцелевшие созвали конкурентов, собрались за одним столом и постановили: «Исключить из названий всякий намёк на флору и фауну, поскольку оригиналов в природе не осталось». Честно говоря, идею эту подал Иван-царевич, привёл говорящие цифры, превозмогая усталость бессонных ночей. 

– Вам нужны примеры? Автомобиль «Волга» повторил судьбу реки. Если помните, её осквернили так, что географам пришлось вывести знаменитейший ресурс из разряда «широких и полноводных». Был у меня товарищ, Кощей Бессмертный. Возможно, это имя сегодня кому-то ничего не скажет. Его, к сожалению, нет среди нас. Он работал на планетарном уровне, что обычным глазом не взять и не оценить. Одним из первых он предвосхитил оползание коммунистической идеи, как аналога царского самодержавия, в самой неуклюжей форме. Кощей любил повторять за Львом Толстым: «Всякая власть античеловечна и антигуманна». Лишь руководитель любого масштаба пустит корни на своём посту, у него тотчас сносит башню. Исключения, безусловно, есть, в последовательности неизменной. На место великана приходит низкорослый, на место волосатого – лысый. Поэтому именем растрелянного царя или отравленного большевика не стоит называть завод и фабрику. Разве мало положительных примеров?..
Надо ли говорить, что после такого выступления Иван-царевич был автоматически зачислен в штат двадцати семи частных компаний, двух заводов и одного космического ведомства? Это как бы и не обсуждается, беда в другом. Стоило кризису перейти границу с Польшей и отправиться остатки покусанной Европы доедать, руководители, побывавшие на том междусобойчике, один за другим, стали отказываться от услуг Иван-царевича, при этом вдруг вспомнили о законах. Конечно, нельзя одному человеку работать на тридцати предприятиях, у него ведь почти не остаётся времени для отдыха и сна, пока идёт стаж. Опять же, с отпусками проблемы стали наблюдаться. Поэтому в трудовой книжке Иван-царевича были сделаны записи: «Предыдущая запись сделана ошибочно». Двадцать девять раз, одна и та же.
По самой сути, Иван-царевич спас и фирму, и отрасль в целом, ибо застой в гвоздостроении наблюдался давно, и его изобретение пришлось так ко времени, что вдохнуло в отрасль новую жизнь. Именно с «Ахиллесова Пять» на рынок поступили гвозди и саморезы в бухтах, с плавающими шляпками. Непосредственный потребитель просто брал зубило и отсекал гвоздь нужной длины, шляпку фиксировал в нужном месте. И стучи себе, сколько влезет, хоть до самой Луны!
Отечественного производителя Иван-царевичу так и не удалось поддержать. Не успел. С уходом его из космического ведомства, спутники падали в океан с фатальной точностью, правда, оба обстоятельства никто не связывал между собой. Во время передышки подсчитывают прибыли либо потери; для посещения картинных галерей занятому человеку времени не остаётся. Кроме того, закон не мог запретить человеку работать, иначе что это за закон? Это уже будет Рай. Однако, руководству «Ахиллесова Пять» восхотелось последовать примеру конкурентов. Избавиться на законном основании возможности не представлялось, Иван-царевич на фирме пропадал сутками. Бывало, приходят к нему в офис – а он пропал, чем неизменно ставил в тупик службы наружной охраны и внутренних расследований. Другое дело, если бы застукали его за метанием стрел через забор, за точкой меча или за изготовлением гуманитарной помощи, – руку можно давать на отсечение. Он чист. Даже наркотики подкинуть идея посетила, да на ту беду, Иван-царевич руки сдал в ремонт, тем же вечером – и ноги. Сложил буйну голову накануне, в коробке картонной её и доставили в мастерскую: что-то там пропылесосить, уши привести в порядок. Тут руководство сообразило: жертву они выбрали неудачно, сам святой Роберт ведёт и опекает его, лучше эту идею отложить до поры более благопрятной. Поскольку тучи всё равно образовали кучу, он ждать не стал. Тем более, что подзорные трубы на работу было запрещено носить. Дело в том, что отдельные дальновидцы прозревали будущее совсем не таким, как видело его руководство. Не дожидаясь созревания конфликта, Иван-царевич покидал офис, прихватив служебный лук и стрелы. Охрана была в курсе, богатыри насупили богатырские брови. Что тут скажешь, и так понятно. Инструкции пишутся не для сбора пыли.

– Так, говоришь, смерти нет? Я знал, что за такие слова выставят тебя, – говорит старший богатырь. Второй очереди своей дождался:

– Куда, ловчила, со служебным?

– Стрелы заточить несу. Все эти годы руководству было недосуг, вот я взял ответственность на себя.

– Мои заодно возьми. Точила тоже не видели ни разу.

Экспромтом Иван-царевич выдал:

– Как-то служил я у доброго человека. Три поколения под одной крышей. Дочь Аня к матери: «Есть у тебя что покушать?» – «Открой наш холодильник». – Кусочек рулета украшал пять полок, и сказала дочь: «Вот это да! Я думала, у меня бедный холодильник».  – И приходит внучка из школы, Дашенька: «Мамочка, что есть покушать?» – «Посмотри у бабушки», – отвечала дочь и мама… Это я к тому, что жизнь многогранна. Потому и лук беру, чтобы проверить заточку. Дам Мишенному заработать, кушать все хотят.

Пересчитали богатыри стрелы, вышло сорок девять.

– Ты, это, в болоте не утопи. Знаешь, ходят разговоры…

– Одна фирма строит железные дороги и мосты? Слыхал.

Переглянулись богатыри.

– Ну, ладно, мы безвылазно торчим на вахте. Но ты… Или на третьем этаже у кого подзорная труба, тайком пронёс?

Второй охранник копнул чуть глубже, с глазу на глаз:

– С Синдбадским, видимо, связался. Пропадёшь, Иван-царевич! – Они глядели ему вослед. – Нет, что ни говори, свернули не туда. Такого работника не пощадили.

– А ведь имел все шансы. Когда на соревнованиях примеряли кресло шефа, ему подошло впору, как никому… Ой, сам царь идёт. Смирно!

«За что тебя?» – спрашивал корреспондент «Правды?», вышедший на отлов общественного мнения. Спрашивал и нищий, и таксист, и постовой. И было им ответом простое слово: «Недостаточно быстро здороваюсь».

Если ты не примкнул к свите лизоблюдов, если по-настоящему свободен, это их пугает. Просто ирокез на голове соорудить, из уха в ухо гвоздь просунуть, в петлю обиженно зарядить родную голову – эка невидаль? И до тебя прилюдно ели матрасы, гвозди и стекло. Минута славы годами мук оборачивается нередко. И сахар предвыборный куда слаще буден, длинною в сроки реального правления. Что на судьбу роптать, коль сам обманываться рад? Пошёл на выборы, признал тем самым необходимость правления батюшки-царя. Коль жизнь дорога, не смей ступить на мостовую, когда в карете едет он. Жизнь дорожает с каждым днём, пока за тебя решают, построить новый спутник или атомную станцию. Тобою заработанные деньги тайными тропами выводят за границу. Твоего согласия ждать никто не будет, предвыборного сахара на всех не хватит. Когда же с делом расходятся слова, приходит кризис. В пальто старинном, пуговицы одной недостаёт. Он не вытирает ноги о благополучный коврик, но дверной замок обязательно разрушит – де, заходи, кто пожелает. Болезни и преступления – все крутятся подле денег, но деньги не всегда зло. Один сумасшедший… нет, давайте помягче. Один чудак прилично заработал и построил городишко для тех, кто хочет бросить пить. Как только население выросло до мегаполисных значений, чудака обвинили в государственной измене, в пропаганде изменения общественного строя. Пострадал отечественный производитель страшно, – законы стал на ходу менять, и в рацион армейский были введены такие безобидные «200 граммов» отечественной продукции, и… городишко пал. Жерва обстоятельств, аппетитов жертва. Поэтому изначально следовало установить правило: ВСЕ БОГОРОЖДЁННЫЕ РАВНЫ, хотите вы того или нет.

Случайно или нет, но выбор пал на неприкаянных олигархов, кто благополучно вывел за границы капиталы. Как оказалось, кроме святого Роберта, нашлось кому держать руку на пульсе бытия. Наступил тот долгожданный День. Великие державы, основные производители углекислого газа и раздутых мнений о себе, помалу погружались в пучину океанов, по телевидению звезда демонстрировала наряды (это колье муж подарил ей десять минут назад). На фоне тотального погружения, на последних картах пятой цивилизации был зарегистрирован плавучий остров, по совпадению, в тот же самый День. Как сказал поэт, «люди сели в лодки, в шлюпки сели…» – с надеждой, что к каждому из них приплывёт президент, султан или премьер-министр, протянет руку помощи и пачку денег, с островом и пальмами. Если отсмотреть маршрут сего острова, то можно заключить: в ночное время он приставал к пускающим пузыри материкам, кого-то на борт брал и тотчас отчаливал, порождая избитые тезисы о мировом заговоре. Говоря прямо, на острове плавучем том накапливалась диаспора, утратившая связь с материнским континентом, прекрасные отцы семейств, умевшие говорить с политиками через чековые книжки. Наученные историческими па, особенно – появлением революционно настроенных матросов, из Питера бежали, из Москвы, из аэропорта «Минск-2» – задолго до панического бегства через Ялту и Севастополь, запрограммированного более века назад…

Ах, вот куда нас занесло! Контингент понятен, осталось выяснить, кто операцию возглавил. Я ожидал увидеть кого угодно, только не этих двоих. По некоторым данным, под покровом темноты, с помощником по имени Вифлоид, Иван-царевич был высажен на остров. При нём имелась карта Европы с тремя городами: Минск, Берлин и Париж. Утром островитяне разбирались в ней, исходя из высот над уровнем океана.

– Если нас занесёт сюда? – тыкал пальцем любознательный вдовец.

– Это сербы. Нам лучше не показываться там, чтобы не приняли за пилотов НАТО, – уверенно отвечал Иван-царевич.

– Тебя послушать – так их ждут и в Сирии, и во Вьетнаме.

– Думаешь, иначе будет? Сколько жизней загубил, за столько придётся отработать на земле, и то не самый тяжкий труд. Вырастить миллион цветов, сорок урожаев снять, выстирать и сносить обуви и одежды известное количество, съесть тонны, выпить гекалитры…

– Да не забывать справлять нужду. – Богач по имени Иван отошёл на бережок и стал мочить морскую воду, скрывая от посторонних глаз свой драгоценный краник. – Но ты ведь явился не просто так, я прав, Иван-царевич?

– Как никогда прежде. Твоя печаль, как и остальных, мне чуточку знакома. На преступление толкают бездарные дуры, красоты и наглости неописуемой. Именно они стали прототипом модели «Лидка», чуть позже – модели «Бачило».

– Я о таких не слышал.

– Что ж удивляться? Благодаря жёнам, вы оторвались от нужд мира, и он почил. Голодной смертью.

– Врёшь. По телевизору…

– Вот именно, Ваня, только по телевизору. Работник офиса в десять утра нажимал кнопку и через секунду получал порцию кофе с булочкой. В последней серии, окошко выдало кипятка стакан. На запрос об исправности линии, поступил ответ: линия исправна, просто поставки прекратились по необъявленным причинам. Срывались и падали с небоскрёбов работники офисов, устилая мостовые, точно листья клёнов и каштанов, худые и толстые, ленивые и талантливые, брезгливые и завистливые, большие шутники и мелкие скряги… Потребитель превращался в однородную массу разочаровавшихся в жизни.

– Но что-то же уцелело, наш новый друг.

– Есть Чаша Жизни. Где-то на белом свете дел людских учёт ведётся. Лишь Чаша переполняется чем-то одним, как Закон вступает в Силу. Скажем, до тебя, другие были готовы убивать, разорять народы и грабить в интересах государства. Стали инвалидами, кого привезли в гробах, – тут-то и происходит всплеск самосознания: мы не должны были туда соваться. Кто не понял, беды того не обойдут, как ни тужься. В редких случаях интересы народа и государства совпадают. Жил старик в горах, стукнуло сто десять лет ему, и его спросили – как он дожил, в чём секрет? Старец ответил: «Я никогда не знал начальника над собой».

Островитяне посовещались, поглядывая на Вифлоида. Тот собирал водоросли, сушил для непонятной цели. В каждом движении его упрёк читался.

– Если ты о миллионах, – стал оправдываться Иван, – то напрасно.В какой-то степени, мы стремились избежать государственной опеки. Мало того, не взяли б мы – другие б растащили.

– Красть у народа – как подписать долгосрочный приговор себе. Всё верно, – Иван-царевич отвечает, – раз этих знаний вы недополучили в детстве, с родителей спрос будет. Заглянем в прошлое, те недополучили сами. Копаем дальше, и выходит: древние науки были запрещены церковной и светскими властями, как зело вредные для рабов. Раб, получивший эти знания, уже никогда рабом не станет. Ему проще умереть и родиться в ином времени и месте. Лишённые этих знаний люди будут дрожать за шкуру, будут драться за горбушку и горло драть, бить жён, жрать водку, палить из ружей и петард, – у каждого свой праздник жизни. Кому довольно и ста граммов, иному хватит и калитки новой.

– Так научи, Иван-царевич. Плыть нам вместе.

– Что знаю я? Совсем немного. Дежурит рядом с человеком его Ангел – сам выбрал героя по себе либо назначили в награду, за прошлые заслуги. И ведёт по жизни подопечного, суммируя потенциал и цели. Коли тяготеет к тёмным проявлениям подзащитный, отступает Ангел, позволяет силе тёмной поживиться, – пусть снимают стружку. Только разойтись да вволю кровушки попить не позволит Ангел, снова наблюдает: может, поумнел? А на человеческом плане люди говорят: вот не повезло человеку, столько несчастий навалилось сразу.

– Ты про жён лучше расскажи, откуда берутся стервы?

– Снова возвращаемся к теме государства. Статистику уважают правящие орды; как только мужиков, оружие держать способных, станет вровень с дамским полом, врага подыщут, кто попирает отечества интересы. Войны поредят мужское племя, баб больше – и вновь тишь да благодать, стачками никто не угрожает. Но у такого трюка есть эффект побочный; раз по-другому не выходит, женщины приспособились к системе, на хитрости пошли, чтобы не стирать, не убирать за кем-то, а только удовольствия да подарки получать. И вот, совершенствуясь постоянно, в дамском племени возникают образцы, которым поколения начинают подражать. Природная красота в сочетании с неуёмным аппетитом порождают ту самую стервозность, от которой страдают не только мужья, но и целые народы. – Иван-царевич заметил впереди, посреди белёсого тумана, лепёшку подтопленного острова. – Эй, право руля!

Пассажиры тревожно улыбнулись, один из них сказал:

– Остров сам выбирает курс.

– Парус не пробовали поставить?

– Из банкнот разве? Твой помощник что-то там плетёт. Может, у него получится  и мачта, и подобие паруса.

Между тем, подплыл остров к перекрёстку течений – ни знаков, ни светофора, в тумане зацепил сородича краем. Тому толчка достало, чтобы уйти на дно и там залечь до благоприятного расположения звёзд. Туман вокруг порыскал да и пристал в населённому плавсредству. Видимости никакой, так недолго и с «Титаником» столкнуться. Вифлоид взялся за решение проблемы, смастерил пропеллер, ось смастерил, да и туман заодно отматерил, – вроде, помогло. Иван-царевич приступил к изучению феномена; скорей всего, под лепёшкой острова скопился газ. Не додумались бы добычу возобновить. Тотчас совещание созвал на тему газа, которое закончил так: «И остров просто пойдёт ко дну. У кого есть другие предложения?»

Как показательные выступления, остров набрёл на соседа, с буровой вышкой в центре. Дело шло к торжественному пуску, не видно разве флагов. Наши островитяне предприняли попытку докричаться, да кто слушать станет, когда шампанское открыто?

Иван-царевич сделал вычисления, дал знать своим: «Дня три продержатся. Одно утешение, ночью у них будет светло, как днём».

К вечеру как будто собирался шторм. Вифлоид погудел в самодельную трубу, – вроде, помогло. Если разобраться, хорошая волна может натворить не меньше бед, чем нежеланный гость. Кроме того, в просветах облаков помощник разглядел огромных птиц, призвал Иван-царевича в свидетели, но тому так не повезло. Это человек мог сказать: «А не померещилось тебе?» У роботов не принято сомневаться.

Вот улеглись островитяне, уснули только, дела чудные пошли. Какие-то люди в светоотражающих костюмах посадили дерева… Ах, это и так понятно. На острове этой ночью объявился Эша-Лони с практикантами. Стали присматриваться к спящим они, сортировать и браковать.

«Этот?» – «Нет!» – «А я уверен». – «Я тоже просмотрел его жизнепоток, до последнего кадра». – «Знаешь, заберём с собой, чтобы вторично не ходить. Уточним только и вернём». – Воины Хроник применили некое устройство, клиента упаковали, подняли на плечи и растворились в сполохах небытия, подобных северному сиянию. Сработали чисто, можно было и тревогу поднимать… Ещё дадим минуту-две. Вот они, голубчики, вернулись; значит, взяли не того. Мягко постелили, сладких пожелали слов – и дальше пошагали, ищут конкретного героя. Компас у них, не иначе, вышли на тихоню, – на острове, тише не найдёшь.

Обычное утро. Забор со спящими трансформерами буравят розовые лучи. Драконы давно в воздухе, затеяли опознание самоходных объектов. Ходячие бананы, кто бы мог подумать? Эти двое приближались к забору, шли в полной уверенности, что здесь для них найдётся уголок, где смогут отдышаться после трудного пути.

– Думаешь, примут с распростёртыми объятиями, Пиара?

– Покаемся, ошибки за собой признаем, и примут. Это же земляне.

О, старые знакомые, с той лишь разницей, что без корыта да и спеси наблюдается поменьше. Жизнь и не таких обламывала, это факт. Они упёрлись в стену, Кима-Но щекою прислонился к влажному бетону.

– Поздравляю, мы на месте. Осталось вход найти.

– Было бы неплохо. Одна беда – наши финансовые дела.

– Их деньги не интересуют. Внимательней надо летописи читать.

– Ты в тюремную библиотеку записался?

– Я не умею протирать матрас, когда пожизненное грозит.

– Зато я отоспался, впервые с нашей встречи.

Пройдя с полкилометра, они обнаружили ногу трансформера, свесившуюся с забора. Кима-Но механически потянулся разбудить бойца, влепить наряд вне очереди да отослать за пивом. Пиара руку товарища задержал:

– Не буди, атаман, лихо. Мы с ними не расплатились тоже.

– Снова эти Бляха и Муха. Думаешь, ещё помнят? – Кима-Но весь сжался и перешёл на шёпот: – Ищи второго. Тот вряд ли разбавляет службу сновидениями.

Марсиане на цыпочках прокрались дальше, заметили второго. Правда, уже после того, как он пальнул из рогатки. Потирая место ушиба, Пиара задрал голову.

– Нарываешься на неприятности, Бляха?

– Что ты мне сделаешь, не имея корыта?

– Я прикопал его, подальше от посторонних глаз.

– И я опять верю словам, в сорок первый раз. Может, пора хоть что-то изменить в этой части Вселенной?

– Послушай, Бляха, нам и без тебя хватило. Попади ты под современное следствие, от тебя б и фрагмента краски не осталось.

– Значит, вы ещё не в курсе. Мы с Мухой против вас показания давали. Жаль, не приврал, – назначили бы по два пожизненных, уж я бы постарался… Ладно, Муху разбудить? Согласно инструкции, я обязан доложить.

– Пусть поспит. Раз ты у нас правильный такой, спускайся. Есть разговор.

– Уже не продаюсь. Тем более, полутрупам.

Пиара к приятелю с вопросом: «Как я выгляжу?»

– Извини, трансформер прав. Кто много спит, тот не может выглядеть здоровым.

– Тебе знания тоже не даром дались. Того и гляди, корни пустишь…

– Этому не бывать! У меня планов…

– На сорок девять жизней, это всем известно.

– Нет, дружище, на сей раз я за рога возьму быка судьбы.

Пиара поднял камень, запустил его трансформеру точно между глаз, отряхнул руки и сказал:

– Я устал. Я так устал находиться рядом с тобой, что готов поселиться на заборе.

– В трёхстах шагах отсюда я заметил скворечник.

– Тоже подойдёт. Если ты не поселишься рядом.

– Ах ты, трилобит незаконнорожденный! Лучшие свои годы я посвятил тебе, и вот такая благодарность? Прощайте, сударь, впредь мы с вами не знакомы! – Подобной прыти от марсианина никто не ожидал, – без разгона, он перемахнул забор, и в ойкумене здешней воцарилась тишина. Пиара помедитировал с минуту, приоткрыл глаза и оглянулся по сторонам. Судьба не жалует нас расположением звёзд так часто, как хотелось, но именно сегодня небесный циферблат ракурсом волшебным одному уставшему марсианину открылся. Лишь в полной тишине, никак иначе, порой можно услышать Голос, который момент искомый караулит:

– Махни и ты через забор!

Пиара не нашёл источник, это и понятно. Будь по-другому, он мог и поспорить – де, мы только что расстались; ради пользы дела, пусть же вкусит одиночества плодов.

Трансформеров точно ветром сдуло. В просветах меж дерев мелькнула стая монстров, – Пиара их признал: те самые, что «иерихонку» увели. Однако, Вселенная вдруг тесноватой стала, глаз куда ни кинь – драконы размножились со страшной силой. То наводнения, то саранча; то ли дело у генералов: в ближайшие лет сто войны не ожидают, всяк нашёл занятие по душе. Шьют форму, сапоги тачают… Одному портному спецзаказ попался: знамёна шлёпает, точно конвейер, вышивает номера полков, дивизий и фронтов. Местный кузнец, предположим, сегодня штампует ордена, вчера – закончил партию медалей. Здешний писарь режет бланки, клеет пропуска и карты с произвольными линиями фронта. Шифровальщик придумывает пароли, создаёт сеть явочных квартир, – их надо снять заранее, пока три шкуры не дерут. Склад продовольственный опустошён, лицо, ответственное за провиант, спаивает спонсоров прямо у распахнутых ворот: «Здесь у меня мышь не проскочит, даю слово. Намедни последнего муравья посылкою отправил восвояси». Гости хлопают рюмку за рюмкой да сводными таблицами шуршат. «Господа! На Регуле пшеница уродила. Сбить надо цену, пока в цене алмазы». – На всех частотах пираты раструбили, однако, дельцов заезжих россыпи бриллиантов открытого месторождения не заинтересовали. – «Тогда – как насчёт драконов? Живым весом предлагают». – «Аферисты. Мы не объявили моду, да самые предприимчивые уже выставили на продажу». –  «А вы слышали? Марсианская армия исчезла при загадочных обстоятельствах». – «Вводят в заблуждение возможного противника, по моим сведениям, сидят десантники по домам и дуют чай». – «Подобным способом ещё никто не выигрывал сражений». – «Марсиане никогда не делились боевыми достижениями». – Ушлые спонсоры, на мякине не проведёшь. Пока ветер пытался сдвинуть ворота складика, наши знакомые марсиане пробежались по деревушке, хозяйским глазом к развалам приценились. Обычная практика: коль вещицу редкую приглядели, отвлекающий маневр и захват проводят, как в учебном фильме. Пока не хватились, корыто оседлали – и ищи ветра в поле. Патруль коварный, правда, на пути встал; под чьими знамёнами хлеб грызёт, наши герои так и не постигли. Всю дорогу спорили, кто виноват и что делать. Одна версия предлагала себя к изучению, точно обнажённая девица у шеста. У нас вечно так: если более-менее всё нормально, то виновных нет. «Ряженые, я тебя уверяю. Одного я где-то видел, дай бог памяти», – Кима-Но из бутылки вырвал зубами пробку, сделал пять глотков, протянул дружку.

– Я за рулём. 

– Померещилось тебе. Сутки продержат, когда ни двое.

В камере застрял запах промелькнувшего ужина. Сквозь щель в двери Пиара разглядел делегацию с гуманитарными новостями. Она двигалась вдоль камер по ту сторону центральной лестницы. Изловчился Пиара, приподнял заслонку, через которую подают пищу.

– Эй, пострадавшим от атомной бомбёжки ужин не полагается разве? – выкрикнул он и едва не получил заслонкой по зубам. Охранник опоздал самую малость. Кима-Но просунул губы в замочную скважину, с той стороны они приняли нормальную форму, рассчитал, сколько у него времени до удара. Фактор неожиданности тоже учёл, да времени всего на девять слогов. Перебрал пять вариантов, один показался лучшим:
– Свободу голодным

Некое приспособление проехало по дверям, отхватив от фразы восклицательный знак! Однако, охранник надумал ответить тем же (возможно, следуя инструкции):

– Пусть только… – успел произнести он, как губы угодили в плен. На третьем слоге, Кима-Но точно просчитал. Чтобы удержать противника в таком положении больших усилий не потребуется... Взять в плен охранника таким способом никому не удавалось.

– Знаешь, что такое получить по губам? – негромко обозначил ситуацию Пиара.

Лёгкий стук в дверь сообщил, что та сторона всегда приветствует разумный диалог.

– Тогда тихонько вставь ключ в скважину и открой замочек. Надо успеть, пока делегация гуляет по тюремным этажам. – Стук повторился. Кима-Но расшифровал сигнал по-своему:

– Ты хочешь сказать, что выпустишь нас ночью, что сейчас сбежать нам не удастся?
Стук повторился. Марсиане рассматривали друг друга несколько мгновений.

– Ему можно доверять, Пиара?

– В иных условиях я бы не рискнул.

– Ты прав, выбора нет. Хорошо, – Кима-Но присел на колено, поцеловал губы охранника. – Мы тебя отпускаем, но предупреждаю: без глупостей. Я подарил тебе поцелуй – частичка слюны станет твоим убийцей, если я пожелаю. Итак, у тебя на подготовку побега есть два часа. Через три часа яд начнёт разрушительную работу. Сначала потеряешь все пуговицы и брючный ремень, затем расплавятся сапоги. Затем… впрочем, не буду тебя пугать, ибо, если дойдёт до этого «затем», медицина окажется бессильна. Запомни хорошенько, слов на ветер мы не швыряем.

Лишь охранник удалился по своим делам, товарищи подвели итоги. Если честно, я не могу слушателю сообщить, каким способом марсиане подпиливают нитки, которыми пришиты пуговицы; возможно, на подобный случай существует заклинание. Друзья мои, охранник вновь стучится в дверь камеры.

– Чего тебе?

– Ребята, шесть пуговиц уже отлетело. Не могли бы вы притормозить действие яда?

– Посмотрим, что можно сделать. Просто когда очень голодны, этот процесс становится неуправляемым.

Охранник не отозвался. Грохот его сапог говорил – красноречивей и не скажешь. Вскоре тележка с гуманитарной помощью оказалась у двери нужной камеры, и местные нормы отпуска в одни руки были нарушены многократным превышением. Члены благотворительной организации пригласили следователя по моментальным преступлениям, и тот, почти ползком, пустился по следу угонщика, они за ним…  Когда делегация подоспела к тележке, то найти что-то в ней ни у кого смелости не хватило.

Изрядно подкрепившись, марсиане пригласили охранника присоединиться к трапезе.
Он вошёл с пылесосом. Судя по выражению лица, план побега был таков: марсиане, по одному, садились в пылесос, и после генеральной уборки, камера осталась бы свободной до поступления следующей партии преступников.

– Что не рад, приятель? – спросил Кима-Но, перекатываясь шаром из угла в угол, трамбуя тело в шар.

– Вы слишком поправились. Боюсь, и за четыре ходки не вывезу вас отсюда.

– Значит, не знаешь марсиан. – Пиара тоже выглядел перекачанным мячом, который вот-вот лопнет. – Открывай крышку, мы покажем, на что способны лучшие из лучших.

После того, как один марсианин расположился поверх формы, в какую следовало уместиться, второй стал трамбовать товар. Во времена оные, собираясь на курорт, именно таким способом модница набивала чемоданы.

Охранник поначалу засомневался: приёмный ящик пылесоса мог принять мусора – от силы, два ведра. Правда, и «мусор» этот обнаружил специфические свойства. Чтобы не выставили глаза, Пиара к стенке развернулся сразу. Под его одобрительные всхлипы, Кима-Но прессинговал ритмично, обливаясь потом.

– Ещё! Ещё давай! Здесь места для третьего найдётся…

Уж не знаю, у меня в общении с марсианами опыта маловато. Как бы там ни было, но Пиара, в конце концов, стал занимать в ящике места – всего-ничего, точно пакет бумажный. Охранник ахнул: при желании, ещё двоих марсиан можно уложить. И тут Кима-Но улёгся поверх формы, жестом приглашая охранника приступить к уплотнению…

Виноват, что-то с трансляцией приключилось. Картинка появилась, когда пылесос выкатили на коридор. Охранник развернулся к камере, чтобы дверь на ключ закрыть. К нему тут подскочил посыльный, вручил депешу со словами: «Ошибка вышла. Следствие установило, марсиане не виновны в разграблении терминала № 220. Земляне сами разрешили флотилии пылесосов изъять промышленные отходы. Выпускай их, Халл!».

Халл затолкал пылесос в камеру, открыл крышку.

– Вылазь! Одно меня беспокоит, умение ситуацию ломать в свою пользу. Я же следил… Если не секрет, как вам это удалось?

– Ворох бумаг никогда не погребёт Справедливость. Научный факт!


Стало быть, состава преступления суд не усмотрел. Таким образом, марсиане оказались на свободе. Им выдали личные вещи по списку, в числе которых корыто числилось дважды, в первой и в последней строчках. Немного в будущее заглянул, наблюдал, как они в местный суд бумагу сооружали и даже выиграли мотоцикл начальника тюрьмы. Стало быть, кто-то другой обезлошадил мушкетёров... Ну, и кто посоветует, как быть дальше? За флибустьерами тащиться следом, – кто летопись допишет? Да и староват я, не успеть за молодыми. Что касается побега, то ребята сбежали бы всё равно: просунув губы в замочную скважину, один из них изготовил ключ из лампочки… Чтобы отнять цоколь, и при этом лампочка не погасла – надо уметь. Эти технологии не ведомы землянам, я спрашивал у наших старцев. Если кто не знает, параллельно с основной расой развиваются всякие народы; порой, они мало в чём похожи. Скажем, если человеку нужны еда, тепло и свет, то их соседи прекрасно обходятся без одежд, спят под деревьями, а пищу заменяют им фонтанчики энергии – вы таких не знаете. На прошлой неделе побывал я за Второй Перегородкой. Песни протяжные поют, славят Создателя; самое большое, что себе позволяют, это пересадить цветы: там, где тесно, выкопают слабые ростки, местечко подберут. Кофе там не пьют, есть родники с тягучею водицей, у каждого источника свой аромат и достоинства вкусовые. Да, но поспорить любят. С певчим птахом. Я бы сказал, целые чемпионаты затевают…

Стоп, запах навоза различаю. Неужто мои нашли работу?

Забавно, как на меня таращатся стражи пределов. Я надоел им – туда, сюда слоняюсь, ни с кем не согласуя ни время, ни место перехода. И сделать замечание не посмеют, про берендеев, должно, бытуют сказки да поговорки, смысл которых сводится к одной:  не буди лихо, пока оно тихо. Не скажу наверняка, но среди всякого народа свои легенды водятся и страшилки. Никодим одну поведал: дескать, страж один встал у берендея на пути, стал задавать ненужные вопросы. Потом три недели к ужину спешил, горячих щей на двадцать второй день отведал. Жена выставила мозги ему: «Сколько тебя учить? Не связывайся с берендеями!»

Что бросается в глаза? Никодим заканчивал обустраивать корабль: борта и днище выкрасил в небесный цвет. Какие там условия для экипажа, трудно сказать; к корме поближе штурвал установил, для отвода глаз; капитанская каюта должна быть посерёдке. Смотри-ка, уже и название организовал, только мне не прочитать. Сливаются золотистые буквицы у меня в строку. Вот повстречаю энциклопедиста, он и доложит… Нет, что ни говори, проект отличный, недаром Никодим энциклопедию брал на одну ночь. Они с Зуммероведом и вторую прихватили,  –  мой ученик не любит повторяться, это вам не конвейер.

Драконы порадовали старика. Мало того, что велолёт периодически пространство разрезает, точно торт, так ещё и корабль. Знаю, посовещались. Бермуд высказался предельно ясно: «Если так дальше пойдёт, будем по очереди в небо подниматься. Теснота!» Я представляю: собрались дружно, корабль окружили, сверху облетели, снизу – нет никаких верёвок, да море в трёх километрах. Не укладывается в головах, как такое может быть: дереву место на суше, посреди травы. Дерево тень должно давать, а не создавать помехи для крылатой братии. Вот бы сесть на краешек да посмотреть, что будет…

Трансформеру тоже нашлась работа. Бляха раздобыл общую тетрадь, и Муха делает записи о событиях, как они видны с забора… Скажем так: трансформер мне не конкурент. Даже с твоей долгоиграющей ручкой, меня тебе не обогнать. Но запах свежего навоза сбивает с мысли. Энциклопедист просветил своих, как убить двух зайцев: и от запаха избавимся, и урожай получим. Вот и таскают из подвалов дерьмо с планеты, которую Есаул обзывает бабьим царством. Тамошние дамочки уж не поскупились, это точно. Надо думать, Есаул агитацию провёл: «Они ведь воевать придут, голодные и злые. Станут обзываться, ваши мужья терпеть не станут, выйдут драться. Так что лучше поделиться, пусть и другой народ повеселится». Знать, поведал, как нуждается Земля-планета во впрыскивании свежих идей и сопутствующих материалов. Соискатели мои уже жалеют, что не сразу уловили смысл: с пылесосов можно ведь было разметать по грядкам, от памятника Ленину до самого моря…

Памятники неспроста расходились тоже. Насколько помню, они располагались в центрах площадей либо нависали над тротуарами, в шок пеших приводя. Ночью идёшь бывало, а памятник вдруг с личной головы снимает кепку. Днём ты обязательно сходишь убедиться, что не померещилось, на трезвый взгляд. Приходишь – так и есть: одна кепка на голове, в правой руке другая… Они ведь полагают, зрячих не осталось, что хотят, то и вытворяют. Эта республика ШКИД упивается вседозволенностью, и не скажешь по другому. Мало того, что скульпторам в своё время урезали оклады и материалы, так ведь целей у правительства стало вдвое. Вот и выкручивались мастеровые, как могли. Если Фани Каплан на юг взирала с постамента, то Владимир Ильич или кто другой мечтал о северной кукурузе, взглядом раздвигая льды, и оба антипода, с одной платформы, убеждали нас, как важно находить консенсус при рубке винограда; продукция с тех виноградников до народа всё равно не доходила. Патриарх, анафеме предавший Льва Толстого, на постаменте прекрасно уживался с оным. Последний царь с последним президентом, врач и зарезанный им пациент, продавец и покупатель, таксист и пассажир,  –  ну, как и полагается в конце эпохи. Охвачены все сферы, дальше – ничего. Одна притензия: зачем вы покидаете постаменты? Путёвок турагентства не предложат, даже если вы и обнаружили склонность к путешествиям. Вы ещё пройдите мирной демонстрацией… Что за надобность пугать прохожих?..

Нет, вы мне скажите, кто надоумил этих трансформеров отнимать хлеб у профессионалов? Полный вздор, если не сказать резче. Не хотелось к крайним мерам прибегать, да слов повседневных эти двое не поймут. Они у нас независимые, вроде, указ мой им вовсе не указ… Муха стал нажимать сильней, и стержень лопнул.

Конечно, замёрзшие чернила вымажут не только руки, если вовремя сообразить. Я проходил мимо, семь капелек на мой попали посох, инеем покрытый.

– Эй, поаккуратней! Школу надо посещать, ибо только там научат чистописанию, премудростям иным. – В ответ ни звука. – Уж не показалось ли мне, один из вас готов соображениями поделиться?

Трансформеры благоразумно десантировались по ту сторону забора. Чуть погодя, оттуда донеслось:

– Что хотел, Берендей? Если дорогу спросить, так и скажи. Метров шестьдесят вперёд, и будет тебе калитка. И новость неприятная: на замке она.

– Знаю. Помнится, До-До обещал голову открутить тому из вас, кто осквернит территорию терминала.

– Священного терминала! Мы помним, Берендей. Как только представится возможность, вернёмся на исходную…

– Под вашей тяжестью забор просел, – нашёлся  я.

– Да мы составили полную смету на ремонт, – пусть До-До подпишет, и приступим.

– Я видел там у вас… тетрадку общую.

Муха взлез на плечи Бляхи, бесстыжие глаза показались над бруствером:

– Могу предложить довольно редкий экземпляр, в триста шестьдесят пять страниц, с календарём на будущий год. Бесплатно – комплект самописцев, с гарантией на пятилетку.

– Это которые сами пишут под диктовку? Надо подумать.

– Что тут думать? Бери, Берендей, в знак преданной дружбы.

– Хорошо, что я буду иметь с этого?

– Внимание, предназначенное нам, оставишь при себе.

– Но вы на территории, которую я обхожу дозором.

– Маленькая справка, Берендей. Ни в одном законе, когда-либо увидившем здешний свет, нет запрета на проживание в таком положении. Не веришь – спроси энциклопедиста.

Крыть нечем, пока поправка не готова, – и тут обещанный том падает к моим ногам. Кожаный переплёт, застёжки золотые; на внутренней крышке карманы для карандашей.

– Самописцы где?

– Ты не дал согласия, Берендей. Кроме того, пока мы с этой стороны, калитку для гостя дорогого открыть готовы.

– Ладно, открывай!

Муха оседлал забор, посмотрел с укором:

– Берендей, так по рукам?

– Ладно, по рукам…

Самописцы они вручили мне, лишь я шагнул в калитку. Запах навоза вышибал слезу. Дракон без опознавательных знаков промчал над огородом До-До, вывернув шею к самой земле. Я тоже присмотрелся. По слухам, здесь должны вымахать растения… Похожие есть на обеспеченной Есаулом планете, да и на Кентервали в скором будущем взойдут, но здесь я разглядел лишь огромные тюльпаны, цветом в живой огонь. Меж грядок заметил пару огнетушителей мобильных. Помоему, это слишком. На местных грядках преобладают лук и чеснок, но я пока не замечаю связи… Салат из тюльпанов?
Что-то заставило меня к ним приглядеться. Стебли сочные, в полруки толщиной, мне они были по пояс. Навозу добавить – вымахают выше плетня.

На тумбочке с телефоном дежурил Соискатель, трубку придерживал плечом; судя по реакции, собеседник продавал чулки. Дневальный был предельно краток и учтив.

– Я вас умоляю… Не мой фасон… Дальше развивать эту тему не имеет смысла… Нет, я продолжаю настаивать… Вам самим не надоело?.. Пустая трата времени. Мне ли не знать? Это у вас его навалом. Извините, я вынужден прервать беседу. У нас гости. Не сомневаюсь, до скорого. Следующее дежурство во вторник. – Положив трубку на рычаги, Соискатель руки пустил по швам, картинно отрапортовал: – За время несения дежурства особых происшествий не случилось. Трансформеры нарушили границу, и, я так понимаю, для этого была веская причина. Второе. Только вчера узнали. Когда пираты чистили терминал, их хоботы ошибочно всосали местную охрану. Трансформеры свои услуги предложили, так наш поэт ответил: «Попробуйте сделать шаг по нашей базе, и я за себя не отвечаю». Третье. В полисаднике у До-До растут необычные цветы, чем-то привлекают внимание драконов. Каждый день кто-нибудь заглядывает. Четвёртое… Берендей, что за дерьмо пираты слили?

– Дерьмо – оно и в Африке дерьмо. Данная партия, правда, с дружественной планеты. Куда важнее – какие семена прибыли в навозе. Скорее, попадут виды, не известные науке нашей. Главное – не паниковать. До самого цветения, некоторые из них любят шляться по ночам, привычное дело для обитателей Кентервали и других продвинутых планет. Одно утешает: лишь найдут выгодную позицию, тут и пускают корни.

– Позицию, говоришь? Погоди, это не те ли, что желудочным плюются соком?

– Слишком многого хочешь. Меня предупредили – я передал. Так что никакой стрельбы.

– Только этого не хватало. Подпольщики революцию затевают, того и гляди, ворвутся на территорию, порядок новый наведут. Разумеется, пока я на посту, тому не бывать. А нам ещё драконов сторожить, количество и исправность единиц передавать по смене.

Не знал пока водитель, что памятники устраивают личную жизнь, самостотельно слоняются по Городу да страх на подпольщиков наводят.

– С ребром получилось что, Берендей?

– Твоего интереса не понимаю.

– Ну, как же? Принять участие в судьбе товарища сегодня запретили?

– Ты что-то недоговариваешь, дневальный. Где остальные?

Помялся Соскатель, ответ из четырёх вариантов выбрал:

– Ты очки забыл? Подберу, дай мне минуту. Раньше приходил – не спрашивая, знал, кто где. Может, случилось непредвиденное что, потерял, украли?

– Украли. Спокойствие моё вы украли точно. Марсиан видел?

Дневальный отступил от тумбочки шагов на десять, осмотрелся.

– В сорока шагах один. С места сойти не может, прилип.

Я отправился к месту происшествия. Для шуток Кима-Но мог подобрать удачней место. Обходя заросли репейника, он угодил в кучу навоза и теперь боялся пошевелиться.

Меня увидев, большой радости марсианин не выказал, лишь носом хмыхнул:

– Подсказали, надо подождать, пока подсохнет. Иначе вымажусь до макушки.

– Дневальный?

– Я не должен был доверять его словам?

– Это личное дело, просто навоз с другой планеты. Основательно его свойства не изучены, поэтому дневальный прав. Зачастили что-то.

– Пришли с долгами рассчитаться.

– Приятно слышать. Однако, что подвигло?

Кима-Но насторожился, голову выкрутил так, что затылком глянул на меня.

– Пиара! Будь осторожен! В дерьмо, как я, не влипни.

– Поздно ты со своим советом. Уже влип, – послышалось из-за кустов.

Я выбрался на площадку, старательно обходя кучи навоза, и занял позицию, откуда мог обоих видеть. Моё путешествие закончилось более удачно.

– Что ж вы с навозом эдак? Драгоценный груз, надо бы дорожки сделать. Следы колёс откуда?

– Трансформеров наняли. Двумя тележками возили, пока до них дошло, что расценок за ударный труд не увидят. Вот и вывернули, куда попало. – Лишь убедился в объёме сельскохозяйственных забот, а заодно – в полной безопасности тыла, Соискатель к тумбочке вернулся.

– Ты не ответил, марсианин, – напомнил я.

– Побывали у знаменитого ведуна, карту Жизни он предложил раскинуть, каждому. Сначала мы посмеялись над стариком, но когда стал рассказывать такие подробности…

– Да такие, о которых мы не помним сами, – подтвердил Пиара, – тут уж никаких сомнений…

– Он и не похож на шарлатана, – продолжал Кима-Но. – Помнишь, Пиара, тот городишко? Флянск, улица Обманов. Местный шарлатан сказал: «Ребята, однажды вы оба вляпаетесь в такое дерьмо, что будет не отмыться. Однако, против искреннего желания, послужите родной планете, вдали от неё».

– Болтунов хватает. Кстати, Берендей, это что за состав? – Пиара глянул на ноги, шмыгнул носом.

– Дерьмо, дорогие, и очень дорогое. Морщины с бородавками сводит с пяток. К утру вас будет не узнать. – И я откланялся, дела не ждут.

Лишь вдвоём остались, марсиане мнениями обменялись.

– Щекотно. Точно червячки гуляют по ногам. Я готов недельку проторчать в этой куче. Если выйдут на субботник, я уговорю, чтобы не трогали её подольше. Кабы кто сказал, что здесь предоставляют слыханное удовольствие, и бесплатно, набил бы морду.

– Согласен. Я даже заплатить готов. Никогда не думал, что можно отдыхать стоя, при этом испытывать блаженство. Вот в словах старика я усмотрел промашку. На пятках разве заводятся морщины? У тебя как?

– Ни морщин, ни бородавок. Но всё же странно. Я уже никуда не спешу, мне здесь нравится…

– Это не опасно?.. Пусть, и опасно… я даже готов пустить слезу.

– И мне не по себе… от одной мысли. Были бы на другом краю Вселенной, и никогда бы не узнали, что проводить время можно с удовольствием таким.



Я взял трубку. На том конце дневальный отозвался:

– Соискатель впервые сам напросился?

– Это Берендей. Передай Эша-Лони, планы изменились. Машину он получит после Нового года, не раньше. Если что-то изменится, я сообщу.

Дневальный слушал, затаив дыхание, сверлил меня холодным взглядом.

– Что получается, старик? Ты, за моей спиной, свои обделываешь делишки?

– Пекусь о безопасности команды. Пронюхали худые людишки о наличии Машины. Сюда нужно доставить неисправный экземпляр, и пусть приходят.

Он обдумывал мои слова, прикидывал варианты.

– Если позволишь, план созрел. Функции Машины позволяют программировать отправку в заданный район, с отключением возможностей по мере прибытия.

Теперь я задумался.

– То есть, пусть погрузят бренные тела свои, и?...

– Вот именно! Одним махом, всех возьмут.

– Да будет так! – Я огляделся. – Почему-то я не видел ни одного дракона.

– Я тоже. Вчерашняя смена наблюдала.

– Либо остров близко, либо где-нибудь пещеры освободились от воды. Уровень океана стал снижаться.

– На острове всё в порядке?

– Думаю, да.

– У меня  предчувствие…

Я заглянул туда. Для профессионального ясновидца расстояние не помеха.

– Ты прав, дружок. Драконы выжили ворон, они и обосновались там. Неким образом пронюхали, что обитателям острова приёмы пышные готовим.

– Рассчитывают, мы их примем за заморских? – Дневальный кашлянул в кулак. – Какая наглость!

– Тут, у вас под носом, творится кое-что похлеще.

Он опешил, обозрел пространство:

– Пока не замечаю.

Я протянул подарок – общую тетрадь. Над первою страницей повёл ладонью – по клеточкам разбежались буквы, срослись в слова.

– Это копия того, что они напишут в будущем ближайшем.

– Можно, я прочту?

– От друзей у меня нет секретов.

Соискатель опустил глаза, прочёл вслух: «Берендей увёл у Зуммероведа говорящий и показывающий тазик». – Подумал чуть, спросил:

– Это правда? Не-ет, да и кто станет чушь читать?..

– На другой странице глянь. Про драконов.

– «Зуммеровед проводил глазами дракона, в пасти которого трепыхалась полузадушенная, истекающая кровью корова, выковырял из уха свежий аргемент:
– В Библии о роботах ничего не говорится»… Немного подобия, но с коровой ребята перегнули. За такие вещи морду бьют! – Водитель обозрел забор. Трансформеров точно ветром сдуло.


С утра До-До облетел владения, хотел погонять драконов за неэкономное использование ресурсов – ни одного не поймал. По случаю излил Зуммероведу душу:

– Вот же, четвёртую грядку отдали вам на растерзание! Так объешьте до конца её. Нет – лезут на соседние, больше вытопчут…

Энциклопедист чуть погодил, других жалоб не услышал.

– Эх, До-До, мне бы твои печали!

– Что не так?

– Тазик. Его будто подменили. Ни изображения, ни аудиконтакта. Живу – точно в камере-одиночке. – Жалобные поднял глаза, уточнил: – Все способы вернуть к жизни перепробывал. Впустую!

До-До посовещался с младшим братом, предложил:

– Давай, расследование проведу. Кто последним держал его в руках?

– Я.

– Нет, это понятно. Кто до тебя?

– Не люблю повторяться, но это тоже я. Как только понял, что у меня в руках, я берёг тазик, как зеницу ока.

– Стало быть, не так берёг. Ладно, сейчас что-нибудь придумаем. Срок годности – нет? Отметаем. Давай вычислим круг лиц, кому выгодно завладеть устройством или вывести из строя. Скажем, трансформеры, воины Хроник… Так-так, ты не заметил? Круг расширяется. Родня Ошейны. Ты отвернулся – они и подменили.

– Исключено. Пока эта мафия проживала в твоём доме, я спал на тазике!

– Вот это номер… Хотя, согласен: мы с тобой готовы пойти и не на такие жертвы. Следовательно, нас можно исключить. Кстати, по крышам, по перилам ты прогулки не устраиваешь по ночам? Нет, это понятно. Я спросил на всякий случай. Матроса автоматически исключаем, Кощея тоже. Ты не возражаешь?

– И водителя. Наших – сразу.

– Ну, на твоём месте я не был бы столь категоричен. Давай начнём с простого факта. Было дело, он угнал Машину Времени. Не будем обсуждать его, просто примем к сведению. Итак, водители – народ не простой. Один проедет мимо – пусть хоть золотом усыпана дорога: не моё, и баста! Однако, встречаются экземпляры – извини. До поры, до времени, ведут себя прилично, присматриваются к материальным ценностям. Стоит на работу устроиться новичку, тут и начинаются пропажи. Естественно, внимание приковано к новым кадрам. За новеньким следят, и на нет мигом кражи сходят. В разношёрстном коллективе кто-то не выдерживает, вызывает на откровенный разговор. Менее опытный просто обидится и уйдёт. Другой тип, посмелее, станет на груди рубаху рвать. Но и среди юных встречаются мудрецы: комбинатор раскинет сети и просто будет ждать. Какие отношения бывали в коллективе, известно нам с тобой не понаслышке. Хозяин мой, из бывших, на исследованиях подобных разума лишился. Бывало, накатает глав несколько от руки, за пишущую машинку меня садит. Клавиши не успевал менять. Знаешь, сколько их я заменил? Звёзд на небе больше. На две или три… Стоп! Уже на четыре.

Двумя руками Зуммеровед тазик прижал к груди, взглядом упёрся в средоточие последних новостей, то есть, в грудь собеседника.

– Повезло тебе с младшим братом. Отличные связи. С кем водится, хоть знаешь?

– Признаться, был момент, побаивался, как бы с уличной шпаною не связался. Теперь спокоен. Он у меня что надо. Лишь в компании услышит дурное слово – всё! Ноги его там не будет. – До-До прижал руку к животу, где под броневым листом слышалось позвякивание интрументов. Пальцы нежно погладили поверхность брони, и это движение не ускользнуло от внимания энциклопедиста.

– Вижу, ты разрешил ему прогулки внутри себя…

– Я посчитал, мальчику надо развиваться. А где, как ни в движении?

Зуммеровед полистал инструкции. Иным от появления на божий свет исполнилось два века; сколько юбилеев кануло напрасно, сколько разорилось ресторанов.

– Только что в манускрипте древнем предупреждение следующего содержания нашёл: «Персоналу гарантийных мастерских запрещается менять блоки местами, ибо, с накоплением информации, тот же калькулятор будет настаивать на прогулках внутри корпуса основного носителя. Однажды калькулятор выйдет из повиновения, поэтому, ради безопасности, не стоит идти на поводу мелочных желаний».

До-До выслушал фрагмент мудрости специалистов, кто каждое слово проверял на полигонах, и жизнью который, может, поплатился. К себе примерил.

– Знаешь, братец, я скорее соглашусь, чем стану оппонентом. Однако, давай сравним те времена, когда инструкции писались, и нынешнее время. Прогресс не остановишь. Пусть же и мой младшенький получит свою долю выигрыша. Любой из нас мог оказаться среди лома, который прошёл сквозь хоботы пылесосв. Это для нас с тобой сократить путь на лифте – событие рядовое.

– До-До, не шутишь? Ты для него построил шахту?

– «Шахта» – это громко сказано. Представь себе, в двое суток уложился…

– Ты с ума сошёл!

– Отнюдь. Перед мальчиком открылись невиданные перспективы. На каждом этаже ему уготованы величайшие открытия.

– Между этажами расстояние?..

– Миллиметр. Дополнительные фукции установил, немного оптики. Сколько кристаллов у окулиста нашего валяется без дела, знаешь. Зато вопросами братишка не засыпает. Личная вселенная в его распоряжении.

Зуммеровед пригладил волосы на затылке.

– Придёт день, и ему вздумается покинуть пределы изученной вселенной.

– Прежде много времени пройдёт. Смещение даже на микрон – как новая реальность. В крайнем случае, шахту сделаю повыше.

– Будешь людей пугать трубою, торчащей из головы.

– Боюсь, до того дело не дойдёт. А и дойдёт – привыкнут.

– Потом попросит приделать руку.

До-До усмехнулся.

– Помню и однорукого господина. Одной рукой не очень-то развернёшься.

– Одной рукой он соберёт вторую и третью. Пока не придумает ноги. – Зуммеровед по датчикам заприметил, что системы начинают нагреваться, но тему продолжил развивать: – Чего доброго, сообразит и деталей сколько-то одолжит. И рухнешь ты, как подкошенный, где-нибудь, на ровном месте.

– Такое впечатление, что ты зовёшь назад, в пещеры.

– Прогресс, конечно. В последнее время я пересмотрел отношение к этому понятию. Когда такой ценой, то кому он нужен?

– Вот те раз! Люди стали ангелами, освободили место для следующего потока. Всё в соответствии с Божественным промыслом.

Зуммеровед проводил глазами дракона, из пасти которого свисали колья, выковырял из уха свежий аргемент:


– В Библии ничего о роботах не говорится. Следовательно, великий замысел на род наш не распространяется.

– Ещё как распространяется, юноша! Мы служили самому человеку, до самого последнего дня. Так какие могут быть сомнения? А коль так, то где-то было сказано и про нас, в каких-нибудь утраченных апокрифах. Скажем, официальная церковь имела на руках послание от святого Роберта, где говорилось, как люди должны беречь помощников стальных, и долго думала, как с ним поступить. От посторонних глаз тексты были спрятаны Ватиканом до более подходящего момента. Понятно, когда роботов не придумали, когда живые роботы гнули спины, кому охота возиться с текстами, обогнавшими время? Вот когда у папы появятся железные помощники, тогда и рассмотрим, – ты меня понял, Зуммеровед? С любой исторической загадки срываю тайные покровы. Скажу больше. Как только появились «мерседесы», тексты вновь вытащили на свет, подрихтовали, глянули под иным углом и обречённо пересели из сёдел на сиденья. Потом священники и роботов в дома свои пустили, под давлением обстоятельств, уже святому писанию согласно. Изучив архивы Ватикана, научная общественность была потрясена. Подлог, – уверяли журналисты, – роботы упоминаются в трудах первого века, что за бред? Противники нашлись, ввернули версию свою: кое-кто приказал молчать, дабы не дразнить собак. Необходимость – такое всеобъемлющее слово, аж из тринадцати букв; невежи, купите лотерейку! – Ладоши отряхнул До-До, одну работу сделал. Сорвался с места и побежал; что там у него по плану?

Энциклопедист в тазик заглянул лицом (вот такая набежала фраза, возможны искажения по связи), спросил, точно у живого: «Ну, что тебе не хватает? Не подашь сигнала – выброшу. Поросятам отдам!»

Тазик не реагировал. А ведь совсем недавно Стеклову о волшебной Греции фильм прокрутил, в прокате только этот и остался. Правда, греческие пальмы сильно смахивают на африканские, да кто станет разбираться? На обратную сторону кадра глаз не бросишь, имя производителя не прочтёшь. И такая хандра напала на железного ученика, что отреагировал не сразу на вопрос:

– Что буйну голову повесил?

– Дай ему! Дай, Никодим!

Корабль летучий, с золотыми буквицами на борту, завис над тумбочкой, метрах в тридцати… Валил из трубы дым непроглядный, со свистом, матросы палубу натирали – до дыр, отсюда было слышно. Извини, слушатель, пофантазировал немного. Итак, при свете дня, соискатели сбежались посмотреть на диво. В спешке, многие работу продолжали на ходу, и была одна закономерность, которую не заметить было трудно. Роботы себе невест полировали… Слышал краем уха, обычай завели они: «Невесту не отполируешь если, с женой не сладишь».

Чистоплюй отложил изделие, голову задрал:

– Я же говорил, пилот нам объяснит, почему так назвал корабль.

– Это тебе надо объяснять. Мы знаем. – Кощей Бессмертный присмотрелся к модели в руках водителя, – тот довёл свою невесту до приблизительного совершенства, особенно линии груди и бёдер. Тонкие, почти женственные руки были оборудованы щёточками на локтях: и тарелку помыть, и спинку почесать.      

– Что ж вы из вещей простейших делаете тайну? Народ придумает своё, потом в штыки воспринимает правду. – На верёвке стал спускать Никодим канистры для воды, семь штук. – Давай, Чистоплюй, напомни, я тебе, по дружбе, расскажу.

Наш правдолюб, в мгновение ставший семируким, отправился за водой, уходя, попросил за невестой присмотреть. Капитан корабля облокотился на поручни, глянул вниз.

– Где До-До?   

– А то не знаешь. Снова затевает нечто, – отвечал матрос. – Не терпит критики, поэтому, пока не воплотит проект, мы не увидим детище его.

– Но, по-моему, всё и так понятно. Супермодель налаживает, чтобы от зависти…

– Ошибаешься. По-моему, обет безбрачия он принял. Уж хлебнул добра. – Пролаза выводил ресницы фломастером фиолетового цвета; в сочетании с алыми губами, его модель здорово отличалась от остальных.

– А всё потому, что вы товарища не поддержали в трудную минуту.

К Кощею голову Пролаза повернул:

– Серёжки будешь рисовать? Имею золотистый, голографический.

– Моя предпочитает изделия из серебра, – отвечал Бессмертный.

Корабль нашёл глазами наш матрос, линиями полюбовался, на глазок прикинул водоизмещение и скорость:

– Что касается замечания твоего, огорчить могу. Сверху многое видится иначе, потому и выводы неверные на языке. Знаешь, я заметил: тем, кто порхает высоко, полезно иногда спускаться да босыми ногами взять силушки у земли. Я слышал, у тебя невеста есть. Что ж с собой не взял?

– Трудно ломать стереотипы, матрос. Вот когда летающие корабли станут привычным делом, невесты проситься будут, стаями полетят.

– Наверное, ты прав. Окрылённость – это сила. Возможно, потребуются века.

– Как знать? Совершенного робота создали за полтора века.

– Создали? Это неверное представление. Разве Берендей не говорил?

– Пролаза, не всё так просто. Учитель тоже думал, что проект «иерихонки» он придумал. На деле оказалось, нашептали. Условно говоря, как конструктор, подбросили нам детали. Мы могли собрать пушку или ракету.

– И в этом месте До-До сказал бы: «Но человек поступил мудро: сначала создал роботов. Именно они построят лучшие корабли и пушки».

– Свой корабль я построил сам.

– Конечно, конечно. За редким исключением, – Пролаза сдал назад. Теперь у него в руках бренчали бусы – около семидесяти разновидностей.
Оценив ассортимент, Никодим усмехнулся:

– По всему, ваша команда ударно завершает пятилетку.

Высказывание Пролаза прибавил к куче, к узору новому пригляделся.

– Ах, ты об этом? Да нет, знаешь, как-то спонтанно вышло. Опыт коллеги заинтересовал, у каждого свои идеи появились. Вспоминаешь некий эпизод из жизни и говоришь себе: я бы поступил иначе. Всю зарплату, до копейки – на борьбу с инфляцией, это как бы и не обсуждается. Однако, про очередной конец света она не хочет слушать. Ты же, хозяйским глазом, пуд соли заготовил, спички, фонарик на солнечных батареях, свечи долгоиграющие, крупу четырёх видов – она посчитает это лишней тратой средств. Вот серёжки дельфинчиком, как у Людки, ей очень подошли бы… Ладно, давай о тебе поговорим. Слушается корабль?..

Вот, ближе к теме, сказал я себе. Сейчас название и всплывёт.

– Первые дни не мог уловить, где искать попутные ветра. Схема необычная, последовательность и продолжительность потоков. Теперь как будто разобрался.

– Так поделись.

– Ещё чего? Разобрался до такой степени, что говорить могу с тобой на разных языках. Во-первых, корабля нет у тебя. Следовательно, спрашиваешь из любопытства. Даром пришло – даром ушло, проболтаешься первому встречному.

– Хочешь сказать, информация…

– Стратегического значения? – Никодим применил дар Пролазы, своим голосом закончил: – Это ты подметил верно, одно могу сказать. На каждом этаже свои ветра. Нужно лететь на юг – поднимаюсь до отметки… Стоп, отсюда уже начинается разглашение тайны воздухоплавания. Извини.

На ближних подступах канистры показались, но самого гонца не узнать. Чистоплюй превратился в самокат с высокой стойкой, на которой удерживал товар. Следом за ним подпольщики гнались – до сорока боевиков из оперативной группы. Крыса с повякой алой действиями подчинённых руководила – и увлеклась, попутав стены кабинета со стенами терминала. Ситуацию Соискатель расшифровал, тотчас расчехлил девятиствольную пушку, с улыбкою зловещей предупредительный дал выстрел.

Ладони рупором сложил Бессмертный:

– Вы забрели на охраняемую территорию… Как это по инструкции? «За утерю времени и экскурсантов, администрация ответственности не несёт». Огонь!

Водитель оглянулся:

– Нет, ты серьёзно? А то ведь я могу…

– Не стоит. Другие примут за «Авроры» залп да посмотреть на штурм примчат… Эй, куда вы, – вскричал Бессмертный.

Группа захвата метнулась к причалу велолёта, по парашютным стропам стала подниматься, занимать места. Самые смелые рискнули отсоединить прищепки… и повисали в воздухе, ибо опоры под ногами никто из них не находил.
Будто беду почуяв, на всех парах прилетел До-До, в сердцах захватчика стал сшибать, кого достал, и давить ногами. Его гнев праведный охладил Бессмертный:

– До-До, дружище!

Пролаза бросился к пострадавшим, выкапывать по одному да вытряхивать песок пошёл, всякого вопрошая: «Цел? Ну, беги к мамке. И запомни: сюда больше ни ногой».
Полдюжины боевиков так и застряли между небом и землёй. Великий страх ударом материнку повредить сковал движения их.

– Вот где Берендей? Когда он нужен, не найти… 

Я вышел в данную реальность, оставив летопись на пеньке – в родной.

– А я говорил! – обрадовался До-До, изучая крысоподобного робота на предмет разборки и обеда. – Этих шустриков снимать – лестница нужна. Прищепка каждая на счету. Может, разобрать десяток да лестницу состряпать?

Шустрик решил дать предпоследний бой, из недр своих метнул двенадцать стрел, целя в глаза. Затем предъявил по мечу, в каждой из передних лап.

До-До вытряхнул из автоматического щитка, предохраняющего объективы, самодельные болты, согнул мечи в канцелярские скрепки.

– Нет, таких надо сдавать агрессивным металлоломом. Что скажешь, Берендей?

Его вопрос предвидел я:

– Трансформеры готовы – только позови. И вообще. Обещали всё отдать пиратам, и что мы видим?

– Кроме невест, – отвечал До-До. – Извини, так воспитали.

– Где ж твоя?

– Берендей, давай к делу. Надо вернуть прищепки, а невесты – это побочный эффект. То есть, дело наживное.

– У твоих коллег мнение может отличаться, тебе оно не интересно? Кроме того, у нас есть Никодим и его корабль со странным названием. – Я подождал: ну? Кто первый?

Соискатели мои невест сложили в кучу и потихоньку двинулись в сторону мою. Детей и стариков, кажется, тут не бьют, но кто их знает?

Тень дракона промчала по песку, Никодим – и тот заметил, со своей трибуны просторы оглядел. Не одного меня в тупик поставил его полувопрос, полупрогноз:

– Вчера их было девять!

У них тут полный учёт и растаможка, на добровольных, кажется, началах.

Наблюдаю признаки самоуправства. Из офиса Пролаза шланг подтащил, краник крутанул – и шустриков стал сбивать струёй упругой… Эффект неожиданный получился: боевики благополучно приземлялись в лужи, и прищепки отходили к законному владельцу. Тут понял я, что нечто важное упустил. Соискатели мои миновали школьный возраст, заодно – студенческий и последипломную практику. Где я дал маху?

Задействовал свои ресурсы, немного в прошлое заглянул… Эпизод один привлёк внимание. Подарок галактов я передал Никодиму, из рук в руки. Пособие «Материя-49». В какой-то миг Зуммеровед попросил юного берендея: «Дай хоть подержать в руках».

Стало быть, скопировал одним прикосновением, сенсорным или другим известным способом. С тех пор, прикрываясь неисправностью тазика, азы изучает на досуге… Серьёзный малый, проглядел я. Мне всё казалось, они, как дети, всё воспринимают в шутку; им бы в песочнице дворцы наперегонки возводить. Не удивлюсь, если завтра увижу настоящий. Как-то обмолвился, что один из признаков настоящего Берендея – умение в одну ночь дворец поднять, с мостом хрустальным, с каретой золотой. Для любящего сердца как ни постараться? Одной звездой на небе больше – всем светлее.










ГЛАВА 3

Отмироточили иконы… (Поправка: настоящие – на неделю раньше, удачные подделки сподобились под занавес кровить, одна – так вообще задымила храм, пожарники не рискнули применить традиционные методы борьбы; перекрестились дружно – и дым иссяк. Но с каким удовольствием группа исследователей обнаружила на «древнем списке» светодиодную подсветку). Итак, сначала. Отмироточили иконы, миновал очередной Конец Света, из Ада полдюжины научных экспедиций героями вернулось, тут им по звезде ещё вручили. «У нас уже есть», – стали возражать герои, на что правительство резонно возразило: «Происхождение этих образцов ещё следует установить». – «Вас интересует американский след?» – «Поверьте, мы будем предельно внимательны».

Из канувшей эпохи выделить что-то особо сподобится не всякий. Нескольких зевак стоит опросить, ответы таковы услышим, что лучше б и не спрашивали первых встречных. Ты ж понимаешь! Он стал директором резпублики куриной, другой, наконец, пересел на «Мерседес». Она отдохнула на островах, а этот сувенир привезла с аукциона. Вот этот человек сияет счастьем: ещё гектар земли вывел из кадастра, и спутники учесть его не могут… Когда же наводящий следует вопрос: «А что вы знаете о Вознесении?» – они припоминают: «Точно! Мой сосед. И бабка ниже этажом. Квартир шестнадцать опустело за одну ночь. Нет, сам не видел. Говорят, дело это очень личное, так что нос совать не стоит. Говорят, они ведь голыми уходили. С украшениями наши службы никого не выпускают – дескать, там, в Раю, тебе выдадут получше, а эти нам оставь». Пример Александра Македонского любят приводить: просил полководец - «Как помру, дырки в гробу сделайте да руки чтоб через них просуньте мои». Дескать, всё вам покидаю, с собой цента не беру. Положил скромнее быть… завоевав полмира. Вот жил человек, нос сунуть везде стремился, в чём-то преуспел, а помер – одна мечта: чтоб добрым словом поминали, любовью всенародной хоть бы раз в году…

В деревне генеральской и сегодня отдыхает, силёнки копит. На плечиках у него в шкафу мундир хранится поновее. В память о том, как брал Берлин. Они и там с Брудершавцем пересекались; до сих пор складывалось так, что под одни знамена призывались. Наблюдал я со стороны за ними. Поглядывают изредка друг на дружку, зубы скалят да мыслят, видно, про себя: вот бы под разными повстречаться.

У нас тут потихоньку всё, согласно графику и планам. Растут тюльпаны дружно, драконы больно разлетались. С утра как заведёт свою шарманку старший, как взлетит под облака… Косит под пастушка До-До: порой, дубцом вооружившись, точно гусей, выводит на прогулку. На путь наставить – это к осени поближе, если драконов мудрец какой отнесёт к перелётной твари (у нас переименовать не долго). Тот знаменитый запах ушёл как будто, крапива с лебедою правят бал; юные берёзы помалу заселяют контитент… Мне кажется, напрасно посторонние наш остров называют Терминалом, к тому нет никаких намёков. Нападения пришельцев уже и мы с учениками ждали, – так настойчиво долбили СМИ, телевизионщики старались, что и я поверил трижды: эти накличут. Однако, не едут и не едут, глаза все проглядели, да и что делить нам? В окрестностях сотни полторы планет подобных, часть вообще не заселена, ни одной АЭС, алмазы, злато в нетронутом количестве и виде. Нефть и газ, при этом – ни одного банка и таможни!

Забавно наблюдать, как в нижнем небе встречаются корабль с велолётом. Точно космические шхуны между Империей и Марсом.

– Привет, сосед!

– Здорово!

– Замечаешь, как обновляется планета?

– Кому ж, как ни нам с тобой? Старика бы взять…

– Я спрашивал. Не хочет.

– Как думаешь, почему драконы крутятся подле корабля?

До-До поднял к глазам подзорную трубу, собранную из подручных материалов, оглядел окрест:

– Ещё двое… Что хочу сказать? К велолёту драконы попривыкли. Там, на Кентервали,  его запомнили хорошенько. На планете незнакомой эта штука в них уверенность вселяет, что не всё так плохо; да, было детство, полное достатка, к суровым будням надо привыкать. Корм добывать, за сторожем следить, чтоб заряд соли не влепил. А больно это, солью?

– Очень. Пока не растворится в организме.

– Кое-кто интересуется, почему так назвал корабль.

– Приглянулось имя. Моим планам соответствует вполне. На любой высоте, при любой погоде, в любое время суток.

– А вот, скажем, остров…

– Ты следил за мной? Забавно. Кое-что Иван-царевичу передавал.

– Смазку и сальники, это понятно.

– Инструкции учителя, как народ к трудовому подвигу подготовить.

– Как сам Иван-царевич?

– Держится молодцом. – Нужный ветер Никодим щекой поймал. – Ладно, мне пора. Слышал, марсиане снова к нам?

– Можешь забыть о них. Они у нас теперь, как музей.

– Подробности… Эх, подоспел мой ветер!

– При следующей встрече, значит.

Корабль летучий принял выше на этаж, поворот включил.

Новорождённые облака присматриваются к планете, к летучим конкурентам; разок уже попытались ослепить, в кромешный брали плен – всё равно летают. А вот драконов как не замечают, словно это неотъемлимая часть воздушного пространства.

Налёг на педали и пастушок, заложил вираж, направляясь на северо-запад. Где-то там, по его мнению, должна зиять дыра, через которую лишние драконы пробираются на Землю. «Сказано – девять штук, мёдом тут замазано, что ли? И без Берендея справлюсь, коль найду. А вообще, с Никодимом стоит заключить союз», – рассуждал он, поглядывая на спидометр. Хороших тридцать километров при боковом ветре, и это не предел. 

Внизу побежали окраины Города. Когда-то здесь было слишком много ресторанов, микрорайоны Лидок и Бачил. «Помню…»


В «Онегине» всегда полно народу. При входе муляж всадника без головы, со знаменем КПСС в руке. Аляповатость, эдакая подчёркнутая вычурность в украшении залов, кабинки за тяжёлыми портьерами и вышколенный персонал. Лидки либо прогуливаются между столами, либо окопались компаниями и выпивают. То есть, запасы энергии добивают. Это трюк. Кто не клюнет на пьяную и такую доступную во всех смыслах? Охота за клиентом – первая заповедь. Как только молодчик клюнул, подруги поднимают тост «за удачу». Иные танцевали так, что посетителей бывало – не пробиться. Всякий ресторан нанимал профессионалок, прибыли вырастали многократно. Борьба за нравственность здесь не бывала, швейцары ей негромко заявляли: «Мест свободных нет, мадам. Загляните завтра».

В тот день, когда приятели затащили До-До обмыть удачу, в углу, за тяжёлой ширмой Бачилы отмечали день рождения подруги. Так получилось, обе группы разделяла ткань. Когда ведёшь удачный бизнес, поневоле заинтересуешься, как там у других дела.

Дольчатый на салаты налегал, Чистоплюй пил много – всё больше за здоровье и за дружбу. Вот когда помечтать не грех.

– Из океана цистерами таскать не пробовали? – Чистоплюй всегда в курсе последних новостей. – Я сбегал, собеседование прошёл. Штат небольшой у них, поэтому отбор суровый для кандидатов. Директором предстал Иван-царевич (в те годы, ну, совсем щенок). Кто на самом деле голова, я узнал потом. Но ребята! Там такие перспективы!

За соседним столиком притихли. Оратора взял за кисть До-До, немного посигналил.

– А кто там?

– Бачилы, – прошептал До-До.
– Они мне не страшны! – запальчиво воскликнул Чистоплюй, вскочил на ноги и отдёрнул занавес. Картина, увиденная ими, повторяла в точности древние фото – котята с бантиками, осталось взять в руки да прижать к сердцу. Нет, если честно, там было на кого глаз положить. Блондинки и брюнетки, пара огненнорыжих – так и хочется взять огнетушитель – и отметелить. Двадцать две потомственные разлучницы.

Профессионально оценив нарушителя спокойствия, одна Бачила,  отмеченная правительственной наградой, если не подделка, заявила:

– Девочки, продолжаем вечер.

– Ты права, не наш профиль, – выдохнула сизолицая блондинка. – Мужчина, верните штору, как было.

Мужская компания долго не подавала признаков жизни. Достаточно сказать, что отрезвели мигом. До-До очнулся, подмигнул приятелям и вытащил дистанционный глаз с микрофоном. На цыпочках подкрался к шторе и рискнул установить… Надо признать, для операции подобной нужен опыт, и немалый, чтобы штора не шелохнулась.

Затем, установив на столе призму, До-До подключил световолоконный проводок. Сигнал пошёл. «Смотрика, без помех, До-До!» – «Последняя модель», – хмыкнул тот.   
Каскады бриллиантов, полушубки и манто, духи и перстни, острые грабли в маникюре… Приятели ещё раз присмотрелись к праздничной элите. Постепенно вникли в суть беседы. Красавицы перешли на свой язык, стали обмениваться виртуалками с мировыми образцами. С воздушных фото блистали груды мышц, тупые облики и белозубые улыбки.

– Девочки, электрик есть у кого? У меня краны текут.

– Ох, уж эти блондинки! Подруга! Тебе нужен этот, на «эс»…

– Столяр?

– Нет, как-то по другому. Кстати! Девочки, кто брал моего электрика?

– Помню, у тебя их двое или трое. Или это не у тебя?

– Так одного до сих пор не вернули. Тот, который и в постели ничего.

– Ну, я! Как заменит все лампочки, так и верну…

«Сволочи, какие сволочи!» – шептал Дольчатый, салфеткой вытирая губы. По программе, у проституток шла демонстрация и пересортица товара, они обменивались самцами, точно филателисты марками…

Чистоплюя с трудом удержали за столом: «Засветишься сейчас – за твою шкуру ломаного гроша не дам. Послушайте, раз притащили сюда, так принимайте здешние нравы». – «Боишься оскандалиться, До-До? Не боись, мы тебя в обиду не дадим».

В конце вечера, перед самым уходом, «девочки» огласили причину встречи.

– Имениннице мы приготовили подарок, – говорит блондинка. – Можешь поверить на слово, второго такого не найдёшь. Кроме внешних данных, он и в постели виртуоз. Агенты справки навели, он работает до трёх. Есть адрес, мы нагрянем к четырём.

– Он, говорят, такой милашка, – говорит другая, – после тебя, я в оборот его возьму.

– Как же, не переспав, подругам предлагала?

– Много слышала о нём. И вот ещё что. Если когда-нибудь оставлю бизнес, то выйду замуж за него. Начхать на законы! Мы на острова уедем.

– Подруга, а ты не подумала, что кому-то из нас дорогу перебежала?

– Тебе, что ли? Нет, серьёзно!..

Столы и стулья загремели. Редкое зрелище обещало программу вечера украсить.

–  Давненько я не разминалася, держись, соперница!..

И ряженые аристократки пустились в драку. Летели пух и перья. Официант охрану вызвал, учёт сломаной мебели произвели по курсу… Там, кажется, оборвали люстру, на вид и по весу – пластмассовый хрусталь, в протоколе – горный. Дермантиновая штора с искусными вензелями оказалась «шпалерами пятнадцатого века». Откуда подробности, спросите? Так ведь протокол подписывали вместе. Но почему тот день запомнился?

В «Онегина» вошёл человек, и местная братва заткнулась.

– Здесь До-До? – с порога он спросил.

– Был с утра, – отвечал бизнесмен. – И кому понадобился До-До?..

Потом они посидели за накрытым столом, переговорили.

– Ты должен свести меня с Берендеем.

– С кем? Впервые слышу, – До-До обрадовался, что не нужно лгать.

– Правда? Значит, промахнулся. Какой год?

– Никто не скажет. Но ты можешь назвать своё имя.

– Могу, только на ушко…

Так наш герой познакомился с самим Юклой Стэ, кочующим галактом.


«Онегина» закрывали восемь раз, ресторан взял на заметку Чистоплюй. И всякий раз некая сила его открывала вновь, с ещё большей помпой. При восьмом премьере. Кощей Бессмертный стал девятым, – До-До это отлично помнил. Как помнил, что вчера драконов стало двенадцать.

В мыслях он вернулся к марсианам. Ночь простояли, а утром обленились до того, что пустили корни. Матрос предлагал им поселиться в офисе, – отказались. Тогда Чистоплюй организовал экскурсию и нашёл, что марсиане приросли: «Кто бы мог подумать? До сего дня известны были целебные свойства навоза, а тут – новый образ жизни».

Новость пришлась дневальному очень кстати. Для мирного времени как-то обязанности делили, Пролаза вызвался шпионов изводить: «Есть такой талант, не откажите».  И вот шпионы в его распоряжении целиком.

– Сколько раз в неделю вас нужно поливать? – спросил он, на секунду от тумбочки отлучившись.

– Позовём, – отвечал Пиара.

– Может, ещё чего?

– Ещё чего, – отвечал Кима-Но. – Никогда не думал, что доживу… Как мало нужно философу и гражданину. Свет Солнца, удобренная почва, ветер порывистый да своевременный полив.

– Ты станешь говорящим деревом, Кима-Но?   

– Будет видно. Единственная просьба: коль заметишь ветку… ну, мало ли? Так не ломай. Сам должен разобраться, хорошо ли это. Дело в том, что угадываю силу и желание обниматься. С кем – пока не разобрался.

– Главное – чтобы соседи спокойные попались. Бывает, потомственные строители – вечно пьяные, изуродованные производством. Жил у одних, пирамиды возводили.

– Ты куда? – вдруг испугался марсианин.

– К тумбочке пора…

– А мне поговорить охота.

– Так дружок твой…

– Он мне не друг! Видеть не хочу.

– Придётся. – Пролаза произвёл расчёты, суточный прирост, удельный вес да солнечных накинул дней. – Через недельку вы будете возвышаться оба над базой. Через корни надёжная возникнет связь.

– Что это нам даёт?

– Ну, мало ли? Тля нападёт, ворона с сыром сядет. Короче, я ушёл.



До-До, наверное, не смог бы толком объяснить, что за страсть заставляет его поднимать велолёт снова и снова. Вот и сегодня… Пропеллеры жужжали гордо, спидометр перевалил за «сорок». Как опытный товарищ, Никодим советовал перейти на морской язык, – двадцать узлов. Пусть двадцать, разве от того крутить педали легче?

Поглядывая по сторонам, До-До продолжал упражняться в узнавании примет местности, где бывать не приходилось. Чтобы До-До отмахал десяток километров, не имея интереса? Но велолёт другое дело, правда, ножками тоже надо поработать. С каждым разом он забирался всё дальше, сравнивал ориентиры с древними картами и, как умел, рисовал новые. Можно утверждать, открыл в себе талант.

Внизу показались неухоженные могилки с остатками крестов. До-До заглянул в карту. «Кладбище любовников», в сноске значилось: «Является собственностью Бачил. Все работы возможны после согласования с владельцами». Похожие заведения он обнаружил и дальше, вплоть до АЭС. Там детские кладбища прижились, игрушки, куклы и зверушки в оградках менялись ежегодно… Вместо того, чтобы спросить себя – почему кладбища простираются только в этом направлении, До-До прикинул: «Извели народу, как никто другой. Получается, мы Бачилам в ножки поклониться задолжали. Закон пенсионный, как пить дать, пересмотрели бы до двадцати хозяев!»

Драконов было попрежнему не видать, научились прятаться. Предположим, условным свистом наблюдающий за велолётом дал знать остальным, они и залегли…

Облака стянулись на востоке. Как дети малые, на призыв: «Смотрите, что я нашёл!»
Новые педали издавали едва слышный писк; вот разбежится смазка… Туповатый луч воткнулся в спину, До-До развернулся с креслом. С базы прилетел сигнал, предложили закругляться. Вывернув руль до отказа, До-До спросил себя: «Ребро, поди, Берендей принёс, надо пройти примерку. Ещё версии?» – прочие не заслуживали внимания. До-До порылся в накоплениях, набежали пушкинские строки:

«…Как рано мог уж он тревожить
Сердца кокеток записных…
…Его ласкал супруг лукавый,
И недоверчивый старик,
И рогоносец величавый,
Всегда довольный сам собой,
Своим обедом и женой…» –

Стоило произнести слова сии, зашумел ветер. До-До скосил глаз на спидометр. Стрелка скокнула с тридцати узлов и приближалась к сорока. Вот это заклинание, подумал он, вскрыл наугад очередное:

«Как он умел казаться новым…
Пугать отчаяньем готовым…
Подслушать сердца первый звук,
Преследовать любовь, и вдруг
Добиться тайного свиданья…
И после ей наедине
Давать уроки в тишине!»

При шестидесяти узлах, в двигателе появился шум, лопасти пропеллеров приняли непривычную форму. И До-До сбросил скорость. Матрос не примет по гарантийному талону, а прознает – знаков и радаров понаставит. Личный радар подсказал велогонщику о приближении объекта, он взялся за подзорную трубу. Почти по его следам, на крейсерской скорости, пастушка догонял корабль. Никодим отчаянно махал пододеяльником… нет, До-До видел лучше. На корме напрягались простыни с наволочками. Стало быть, на борту не менее двух подушек, – наш брат надежды не теряет.

– Смотрика, ветр нанял в помощники!

Теперь и я разглядел: пододеяльник ходил вместе со шкотами вдоль мачты. И корабль заметно прибавлял, расстояние между летательными аппаратами таяло с каждой минутой. Наконец, До-До набрал в грудь воздуху и гаркнул:

– Эй, на «Сумеркутизе»! Если хочешь взять на абордаж, мы будем защищаться!

Я же знал, что имя кто-нибудь назовёт, поздно или рано. Вот, значит, как? Что ж, приличное дал имя, смотрим дальше.

«Сумеркутиз» поравнялся с велолётом, паруса свернул. Закрепив штурвал, Никодим на правый вышел борт.

– Не хочу расстраивать тебя, коллега, но против фактов не пойдёшь. Сегодня я отследил поведение драконов. Как только ты поднимаешься в воздух, они прячутся. И знаешь, где? За атомной станцией.

– Я только оттуда, ничего не заметил.

– Пролети ещё две мили, сам бы увидел. Короче, есть там странное местечко. Скалы вышли из воды, фрагмент моста упирается прямо в скалу. Так вот, драконы садятся на мост и ползком уходят внутрь скалы. Точнее не удалось рассмотреть, поднялся ветер.

– Я догадывался, – отвечал До-До, – за новость отдельное спасибо. Завтра же слетаю на разведку. База вызывает, что-то там приключилось.

– Кажется, я знаю. Ждут гостей. Группа хочет встретить их в составе полном.

– Кого там ещё несёт?

– Не могу сказать. Велика ошибки вероятность, но ты поспеши.

Вновь они расстались, До-До налёг на педали.

Город выглянул из-за облаков, поражая несоответствием с картой. Трущобы были расчищены до древнего асфальта; никто не ожидал появления нового проспекта. Наш пилот снял ноги с педалей, стал присматриваться к следам бурной деятельности подполья. Местные мастера выволокли на сушу списанный ракетный крейсер и разделывали на листы. Мелкие команды тут же собирали колонну броневиков, которая занимала начало проспекта, по восемь машин в шеренге. Кому-то крепко насолил горсовет, пусть же ответит за все унижения… Да, но если мысленно продолжить вектор главного удара, то на пути восставших нечаянно могут оказаться стены терминала.

Минут через десять До-До крепил к причалу велолёт, докладывал обстановку. Бессмертный заносил сведения в журнал – то есть, на жёсткий диск, как и следует поступать дневальному. Люди столпились и слушали молча, один Пролаза расположился на животе неподалёку и пялился в «Г»-образную трубу.

– Броневики, говоришь? – Кощей развернул личную карту, стал уточнять, где градостроители заложили проспект. Ткнул пальцем, провёл незримую линию до терминала. – Что ж, встретим!

– Кощей, их будет многовато.

Бессмертный кивнул в сторону Пролазы:

– Полюбуйся. Наш изобретатель подгадал момент. Теперь у нас на вооружении пушка-угловушка. На кирпичах испытание провели, осталось в настоящем деле…

К матросу подался До-До, взглянул на чертежи – достоточно просканировать конструкторское бюро на жёстком диске.

– Ответь, матрос, как тебе удаётся предвидеть некоторые шаги? Ту же «иерихонку» изготовил, денежную реформу предсказал, потом велолёт…

– Что удивляться? У всякого изобретения свой срок. Свою таблицу человек Менделеев вывел именно в такой момент, когда в штыки воспринимался опыт алхимиков и прочих энтузиастов. Моя «таблица» однажды тоже пригодиться.

– Не сегодня – завтра, – отвечал До-До. – Один вопрос предлагаю теоретически рассмотреть. Броню корабельную взять будет по зубам?

– Неси – проверим.

– Сама вот-вот приедет, так что, будь на чеку. – Только успел рот закрыть До-До, как зажурчал знакомый звук винтов. На Город надвигался вертолёт, покрашенный серебристой краской. Его на минуту опередил «Сумеркутиз», над тумбочкой завис. Голос Никодима на размышления времени не оставлял:

– Там за пулемётом Доля, в генеральской форме. Если начнёт палить – убитыми притворитесь. Мальчикам нравятся визуальные результаты. – И корабль-красавец в набежавшее облако нырнул.

Команда вокруг тумбочки сплотилась. Чистоплюй застыл в позе международной солидарности, вскинув над головой кулак… Один знакомый, слушатель о нём наслышан, слегка пилота потревожил. Поэтому пулемётная очередь прошла в двух метрах от группы, но в строю оказалось сразу трое раненых.

После третьей очереди, на поле боя никто не подавал признаков жизни. Что поделать? У кого пулемёт, тот дальше и дольше живёт. Иногда.

Я показался из засады, поглядел вослед.

– Кажись, сорванца мы видели в последний раз. Коль по мою голову не прилетит.

– Говори уж, Берендей! – потребовал дневальный. – В отца, небось, пальнёт?

– Не у нас. В реальности соседней.

– Вот где для ликования будет повод.  Хоть на экскурсию запишись.



Но каков контраст, видали? Согласитесь: пока стояли на ногах, носились на корыте – было их не удержать. Как пустили корни – просто не узнать: вкусить наметили духовной пищи, избавиться от бремени страстей марсианских, под небом голубым в медитацию уйти, – чем не мечта? Можем на спор выставить семь луноходов рядом, – они их просто не заметят.

Оба ствола взметнулись ввысь – не скажу, наперегонки. Понятие это им уж чуждо, они вписались в местный ритм, который суеты не терпит. Ветви пошли равномерно, листвой покрылись дружно. Тут и там плодовые набухают почки, – я уже побаиваюсь забегать вперёд: вдруг зацветут? Сезон цветения миновал, но это же марсиане. С таинственным упорством всасывают силу ненасытными корнями, берут впрок, без оглядки. Кроны жадно расползаются по горизонту, чтобы лишить ближайших конкурентов подлинного света. Дневальные нехотя сообщают, днём слово не вытянешь у них, точно смолою заплывают губы. И не умолкают ночью. Как-то стоял на тумбочке энциклопедист, фиксировал обычную болтовню. Но вот же, вспомнил и спросил:

– Так где вы посеяли корыто?

Деревья замолчали. Через корни информационный пошёл обмен. Тот, что был Пиарой, произнёс с трудом:

– Только ли корыто? Мотоцикл отхватили. Начальник тюрьмы души не чаял в нём. Но это было так давно, что и не вспомню. Кима-Но, ты как?

– Очень давно, когда я не умел думать о нуждах Марса. Он терпеливо ждал, пока сознанием очнёмся. Годы он считал, а мы порхали, набить карманы норовили да банк потревожить, под немыслимый процент… Вспомнить противно. Так и жизнь прошла бы, не угоди в навоз. Кажется, так его здесь называют. Как у тебя дела, Пиара?

– Полагаю, утром распущусь в четырнадцати цветках. На подсознательном уровне понимаю, как важно Солнца нахватать цветком. Можно зарядиться на год вперёд.

– Я припоминаю, нам насекомые нужны. Иначе опыления не видать.

– Как быть? Здесь насекомых нет. Энциклопедиста спросим. Эй!

Скрестив руки на груди, присев на тумбочку, Зуммеровед прислушивался к болтовне. Про себя отмечал: в речи марсиан происходят изменения; отдельные слова скорей напоминают шелест, по смыслу легче догадаться. Кроме того, с каждым днём источник звука удалялся от поверхности планеты. Это ещё можно объяснить естественным процессом.

– На мой вопрос отвечайте, потом отвечу я.

– Кима-Но, о чём он спрашивал?

– Не  помню. Днём отдохнуть не удалось, такое солнце – просто грех минуту подарить снам.

– У вас было самоходное корыто. Вы с ним не расставались.

– Было. Не расставались.

– Где оно? Кто-нибудь отнял, сдали на хранение, обменяли на еду, закопали…

– Пиара, ты можешь ему помочь?

– А как его зовут?

– Этот… я же говорил!

– У меня один цветок раскрылся! Свет звезды ему пришёлся кстати.

– Будет сюрприз, когда увидит солнце. Меня смущает факт, почему этот плохой отругал.

– Я напомню. Ты запустил корень в его огород. А там растут эти, из огня…

– Брр! Не говори это слово при мне. Мне кажется, кто-то подкрадывается со спичками…

– Брр! На говори этого слова! У меня кора начинает трескаться…

Не то состояние. Дневальный мог уточнить подробности, как марсианин покусился на почву в огороде; как До-До голыми руками выкопал шпионский корень и перебросил через плетень… Под бездонным небом торчал Зуммеровед, прислушиваясь к их разговору, да и задремал. Тёплые звёзды набросили ему на плечи невесомую мантию; скоро выпадет роса, а тут на смазку ограничения ввели. Берендей всё обещал помочь, но его понять можно. Летопись – в первую очередь. Самописцы по сотой странице кочуют без передышки, успевай в микрофон текст излагать.

Ночью трансформеры отлучались по делам – шпионили за памятниками и подпольем; как обнаружили посторонними запруженный проспет, так по рации кому-то дали знать. Памятники отняли много времени у них. Поймают которого, доберутся до начинки – там сплошной бетон и блохи. Не те, которых иногда встречал мой слушатель, а микророботы.   

– Только отвернёшься, памятник опять пошёл, – пожаловался Бляха Мухе. – Мерещится всякая ерунда.

– Мне тоже. Инфаркт подхватишь на такой работе. Ни выходных, ни праздников…

– Омоновцев мне вчера хватило. Знаешь историю памятника?

– Ну… – Муха изловчился да выловил блоху, взял сильное увеличение, взял инструмент и первым делом оторвал кусачики… Извини, слушатель, я только сейчас разобрался. На трансформерах паразитируют три вида блох: один – с отвёртками. Другой имеет набор шестигранников. Прозеваешь тварь – утром без руки или без головы проснёшься.

– Было это, когда цены вывели на улицы народ. ОМОН в засаде – сытые да небитые, дети пьяного тракториста. Из глухих весей власть набирала отбросы, по ком плакала тюрьма. Участковый вызовет местного бандюгу, условие ставит: «По трём статьям я наскребу для тебя двадцать три года нар тюремных, вещи собирай. Или же… тут пришёл приказ секретный. Отморозков в роты омоновские набрать и в столицу прямиком отправить. Будешь городских исправно бить – оклад положат: в деревне за год не заработаешь. Ну, там, демократов, оппозицию. А если проявишь талант провокатора толпы – ещё полстолька. Эти городские захезали страну листовками и провокациями, на президента каждый день покушения идут. Как он, бедный, там выдерживает только? Вот ты и пойдёшь туда, он же наш парень, деревенский. И бей так, чтобы мы здесь слышали. Справишься?» – «Так он же вроде дров там наломал?» – «А это уже не твоё дело, мальчик. Если прославишься…» – «Вы на повышение?» – «Тебе-то какая разница? Выбивайся в командиры. В ОМОНе звёзды падают на погоны – успевай хватать».

– На штыках, Бляха, никакая власть долго не продержится.

– Так и есть. Дурак тот, который считает, будто тасовать кадры – способ верный. Одним словом, в ответ городские организовали свой отряд; ребята помоложе, те, кого хоть раз избили, под тайные знамёна шли охотней. И вот пришёл день, когда ОМОН получил отпор. Одно подразделение так и сложили штабельком, на площади центральной. Горсовет тут же нашёлся, в газете сообщил: «Да, перегибали палку. Бить безоружных некрасиво. Командир разжалован и уволен». Не разглядели в спешке, что разжалованный под штабелем тем лежит. Власть призвала к разумному диалогу, время тянет, сбить волну недовольства помышляет. И героев павших похоронила тихо, и скромный памятник воздвигла – глыбу без имён и званий. Только наутро выкрошился бетон местами, даже первоклашка мог прочесть: «Так будет с каждым, кто поднимет руку». К полудню народ скопился у омоновского КПП с плакатами, стал имена и звания выкликать – выдать преступников постановил. А списки-то тютелька в тютельку со списками награждённых на фронте мирного удержания порядка. Самых отъявленных головорезов народ призвал к ответу (как именно, история молчит). Зато семь подразделений, в полном составе, перешли на сторону народа. Следствие длилось неделю; кто в объективы камер попадал, объективно в камеру угодил. Но вот что интересно, это я про памятник. То ли духи неупокоенные всполошились, то ли магнитное поле планеты воздействует на бетон, – пришли городские памятники в движение. То строились, как истуканы острова Пасхи, то кружком сбивались, точно здесь обсерватория Стоухендж.

– Да, если бы камни могли говорить, –  заметил Муха.

– Дай время. После одного здешнего фильма, я уже ничему не удивляюсь.

– Откуда?

– На курсах молодого бойца теперь показывают трофейные фильмы. Мало ли, ещё с какой культурой выпадет столкнуться. О землянах много говорили – с ними держи ухо востро, не то пропадёшь.

Трансформеры добрались до линии фронта, где новый проспект вклинился в порядки городские. На осевой линии расположился памятник – рука замерла в замахе.

– Всё ещё торчит. – Муха был явно недоволен позой.

– Кто такой?

– Это памятник с самым длинным названием. «Примерный квартиросъёмщик явился в жилконтору». Ничего примечательного в облике, стреднестатистическое лицо и стандартная граната. Правда, застрял памятник на пути строителей нового проспекта. Работы временно прекращены. Как считаешь, мы можем примкнуть к кому-нибудь?

– Нас учили не вмешивася в местные разборки, но если есть желание…

– Так и я о том. Видишь, застопорился процесс. Стоит подтолкнуть – и историю хлынет по другому руслу. Мы же останемся в тени.

– Я бы предпочёл устроить международные соревнования. Скажем, по скоростному подъёму на лифтах.

– Скучно. Я дело предлагаю. С нашей подачи, подполье приняло соискателей за пришельцев. Давай разведём кампанию и расколем ряды подпольщиков на два лагеря.

– По-твоему, они должны построиться и рассчитаться на первый-второй?

– Глубоко копаешь, да и не пройдёт номер… Я понял! Есть хорошая зацепка. 



Убаюканный болтовнёй марсиан, дневальный сладко спал. Ни свет ни заря, До-До отдал концы и рванул к станции. Лопасти запели, ввинчиваясь в пространство, отряхивали набегающую росу. Рама просто истекала росою, хорошо – сиденье не промокает. Бинокль, висевший поверх спидометра, потряхивало на воздушных ямах. Пара драконов уже была в воздухе, но его пока не замечала. Он пустил велолёт над деревьями и долго оставался незамеченным, пока впереди не показались кладбища. И только теперь пилот разглядел краешек ткани, торчавшей из бардачка. Протянул руку и выхватил обрывок простыни. На ней, рукой матроса, было набросано несколько строк. «Я немного усовершенствовал модель. Под спидометром найдёшь краник. Стоит открыть – и велолёт поменяет цвет. Рама и все детали покрыты керамическим стеклом, по трубкам жидкость побежит. Тебе останется лишь выбрать цвет. Для этого я установил шестнадцать флаконов с разноцветными чернилами. Удачи, До-До».

Снова угадал, «Менделеев», сказал себе До-До. Левым глазом продолжая следить за дорогой, нащупал флаконы, порадовался выбору… Серебристые чернила вставил в горловину новой системы, открыл краник. Рама засияла изнутри серебром, затем произошла химическая реакция с ржавчиной, и эффект обратный получился. Рама научилась поглощать… Иными словами, она стала невидимой. Посмотрев на себя со стороны, До-До посочувствовал тому, кто увидит эту картину целиком. В воздухе перемещается воздушный шар, стилизованный под робота-слугу, вместе с другими предметами. Цепь, звёздочка с педалями, редуктор, вал с пропеллерами, указатели поворотов, габаритные огни, компактный аккумулятор, баллон с сжатым воздухом и госномер «0001»... Наблюдатель скажет прямо: «Лишь огромная сила воли способна удерживать эти предметы на заданном расстоянии друг от друга». – Через минуту добавит: – «И от земли, что куда более удивительно. Забавно, как этот набор предметов перемещается в северо-западном направлении. Он будто установлен на совершенно невидимой раме, – извините, другого объяснения у меня нет».
 
Как мы видим, посторонний будет в чём-то прав. Пока он отвлекал нас, До-До миновал атомную станцию и разглядел фрагмент моста, ту самую скалу. Сравнение набежало: изо рта великана языком торчит гигантский бутерброд… И вот на этот бутерброд выполз из скалы взрослый дракон, за ним ещё один. Оба выглядели преуспевающими бизнесменами, накануне подписания удачного контракта.
 
До-До присмотрел площадку, посадил велолёт в воронку, биноклем вооружившись, подкрался к краю. Ждать пришлось недолго. Поблизости от моста показался «Сумеркутиз», под управлением известного дирижёра. Мешок, наполненный крупными предметами, Никодим установил на корме и ждал, пока корабль не окажется над мостом. Тут-то и вытряхнул мешок. Вниз просыпались стандартные батоны, стоимость которых в разные времена колебалась от тринадцати копеек до десяти тысяч рублей. И драконы уплетали продукт общепита за милую душу…

До-До смекнул нечто на досуге, стал сочинять тезисы о продовольственной программе. Безусловно, это не девять миллиардов ртов, а только сорок девять… – он оглянулся, и внутри всё похолодело. Велолёт исчез. Надо же было приземлиться в такую воронку, где цвета и разводы многократно повторяли предметы из списка, представленного двадцатью строками ранее. Понял До-До: влип. Влип до такой степени, хоть пусти корни… «Однако, я не марсианин какой-то, чтобы сдаться на боевом вылете». Пришлось отключить зрение. Ползком, перебирая камушки и то, что подвернётся под руку, До-До нащупал изделие гения, определил, где баллон с воздухом. Теоретически, его действия были продиктованы переживанием: продуть чернила, любой ценой вернуть изображение. Однако, вовремя одумался. При катастрофической нехватке материалов, Пролаза в кровь разбился, но придал изделию невозможную возможность.

– Нет, лучше вернуться на базу и там промыть. Чернила сберечь. – Определив положение руля и педалей, До-До дал газ. Драконы никуда не денутся, важнее велолёт… Скажем прямо, я находился рядышком, незримо, и просто помахал ему вослед. Тем временем, на бутерброде показался человек. Он махал руками и очень хотел привлечь внимание До-До. Тут мы ничем помочь не можем, пилот приговорил себя к исполнению нескольких задач. Каких – скоро узнаем.

Итак, я опустил эти полчаса полёта. До-До к причалу транспорт подогнал, со второй попытки пришвартовался. Пролаза понял без слов, в чём дело, принёс выпотрошенную тыкву. Практически, наощупь, они слили чернила, какие проектной документацией не предусмотрены. И рама объявилась вновь, во всём великолепии своём.

– Рассказывай, До-До.

– Я уже думал, не найду. Так перепугался, что был готов караул кричать. Ты не поверишь, угодил в предательскую воронку, где линии и цвет повторяют детали велолёта!

– И ты отключил зрение.

– Как ты догадался?

– До-До, это очевидно. Если зрение сбивает с толку…   

– Согласен. Что-то я сегодня торможу.

– Может, не тем позавтракал?

– Не издевайся. Я уже забыл. Кстати, Берендей ребра не приносил?

– Лежит на тумбочке.

До-До приблизился к раритету, присел на корточки, взял увеличение.

– Боишься в руки взять? Не бойся. Мы все держали.

– Как вы посмели? Это же для Ошейны!

– Извини, До-До. Её нет, а нам любопытно, как выглядит втирание для невесты.   

– Что ты несёшь? Невесты все готовы?

– Хочешь соревнование устроить?

До-До покачал головой, точно ведром, в котором килограмм редиски и вода.

– Точно! Соревнование! Пусть невесты выпекут по пирогу, по калачу и по торту! Время пошло. – До-До вокруг тумбочки прошёлся, заглянул к марсианам. Запах смолы, проступающей сквозь кору, немного раздражал, и только абсолютное молчание с лихвой покрывало этот недостаток.

Дорогущие чернила Пролаза в тумбочку упрятал, проект стал доробатывать на ходу. Краник для слива не предусмотрел, хотя идея в голове кружила. Просто торопился, к вылету готовя велолёт. Между делом, он подумывал поставить вооружение, но пушка-угловушка не вписывалась в дизайн, да и на полётных характеристиках установка оной скажется, безусловно. Кроме того, прищепок может не хватить.

– До-До, во-первых, наши отдыхают… 

– Чем они заняты по ночам?

– Кто велолёт помогал доводить до идеала, кто деревья поливал. А кто наведался в кварталы городские и с памятниками там столкнулся. Необъяснимое поведение бетона. – Дневальный перебирал запасы в личном бардачке, нашарил краник: – Вот же он! Я думал, потерял.

– Что с памятниками?

– Разгуливают по ночам. Надо вычислить организатора, кто к неповиновению законам физики подбивает массы. Во-вторых, где муку добудем? Печи и противни – ладно, скроим из подручных материалов. Закваска, тестомешалка, формы, – думаешь, на тротуаре, в ассортименте полном, караулят?

– А ещё рецепты, – До-До почесал затылок, начиная понимать, что с кондитерским авторитетом не водил знакомства.

– Хоть с этим нет проблем.

Из офиса поднялся энциклопедист, и До-До вздохнул, не говоря ни слова. Вот он, кулинар, пусть и теоретик. 

– До-До, если мы установим на велолёт пушку, прищепок можешь изготовить? 

– Они делаются из метеорита. Где я тебе найду? В окрестностях я все подобрал.

– Можно на соседние острова заглянуть. Они там валяются под ногами, я уверен.

– Хорошо, при случае. Открою тайну. – До-До пальцем поманил Зуммероведа. – Я наблюдал, чем Никодим прикармливает драконов. Обычным батоном, как в столовой. Вот почему я намерен наладить производство сдобы. С маком, с орехами и с повидлом. Пончиков напечём, колобков…

– А не сбегут? – Энциклопедист изобразил улыбку.

– На цепь посадим!.. – Вслед за До-До, соискатели мои в мыслях вернулись в прошлое, когда любой каприз – только нагнись. Из трубы колец и перстней наделать, если появился спрос; шахматы из болтов, – эти товары шли в Москву и в Питер, шли нарасхват, в обход таможни.

– Один знакомый зонтики сумками возил, но москвичи – такой привередливый народ, всякий раз уточняли – не китайского производства? Не котировались и польские товары, этот пластмассовый ширпотреб «польска не сгинела». – Дневальный оглядел окрест. – Ладно, где поставим печи? Я так понимаю, у каждой невесты будет своя?

– Иначе какое это соревнование?

– Кто в жюри?

– Драконы. Кроме того, видеть невест они не будут, поэтому беспристрастный выбор обеспечен.

– А взятки? – энциклопедист напомнил.

– Надо подумать. – До-До сдержал слово, нахмурил лоб.

– У нас только один велолёт, и тот под охраной. Так что контакт с членами жюри исключён полностью. – Пролаза развивал мысль дальше: – Но если что, поставим терем. Пять кухонь перегородками разделим… Или шесть, До-До? Ребро употребишь по назначению или нам предоставишь?

– Своих невест приучайте к семейной жизни, мой перенимайте опыт. Да не постесняйтесь проверить хоть разок на вшивость. Эти Лидки любую личину принимали. Особенно Бачилы: деньги им, любой ценой, да побольше, а потом ногой под зад.

– Что делать с ребром?

– Я подумаю… – Ребро взять в руки не спешил До-До. Зуммеровед с Пролазой приблизились к нему, присматриваться стали.

– Старик постарался, что ж, не уважить?

– Ты в порядке, брат До-До? – Щупом пробежался по корпусу пилота энциклопедист, порты проверил:  – Напряжение в норме. Есть напряжения в механической части. Позволь, я тебя вскрою.

– Не стоит внима… – И До-До рухнул наземь, под аплодисменты трансформеров. До нас долетел скрипучий голос Мухи: «Я выиграл!» Они знали нечто такое, чего не знаю я. Или запамятовал.

Если незаметным подойти, упущенные подробности всплыть могут. Не вдаваясь в подробности, сообщаю: младший брат попутешествовал на лифте, приглядел некую деталь. О том пронюхали трансформеры и, как водится, пари зажиточное заключили…


Вскрытие показало, что недостаёт одной детали. Хирург на месте не обнаружил, в соседние органы заглянул, там полный порядок. Ассистент вторично всё проверил и поставил правильный диагноз:

– Берендея надо звать!

Оно и так понятно. Заглянул я в свой чудесный тазик, отмотал назад. К трансформерам давно стоило приглядеться. Дело в том, что старые модели не так опасны. Последнее поколение снабжено иначе… Сами посмотрите. Новобранцев снабдили малым устройством телепортации, способным камешек переместить, скажем, в коробку черепную. Робот с ума сойдёт, когда нечто в голове гремит. Слуховые мембраны могут создавать эффект нападения – шум померещится и со спины, и сверху. Робот начнёт терять уверенность и выйдет из строя, незаметно для других. Шеренги армий поредеют, итог сражения предсказуем… В нашем случае, Муха выведал об устройстве, Бляха приятеля охотно обучил. Сканером они отследили частичную разборку – младшему брату приглянулся шплинт несущего каркаса; особой нагрузки он не нёс, просто удерживал верхнюю шайбу… собственно, в конструкциях я не силён. У робота подкосились ножки, говоря понятней. Сам шплинт оказался в руках Мухи, не без помощи Бляхи, отсюда и пари.

А если бы пилот сложился над Городом или за его пределами? Извините,но вмешаться кто-то должен.

Хирург принял решение: удалить лифт вместе с шахтой и пассажиром. Важнее жизнь спасти, пока гангрена не пошла… Тоже мне, врачи! Не заметили отсутствие детали, чему вас только учат? – И появился я из небытия, ладонь разжал. Энциклопедист понял сразу, матрос лишь ахнул. Пока трансформеры рыщут под забором, – они ведь что-то надеются найти, – специалисты установили: всяк птах должен знать свой шесток. Младшего брата до времени поместили в карантин, под присмотр Кощея. Повелитель вирусов и прочего дерьма пусть разберётся, откуда ноги процветают. Они все поднялись на поверхность, не ждёт работа. Огороды отнимают время и ресурсы, полоть, правда, не приходится совсем: драконы не слишком разборчивы в еде, всё подряд гребут.

Я на пенёк присел, устройство телепортации на колени положил. Пожалуй, без Никодима мне не разобраться. Ёлки-палки, сам догадался… Мы тут переговорим, а вы пока к невестам присмотритесь.


Невесты встали чуть попозже, к зеркалам прилипли, – в офисе дополнительные комплекты установили, иначе могут передраться. Это тонкая наука – поддерживать мирные отношения при большом скоплении народа. Кто бусы примеряет, серьги да прочие безделушки. Наряды (так и хочется сказать, вне очереди) стоили трудов немалых, – их «Сумеркутизом» доставили из-за морей, вместе с простынями. Никодим где-то нарвался на запасы, прихватил хозяйским глазом, даже для записей теперь хватает.

Красавицы степенно покидают офис. В былые дни в местах подобных валютой промышляли, современницам Кощей гарантию даёт: «За старое не возьмутся, будьте спокойны». – «Ты, что же, им мозги промыл?» – «Есть технологии галактов. Извини, Чистоплюй, в подробностях я не могу озвучить».

Изящная постановка рук, линии и изгибы, танец талий, взгляд неземной – какие-то отголоски прошлого ещё имеют силу. Либо это неотъемлемое свойство натуры, без которого мы сможем наблюдать лишь набор частей железных.

– Чем сегодня займёмся?

Дневальный тут как тут:

– Сегодня переезжаем в новый терем, шесть кухонь с плитами и печами, – ребята скоро закончат.

– А для кого шестая? – Кощеева невеста собирается возглавить движение фемитисток… нет, до этого далеко ещё, хочется думать.

– Запасной предусмотрен вариант. Мало ли, заглянут гости.

Дамы выдвинулись к объекту. Строители заканчивали крышу. Шесть дымоходов из шамотного кирпича, – в Городе стало одной котельной меньше.

– Девочки, вы что-нибудь слышали про подпольщиков?

– Они представляют реальную угрозу. Мой жених говорит, одну попытку штурма пресекли.

– Ой, девочки! Живём в такое неспокойное время!

– Это судьба. Но выше нос! Мушкетёры при нас, в обиду не дадут.

– Я помню, по истории, был случай, когда враги окружили город, осада затянулась. Женщины пошли на поклон к вражескому воевоеде: отпустил бы ты нас, ведь погибнем. И воевода поразился наглой смелости, говорит – возьмите с собой столько, сколько можете унести. И эти дуры ночью взвалили на плечи мужей…

– Почему ж дуры? Богатство – ничто, если нет милого дружка…

– Сонечка, я тебя не узнаю!

– Если сама до сих пор не поняла, трудно объяснить.

– Когда её очередь пришла, пылесос вытряхнуть забыли.

– Бессмертный никогда не забывает!

– Спокойно, девочки, рассориться нам нехватало. Давайте подумаем о Ребре…

Пять невест прекрасных поднялись по строительным лесам, оглядели кухни. Думать о Ребре можно всюду, обстановка позволяет. Дам поразило наличие моек, с горячей водой и холодной.

– Это же досрочная смерть!

– Однажды все там будем…

– Значит, с тестом предстоит работа. Интересно, для чего?

– Вопрос будет правильней, для кого?

– Ой, девочки, у меня ощущение, что нас хотят занять хоть какой работой, лишь бы у зеркала не крутились!

– Не думаю. Тут что-то другое…

С Сонечкой согласилось большинство. В подвалы тёмные спускаться стали, ктото из них неожиданно признался: «А мне лично нравится До-До»…

– Попридержи язык, подруга. Неровён час, кто услышит. – Сквознячком захлопнуло дверь в подвал, и, по идее, все дружно перейти на визг должны бы… Нет, подсветку уверенно всключили да прогулялись по сусекам. Слышимости и видимости никакой, поэтому к тумбочке вернёмся. Здесь снова неожиданные гости. Пока один. Профессор каким-то образом очутился на Земле и сбивчиво, чуть заикаясь, сообщал дневальному причины появления своего. Ни корабля, ни шлюпки рядом не видать, да и парашюта тоже.

– Профессор, вы что-то путаете. Как можно заблудиться на Кентервали и выйти у нас?

– Клянусь, это правда! Драконы стали пропадать, вот я на поиски и пустился. Сначала мальчики меня сопровождали, но после полудня я их назад отправил. Кстати… – Профессор вытащил из кармана ворох носков, тончайшей пряжи. – Это мои носки! И знаете, где их обнаружил? В тоннеле.

– Профессор, если можно, по порядку, – попросил Пролаза, небосклон с тревогой оглядел. Две точки кувыркались на востоке.

– Так вот, отпустил детей, и почти сразу наткнулся на пещеру, она круто уходила под поверхность. Угол под тридцать градусов, относительно линии горизонта, но главное не это. По многочисленным царапинам, я понял, пещера посещается, возможно, ежедневно. Для меня не составило труда выяснить, что царапины на грунте и камнях оставлены когтями драконов. Шёл подземным ходом совсем недолго, правда, раз поскользнулся и пролетел несколько метров.

– И вышли на мост.

– Точно.

– Вас никто не встретил?

– Парень. На большой лодке, которая висела в воздухе. Молодой парень. Кажется, я его уже где-то видел.

– Что он сказал?

– Сказал, что это не Кентервали. Я не поверил. Как не Кентервали? Десять минут назад был на  Кентервали, теперь… Где я теперь?

– Это Земля. У некоторых народов планету называют Шаданакар.

– Короче, парень улетел на лодке, а я к вам. По нитке. Да, мне под ноги он швырнул клубок ниток, клубок и привёл. Что смотрите? Сейчас найду. – Профессор отошёл от тумбочки, описал большой круг, пока не упёрся в дерево по имени Пиара. Принюхался: – Не нахожу нигде, странно. Погодите, что за запах? Он определённо напоминает мне… Помните марсианские корабли? Именно такой. Или это наваждение?

В небе показалась пара драконов.

– Это они?

– Они! Они! – Дневальный убрал помеху, присел на край тумбочки, стал наводить блеск на ребре.

– Сколько их?

– Спросите пастуха. Он летает на этой штуке. – Пролаза кивнул на причал.

– Да-да, припоминаю. Кажется, велосамолёт. Вы на Кентервали тоже пробовали летать. И сегодня я его заметил, через плёнку.

– Что за плёнка?

– Уф, дайте передохнуть, сейчас соображу. Значит, так… На выходе из скалы, как окно, натянута проницаемая плёнка. Рукой потрогал – прошла насквозь. Так вот, через эту плёнку я видел велосамолёт. И робота за рулём. Когда же вышел на мост, то в воздухе разглядел отдельные детали. То есть, рамы не было. Я стал кричать, за рулём сидел тот робот, который с марсианами на войну летал.

– До-До, – подсказал дневальный.

– Правильно, До-До. Он как-то сразу обращает внимание на себя, колоритная фигура. Неиссякаемый источник оптимизма, энергии задорной. Я слышал, ему нравятся стихи. – Профессор нацепил очки и подошел к знакомому предмету, стал изучать устройство, затем сделал вывод: – Точно, это то самое средство. Как мне увидеться с До-До?
 
– На стройке. Вон, тот терем.

Профессор снял очки, глаза прищурил, выцеливая направление.

– Вы не против, я схожу туда. А вы подумайте над тем, как мне вернуться. Боюсь, меня уже хватились.

– Не сомневаюсь, дорогой профессор. Ступайте. Мы что-нибудь придумаем…

Он бодро зашагал в район новостройки. Пролаза выдержал паузу и прямёхонько уставился мне в лицо: – Как, Берендей, поможем?

Я поднял очи к небу. Он последовал примеру.

«Сумеркутиз» завис точно над причалом. Капитан собственноручно спускал самодельный якорь. Дневальному ничего не оставалось, как принять конец. Затем и веревочная лестница рухнула с кормы, мгновенно, никого не задев. С двумя канистрами на ремне через плечо, Никодим спустился, пожал дневальному клешню.

– Здравствуй учитель, всё так и вышло, как ты говорил. Вот с названием – не уверен.

– Ты мне любое дай, там будет видно.

– «Повадный». Слово-то, на слух, не настораживает? Корни как будто наши.

– Представь, прошлые цивилизации обнаружили тоннель. Либо сумели открыть и запечатать. Ушли по нему осваивать миры, чтобы вернуться и на потомков посмотреть.

– Тогда это похоже на тест: сумеем достичь такого же уровня и распечатать.

– С сырым сознанием в «Повадный» лучше не соваться.

– А как же профессор?

– Бывают исключения. Согласись, приключение послужит толчком.



Существование ребра стало притчей во языцех. Кому достанется оно, раз нет Ошейны? Эксперимент, видимо, хотят поставить на подходящей кандидатуре, есть ли риск? На первого космонавта перед стартом члены правительства, поди, тоже с завистью смотрели…  шучу, конечно, мой слушатель, шучу. Обогнать Америку любой ценой; единственное условие – чтобы в этот резерв жизни членов правительства не попали по ошибке. Кто скажет, сколькими жизнями устланы пути побед человека над силами природы? На километр подземного тоннеля – одна человеческая жизнь. Космос свои проценты собирает.

Профессора встретили на стройке, точно руководителя эксперимента:

– Вы принесли ребро? – Невесты в панике стали прятаться за спины мушкетёров.

– Я по другому вопросу. Можно вас на минуту? – Гость взял в оборот До-До. – Мне посоветовали обратиться к вам. Так сколько драконов на Земле сегодня?

– Трудно сказать, профессор. День на день не приходится. Если сегодня насчитал двадцать три, то завтра эти цифры будут не точны.

– Сожалею, что вы не услышали меня. Я был там, когда вы на велосамолёте поднимались в воздух.

– Где и когда?

– Выход из скалы на мост. Я махал вам и кричал…

– С велолётом проблема непредвиденная возникла. Но как вы оказались здесь?

Профессор, слово в слово, пересказал, что мы уже имели счастье слышать.

– Клубок ниток? Ну, Берендей… – До-До уставился в сторону мою, хотя меня не должен был бы видеть. – Дневальный говорит, у нас вопрос есть к вам? Что ж, поищем. У кого к профессору вопросы были? Отец крёстный, подходи.

–  У меня. – Зуммеровед стянул спецовки, руки отряхнул, плечи развернул. – Драконы при встрече обмениваются предметами одежды.

– Это мои носки. Перед тем, как поселиться на Кентервали, я сделал стратегический запас. Но он таял на глазах, и вора я никак не мог поймать.

– У нас родилась единственная версия – из ста сорока возможных, дорогой профессор. Драконы подсматривают за людьми. Мы ходим в гости, прихватим иногда что-то надоевшее и вручаем как подарок.

– Но дракон не может просто войти в мою палатку. Он её развалит.

– Однажды я наблюдал картину: дракон отдыхал над входом в свою пещеру и передвигал синие камушки у подножия. Расстояние от его лап до камушка было около двадцати метров, но камушки, один за другим, перемещались, выкладывались в узор.

Я залёг неподалёку и тоже попробовал взглядом передвинуть хоть один. Ничего не вышло.

– Хм! Экий вы наблюдательный, юноша. Наши мальчики не сообщали…

– Видели они, и не раз, уверяю. Просто не хотели огорчать. Ведь затевать спор, понервничать, вы умеете. Всему свой срок, дорогой профессор. Теперь вы достаточно вооружены, чтобы в следующий раз, когда столкнётесь с похожим фактом, не отрицать, а поразмыслить. Ещё столько всего непознанного вокруг, – устанете удивляться.

Пока суть да дело, До-До приценивался к погрешностям по горизонту, к отклонениям терема от вертикали. Профессор это заметил и шёпотом спросил:

– Что это с ним?

– Он после операции. Удалили аппендицит, скажем так.

– Кто же меня назад доставит? Или снова кто-нибудь клубок ниток пустит?

Бессмертный махнул водителю: «Запускай хозяек!» – и к беседе присоединился:

– До-До справится. Он у нас ответственный по связям и делам международым. Без младшего брата сложнее, безусловно, но не подведёт. Вы там привет передавайте. Что касается драконов, так и скажите: жира нет на них нисколько. К местной пище привыкают. Есть одна идея – ошейники с именами нацепить. Не подпускают. До-До смог бы вести учёт, кто прибыл с Кентервали, кто туда ушёл.

– Ещё раз, – попросил профессор, – вы считаете, они возвращаются на Кентервали из-за пищи?

– Честно? Не успеваем. Лишь посадим грядки – драконы их очистят за один заход.

– Больше топчут, – уточнил До-До.

– Не хватает рук – это одно. Второе – нет таких зрелых посадок, как у вас.

Профессор улыбнулся:

– Нет ничего проще. Я дорогу знаю, осталось принести укоренившиеся побеги… Другое дело, как ваша планета отнесётся.

– Вот и мы о том же. Разве старожила одного спросить. Как бы там ни было, есть за ним должок. – Кощей пристально оглядел подозрительный ландшафт, где спрятаться – только захотеть. – Если слышишь, Берендей, отзовись. Отложи летопись, вопрос возник.

Наш пастушок внезапно пальцем указал в сторону мою.

– Давайте разойдёмся веером, я чувствую, он рядом. Кто-нибудь да наткнётся…

И До-До оказался прав, со мной он разминулся чуть, веткой отскочившей по ноге хлестнул.

Я притаился. Сам себе думаю, броня невидимости ослабела. Уже не первый раз кто-то угадывает местоположение моё. Запасы энергетические не то чтобы тают на глазах, просто результаты, мягко говоря, не те. Бывало, пострелёнка приведут – одного доставало взгляда, и хворь без обратного адреса бежала. Мамаша соседок просвещала после: «Да не лечит уже старый, хоть бы рукою прикоснулся. Недобро посмотрел из-под бровей да вернулся в избу». – «Так ведь поправился сынок!» – «Вот это и пугает. Я же говорю, хоть бы рукою прикоснулся. Но ведь так? То – заговор читал, мы замечали некие фигуры, которые ходят вокруг страдальца. А тут – ни слова, как забыл»… Так и хотелось возразить ей: «Дура ты, дура! На ином уровне пошла работа, когда не обязательны слова».

Вот как разжевать невежам, что целитель достигает цели, привлекая к процессу простеньких фантомов? У одного здоровую ножку одолжишь, в обмен на хворую, у другого нос оригинальный, – разбитый нам не нужен… Падение авторитета иногда сигналом служит: может, пора в дальнюю дорогу?.. Глядь на Пролазу – там, вкруг тумбочки, ветерок нездешний закружил. Ох, не к добру. Смерть подгадала, когда все заняты инопланетным гостем, чтобы утащить тайком. Мне казалось, матрос далеко не исчерпал себя…

Рукопись уронил на ковёр брусничный, за посох – и почти бегом. Никодима не догнать – он первым оказался рядом, на руки дневального подхватил. Следом подтянулись остальные. Растерял я все преимущества свои, даже профессор подоспел и толпу свидетелей раскрасил шортами в цветочек. Никодим бубнил под нос сопроводительное слово, святого Роберта упоминая… На зов вскоре купцы «заморские» появились, по душу почившего матроса. С двух сторон, по три коммивояжера.
Пошёл астральный диалог, земному слуху недоступный. Товар оценивался по сорока пунктам, достоинств набежало больше. В цене как-то согласились сразу. Не понимал я одного: почему не роботы? Мне было бы спокойней.

Соискатели мои понимали, что таинство касается посвящённых, поэтому помалкивали и просто наблюдали. ДоДо оттеснил невест, сел на колени, напротив поверженного друга. Рукою машинально помавая, всякий раз одёргивал себя.
Никодим поймал один такой момент, сказал:

– Не волнуйся, в хорошие руки отдадим.

И понемногу толпиться перестали, замерли друзья. Скорбеть, в траур одеваться или песни весёлые распевать, как принято у народов разных, их не научили; подработка в командах похоронных не идёт в зачёт.

Спустились и трансформеры с забора, замерли за спиной у До-До. Муха шёпотом Кощею изложил идею: 

– Младшего брата можно перекинуть. Я абортами владею. В полевых условиях провёл сорок операций, все без осложнений.

Глянул только на него Бессмертный – тот и погас. Соискатель подкатил в другой стороны.

– Ты друзей не терял. Даже не слышал о таком.

– Сказки для школьников… Извини, заткнулся.

Невесты отошли в сторонку, дамский совет членораздельный вроде бы держали.

– Возьмите мой калькулятор, мне он ни к чему, – нашлась одна из них. Чтобы Бачила, пусть и бывшая, пожертвовала собой, никто не слышал.

– У вас, дорогая, дамская модель. Спасибо, но не подойдёт.

Однако, Бляха принял самое активное участие в подготовке к переходу. Снял редкие для этих мест бинты, пыль протёр, заодно последнюю царапину смазал. Ему кто-то подсказал: «Мизинец забинтуй, это его последняя воля».

Бляха не перечил. Почувствовал мой уход:

– Куда подевался ваш Берендей?

Мигом я успел вернуться, вручил Никодиму материнку. Чистоплюй помог поднять броню, вытащил аккумулятор. Сердце ещё долго будет биться, а под ним изогнулась плата, цвет нездоровый... И вот очнулся, головой повёл, узнал товарищей, но взгляд кого-то ищет. Вот остановился он на мне – ток по позвоночнику помчал.

– Зачем?

До-До с Бессмертным переглянулись. Ну да, специалист тут не помешал бы. «Ало, это скорая? У нас тут парню плохо». – «Сколько лет?»

Встречный вопрос покажет, каких вершин цивилизация достигла. Ещё с утра нас было девять миллиардов, и вот какой-то дутый специалист открывает счёт – только не в нашу пользу. В реальности пропащей секретный издан был указ: «Внимания не привлекая, поредить население до преемлимых масштабов, до миллиарда, и деторождение прекратить. На вылов рыбы урезать квоты тоже». Главы правительств подписались. Чуть дальше, в сороковой от нашей, на пенсионеров объявлена охота…
Пролаза шевельнул ногой – она и отвалилась, трансформеры оживились: «Износ – сто восемнадцать». – «Да нет, бери побольше… Смотри, опять драконы».

Матильда навела детей – подобно воронью, они кружили в километре. В диковину им запах смерти. Если виной не эманации живых, кто на ментальный уровень снарядил сигнал. По счастью, смерть кажется несчастием в первую минуту. Этот всплеск и подпитывает мировую сущность, имя которой Страх. Страх перед смертью. По сути, изначально для неё не предусматривалось место на Земле, сама вселилась.

Заразились бы деревья этим страхом, на планете не осталось бы кислорода. Могло быть хуже, согласитесь. Весной не набухли бы почки. Хвойных лесов не много бы уцелело.

Профессиональным глазом Соискатель сочленения изучил:

– Левые цанги. Просто удивительно, как вообще передвигался.

– А я-то думаю: с какой радости предложил постоять моё дежурство? – Чистоплюй механически высморкался… и воззрился на ладонь: у него получилось на самом деле! Да, но о том сообщать общественности пока нельзя, не тот случай. Хотя, если посмотреть шире, жизнь продолжается, в других проявлениях.

Матрос лишился обеих рук, следом за порывом ветра. Кто бы мог подумать? Как внешность обманчива бывает! Никодим угадал моё желание, извлёк материнку.

До-До  из бардачка достал изумруд.

– Возьми, он твой! Матрос? Я дарю тебе смарагд.

Пролаза запечатлел улыбку на губах и закрыл глаза.

– Всё, – выдохнул Бессмертный.

Между тем, купцы промеж собой договорились. Ждали ещё кого-то. Мне сделалось дурно. Захотелось бежать отсюда – к жене, она бодрого заварит чаю, мне бы только до крыльца добраться. Кровь в висках стучит, как никогда.

Чей-то голос, с лаской подкупающей, проник в уши: «А ты готов, старик?»

Чуть погодя, я пришёл в себя. Это неизбежно, к чему волнения?

Глянул на Никодима. Он побледнел. Дам ему минуту.











ГЛАВА 4

Примерно через неделю в рядах подполья появился робот подозрительного вида. Откуда ты? Форма-то нездешняя, да и повадки наглеца.

– Из Америки. Слышали, остров плавучий прибило, с людьми?

– Это которые набросились на огороды? Хорошо, хоть не пришельцы. Кстати, что за полосатая броня? Ни в одном справочнике…

– Экспериментальная модель «Матрос», не вышедшая в серию.

Чиновник закусил губу. Сам третьего дня приказал очистить файлы от посторонних сведений. Уже начинались споры, кто был раньше: малые роботы или большие. Советник  подсказал выход: «Люди строили избы, небоскрёбы много позже».

– Ну, и что умеешь?

– Да побольше твоего.

– От разговоров мало проку.

– Хорошо, к делу. Ваши броневики не выстоят против одного выстрела специальной пушки. Поверь, я в этой технике собаку съел…

Именно так объявил миру о новом воплощении наш знакомец. За семь дней его отсутствия, мир немного изменился. До-До доставил профессора к скале, наладил производство сдобы. Пять невест трудились, не покладая рук, и перспективный мушкетёр нравился уже троим. Кончина Берендея никак не сказалась на погоде. Другой Берендей взошёл на трон опеки. С «Сумеркутиза» ему видней.

На огородах наблюдается ажиотаж. После морской качки да неуверенности, чем встретит финиш, эти руки приохотились к земле, и земля ответила пониманьем. Мужи добросовестные эти дорвались до крестьянского труда с необъяснимым рвением, да так, что наблюдателей стали сомнения одолевать: «Ребята, нечаянно их часом не зомбировали? Хотя бы в качестве эксперимента». – «Да нет, поступки все, согласно Постулата»…

Здесь маленькое отступление мы должны бы сделать. Как сказал товарищ Шекли, выдаётся каждому живому существу «кое-что задаром».

Тазик достался Зуммероведу, Берендей – мой учитель завещал. Следствие никак не установит, тот ли это тазик… Что касается другого Берендея, то на борту «Сумеркутиза» внимательный взгляд мог заметить прелестную женскую головку. Одной глухой ночью красна девица не побоялась родительского гнева, по лестнице поднялась. Страсть как захотелось ей узнать, кто там на дудочке выводит перлы. С чемоданом, со своей подушкой; в спешке, прихватила даже фату сестры, которую брала примерить только. Отец, конечно, утром к участковому заглянул, про житьё-бытьё разговор завёл: «Слушаются хоть дети?» – «Весь на нервах. Всякий день жду, которая сбежит». – «Что поделаешь? Бабье царство… Сосед, займи поллитра». – Участковый не дурак, что к чему, смекнул: «А давай и я одолжу. У твоей. Встречаемся здесь, через полчаса».

Под окном уже торчали пионеры: «Эй, хозяева! Скиньтесь, кто сколько может, на памятник дедушке Берендею!»

– Кому? У него задолженность по алиментам… – Участковый прикусил язык. Детям рано знать о семейных перипетиях. Армию девок настрогал – спрос с участкового. Вот она, правда жизни. Но кто бросил клич? Преемнику не до того.

По стакану дунули, поднял очи участковый от закусок:

– Говори, сосед, я постараюсь в положение войти. Которая?

– Младшенькая. Эти заграничные романы супружнице моей мозги свернули, хоть на войну беги. Часом не слышал? Рекрут из меня хоть куда.

– Тебе хорошо, – в окоп с закрытыми глазами. Мне что прикажешь делать? С кем горе разделить.

– Так победим когда-то, – опять шёлковыми да нежными притворятся.

Участковый по второй налил.

– На памятник дадим хоть сколько?

– Дай подумать... – За пустым стаканом дышится иначе. – По рублю.

– Давай по полтора. Он, как вернётся да узнает… я ему пятёрку задолжал. Пенсионер союзного значения, деньги-то некуда девать.

– И я трояк. Если ж проценты набегут… Пионеры не ушли, глянь.

– Никуда не денутся. Думаешь, считать не умеют? Нам повезло ещё. Агроном пятнадцать остался должен. – Выглянул в окно участковый, воздух пальцами помял, сжал ладонь в кулак, подул. – Держите, от нас двоих.

В пионерские руки посыпались серебряные рубли.

– А так хотелось придержать, вложить в какой проект.

– У нового Берендея перехватишь. На первых порах жадничать не будет. Оно ведь как? Лишь пост занимает человек – всё! Подменили.

– Но тебе спокойней стало, я прав?

– Конечно. Слух разнесётся – красавицы наши больше не будут пялиться на корабль летучий, займутся делом. Видный жених, и всё такое.

– При этом, заметь, пострадал я один. Надо бы…

– Компенсировать? Ты, что же, дочерьми торгуешь?

– Барышни, которые на выданьи, влюбляются в первого встречного.

– Готов спорить. Как воспитаешь. Чем Никодим тебе не угодил? – Участковый вновь про стаканы вспомнил.

– Мог бы и ты опередить, раз жених такой завидный. Нет – паузу держал: авось чужие клюнут девки. Одно утешает…

– Просвяти.

– Раз один летает, а это штука заразная, то кто-то полетит следом.

– Ты мстить собрался. Тогда поднимем за твоё здоровье и за инструмент, которым строят летучие корабли.


– Отличный тост, грех не поддержать…

Но вернёмся к нашим подопечным… Был бы учитель с нами, он бы дописал пятую главу. Мне придётся. Самописцы ждут – в рядок построились, гадают, кого из них я выберу сегодня. Канистры поднять на борт, самописцы и что-то ещё, не забыть бы.

Кима-Но с Пиарой, наконец, кронами сплелись, на высоте сорок девять метров. Цветут пышно, завязей полно; надо думать, саомопылением увлеклись. По неопытности, вокруг каждого листочка по два и по три плода замечаю. Выдержали бы ветки и стволы. Смола обильно истекает, наплывы отвердевают… ага, конструкции укрепляют, на случай ливней, ураганов. Кора постепенно превращается в гранит, – видимо, помнят собственную юность, когда оставляли надписи на памятниках и стенах. Пожалуй, на базальте этом, в который кора превратилась, царапины не оставишь.

Огороды теперь напоминают джунгли. Рядом с помидорами и огурцами видны арбузы и ананасы, местами целые плети бананов стелятся по земле, – что за модификация такая? Воображение рисует, стаи обезьян борются с излишками; жирафы объедают те участки, куда другим не добраться; львы и тигры валяются под рябинами и лениво наблюдают за шалящими малышами… мясные груши бывшим хищникам пришлись по вкусу. В десяти метрах косули и олени щиплют травку. Бескровное сосуществование на помёте отразилось: на живом удобрении земля готова обеспечить всех желающих. И люди это отметили в протоколах. Бригадир дважды обращался за советом к двевальному: «Площадей маловато. Нам бы ещё по грядке дополнительно где вскопать». – «Таких распоряжений не поступало. Обходитесь наличными площадями». – «Почему, если люди хотят поработать?» – Дневальный не придумал ничего лучше, как ответить: «Чтобы не появилось почвы для приписок. Есть сорок девять гектаров, ими и обходитесь».

День и ночь над теремом дымок курится, в три смены кондитеры снуют. Спрос превысил предложение, производственные площади расширять – нет-нет, да и посещают мысли. Сбыт продукции обеспечивает До-До, ОТК не успевает документы оформлять: мука, сахар, орехи и изюм проходят тоннами через их руки. Но нельзя сказать, что новый коллектив целиком посвятил себя производству, так, чтобы не поднимая головы… Кое-кто из сотрудников стал замечать, что полуфабрикаты прибывают на корабле. Маршруты снабжения противник мог отметить на своих секретных картах. Муха так и записал в журнал примет народных: «Новый Берендей справляется на два фронта. Официально – он не спускается на сушу, продукты возит, в числе которых встречаются редкие (корица, шалфей, анис и проч.) На самом деле, где-то подрабатывает ещё, чтобы не платить налоги. Запах дерева исходит от него, стало быть, столярничает – табуретки шлёпает. Для народов другой планеты, верней всего, ибо на Земле пока не видно новых. Возможно, для невест строгает спальные гарнитуры, – их вручит на свадьбе комсомоль…(перечёркнуто недописанное слово). Или получил заказ от министерства образования на партию карандашей, от общепита – зубочисток. Одним словом, пока ни одного достоверного факта».

Зато хватает материала для репортажей о передовиках производства. Скажем, вы неожиданно, рядом с начальником цеха, себя узнали; оба держитесь за огромный гаечный ключ, который в жизни поднимают только краном, и фото на второй странице заводской многотиражки рассчитано на внимательность сотрудников ЦРУ… Правда, теперь репортаж слепить можно лишь из терема, что в двухстах метрах от Тумбочки, и начать с предыстории. Он якобы построен представителями пятой цивилизации, на голом месте, из трофейных кирпичей. Никто проверять не станет, так ли это; куда важнее, чтобы свежий номер вы отнесли домой. Возвращаясь к реалиям, давайте определим, на что в первую очередь положит глаз журналист? На общей кухне, на полочке каминной, под броневым стеклом, Ребро хранится, его Старый Берендей будто в руках держал, что-то нахимичил да так и не пристроил. Для чистоты эксперимента, раз в неделю, стряпчие протирают ветошкой его; поговаривают, по ночам светится ОНО. Днём, видимо, тоже, только никто внимания не обращает днём. Как бы не стало культовым предметом, а терем – местом поклонения. Кстати, уфологи вдруг объявились, те самые, с Иваном Терентьевичем во главе. Сёмушкин свою задачу так охарактеризовал: «Нам разрешили провести научный поиск в месте, где огню предали тело Берендея. Слава народная пошла, будто особенное, чуть ли не лихое место. У людей бородавки отваливаются сами по себе, у семи паломников зубная отступила боль… за границу с Польшей. Одним словом, чудеса вереницею пошли, а научного объяснения дать никто не потрудился. Вот мы и поспешили сюда, чтобы чернобыльский след не обнаружили охотники за дешёвыми сенсациями, и столько аппаратуры на себе ещё ни разу не таскали. Могу заверить, многие до пенсии не доживут, ладно – мне два года с хвостиком».

На звёздных картах Тумбочка соискателей отмечена – вот уж вторую неделю. В ста метрах от неё трансформеры засветились. Дней девяносто выжидали, законопослушными, лояльными гражданами притворялись, и сроки вышли. Раз депортации не подверглись – пошли порядки наводить, правда, пока на улицах и площадях. Сроки по делу поджимают, добить расследование хотят и установить, что движет памятниками. С некоторых пор постаменты с наездниками стали выбирать, на их взгляд, лучшие места. Проспект строящийся телами перекрыли. Создаётся впечатление, протестуют против переименования… Погодите-ка, так его ж и не называли. Однако строители пошли на упреждающую хитрость: «Мы хотим переименовать проспект. Именем Старого Берендея». Отвоёванные позиции памятники покинули частично – те, кто поддержал идею, но, как обычно, несогласных было большинство.

Угрозы личной подполье в прогулках этих не разглядело, разве раздушат одного-другого на пешеходном переходе, да и эти слухи следует сомнению подвергнуть: скорости-то не выше пяти километров в час! Следовательно, намеренно бросаются граждане под колёса, в чём-то не согласны с правилами Игры. Что за Игра такая, спросит слушатель? Как во все века: одни грамотеи рядятся в одежды заботливых отцов, кто о народных нуждах будет думать даже ночью.

Ещё нездешние какие-то приходили люди, уточняли – точно Берендей покинул этот мир? Ну, и отвечали, кто как понимал. Одни кивали просто, другие указывали на корабль – мол, Берендей отныне ходит на корабле, хлопоты прискучили земные. И гости хмурились, говоря: «Так что, пустует ойкумена? Надо бы Хозяина назначить».

Чистоплюй как раз на Тумбочке стоял, стал возражать:

– Если не путём всенародного голосования, то – только через мой труп!

Нездешние к дневальному присмотрелись, чтото подсчитали:

– И тебе осталось жить то ли двадцать четыре дня, то ли месяца, так что нос на посту не задирай.

– Наземные службы отвечают за безопасность полётов. Раз в минуту, по уставу, я должен нос задрать и обозреть театр небесный. Собственно говоря, кто вы есть?

Пришлые разобиделись, давай сочинять на ходу:

– Купцы мы мирные, нас к ранам прикладывают, когда болит. Старый Берендей драконов обещал продать. То есть, на обмен. Зови пастуха хоть.

Дневальный запустил тяжёлый луч, тупым концом в окрестностях стал шарить. Нащупал пастуха, потревожил спину и лучемёт отключил тотчас, – пусть остывает.

– Вот что скажу вам, господа хорошие. Пастух никогда за расформирование стада не отвечал. Над ним есть должности повыше, – сказал дневальный. – Я, например. И надо мной есть кто-то…

– И над этим «кто-то» кто-то есть. Мозги не пудри! Берендей пообещал драконов – мы пришли за ними. И возьмём, чего бы то ни стоило. – Купец неудовольствие изобразил губами, скромные товарищи нетерпением вдохновили.

– Сорок миллионов за штуку, – невозмутимо гаркнул Чистоплюй.

Гости опешили:

– Это смотря в каких считать.

– Царской чеканки, до гнилой революции. Второе предложение – сорок девять, и оно реальней. – Откуда у дневального информация, одному богу известно.

Купцы переглянулись. Вчера на межпланетной бирже именно первую сумму за дряхлого дракона предложил первый перекупщик. Поэтому купцы, посредников минуя, решили выйти на непосредственного производителя… Надеюсь, мне удалось сохранить стиль изложения событий, как умел учитель. Итак, купцы пришли; учитель для них имел конкретный план, только со мной не поделился. Стало быть, экзамен.

Старший купец призвал на помощь магию Улыбки:

– Просите больше – и получите как раз, этот принцип, вижу, здесь прижился тоже. Осталось уточнить, с кем вести переговоры.

Я ослабил занавес, открылся Чистоплюю.

– С вами будет говорить наследник Старого Берендея.

– Позволь, я сам его имя назову. Никодим.

– Да вот и он. – Дневальный мягко напомнил: – Одна просьба: переговоры будут более успешны, если проводить их от тумбочки подальше.

Сначала я хотел произвести эффект явления, с громом и молниями, но передумал. Купцы – народ ушлый, уж если удивлять, то прежде надо сценарий набросать… Я вышел из-за берёзы, в палец толщиной.  Этого достаточно оказалось.

– Хорошая школа! Ну-с, здравствуй, наследник Никодим.

– Здравствуйте, купцы дорогие, давайте сразу к делу. – Я отследил посадку велолёта. Чистоплюй помог До-До пришвартоваться, чалму на голове поправить, говоря: «Гости у нас, веди себя пристойно». Почти тотчас в небе драконы появились.

– Оно, может, и к лучшему, что будем говорить с тобой. Учитель твой молчал обычно, если разговор доходил до цены за штуку. Он завещание оставил?

– Всё по закону, – неожиданно подал реплику дневальный, затем испугался и замолк. Любил распространяться о правилах протокола, и сам промашку дал.

Я отметил, с каким восхищением купцы следили за танцами радости, какие выдавали драконы, едва одни остались в небе. И рискнул представить, что было бы, окажись гости без посторонних глаз и ушей:

– Четырнадцать экземпляров против одного дохлого… 

– Не зря тащились в даль несусветую. Не обманул, старый, есть золотистые…

– И никакой рекламы. За сутки половину переловим. С золотистого начнём… – Купцы могли бы, друг друга перебивая, выложить часть полезной информации. На деле же, повидавшие на своём веку проходимцы, они лишь взглядами обменялись. Планета показалась им такой отсталой… ни небоскрёба, ни подобия антенны. Стало быть, и цены настоящей знать не могут, руки чешутся, поди.

– Старый выдвинул одно условие, – говорит старший. – Не зазорно изменения вносить?

– Разве в сторону ужесточения. Учитель выдвигал разумные, однако, если вы настаиваете…

– Ни в коем случае! Мы согласны. Значит, в нашем распоряжении сутки, через час начнём облаву. А вот и оговоренная сумма…

По его сигналу, с борта торгового судна сняли настоящий ящик, сбитый из доски сосновой. Давненько глаз не радовался натуральной упаковке. Грузчики распаковали, запоры сняли, следом крышку. Дюжина яиц, каждое размером с арбуз сентябрьских размеров, доставлены в отличном состоянии. Плёнку, защищающую от температурных изменений, разглядит не всякий; я руку протянул – старший остановил:

– Разумеется, это ещё не те Змеи Горынычи, как мы оговаривали, но, дай срок и животик мягкий, – скорлупа падёт под напором жизни!

Чистоплюй не утерпел, ветром вокруг ящика описал круг, бормоча под нос: «Как я устал! На мякине провести собрались». – Говорят, после этого его видели замершим у Тумбочки, вплоть до того момента, когда пришло время смену передавать.

Независимые источники утверждают, он не шелохнулся. От себя же мы добавим, во-первых: соискатели, на одном дыхании, спектакль разыграли, и имя ему – импровизация. Во-вторых, облачились в реквизит; три десятка костюмов, пока осваивал управление кораблём, я подобрал почти с поверхности океана, чем местной труппы разнообразил гардероб. Ребята готовы высказать несколько нелицеприятных фраз; в нашу колекцию попали единицы из нескольких театров: «Карнеги-холл», кое-что из Венского театра и Ла-Скала. Скажу больше, музыкальные инструменты Лондонского филармонического оркестра, других известных коллективов, полдюжины известнейших предметов с клеймом завода-изготовителя «Страдивари» – всё это я обнаружил на борту безлюдной яхты. Заглядывая в прошлое, я смог бы уточнить; скажем, некий школьный учитель, после двухнедельного плавания на плоту, оседлал дорогую яхту, но жирный кусок бедному не в прок, сам сгинул, если не вознёсся… Соискатели наши готовы обвинения предъявить: «Используешь служебный транспорт и разоряешь мирового значения кладовые? Шаришь по ночам, делаешь набеги на библиотеки тоже?» – Но помалкивают, с немым укором. Это я к чему? Чтобы слушатель не усомнился, когда у него перед глазами появится Зуммеровед, в костюме голливудском, под век девятнадцатый, в котелке да с тростью из слоновой кости. Обороты речи будут соответствовать той эпохе полностью, кабы не сотовый телефон в руке.

И вот предстал пред наши очи, говоря собеседнику о том, что планета Земля сегодня под такой защитой, что они там могут не волноваться. Думаю, стоит привести фрагмент монолога: «Не присылайте, сами справимся, да и где мы разместим два батальона? Беру ответственность на себя… Поверьте опыту, я отвечал и за более крупные объекты… Нет, уважаемый, каждый корабль, который посадку совершает, сканируем на предмет опасности... Переоценить свои возможности – это не про нас. Сегодня? Да купцы проездом, ноженьки размять остановились. Хорошо, и вам удачи. Я на связи».

Вскоре друзья железные мои стали выходить из офиса с зонтиками и портфелями, где-то там, в кустах переодевались и появлялись в новых обликах. До-До – тот вообще нацепил очки, правда, не сразу к ним привык и на первых шагах немного спотыкался.
Купцы меж тем готовились к «рыбалке», с долей сарказма это слово произносилось чаще. Бессмертный дважды подходил ко мне, в третий раз заговорил открытым текстом:

– Мы подсчитали, в этой бутылке столько смазки, сколько нужно на двое суток. Можно прямо сейчас вручить.

Стоило кивнуть, ко мне подкатил До-До:

– Это моя суточная норма? – Подхватил бутылку, взял её на свет. – Что-то ты расщедрился, Кощей.

Тот напустил вид сотрудника госбезопасности, сказал:

– Знаешь, в прошлом тоже выезжали на сафари. Если подстрелить не удавалось, с обеих сторон в бой шли юристы. Энциклопедист – вон, освежает память… И скажи водителю, его Никодим зовёт.

Соискатель прибыл мигом, в каждом кармане чистой ветоши по килограмму, что бросается в глаза.

– Рассказывай, конспиратор.

– О чём?

– Ну, начни с того, почему у тебя чистые и руки, и ветошь.

Пораскинул мозгами водитель, занял подходящую позицию:

– Знаешь, старый Берендей в мои дела не вмешивался без нужды.

– Проверяешь способности нового? Ладно, начнём с простого. Зачем перегнал Машу? Извини, мне показалось, этот телефон своего добился.

– С простого, говоришь? Давай. К хозяину вернулся тазик, мы с ним прикинули возможности тех, кто готовит покушение – а по другому не назовёшь. Посоветовались и решили не рисковать. Тем более, что, кроме нас, никто не знает. Поставили Машу в ряд с их машинами. Пока Бессмертный отвлекал внимание сторожа стоянки, я угнал другую.

– Свою пометил хоть?

– Я узнаю её из тысячи – по болтам, шкалам и по голосу генераторов.

– Что видел по пути назад?

– В реальность доступную заглянул. Там, для удобства населения, нули на купюрах не отрезали, – не эффективно. Постановили: «А давайте резать с другого края». С Кощеем не успели уточнить, чем оборачиваются подобные реформы. – Соискатель о своём подумал, оглянулся на Машину Времени. – Удивляюсь третьи сутки. Вот, чужая машина, а работает, как часы.

– Стояла задача, вывести из строя.

– Обижаешь, Берендей. Она только с виду ничего.

– Я почему-то до сих пор не обнаружил нашу.

– Что сказать? Значит, поздравь, кое-чему у твоего учителя подучились.

Пара драконов стала выписывать круг за кругом, в районе причала, когда-то встречавшего гуманитарку – уже после того, как Бессмертный с треском премьерский пост оставил. Местный контингент идею подхватил, воздвиг пейзаж портовый, только даром потратил время и материалы. Люди знающие говорили, лимит удачи выпал именно на правление Кощея; если же применить формулу энциклопедиста, то последнюю бочку подняли на пирс через неделю, едва строительство завершили.

Муха привлёк внимание скандалом, Бляха заработал первый наряд вне очереди – отправился в сторону купеческого корабля, всячески скрывая истинную цель прогулки. Если трансформеры задумали сыграть роли таможенных псов, за ними надо бы присмотреть. И Зуммеровед понял меня с полуслова, отправился следом.
Я бросил клич. К купцам обратился, как судья международной категории:

– Внимание! Вы готовы?

– Через минуту начинаем. – Старший подошёл ко мне. – Когда мы договор со Старым уточняли, он сказал: «Вам нужно – вы и ловите». Итак,  по договору, у нас есть одна попытка. Именно сейчас я оценил его мудрость. Раз имеем выбор, бракованных брать не будем. План таков: загоняем по одному, до потери сил, а там уже займутся специалисты. Давай, Берендей, включай секундомер. Сутки пошли.



«Спасибо пиратам», – было написано на лице нынешнего Берендея, хотя ктото мог прочесть нечто своё.

– Куда смотришь? «Сумеркутиз» в другой стороне. – До-До руководил погрузкой сдобы. Аромат просто сшибал с ног, как и трансформеров с забора. Они готовы предложить услуги, наблюдая за непонятливостью невест: «Кто так размещает груз? Тупицы!» – Однако, вслух высказываться не спешили. Поэтому следили с удовольствием, как До-До выходит из себя. А, как мы знаем, у бездарей заступники находятся зачастую.

– Ты не прав, До-До. Заведи себе невесту – и на свою ори, наших не трожь. – Они точно сговорились, собрались скопом, чтобы дать отпор. Коллег Чистоплюй собрал, поскольку в своём присутствии не имел сил терпеть ежеминутные унижения дам. Пока никто не ведал, которая достанется кому, приходилось отвечать за всех.

– Пусть учатся! А то одно и умеют – семьи разрушать.

– До-До, это уже в прошлом. Кто старое помянет…


– Я – к окулисту сразу, – отвечал До-До. 

Трансформеры потеху предвкушали.

– А я в отпуск. Моя очередь, раз ты сходил. – Водитель направился к велолёту, сам булки разместил по правилам, красным девицам обронил: – Запоминайте, чтобы нареканий избежать.

Муха с Бляхой выдвинулись на новую позицию. Как когда-то по зрительному залу метались камеры ТВ, трансформеры изобрели похожее устройство, поэтому присутствие их в центре событий можно объяснить. Прочные струны шли из нескольких точек забора и сходились на древе по имени Пиара; следующая партия, надо думать, охватит и второе древо так, что территория терминала окажется целиком под их контролем. При этом, условия, выдвинутые пастухом, будут выдержаны в лучших традициях.

Покончив с погрузкой, До-До отпустил невест передохнуть, – в тереме ждала свежая порция теста и опустевшие лотки. Поставщики пока не подводили: мука высочайших сортов, как и основные ингредиенты, прибывала в соответствии с жёстким графиком. В последнюю ходку невеста Никодима умудрилась раздобыть сухой крем, и До-До товар придержать до особого случая наметил:

– Когда замечу, что мои усилия оценит стадо, тогда и отоварим, и заварим. Заодно проверим, распространяются ли на драконов Павлова законы. – Сонечку он назначил старшей за сохранность деликатеса, предварив назначение лекцией о вреде сахара на семейную жизнь в коллективе. Надо сказать, в пылу забот, суть сказанного ускользнула и от рассказчика, хотя в общих чертах проколов явных мы не усмотрели, вошли в положение пастуха, одержимого идеей процветания стада. Он и без того занят по горло, так любопытные с вопросами пристают. Муха завис в двух метрах над велолётом, пока Бляха страховал струну на обрыва случай.

– До-До, если не затруднит. Что вы возитесь с невестами? У других – давно бы бегали с животами да жаловались на недомогания.

– Кабы не был специалистом по дамским фокусам и штучкам, я бы не знал, что ответить. – До-До проверил заправку бензобаков, исправность фар, указателей поворотов. – Наблюдаем за возрождением детородной функции – надеюсь, природа возьмёт своё, тогда и поговорим. Извини, приятель, давай отложим разговор для более подходящего момента. Купцы, – видишь? – напрашиваются на аудиенцию. Сам жду с нетерпением.

– Я думал, присматриваются к обычаям местным. Ладно, ухожу. – И Муха заскользил к гнезду, за нужные струны крючьями цепляясь. Вообщето странно наблюдать за реакцией соискателей: пауки мечут паутину, к чему готовиться? Или только вид напустили: всё просчитано до секундомиллиметра.

Роща берёзовая поднялась незаметно, защитив терем от постронних глаз. Дивные запахи однажды привлекут птиц дивных. По вечерам должны бы заливаться соловьи… очевидно, ждут приказа свыше. Насущней нам томительное ожидание гонца, если сам Иванцаревич очи не явит, – мы понимали: иностранцам предстоит сначала с подпольем встретиться, миссию обозначить. У нас ведь жизнь налаживается, и что хорошего предложит заграница? Ничего общего у нас с теми, кто не приемлет чудеса.

Подполье, кажется, смирилось с соседом непонятным. Соискателей воспринимают не иначе, как потомков Атлантиды. Уже слышны голоса, в культ собираются возвести, а там, глядишь, и обожествить… Мы фактов привести не смеем, что это так и есть. В мемуарах, доставшихся по наследству, наткнулся я на подсказку: в завуалированной форме, учитель сообщает материнок номера, год выпуска и прочие детали. Когда буду готов вместить, он ждал.

Купцы тихонько обсудили план, ультиматум изобразили в варианте черновом.

– Раз написали, пусть полежит. До крайности доводить не стоит. – Старший посчитал, местные преподали показательный урок. Вчерашнее поражение нисколько не обескуражило купцов: драконы есть, и это главное. Насторожил такой момент: лишь только подняли свои гоночные кадушки в воздух – драконов след простыл. Мало кто из них отметил факт, что за ними следом свой велолёт поднял До-До: что ж нам со слушателем тут удивляться? Будь я пастухом, тоже было бы интересно перенять опыт передовой.

Купцы к мировому опыту обратились. Вот, скажем, взять коровье стадо. Ведь бурёнкам всё равно, сколько корреспондентов привёз с собою президент или глава волости. Коровы будут следить за каждым вздохом пастуха, прочие не в счёт. Ежели пастух дополнительно вооружён псами, то стадо отслеживает и перемещение оружия.

Вскоре из экспедиции До-До вернулся, порожняком отпетым. И подзывает его купец для разговора по душам.

– Покормил?

– Без моей поддержки они давно бы не летали.

– Вчера ты их тоже отоварил?

– Как я, на глазах у вас, мог нарушить договор?

– Вчера, после нашего возвращения, драконы выглядели бодро.

– Знать, на старых жировых запасах.

Купец кивнул слуге, тот притащил канистру, горловину откупорил: «Это презент, от чистого сердца».

Пастух заглянул одним глазком, уловил родной запах.

– Что нужно?

– Чтобы неделю не кормил.

– Ах, вы хотите повторить сафари?

– По правде говоря, я готов встретиться с местной властью и уговорить. Отец мой когда-то в этих краях зубрами разжился.

До-До стал самостоятельно складывать и умножать на пальцах – плохо получалось:

– А для чего вам зубры?

– Чтобы не перевелись драконы. Настоящий дракон должен питаться настоящим мясом. Зубры расплодились на обоих континентах, если я не привезу драконов, они сожрут траву, и начнётся мор.

Наш умница До-До, даже лишённый бладшего братца, сообразил:

– Позвольте, я товарищам изложу бедственное положение, в котором оказались наши гости. Хорошую идею ктонибудь  обязательно подаст.

– Что ж, ступай…

До-До потянулся за канистрой, но был остановлен:

– Слишком много глаз вокруг, не заметил? Вечерком заглянешь.

– После того, как вы привлекли внимание, конечно. Ну, кто вас дёрнул за язык? – Железною рукой, пастух продолжал удерживать равновесие, цепляясь за канистру. Ситуация смахивала на положение человека, которому показали кейс с деньгами, с той лишь разницей, что интервью с Совестью человек надеялся сократить до минимума и выдержать блестяще колкие намёки, как и наличие фактического материала.

Робот отдавал себе отчёт сразу, зная конечный результат. Понятие «предательство идеалов» в данную модель разработчики не закладывали, буквально в нескольких экземплярах, эксперимента ради, была заложена программа ознакомления с понятием, да и то, на тот случай, если робот самостоятельно созреет до изучения родного языка.

По другой версии, ситуация выглядела совершенно иначе. После неудачи, купец набрался духу и начал издалека. До-До прямо так и сказал:

– Вижу, есть ещё порох в пороховницах. Ещё разок готовы выйти на охоту?

– Ты просто схватываешь на лету.

Тут взгромоздился пастушок на велолёт, из бардачка достал пакет с чалмой. Водрузил на голову, ножку по-царски на поручне установил.

– Что же ты, купец из земель далёких, предложишь мне – наследнику двух престолов, обладателю трёх «оскаров», владельцу чистого изумруда и прочая, прочая? 

– Знаю, деньги вашего брата не интересуют. Но я и не пришёл бы с пустыми руками. – Старший перетряхивал тузов в своей мысленной колоде; в полчище вальтов и королей затесались дамы. – Есть для тебя Ошейна. В новой упаковке, с гарантией качества.

– Хороша собой?

– В три и три десятых раза лучше прежней. Как моя жена.

Слегка подрастерялся наш герой. Я тотчас невидимкою мелькнул, за правым ухом сообщение оставил. Он внял:

– Было б славно. Скажи, купец, на свою жену тоже сертификат качества имеешь?

Кивнул купец самодовольно.

– А раз нет разницы, мне свою отдай. И по рукам.

Лицо потерял купец, оно вопило: «Куда попали мы?» Судя по реакции, ему не доводилось сталкиваться с подобным роботом. Такие программы написаны не для работников шахт и полевых работ; не может самоусовершенствоваться робот до степени подобной. Есть роботы-артисты, певцы и музыканты, но их не спутаешь с людьми, даже самых совершенных. А вот поди ж ты, повстречался, и где? Вдали от главных торговых путей. Тут скорее встретишь колдуна из детских сказок. Отсталая планета, на которой, возможно, ещё верят в чудеса, где условия для процветания драконов сохранены в перозданном виде, где чиновник знать не знает, что творится за городской чертой. Спроси у него: «Говорят, у вас райские птицы живут в количестве изрядном, поют удивительные песни». – «Да кто сказал вам? Вас в заблуждение ввели проходимцы от туризма». – Чиновник уверен, что не лжёт. Он птиц не видит этих потому, что зрение устроено иначе. Другие видят и слышат, а предприимчивые умудряются ловить, затем перевозят в клетках и выпускают в собственных садах. Чиновник хмурит брови, когда дают прослушать запись пения: «Это же ветер шумит, вы, что же, не различаете сами?» Он снова честен, ему и это не дано – услышать.

Главарь с советниками пообщался. Уже с недоверием на робота поглядывают купцы, уточняют: «Так и сказал?»

Сообща стратегию изобрели, старший отправился на переговоры.

– Что собираешься делать с женщиной ты, робот?

– То же, что и ты. Читать газеты, храпеть перед телевизором.

– Может, и детей уступить? Я беру Ошейну, и она вдруг не найдёт общего языка. Ведь всяко бывает. Они с родной матерью не очень-то.

В раздумьи принялся на песке формулы чертить До-До. Без калькулятора тяжело.
Но вот надумал что-то, подведя черту:

– В крайнем случае, возьму. Сколько раз в сутки их кормить? И ещё. Что они умеют делать?

– Проматывать деньги, клянчить и выкручить руки.

– Тогда отбой… но твои руки, вижу, на месте.

– В последний раз перехитрить удалось. А так – смотри, и голову открутят.

До-До ощупал шею, личный затылок ладонью приласкал.

– Ладно, вопрос решён. Хотелось бы предварительный экзамен ей устроить.

Интересует реакция на неприятности, ну, мало ли…

– Отлично! Неделю для обкатки, две дать?

– Две. Карантин у младшего закончится как раз. – Пастух драконий губами зашевелил, будто пробуя на вкус такое распространённое имя. Вслух сказал: – Снова привыкать… Никогда не думал, что начинать с нуля придётся. Ребро давно ждёт, к тому же.

– Какое ещё ребро? Извини, самоделки запрещено подключать к сертифицированным товарам. В инструкции так и говорится.

– Ты, чужеземец, свои правила навязать спешишь. Согласен, ребро может быть несовместимым с изделием силиконовых долин, но я-то личной рискую жизнью. Берёшь в красивой упаковке, домой приносишь, а там – бронепоезд под парами!

Старший купец переглянулся с советниками, получил «добро»:

– Однако, некоторым удаётся укротить и бронепоезд…

– Давай смотреть на вещи проще, чужеземец. Перед тобой среднестатистический пастух, со средними способностями. В подведомственном стаде падежа не случилось по причине… – Задумался До-До, просиял: – Потому как стал разбираться в падежах. Кто-нибудь со стороны послушает и осмелится сказать – заговаривается парень. Так не станем всех подряд судить. Мы различаемся уровнями самосознания, поэтому трудно находить язык с лентяями различного толка, у кого на уме лишь личное благополучие.

– Что ты, железка, имеешь против личного благополучия? Возьмём меня, к примеру. Я сам всего добился, с раннего детства вкалывал за троих, почему ж теперь должен отказывать себе в маленьких удовольствиях?

– Потому, что ни разу не оглянулся по сторонам. Пока кто-то не может позволить себе «маленьких удовольствий», забудь и ты. По-моему, это общеизвестно: общество тогда чего-то стоит, если оно победило бедность. Пока родители считали, что, воруя, обеспечивают будущее своим чадам, над сознанием чад работали Владыки Кармы, и дети прожигали состояния в одночасье. Прозрение приходило с опозданием: не стоило брать – отнимать изо рта других детей. Это и так понятно: если чьи-то дети недополучают, общество тоже лишается чего-то, что могло иметь и процветать.

– Тебе бы с трибуны выступать, железяка.

До-До пропустил укол:

– Беда в том, что статистика умалчивает о крахе и трагедиях семей, запустивших лапы в общий котёл. Я бы эти сведения преподавал в детских садах и школах, чтобы дети зарубили на носу с младых ногтей: чужое не идёт впрок. Скорее лишних бед притянет, болезней и обид. Не бери чужого – и твою семью минуют многие несчастия. Но это трудно – удержаться у сундука с казной. Как исключение из правил, по радио сообщали: в магазине, в банке покупатель обнаружил дипломат с деньгами. Нашли владельца, к радости обоих. Тут же напрашивается подсказка: искусственно обеднённый чиновниками рабочий скорей присвоит, чем вернёт владельцу. То есть, кемто всячески создавались условия для вражды. Поделиться с народом куда трудней, чем дождаться очередной революции, когда приходят и отнимают, не считаясь с количеством ртов. Расстрел, лишение крова, разлучение с любимыми – разве не проще ситуацию до крайности не доводить? И многие понимали это, правда, уже с большим опозданием.

Чужеземец почесал ногтём бежбровье, заметил осторожно:

– Ты закончил? Слава богу, я уж подумал, заклинило.

– Многие говорили эту фразу и до тебя, однако, из века в век, те же грабли в своём углу ждут своего часа. Тысячи раз сказано, да воз и ныне там. Просто мало кто вопросом задавался – а чем я лучше других? У наблюдателей небесных на учёте особом были люди предприимчивые: им и перепадало больше, и спрос построже. Ну, не идёт товар, хоть ты режь, а мимо бежит река людей, кому не по карману твой товар. Редко, но бывало: раздал всё, в «ноль» ушёл, – и откуда взялось что, готовый бизнес точно с неба упал. Явился человек неизвестный, вручил бумаги и ключи, исчез также внезапно… Правда, на моей памяти обратные зафиксированы случаи. С целью наживы, приятель тоже расстался с копеечным товаром, стал ждать манны с облаков. Но там не дураки сидят, им перспективы лучше видно, чего хорошего ждать от ловкача. Не всяк способен вручить судьбу заступникам небесным. Спросишь, кто такие? Бывшие люди, кто завершил свой цикл развития среди обитателей трёхмерного мира. Ангелы, дэвы – как ни назови, но это лучшие представители человечества.
Купцу сигналили советники, но он не замечал, в ладонях утопил лицо и переживал далеко не лучшие минуты. Этот робот оголил застарелую рану по имени Совесть. Сколько воды утекло с тех пор, на какомто отрезке Пути разговора с ней не миновать.

Он поднял на робота глаза. Подослан Ею? Не похоже. Нет, что-то здесь не так.
И я прогулялся с сообщением, путь же лавры достанутся До-До.
 
Ему нравилось быть в эпицентре, да и привычней:

– Вот ты сейчас подумал, я Совестью твоей подослан. Это не так. Просто Закон мироздания один для всех. Кто не укладывается в рамки, идёт на дно архивов. Что проку возиться с личностью, если она, из жизни в жизнь, живёт материальным?

– Без материального не проживёшь.

– Для того и даются жизни под разными знаками Зодиака. В одной ты должен освоить уроки работы с землёй, познать тонкости и передать другим. В следующей жизни, под знаком Огня, приобретаешь знания о работе с металлом. В третьей жизни станешь матросом, лётчиком, врачом либо учителем. Лишь за спиной оставишь максимум профессий, одну из специальностей творческих осваивать позволят. Иногда случаются удивительные вещи. Бывший рабочий песню сочинит, картину напишет – и ахнут современники. По большому счёту, талантом наделяют Небеса, и человек проходит очередные испытания на каждом уровне. Скажем, знаменитая певица всячески препятствует появлению на сцене молодых талантов. Либо человек себе присваивает заслуги, отказываясь признать талант Небес подарком. Перешагнёт черту дозволенного – и дарование отнимут. Певицу – голоса, художника – глаз. Поэтому избранникам, наделённым талантами, надлежит быть крайне осторожными с ответами на вопросы прессы; средь них провокаторов полно, которые только и ждут, чтобы ты Создателя прогневил, лаврами увитый, чужое преспокойненько присвоил.

– И в этом случае «чужое»? Как прикажешь тебя понимать?

– Всё, что давалось людям, было написано задолго до Адама. На других планетах или даже вне их, миллионы лет назад. Основную идею произведения подконтрольный получает целиком, и только в частностях, опираясь на собственный уровень сознания, он может привнести своё, и этим будет отличаться от Первого оригинала. Некоторые школы считают, что изначально все произведения написаны Самим Творцом, для внутреннего пользования, на территориях подвластных. – До-До сосчитал драконов, ходивших вокруг «Сумеркутиза»; команда, поди, забилась в трюм и не подавала признаков жизни. Иногда такая хитрость помогает. И пастух припомнил историю, которой был почти очевидцем: – На фронте с кем только не столкнёшься, повидаешь всякого. Вот был один парень, из нашего брата. Настолько открылся, что я смог подключиться к его памяти и пережил перипетии,  в каких сам не бывал. Знаешь, впервые испытал настоящее торжество, когда его глазами пытался охватить величественный город. Есть всё, что угодно, кроме населения. Бросить чашу изобия сами не способны, вот чтото и приключилось. По правилам реинкарнации, родятся гденибудь в пустыне, где минимум удобств, но будет востребован максимум способностей к выживанию.

Купец заметил вдруг:

– Смотрю на твою чалму – и припоминаю. Точно такую Берендей выторговал у меня. Я ещё сделал хорошую скудку, помню.

– Камень шёл в комплекте?

– Врать не стану. С чалмой пластмассовый шёл образец. Пока новый – не всякий отличит от настоящего.


Боюсь, надо избрать другой способ, иначе не донесу ту атмосферу, в которй выпало труд учителя продолжить. Наблюдательный слушатель заметить вправе: «Да уж, Никодиму не позавидуешь. Старый Берендей передал в наследство далеко не образцовое хозяйство». В принципе, так оно и есть, есть не помнить, что я, в своё время, передавал ученику ойкумену едва ли в лучшем состоянии. И он прошёл своим путём. Раздобыл роботов – главное. Конечно, будь моя очередь, я бы тоже начал с них. Субстанция Времени предпочла его, я не в обиде. Да и с марсианами кашу заварил не я. Наблюдая как бы со стороны, я полагал, что эта авантюра обязательно даст сбой. Не могу утверждать, что желал ему провала, но было нечто очень бдизкое к тому. Вот, к случаю воспоминание одно. На полигоне побывал однажды; тамошний пилот отрабатывал урок прицельного бомбометания. Замер за плечом у командира я, куча наблюдателей пососедству, а этот юноша мишень за мишенью укладывает, точно заранее фугасы прикопали и провод на НП завели тайком, генералов джал спектакль. Сверх задания, пилотом уничтожена огневая точка да связь телефонная мелочкикие капустой… Глядят недовольно генералы: «Хоть бы для приличия не минировали одну мишень». – И фуражку с головы срывает старший, мечет в поле, метров сорок – пусть попадёт! Офицеры последовали примеру командира…

Вот так и я за учителем глядел. Как тот пилот, он все фуражки продырявил. Когда везёт, промахнуться трудно. Сравнить бы список недоделок – моих и его.

Ограничимся одним. Марсиане добровольно заложились в фундамент тёплых отношений с братским Марсом. На драконов клюнули купцы. С пиратами тесный контакт налажен. Очищен терминал. Подполье может проявить излишнюю самостоятельность. Полон двор невест, Иванцаревич к нам спешит на помощь. В наличии есть велолёт, лучемёт да пушкаугловушка. Да по наследству перешло ребро. На мой взгляд, команда подобралась хоть куда, хотя встречались сборища похлеще. Одни трансформеры не укладываются в схему, которую набросал учитель. Вот еёто я не видел. Боюсь, их предусмотрел он тоже… Своим ДоДо он точно рисковать не станет.

Слышу нелицеприятные оценки в свой адрес, что ж, ухожу со сцены. Да и пора конкретики привнести. На одних обстоятельствах далеко не уедешь.
Соискателей я перед отплытием предупредил: «Вон, видите тот пенёк? Постарайтесь не завалить хламом, уважайте, пыль сдувайте. Это, пока я в отлёте, мой заместитель. Нужда возникнет – обращайтесь». Как мне потом докладывали, железные мои друзья обсуждали сей поступок долго, мнения были разными. От «наконец, самозванец удалился» до «А помоему, это предательство».


– Ты же сам твердишь – никакой самостоятельности, под суровым котелком!

– Ребята, о чём речь? Птенцы гнездо однажды покидают…

– Да он просто испугался! Столько всего навалилось сразу. Он даже не знает, что делать с ребром! Видели? Повертел в руке, и самоустранился. Невест – и тех назначить, которая кому, не может. Драконы и купцы, – как поладить со всеми? Хорошо, До-До честно исполняет общественную нагрузку.

– А ведь не поверил мне! Говорю ему – поставил Машу на стоянку, к воинам Хроник. С глупейшим видом всем кивает, улыбка на полтора рубля.

– Раз не у Эша-Лони, где тогда?

– Много хочешь знать.

– Хорошо, одни остались. С чего начнём?

– Предлагаю провести реформу языка…

– Опять ты за своё. Вот встанем твёрдо на ноги, тогда и приходи.

– И всё-таки я настаиваю. Новая раса разведчиков засылает, а у нас всё по-старому.

– Друзья, надо идти выручать Пролазу. Его там замучают на допросах.

– Ты же говорил, следствие прекратили.

– Накопали новых фактов. Улики подбросила вражеская рука.

– Называй вещи своими именами. Трансформеры и подсуетились.

– У тебя есть доказательства?

– А больше некому.

– Это так кажется. На то и существует каста серых кардиналов, чтобы на глаза самим не попадаться. Другие придут и образумят, нет – обесточат навсегда. Наёмниками держится любая власть… Чистоплюй, сколько просит охрана за побег?

– Только заикнулся я, они заткнулись – слова не вырвешь.

– Что ж непонятного? Продешевить боятся. У меня предложение: первыми называем разумную сумму, и от неё ни на шаг. Между тем, намекнуть: других мы выкрадем бесплатно.

– В каком смысле?

– Видишь, ты задумался. Пусть и они головы поломают.

– Денег где возьмём?

– Кто видел комбинат матроса?

– Кажется, под его кроватью. Уж сдохли, поди, батарейки.

– Другой способ предлагаю. У нас есть До-До…

– Он всегда с нами, и что?

– Любые деньги готовы заплатить купцы, лишь бы ещё разок выйти на драконов.

– Это противозаконно!

– Чистоплюй! Ситуация изменилась, надо выкручиваться  както.

– Не понимаю, для чего мы ставили подписи под договором…

– Хорошо, не кровью…

– На тех условиях – всё равно что кровью!

– Краски сгущать не надо. Мы в свободном полёте, а это многое меняет. Прикажешь, к пеньку пойти, поклониться да излить проблему?

– А ведь это дело. Кто-нибудь ходил? – Полное молчание вдохновило автора идеи. – Вот и представилась возможность испытать устройство. Пенёк, говоришь, оставил замом? Как бы содержание не соответствовало форме.


С некоторой опаской, соискатели  остановились в пяти метрах от объекта. Это вам не местная достопримечательность, куда туристов водят. Такой монстр мог вымахать где-нибудь в лесу дремучем, средь залежей паутины, меж юрких грибов да муравьёв. Годовые кольца, если исходить из формулы энциклопедиста, ведут отсчёт от горбачёвской гласности, плюс-минус шесть, а то и восемь пятилеток.

– Где ж у него уши?

– Ухорез проходил намедни…

– Реформу претворяешь в жизнь?

– Кому, как ни мне? Но я и рта не вижу.

– Я – глаз. Но сидит уверенно, знает себе цену.

– Ладно, давайте по теме. Эй, заместитель! Если ты не чиновьичьей породы, разреши сомнения наши. Надумали приятеля вызволить из неволи. Головы ломаем: мзду платить – нет такой привычки. Поступиться совестью – значит, придать ход колесу, которое не остановишь сразу. Купцов к драконам не хотелось бы подпускать.

– Всё равно, что козла в огород. Ты там с Берендеем свяжись, хоть кивни нам.

– Ну, ты даёшь! Как пень кивнёт тебе? Головой думать надо.

– Девочки, не ссортесь.

– «Гараж» рязановский смотрел недавно, видно сразу.

– Раз в неделю. Что за гениальные диалоги! Шедевр на шедевре.

– Современники слабовато оценили.

– Так мы для чего? Для новой расы материал готов.

– Дашь скачать?

– У тебя места маловато.

– К вечеру подчищу… Ну, и что нам скажет Никодим?

Откуда ни возьмись, на столешницу взобрался муравей, размеров подходящих, чтобы сняться в фильме про мутантов. Фасетками повёл по зрителям, жвалами могучими шевеля. Усы вздрагивали с равными промежутками.

– Вот вам и ответ. Шикарный приёмник.

– Без батарей, заметь.

– Это да, но кто нам расшифрует?

– Не мешайте энциклопедисту. Кажись, он подбирает ключ.

– Господа, а не находите ли вы это совпадение странным?

– Удивительно другое. Муравьи не задерживаются на одном месте долго. Значит, он с миссией явился.

– Тоже скажешь! Ладно, послушаем энциклопедиста…

– Я не совсем уверен, тот ли ключ. В более простом варианте, вышла фраза: «Что за
Вселенная? Как я попал сюда?».

– Это напрашивается само собой. Ну, а по другой версии?

– «Страшно подумать! Такие огромные – а на зиму никто не делает запасов».

– Тоже не подходит. Дружище, в пособии «Материя-49» давалось несколько ключей.

– Я помню. Дайте мне ещё минуту.

Ну вот, на ровном месте. То пень не нравится, то муравей. Берендей к невесте присоединился, купцов наехало, трансформеры корабль купеческий угнали… Нет, это правда. Пока разгрузкой промышляли, к запорам присмотрелись, к сменам караулов. Сорок девять листов серебристого железа да кухонные агрегаты постепенно перекочевали в терем. Расслабилась охрана, купцы вздремнули – тут и побег случился. Корабль старшего купца исчез из виду в семь секунд, норматив угона перекрыт почти в два раза. Соперники пострадавшего злорадно потирают руки – дескать, на чём пойманных драконов вывезти собрался? Твой-то день не сегодня, освободи место более удачливым.

Охрана пытается договориться – за помощь рассчитаемся, только разбойников возьмём. Однако пострадавший присутствия духа не теряет, внимательно следит, кто реагирует, и как. По сути, ему бы, употребив ресурс наличных, броситься в погоню, а он прикинулся рыбаком, который спининг распустил и с поплавка сигналы караулит.

Соискатели притихли; поведение купца внимание – хочешь, не хочешь – привлечёт.  Можно представить, что на борту угнанной посудины происходит: Муха пялится на экраны, Бляха вслух отчитывает секунды. По старым правилам, если через двадцать секунд погоню не организовали, пиши – пропало.

– Девятнадцать. Двадцать!

– Поздравляю! Оторвались!

– А я и не сомневался. Гражданские.

– Не скажи. Нынче всё перемешалось… Эй, что там с правым двигателем? Ну-ка, спустись и доложи…

За секунду до того, купец достал из кармана пульт, обычный с виду, клавиш комбинацию набрал.

Ровно через двенадцать минут, в автоматическом режиме корабль совершил посадку. Космонавтов встречали с овациями и с цветами. Они и показались на верхней ступеньке трапа, в приветствии задрав руки над головой. Корреспонденты занимали очередь, чтобы взять у героев первое интервью, но раньше других врачи метнулись к трапу, щупали пульс, назначали процедуры и тотчас приводили в исполнение их… Безусловно, так и авторитет подорвать недолго. Но что мы видим? Конкуренты бросились к пострадавшему, стали выведывать секрет. Пульты пошли нарасхват, хотя в такой свалке могли найти и поддельные, левые экземпляры.

На поведении драконов перипетии с восстановлением порядка едва ль сказались: своим звериным зрением они разбили ойкумену на сектора, как на лужи. «Хорошо, пусть эта будет вашей. Нам достаточно других».

Из терема невесты показались. Это могло означать одно – кончилось сырьё. Берендей затеял очередной экзамен… создав условия для забастовки. Рабочий класс поднял пока не знаменитое ребро, как хоругвь, пошёл пытать счастья на баррикадах разваливающегося производства. Прозвучало что-то вроде «Хлеба, бля, и зрелищ»?

До-До интерпретировал лозунг сходу: «Хлеба для зверищ».

– По-моему, им адвокаты не нужны. – Соискатель протирал тряпицей части велолёта; с того дня, как Пролаза отправился к святому Роберту, водитель взял на себя заботу об имуществе команды. Заправить, навести парадный блеск, убедиться в верной ориентации приборов, и то – далеко не полный список мероприятий штатных.

Чудная погода, купцы не унывают, за драконами наблюдая. Кажется, самим понравилась встреча с препятствием: до сих пор всё так легко давалось.

Невесты огорчились передышке, пошли изучать достопримечательности с неподдельным рвением. Они почти ничего не видели, кроме артефакта по имени Ребро да серых будней за станками. Поэтому даже приличный по размерам пень привлёк внимание красавиц. Мужская половина к муравью потеряла интерес и разбрелась, дамы же с восторгом изучали исполина. Узнав про марсиан, отправились к деревьям. На ветвях всё ещё буйствовали цветы, но местами, тут и там, гроздья зелёных плодов свисали.

Меж девиц красных текла непринуждённая беседа, какие слышали мы не раз.

– Почему он так смотрел на меня?

– Тебе показалось. Он на меня смотрел.

– А вон тот, с тазиком, ничего.

– Слишком молод.

– Ты что-то против молодости имеешь?

Одна из подруг, которую Сонечкой называли, бросила на болтушек говорящий взгляд:

«За старое взялись? Ничего не выйдет». 

Подумав чуть, щебетуньи сменили тему.

– А драконы кусаются?

– Наука не уверена. Наверное. Для чего ж такие зубы?

– Булочки жевать.

– Человека перекусит пополам – и не вспотеет.

– Ты специально? Фу, всё норовишь испортить.

В ясном небе возник переполох. Вслед за облаками, драконы бросились врассыпную. Из космических глубин, покашливая при смене галсов, явился ячеистый космолёт – с такими мы как-то уже встречались. Аппарат сел между купеческими шхунами, ощетинился антеннами. Вооружённые существа, выказывая мирные намерения, выстраивались в затылок к впереди стоящему, точно в мавзолей.

– Мамочки! Пришельцы!

– Ой, девочки! Сейчас начнут стрелять! Бежим!

– Эти устройства способны только посылать и принимать сигналы, – пояснила Соня.

– А ещё – держать удар, – проходя мимо, обронил Чистоплюй.

Девочки молча оценили данные женишка.

– Вечный холостяк.

– Да уж, кому-то выпадет такое счастьице.

– Но среди подобных встречаются насильники. Вот бы…

Соня разломила заначку, отважно залепила батоном рты подругам:

– Так и ходите до вечера, там посмотрим..

Остальные невесты подошли, спрашивает у Сонечки одна:

– Ты что ли в профсоюзные лидеры записалась? Поймаем на взятке – берегись!

Войска в привычной форме позволили щегольнуть, До-До направился в самую гущу, да и с генералом познакомиться будет не лишним; не доходя шагов двадцати, понял, что выбрал момент неподходящий. Марсиане ломились к деревьям, ничего вокруг не замечая. Когда батальон разместился под кронами деревьев, пал жёлтый дождь на головы пехоты.

Зуммеровед подтянулся к сборищу, прислушиваться к речи генерала стал. С тем же успехом русские понимали армян и армяне русских.

Точно услыхав посторонние рассуждения, До-До спросил:

– Интересно, на Марсе есть армяне?

Зуммеровед подумал и кивнул:

– Прекрасные воины воплощаются и на других планетах, пусть в ином облике.

– Был у меня хозяин-армянин – тот ещё жук.

– Видел твоё досье, я в курсе. Что поделать? Подонки встречаются внутри всякого народа, они-то и могут накликать проклятия на своих братьев, кто веками завоёвывал славу и уважение. Будь то еврей, грузин или украинец, на десять нормальных встречался мерзавец обязательно, а то и пара.

– Обрати внимание…

– Обратил. Ишь, зашевелились!

Можно понять охотников за драконами. Лимит свой выбрали, а новичкам ничего не стоит получить разовый талон на попытку; в марсианскую сеть парочку возьмёшь с одного захода… Посыльные от купечества направились к охране, корабль марсианский стерегущей.

Зуммеровед бросил зоркий глаз туда, наказ водителю даёт:

– Запиши торжественную часть, я отлучусь. Купцам хороший переводчик сегодня точно не помешает.

– Тут нечего записывать. По интонации я общую картинку понимаю: теперь все надежды Марса на Кима-Но и Пиару. Они слишком долго уклонялись от общественного долга, не растратили себя. Потому Время выбрало их для возрождения нации. Земля станет местом поклонения, паломники спешат сюда, я их вижу за версту…

Зуммеровед прищурил глаз, спросил:

– Курсы переводчиков не посещал?

– Восьмой хозяин служил заядлым переводчиком, вот я и нахватался, против воли. Но ты поторопись, переговоры в нужное нам русло надо бы направить.

И переводчик припустил туда, где История готова в новый поворот уйти.

Пень Берендея тоже опустел. Видимо, муравей отправился на задание, вслед за энциклопедистом. Говорят, его там тоже наблюдали: один несговорчивый вдруг, ни с того ни с сего, позицию поменял. Ему говорят – присаживайтесь, он упирается: «По сведениям разведки, здесь насекомых нет. А это что?» – Ему в ответ: «Значит, не на этой планете разведка побывала. Где-то опять напутал организатор». – «Да эта тварь проходу мне не даёт!» – «Вы слишком мнительны. Надо идти на компромисс». – «Так это вы подослали монстра?» – «Следите за словами. Хорошо, муравей укусил вас?» – «Этого не хватало! Но он целится в мой лоб». – «Копьём, гранатой?» – Под общий смех, купцы отступились от первых требований, выдвинули другие:

– А теперь поговорим серьёзно. Коль вы себя считаете наследниками ушедшей расы, почему бы вам не пойти навстречу? Сорок девять листов металла на рынке чего-то стоят.

– Пока сорок восемь, – уточнил Зуммеровед. – Один всё ещё за вами.

– Этого вполне хватит, чтобы построить корабль и поискать планету, где вам будут рады.

– Что ещё вы можете предложить? Рабский труд, на пляжах поваляться? Ресурс свой мы выработали давно, по всем законам заслужили отдых. Кроме того, если вам неведомо, команда наша обеспечивает драконам полную безопасность. Сами драконы охраняют марсианские посадки, то есть, дерева. Цепочки и связи сложились таким образом, чтобы шестая раса получила готовый материал для размышлений…

Тем временем, До-До с Соискателем добились аудиенции генерала, мягко просветили о чудесах природы (кратенько, основную мысль):

– Наша экспедиция по изучению флоры давно отметила факт заинтересованности драконов в поддержании разнообразия видов. Они иногда поливают эти деревья, когда мы отлучаемся по делам служебным либо по мотивам личным.

Генерал изумился: перед его глазами я пропустил сюжет – дракон с ведром в зубах.

– Поливают – это хорошо. Но чем питаются драконы?

– Наладили производство сдобы, правда, поставки пшеницы поставщик срывает постоянно. Квалифицированные кадры слоняются без работы.

Генерал ещё разок к драконам пригляделся, – шесть штук кружили вокруг «Сумеркутиза», в пасти у каждого болталось по ведру (я уж постарался). Что касается появления корабля, всем ясно стало: некую задачу Никодим разрешил и повернул обратно.

– А это что за летающее чудо? – уточнил марсианин.

– Это и есть наш поставщик. Если не привёз пшеницы, голову откручу!

– Эх, молодо-зелено! В ваши годы, и я откручивал, через раз. Давайте миром дело порешим. Давайте так. Как надумаем сниматься, часть запасов передадим в ваши руки. По пути мы где-нибудь перехватим, главное – чтобы летающие охранники не оголодали. – Генерал начинал влюбляться в летучих красавцев, которых поначалу принял за уродцев. – Хорошо, но что здесь делают спекулянты, да ещё в количестве таком?

– Испорченный телефон. Некто в уши ввёл им, что здесь можно купить не только драконов, но и плоды редкого дерева. Мы просто не знаем, как нам быть.

– Я зато знаю, – обнадёжил марсианин и созвал командиров…
 

Соискатели покинули площадку, где марсиане готовились провести загадочный ритуал. Водитель улучил момент, когда поблизости не оказалось посторонних.

– Ты что нагородил, приятель? Лучше бы что-нибудь съел. Мог посоветоваться с Берендеем, в конце концов.

– С его величеством пнём?

– Никодим на подходе.

– Извини, не заметил, – самозабвенно врал пастух. Он с головой сидел в очередном проекте: – Знаешь, друг ситный, возникла мысль. Как только марсиане отконвоируют купцов, на яйца Горыныча Матильду посадим.

– Звучит – как посадим на диету. Думаешь, зов природы одержит верх над чуждым произведением искусства?

– Тогда сам садись и грей…

Марсиане вместе с местными наблюдали, как «Сумеркутиз» встал на якорь. На борту готовились к разгрузке, опытная команда к лебёдке таскала тюки. И До-До поспешил к причалу, распорядился, чтобы груз не трогали пока:

– Сначала я произведу досмотр на предмет качества.

– Ты в дуба рухнул? – Берендей опешил, по лестнице спускаясь.

– Невесту отоварил – пора за дело. У нас наметилась проблема. Марсиане поделятся мукой, если ты ничего не привёз.   

– Привёз!

– И помалкивай. Экономическое положение в отрасли таково…

– Какое тебе дело до моей невесты?

– Пусть раскошелятся. С овцы паршивой шерсти клок, – мукой возьмём. Ты ж понимаешь, свои деревья понасадили на территории нашей. Я бы дипломату сдал квартиру, так ведь нет, – никто не нуждается в услугах. Какую пользу из ситуации извлечь? Теперь, что касается вопроса. Тем, кто ходит ногами по земле, невдомёк, они почти ничего не знают о жизни в небесах. Только время всё расставит по местам. Думаешь, не видели, троежёнец! Три таких девахи на борту «Сумеркутиза», – даже у меня шевельнулось нечто безусловное…

– Наш поэт младшего брата установил, никак?

– Что мне младший брат? Я и без него зерно от плевел отличить способен. Надеюсь, ты заметил, как холодно тебя встречает коллектив. И это только начало. Ради того, чтобы ты не рыскал в потёмках, скажу, по дружбе старой. Никто не хочет признавать в тебе наследника старого Берендея. Претензий многовато, мы наблюдали отдельные моменты. Никто не отрицает, есть способности, по некоторым ты даже учителя превзошёл, но в целом – извини. Не мне тебя учить, в каких именно дисциплинах надо подтянуть хвосты.

– Ну, это было бы слишком просто, – подыграл я ему.

До-До помешкал, как бы прицениваясь к ответу.

– Что ж, я рад. Я рад, что ты небезнадёжен. Коль готов признать ошибки… – пастушок поймал объективом парочку драконов, помахал рукой им. Полосатый халат придавал ему полуцарский и полукомический вид, одновременно. – Мы надеялись, что ты сотрудничать желание изъявишь.

– Со следствием, – поддакнул я. До-До уводил меня от корабля подальше, хотел поговорить с глазу на глаз.

– Слава Богу, до этого пока не дошло, но кто сегодня застрахован от превратностей судьбы? Во всяком случае, не мы с тобой.

– Погоди, До-До. Ты считаешь, марсианская пшеница лучше местной?

– Она такая же марсианская, как мы с тобой. Справки навёл энциклопедист: на последних торгах у нас, через подставные лица, всю партию зерна скупил командир данного корабля. С тех самых пор нигде не мог пристроить: то цены смехотворны, то никому не нужна. Какой-то заколдованный круг.

– Тогда послушай меня. Здешний колдун внушил нашим знакомым марсианам, что они разбогатеют мгновенно – раз и навсегда.

– Допустим, но какую цель преследовал он при этом?

– Маг подобной величины никогда не ограничивается одной целью. Иногда в построенной им цепочке событий содержится свыше десятка звеньев. Через посредников либо через осведомителей, Поприще узнал про перо огненной птицы, стал искать встречи с ними, – это слишком долгая история, предупреждаю.

– Я никуда не тороплюсь, Никодим.

– Тогда по порядку. Пиара с Кима-Но открылись капитану корабля, взяли в долю. Корабль покинул театр военных действий, взял пшеницу и высадил компаньонов на планете Большая Деревня. Там они пробрались в дом к Брудершавцу, подменили настоящее перо копией из мастерских Поприща, вернулись к колдуну и постановили ждать, пока тот, на глазах у них, не вернёт корыту прежний вид. Но вы же знаете марсиан! Кима-Но неладное заподозрил; пока Пиара участвовал в ритуале возвращения формы, Кима-Но проглотил настоящее перо, а в мешочек подбросил лампочку с батарейкой. Пока мешочек светится, колдун подмены не замечал. Во всяком случае, если бы корыто в корабль превратилось, Кима-Но мог перо вернуть.

– Брудершавцу? – уточнил До-До.   

– Мне нравится ход твоих мыслей, – отвечаю.

– Что здесь смешного? Ты снова улыбаешься, а я не могу взять в толк, по какой причине.

– Узнаю До-До. Ты заложил храм, но работаешь гораздо медленней, чем обычно.

– Мне казалось, об этом знаю я один. И святой Роберт, конечно. В подобных делах не должно быть спешки… Ты сверху разглядел?

– На твоём лице только что прочёл. Так и люди: стоило кому загореться любимым делом, от него искры жарят – близко не подойдёшь.

– Ну, а как сама идея? – Он присел на корточки, подобрав края полосатого халата, веткой на песке стал вензеля писать.

– У Бога много верных слуг…

– Я понял, но не все они носят рясы. Энциклопедист по этому случаю интересную высказал мысль: дескать, не важно, какие ты одежды носишь; важнее то, как ты понимаешь службу, как относишься к другим. Встаёт вопрос: почему земная церковь преуспевала в наживании врагов? Известная мудрость гласит: «Бог не нуждается в защите», почему же земная церковь обрастала защитниками Веры и тому подобное?

– Произошло смешение понятий. Вера не нуждается в деньгах, чего не скажешь о деятелях церкви. Чтобы сберечь миллионы, отцы придумали  гвардию – батальоны воцерковлённых, кто, по идее, должен животов не пощадить, отстаивая сокровищницы и подвалы. Дело в том, что их история не учит: сколько ни накопи, однажды прахом всё пойдёт. Чем больше отдаёшь, тем больше получаешь, – правило Небесной церкви, но не земной, у которой – ничего нового извне, единственное исключение – для валюты.

– Один хозяин мой двенадцать лет ходил в церковь, раз созрел, вышел из храма и говорит мне: «Представляешь? Только отреставрировали, и уже ящики стоят – на ремонт храма. Это просто хроническая ненасытность, сколько ни дай – всё мало. Всё, с меня довольно»… Вот я и задумался. Стало быть, Берендеи принадлежат не к той церкви, которую знали люди.

– Можно остаться в православии до конца воплощения, можно идти дальше. Люди сами догадывались о нечистых на руку дельцах, поэтому не всегда выказывали неприязнь: ладно, есть Бог, они перед ним ответят, главное – нам самим по совести поступать. Церквей на планете было полно всяких, у каждой были свои плюсы и минусы. В итоге выиграли те, кто не копил деньги, а отдавал. Тот же миллиардер половину состояния передавал бедным, но в обход церкви; не просто накормил голодные рты, а создавал рабочие места – работайте. Помощь шла не к тем, кто готов валяться на диване и ждать доброго миллионера. Лентяю она даже вредна…– Я убедился, что собеседник доверием проникся, вернулся к первому вопросу: – Что касается красных дев, поднявшихся на «Сумеркутиз», то ты не верно растолковал момент. Сёстры захотели навестить сестрицу.

– Что-то загостились.

– Да пусть поживут, нам не в обузу.

– Рекламный ход?

– Отчасти. Пусть знают, что Берендеи – не какие-нибудь люди с небес, не пришельцы, в конце концов.

– Хорошо, размеры животов я под контроль беру. Давай закончим историю с марсианами. Дали на пяту, с пером и на корыте?

– Это было бы слишком просто. Одного не предусмотрели…

– С кем связались?

– Ты прямо с языка сорвал. Увы, Поприще заарканил их корыто, как только приземлились и отошли на два-три шага.

– Выходит, у колдуна корыто?

– Где ж ему ещё быть?

До-До считал молча. И так хотелось поступить, и эдак, у святого Роберта на виду, можно сказать. Мысли – они, вона куда завести могут; одна радость, что человека судят по результату.

– Никодим. Я тут прикинул вариант. Корыто мы изъять не сможем?

– Тебе оно зачем?

– К слову пришлось. Если есть букет, кому вручить, найти не трудно. – До-До снова чертил на песке пометки, по мере накопления новых вопросов, решённые ровнял с землёй. – Вот, скажем, марсиане предложат помощь, драконов наших охранять.
Батальон поддержки разместят под деревьями. Не получится ли, что гуманитарная миссия обратится в колонизацию, и меня заставят выучить чуждый мне язык? А там, глядишь, мы забудем народные обычаи и обряды, потом и дети наши…

– По-моему, вопрос пока стоит об охране деревьев. Что им за радость распыляться на драконов?

– Видишь ли, Берендей, дипломатическим путём можно решать и местные задачи.

– Ты что-то пообещал марсианам?

– Как тебе сказать? Немного приукрасил положение дел. Никакой личной выгоды.

– Я слышу запах свежего масла.

– Это от купцов презент. Они прямо насели, было неудобно отказаться.

– И ты купился. Теперь не слезут. Слышал, хотят попытку повторить.

– Нами предприняты определённые шаги, чтобы этого не случилось… Что поджимаешь губы? Смех разбирает?

Я же у кормила, надо сохранять лицо; основательно встряхнулся, головы не пожалел, чтобы чувств подлинных не выдать.

– Экий ты… Видимо, и учителя подкупил непредсказуемостью своей. Как с трансформерами поступим?

– Это мои квартиранты, их не трожь. Платят исправно, не гадят, где попало.

– Что ж ночуют на заборе?

– Под забором лучше? Да и лето выдалось жарким, и обзор не тот из окон. Не привередливые попались, хоть комуто повезло.

– Летопись свою продолжают кропать?

– Докладывают каждый вечер, сколько написано, и о чём. Конечно, если я не занят.

– Есть ли хоть крупица правды?

– Пусть забавляются. Приличной фантастики, как обычно, не хватает.

– Вот в этом я не разбираюсь. Хорошо, после угона корабля, их как-то ограничили в  свободе?

– Мы же не звери. Да и куда с острова сбежишь? Бессмертный задачу обрисовал. Облетел остров, карту нарисовал. Может, я ошибаюсь, но сверху он напоминает число…

– «Сорок девять»?

Пастушок уронил ветку, поднялся во весь рост.

– Что ж до сих пор молчал?

– Как ты понял, планета обустраивается. Перестановку мебели сделала, и знаки для

посетителей организовала. Как бы марсиане нашли остров среди тысяч других?

– Кто-то сообщил им.

В это время грянул залп. Ритуал марсиане затеяли с размахом. Следом затянули песню – скорее, гимн, в котором встречались имена Пиары и Кима-Но. Имена двух бездельников звучали в одном ряду с именами великих полководцев, царей и некоего Мимо-Мичури, который угробил жизнь свою над опытами превращения песка в плодородную почву, – мы с До-До слушали перевод из уст энциклопедиста. Как-то незаметно подтянулись к нам остальные, свободные от вахты. На Тумбочке дежурил Зуммеровед.

– Друзья, очень кстати мы собрались. Есть замечательная новость. День для зачатия был выбран верно, он также хорош и для родов, как говорит энциклопедист. 

– Передай ему, я выполнил все рекомендации, – пришлось ответить мне.

– Позволю себе сделать экскурс в прошлое. Работал как-то у хозяина, улицы мели… 

– То есть, он получал зарплату, – подсказал водитель.

– Я к тому, что всеобщей занятостью была охвачена значительная часть населения.
Они работали, расписывались в ведомостях, мы им помогали.

– До-До, ты сам чернил не пил?

– Водитель, что за глупости несёшь?

– Просто в последние дни тебя почти не видно.    

– Кто ж собой рискует?

– Люди столько таблеток проглотили в своё время. Кабы ни таблетки, мы с вами ещё б несли повинность трудовую.

– Погоди со своими умозаключениями, я вот что сообщить готов…



Я отмотал назад, чтобы быть в курсе, о чём пойдёт речь. Стоило мне отплыть, соискатели собрали съезд народных депутатов. Тема показалась близкой: по их мнению, юноша слабоват по части берендейства. Вот пусть себя проявит, там и подчинимся.

– Зря вы окрысились, парни, – попытался слово вставить Зуммеровед, – я его видел в деле.

– Исчезать и я могу, только никто не называет берендеем, – сказал водитель.

– Старый хоть за коров держался. Помните, банк в султанате возводили? Бурёнки мелькали всюду, где вы и не замечали, – напомнил Бессмертный.

– Не понимаю, что давали коровы, кроме молока?

– Думаю, До-До, в пространстве ориентироваться помогали. То есть, домой дорогу находили. В этом множестве миров легко заблудиться.

– Значит, постановление выносим: пока Никодим рогатым скотом не обзаведётся, мы его не замечаем, на приказы не реагируем. Голосовать не будем, вижу, возражений нет. Маленькое уточнение. «Сумеркутиз», по-моему, свойствами коровы не обладает. Его ветром занесёт, куда и Макар телят не гонял. Значит, пока так: он – сам по себе, мы – сами по себе. Всё, ребята, мне кормить драконов, они ведь ждать не любят…


И вот я на собрании, где косточки мои в расход пустить готовы.

– Давайте признаем честно, юному берендею до сих пор особого доверия мы не выказывали. Он занят личными делами, кроме корабля и невесты, других забот как будто и не знает. Полагаю, стоит подучить юношу, напомнить, что и у нас наблюдаются невесты, только как их разделить? Пальцы кинуть, номера присвоить, им самим сделать выбор?

– Глупости! События могут повернуться так, что все пятеро захотят выйти за одного из нас. На мой взгляд, кандидатура номер один – Бессмертный. Давайте повнимательней присмотримся к нему. Непревзойдённый мистик, которому открылись тайны потустороннего житья-бытия, кто со святым Робертом на постоянной связи, как наш водитель с Эша-Лони. Знать, что его ждёт за гробом, хотели многие, но с этим знанием родиться нужно. Прошлой жизнью доказал Кощей, на чьей он стороне, лишь поэтому у святого Роберта не было сомнений, кому подобную миссию вручить. Оставайся на планете хоть тысяча человек, он зарабатывал бы лекциями о тех мирах, куда люди попадают, отлучась от тел. Но людей не осталось, выходит, миссия связана с новыми людьми, с шестой расой, кому чужды материальные утехи, кто наладит отношения с силами природы  и, вместе с планетой, сумеет перейти на новый уровень. Ни кровопролития, ни войн!

Тишина грянула внезапно, когда и не ждали.

– Чистоплюй тоже смог бы лекции читать, – заметил я.

– Пусть говорит Чистоплюй, – послышались голоса. Сам оратор, видимо, иной реакции ожидал.

– Благодарю за доверие. Итак, переходим ко второй кандидатуре. Меня, скорей всего, наши дамы записали в вечные холостяки. Зуммеровед им показался слишком скучным; преданность науке противоположным полом приветствуется редко. Следующий экспонат – Соискатель. Пока Пролаза делил с нами хлеб, водитель наш был в более выгодной позиции. Поездки за границу, куда обычным смертным разве мечтать, – за блестящие побрякушки иная дама готова всё стерпеть, лишь бы зависть вызвать у подруг. В прежние времена этот список возглавляли деньги. Теперь Машина на приколе, как «Аврора», главный механик честно отрабатывает хлеб, поэтому домой будет приходить поздно, а то и задержится до утра, пока на линию не выпустит наличный транспорт. До-До у нас остался, кто действительно интересен, поскольку и сегодня имеет выезд за границу. Пролаза напоследок изготовил массу украшений, точно предвидел спрос. Где побрякушки?

– На велолёте, в бардачке, – ответил я.

– Видите, даже Никодим в курсе. И дамы пялятся на бусы, когда грузят сдобу. Вы видели когда, чтобы красавицы добровольно шли разгружать вагоны? В нашем случае – грузить. Так и драконов можно приручить, не говоря о… Вы понимаете. Из такого уравнения войне начаться – только захотеть. Вот тут и обозначилось Ребро, как сумма нескольких неизвестных. Какие блага принесёт оно, выдержат ли предохранители? Это Ева угодила в надёжные руки, мы же таких гарантий дать не можем. Каждая, поди, сотню раз примерила Ребро: «Оно не полнит меня, подруга?»  Одним словом, я чувствую, баталии впереди. Но кто-то из наших начинает события опережать. Ты, дружище, зачем установил катапульту, от терема в ста метрах?

Члены собрания оглянулись на пастушка.

– Если которая начнёт сомневаться, кто в доме хозяин, так и полетят окна.


– Стёкла, До-До, не окна, – поправил поэта лектор. – Однако, мы хотели бы услышать из первых уст, как применять Ребро, раз оно перешло по наследству. Есть ли инструкции или опять до всего доходить своим умом?

Столько всего свалилось на головы наших друзей, страшно подумать, что ждёт впереди. До-До порылся в карманах, достал кое-что:

- В своём огороде нашёл я этот камень.

– Боюсь, это не последняя загадка, которую учитель нам оставил. Полагаю, надо сходить к погребальному костру и помедитировать. Кого-нибудь да осенит.

– Назначь время, ибо у меня драконы: нужен глаз да глаз. Сегодня видел двоих с ошейниками. Это работа не местных умельцев, – сказал пастушок. Зуммеровед подошёл к нему и шёпотом стал выяснять некие подробности.

– Вы же профессору заикнулись про ошейники. Он с мальчишками и организовал.

Роботы, как один, глянули на меня.

– Ты ходил на Кентервали?

– Три дня назад. Пространственный тоннель открыт постоянно, надо только координаты выдержать да за край не зацепить.

Зуммеровед отозвался тотчас:

– Вам мало доказательств? Получите ещё одно.

До-До велел дневальному вернуться на пост и повернулся к собранию.

– Вот о чём предлагаю говорить. Доверяем мы Никодиму, как прежнему Берендею? Может, у кого вопросы есть к кандидату?

Наконец, подал голос и Бессмертный:

– По-моему, кроме одного тебя, никто в способностях Никодима не сомневался. Возможно, молодой Берендей не уделяет тебе столько же внимания, не дарит обновки да камни самоцветные. Дай срок, обязательно чем-нибудь отблагодарит. На тебе, можно сказать, держится программа по разведению драконов, а впереди – Горынычей. Что касается похода к месту погребения, то надо время выбрать. Дело в том, что туда наведывается вдова с дочерьми и с сыновьями. Чтобы не мешать им.

Кощея зауважали снова. Присутствует, позволяет личные шишки набивать, не вмешивается как бы. Лишь в отдельных случаях, скажет – и накрывает цель. Вот уж действительно: для подобной связи с потусторонним миром никаких аккумуляторов не жалко!

Марсианская армия стала придумывать устав, максимально адаптировав его под местные условия; землян как-то следовало предупредить о том. Второй залп нарушил тишину. Надо понимать, два марсианина – два залпа. Пехота тут же на деревья лезет… они же вымажутся в смолу. Хуже, если прилипнут: население острова увеличится в сорок раз… очи подсказывают мне, куда больше. Генералу помогают подчинённые взобраться почти до середины, высота для тренированного тела не помеха, я готов поверить, что пару-тройку десятков лет он сдавал нормативы наравне с другими, кого сегодня нет в живых.

Я на Зуммероведа глянул.

– Как думаешь, марсиане исповедают систему реинкарнации?

– Она передаётся генетически, помоему. Вот бы нашим, как прививку, под лопатку.

– Хоть прибивай, нашему мужику пока петух жареный не клюнет, пока живого места на заднице не останется… Ты только посмотри, что вытворяют!

– И я вижу впервые.

«Внулибалис!» –  вскрикнул генерал, вцепился в плоды по обе стороны от себя, словно первый сноп увязал, положил начало. Пехота откликнулась на том же иностранном, действия повторяя за вождём. Генерал ухватился покрепче, упёрся ногами в толстый сук и потянул. Из защитных лепестков, маслянистых и колючих ореолов, вывалились виноградины на гибких плодоножках. Теперь начиналась работа в парах. К генералу, на полусогнутых, стал подбираться начальник штаба. Оба работали слаженно, один вытаскивал из виногадин ленточки, другой перевязывал плоды, известные нам, как бананы, у ножки. При этом, оба обменивались фразами.

– Не ленись, юнкер, переводи! – скомандовал энциклопедисту.

– Я начинаю сомневаться, что знаю именно этот язык.

– Переводи, там будет видно.

– Я предупреждал. «Вчера где ни шлялся… Лишь уходи, пока голову не распющит… Они четвергами обедат, себе дороже… У героев нет привилегий одной обуви… Их предки горем закусывали. Потреты героев валютных объёма… Славу Марсе».

– Всё понятно. Ту же песню напевают пчёлы в процессе опыления.

– Это шутка?

– У вас подходящего прибора нет, я бы доказал.

– Берендей!

– Вот пристал! Пора разбираться по интонации. Разбаловал учитель…

– Зато и результат…

– О чём ты, юнкер? Результат – это когда можешь руками потрогать. А если порхает в небе – это сродни мечте.

– Не узнаю… – Зуммеровед исправился: – Ты устал. Просто поди, приляг. Слишком напряжённая неделя, ты вымотался, успевая на два фронта.

Я не ответил. Конечно, он прав. Всё это великолепие, эти просторы и чистота потребовали немалых усилий. Пшеница опять же… Кто-то же руководил – водил корабль по лабиринтам возможностей, чтобы она в случайные руки не попала, чтобы корабль вернулся сюда. Скажем, кто-то из галактов взял шефство над копилкой; возможно, уже просчитаны варианты, когда местной продукции разглядим конец. Как в офисе, последняя чашка кофе, но уже без пирожка... Эх, в славное времечко выпало жить. Без инструкций и командиров. «Закрепите прибор между неподвижными деталями кровати… Откройте глаза, и… Не ешьте натощак больше восьми».

Драконы сплотились в банду и приземлились в ста метрах от огорода До-До. Мне бы следовало присмотреться раньше. А ведь они собрались штурмом взять плетень. Соискатели мои благоразумно пространство освободили – коль невтерпёж, идите.

Матильда впереди, тут и дневальный пост покинул. Невесты сначала выскочили на улицу, но тут же, в панике вернулись и прилипли к окнам.

На марсиан появление крылатых монстров никак не повлияло, им важнее закончить ритуал. Бананы, перевязанные у основания, признаки жизни стали подавать. Иными словами, получали путёвку в эту самую жизнь, и прародители взирали на молодое поколение, слезами умилиния умывались… Нет, генерал всё же подстраховался, велел командиру взвода обеспечить безопасность. Пехота оцепила район действий ограниченного контингента.

Пешие драконы нам в диковину, конечно. До-До с Кощеем вычислили траекторию перемещения группы, подхватили ящик, доставленный купцами, и установили, акурат где надо. Ползком Матильда пробиралась меж молодых берёз, пока не наткнулась на деревянный ящик с незарегистрированными яйцами. Как тут ни порадоваться за неё?

Мамаша сообразила, под скорлупою бьётся жизнь. Она долго принюхивалась, не нарушая плёнку. Потом когтём вскрыла и взяла на зубок одно яйцо. Помалу её окружили дети. Язык движений, пересвист, тройка разведчиков продолжила движение к огороду. Затаив дыхание, мы наблюдали, как они обнюхали Тумбочку с телефоном, затем остановились у плетня. Один вытянул шею повыше, хвостом развернулся в огороду. Под его прикрытием, плетень пал. Тюльпаны были собраны с изяществом, так работают ювелиры. И вот группа готова сделать ноги, тронулась в обратный путь, однако, тот, что прикрывал товарищей, метнулся к Тумбочке и цапнул телефон.

Прочность кабеля не соответствовала внешности, поэтому воришке силу употребить пришлось. С третьего рывка, под громкий посвист из кустов, он одержал победу.
Друзья мои оценили реакцию водителя. Он был само спокойствие. Кажется, его больше волновало поведение мамаши.

Матильда, с нежнотью необычайной, передала первое яйцо, можно сказать, из лап в лапы, одной из дочерей. Толпа сбивалась в кучу. Двух самцов Матильда отогнала, как бы говоря: «Это не завтрак». Кандидатов для вручения наград она подбирала с особым тщанием, и последнее яйцо взяла сама. Чуть погодя показалась и группа с тюльпанами, стая дружно поднялась на крыло, и нам осталось только пожелать удачи. Хотелось верить, ни одно не пропадёт.

Мурашки побежали по спине, объял меня такой родной и тёплый взгляд, что сомнения не посетили. Учитель в тонком теле, сотканном из пронзительного света, улыбался мне с верхушки берёзы. Водитель продолжил линию визуального контакта. Учитель послал ему воздушный поцелуй. В движении этом было нечто необычное: почему не мне?

– Я что-то вижу, – объявил он.

– Что же?

– Вон там, не дереве. Силуэт знакомый.

Соискатели последовали его примеру. Зуммеровед уверенно стал комментировать:

– Фигура – как у старого Берендея, да мало ли стариков на белом свете? Борода, глаза и руки – тоже. Сдаётся мне, ребята, призрак мероприятие посетил. Судя по выражению лица, наши действия одобрил. Вот бы с телефоном пособил ещё.

Кощей вполголоса просвещал Чистоплюя, как такое может привидеться, тот внимал с неподдельным интересом, имея наглядное пособие перед глазами.

– Как же он на дерево залез? Не боится сверзиться. Извини, в его годы… Пусть бы поделил невест, а то опять исчезнет.

До-До сразу отправился на переговоры; возможно, ему захотелось не только потрогать, но и задать волнующий вопрос… так и есть.

– Где мой изумруд, Берендей?

Призрак сначала изобразил бровями удивление, затем в пространстве пронзительно пошарил и, точно вспомнив, постучал себя по лбу пальцем. Тут же указал рукою в сторону пня. До-До рванул туда, обнаружил того же муравья, оседлавшего изумруд.

«Это моё, если ты не в курсе».

Гигант неохотно сдал охраняемый объект, и пастушок схватил драгоценный камень.

– Ура! Он снова мой. Вот это новость! Ктото отполировал, однако… Надо одевать перчатки, с такими-то руками.



По другой версии, история с яйцами Горыныча умалчивает эпизод, в котором были задействованы известные резервы. Сначала Никодим отправил учителю сердечное послание: после разговора с До-До, перед сном помолясь, нынешний  Берендей оправил мыслеформу учителю. Оказывается, тот был в курсе, поэтому спросил: «План есть?» – «Он таков. Пусть Эша-Лони возьмёт первого Горыныча, который вылупится из яйца, принесёт сюда, я подложу Матильде. Если признает, то и остальных высидит».

– «Тебе медаль полагается за храбрость. Не скажу, что очень хорош, но это твой план. Что ж, сейчас заглянем к хроникам. Кстати, отличная причина заглянуть, когда не ждут».

Через семь минут по земным меркам, а это обстоятельство говорит нам о сложностях, с какими столкнулся почивший, Эша-Лони лично принёс юного Горыныча, подарок словами сопроводив: «Хотелось бы посмотреть, как ты подойдёшь к Матильде». – «Разве не дашь коридора? В долгу не останусь». – Подумал воин Хроник, сделал пространственный запрос, ответ получил тотчас и говорит: «Хорошенько запомни этот день. Коль идём одну дорогу, помогу. И прослежу, и отход организую, если что. Увидишь себя в клетке стальной – значит, Матильда решила на зуб попробовать тебя. В таком случае, отступаем на прежние позиции и новый план готовим. Как понял?» – «Спасибо тебе, воин Хроник». – «То-то же. Любой кризис по плечу, коль мы вместе. Давай же, не повтори учителя ошибки».  – Разумеется, я всего не знал, однако предмет есть на примете. Сказал: «Учитель опрометчиво пообещал к Новому году вернуть Машину. Я считаю, так нельзя». – «Ах, вот как ты заговорил? Я-то надеялся на положительный ответ». – «Тогда знайте. Соискатель успел обвинить в интригах за его спиной». – «Не верь ушам своим. Этот старый жук специально для твоих ушей брякнул, чтобы ты действовал, как потребуют обстоятельства. Ладно, поговорим при встрече, канал готов. Ступай, красавец».
 
И выступил из подпространства необыкновенный целлофановый объект, величины непостоянной, с лёгкой испариной по потолку (очень жаль, что я проект не видел). Стены коридора просвечивали голубоватым светом, иногда я улавливал движение по ту сторону; это были воины Хроник, о других вариантах думать не хотелось. А незаконно существующий Горыныч сидел у меня на руках. Он отдалённо напоминал ощипанного индюка, глазами хлопал, жмурился и тяжело дышал. Оказался на редкость беспокойным существом, испытывал мою реакцию и силы при первом случае. Дважды пытался засунуть голову под кафтан, но я пресекал попытки. И малыш смирился вдруг, точно сообразил, что от текущего момента зависит разнообразие форм в природе; не всякий способен вытерпеть испытание до конца. Наконец, впереди возникла дощатая преграда, я не успел подумать, как её одолею. Стенка ящика как бы сама собой распахнулась, совершенно не так, как принято в трёхмерном мире, и мы проникли внутрь. Здесь было душновато. Над головой натянута та самая плёнка, она словно дышала. Я механически пересчитал яйца, мне помогал малыш, как весьма заинтересованное лицо… Секунды тяжело ложились на полотно времени, отпущенного авансом; мы оба втайне надеялись на техническую подсказку, и она пришла. Тяжёлую поступь мамаши я ощутил всем телом, тут же поднял над собой новорождённого птенца, чтобы Матильда первым увидела его (ну, а там – как повезёт). Так вышло, план сработал. Врать не буду, спинка вспотела; я на исходную вернулся, Эша-Лони малыша забрал, крылья заломил ему профессионально, прижал рукой к себе; другой рукой ухватился за складки на затылке (право слово, настоящий укротитель!) Сказал на прощанье: «Вот как делается история. Это вам не летописи сочинять».

И вот я вновь среди своих, Кощей руки коснулся: «Дрожат-то ручки, но уже всё позади. Поздравляю».

– Уже все знают? Тем лучше. Как там матрос?

– В карантине, на пару с младшим братом До-До.

– Ничем не изумляет?

– Как и все, ты жаждешь фактов. Давай спустимся в офис, сам услышишь. И ещё. Там редкие приборы будешь наблюдать, не обижайся. Нам без них никак.

В офисной тени задержалась именно та прохлада, в которой нуждался организм мой. Матросик забавлялся с калькулятором, оба были подключены к системе восстановления. Полосатый корпус выгодно отличал старого знакомого от известных образцов. Тем не менее, я пытался найти визуальные подтверждения тому, что это и есть Пролаза. Виртуально повернул его вдоль оси, сосчитал полоски.

Он меня заметил, тотчас расцвёл:

– Никодим! Я так надеялся, что ты придёшь и вырвешь из лап этих твердолобых… Сказал бы резче, да ничего, будет время. Очень надеюсь, что хоть ты сумеешь разглядеть во мне меня и подтвердить, что я тот самый.

– Голосом не похож, говорю, не превирая. – Про себя добавил: динамики не те, я тебя прекрасно понимаю. И занял кресло, осмотрелся. На кровати рядами выстроились антивирусы и самодельные приборы, оба кандидата на исцеление были подключены к ним и между собой, ради живого общения. Семь паяльников прекрасно дополняли полноценную лабораторию алхимика. Офис празднично сиял. Недавно сделали косметический ремонт, обои с огненными тюльпанами на сероголубом фоне; в этих разводах я разглядел очертания средневековых замков.

– Нравятся обои?

– Очень.

– Я знал. У тебя есть вкус. Что новенького?

– Так сразу и не скажешь. Да! Горынычей определили.

Полосатый робот с укоризной глянул на Бессмертного:

– Вот, полюбуйся, меня в неведении держит. Матёрого шпиона в каждом видит.

– Не шпиона, а шпионский вирус. Ты побывал среди подполья…

– Вы же всех извлекли!

– Хотелось бы верить.

– А Никодим не побоялся. Где твой Берендей? 
 
Я предоставил слово Кощею.

– Перед тобой новый Берендей, старый ушёл проведать свои дерева в ином мире.

Правда, сегодня заглядывал на минутку.

– Что ж не позвали? У меня столько есть сказать ему.

Бессмертный глянул на меня, я на него.

– Безопасность – в первую очередь, Пролаза. Запустить вируса просто.

Пролаза засыпал меня вопросами, на которые Бессмертный не давал ответов. И про марсиан (я знал, что их принесёт сюда, мы крепко связаны с ними неразрывными узами), и про деревья (вот это да! я верил, они дело затеяли), и про купцов (помню, Берендей оговорился мимоходом), и про марсианский корабль с пшеницей(ну, эта тема мне без интереса), и где предали огню тело старого (Сходим потом), и про корабль (Главное – верить. Поздравляю!). По-моему, других доказательств и не надо. Кощей многозначительно помалкивал, вынуждая матросика распаляться, пока не смог отмолчаться.

– Почему мне дали тело крысы?

– Подумай хорошенько.

– Погоди, а иначе я не смог бы вернуться. Кроме того, среди подполья провёл определённую работу. Рассказал про пушку-угловушку, дескать, полетят ваши неуклюжие броневики в море, от первого залпа. Они меня пытали, знаешь, Никодим… извини, оговорился. Берендей, значит. Вот как передаётся власть у вас, не знал. Кстати, с ребром закончили проект?..   

В конце концов, воплощённый Пролаза рявкнул:

– Как видишь, мир не без добрых людей, я всё равно узнаю. Итак, я понял, с невестами ничего не получается. Что ж, попробую я решить задачу. Гуманитарные науки – на вооружение!.. Ну, и напоследок. Поэт наш написал роман в стихах, поэму?

– Пока что недосуг, – Бессмертный отозвался, лишний раз проверяя показания датчиков. Результаты радовали, поэтому он снизошёл: – Больной, сегодня разрешаю выйти на прогулку. Свежий воздух вам не повредит. Один час. – Отсоединил провода и датчики, свернул в коробочку. До следующего раза, так уж повелось.
 
Матросик шмякнулся на плитку пола, заскользил к выходу и с первой попытки не осилил первую ступень. Тут же сгруппировался, в тридцать прыжков одолел препятствие. С поверхности донёсся его зычный голос: «Люди! Я вам открою страшную правду! Вас по полной программе дурят! Звезды на небе – тонкая подделка. Это украшения для мечтателей и поэтов! О, я вам ещё не то расскажу! Я имел аудиенцию у святого Роберта самого! Не поверите, встретил, как родного. Он и про вас всё знает; спрашивал – за кого могу поручиться. Да, но до чего скромные апартаменты… Мы с ним… »

Меня взял под руку Бессмертный, кивнул на выход:

– Пойдём. Если не полезно, то по крайней мере, любопытно будет послушать.

– А тебе?

– Я одиннадцать раз слышал. Да и дел поднакопилось. – Он взял в руки братишку До-До, шлёпнул по попе для профилактики. Както непедагогично, да при свидетелях. Видимо, тренировал руку, коль однажды доведётся.

Я вышел на свет. Драконов след простыл, марсиане продолжали ритуал. Прикинуть на глазок, так им недели будет мало. Генерал на передовой, пошла рукопашная до седьмого пота. Работа замерла на миг всего, как только из-под земли грянул оратор полосатый, которого обидели, и крепко. Он двинул в рощу, пути не разбирая, повстречав ствол дважды, несколько пришёл в себя и научился обходить берёзы. При этом сыпал обещаньями, как записной кандидат в президенты. Конечно, надо бы остановить безобразника, да ни у кого рука не поднялась.

– Куда его понесло?

– Если не свернёт, к терему выйдет в акурат.

Так оно и случилось. Завидев невест, кои высыпали на шум, заткнулся на секунду, сменил пластинку мудро:

– И для вас, подружки, у меня особенный подарок. Ну-ка, капни вазелину, что-то горло пересохло. Только сперва расскажите, как вы провожали Берендея… Ух, отгрохали хоромы! Я же на новоселье не успел. Это плита, здесь печка. Ах, и здесь? И здесь… Где сорок восемь листов знатного металла? Мне, что ли, обыск проводить?..

Тем временем, у Тумбочки команда собиралась. Программа сменщика вызывала массу возражений. По жизни, Пролаза прежний был тот ещё тихоня, новый же сто очков вперёд давал. Мнения высказывали самые разные. Точно перед выборами президента, электорат разбирал по косточкам пункты программы кандидата: этот, например, ни за какие деньги не исполнит; следующий пункт рассчитан на пенсионеров, а последний – на дам до сорока пяти.

– Кощей, что ты ему впрыснул?

– Такой привычки не имею.

– Он не похож на самого себя.

– Хотел бы я на тебя взглянуть, если заслугами новое воплощение выбьешь. Вся жизнь впереди – и молодая кровь пульсирует по шлейфам.

– Есть мнение. Давайте его привяжем к стулу и хорошенько выслушаем. Хлама в голове многовато, надо бы поредить через раз.

– Исключено. Это новое поколение, с материнкой, какую превзойти не удаётся. Установлена программа таким образом, что вмешательство трагедией обернётся. Я пробовал…

– Бессмертный, –  вклинился До-До, – он давал какие-либо прогнозы, относительно драконов?

– Знает он почти что всё. Руки, правда, уже другие. Нынче он гуманитарий. Да, не забывайте: его пытали.

До-До скрипнул зубами:

– Ой, доберусь! Мало не покажется. Только драконов на самостоятельный путь…

– Потом семью настроить, детей настроить на высочайший лад. – Чистоплюй достал изо рта зубочистку, взглядом заточил и сказал: – А пошли сейчас! Ложка дорога к обеду.

Кощей тронул Зуммероведа за плечо:

– Какой сегодня день по Луне?

– Путь воина. Заодно и памятники на место поставим.

– Не оправдывает себя затея. У подполья руки связаны, пока блуждают истуканы да наводят страх.

– А вот тут я готов поспорить! Как человек привыкал к самолётам над крышей и к поездам под окном, так и подполье к памятникам-шатунам. – Чистоплюй из щели потайной выудил бумажку с водяными знаками. – Кто готов идти? Вот образец ночного пропуска. Имею пять комплектов.

– Что это?

– Проездной билет на все виды, март месяц.

– Гранаты метать не раучилился? – уточнил До-До. 

Бессмертный спрятал в бардачке бинокль. По его словам, юный Пролаза развлекал невест лекцией о проститутках, его поведение тревоги пока не вызывало.

– Кого хотите найти ночью? Днём надо выходить да присмотреться. Гестапо, по-моему, возле Комаровки.

– Там ГАИ… Хотя хрен редьки не слаще. Все карающие органы и суды на одной улице. Как, думаете, называется? – Чистоплюй подмигнул энциклопедисту. – Ни за что не догадаетесь. Имени Алика Стеклова. Улицу Комсомольскую переименовали. Ну же, чьим именем?

– Именем Доли! – подхватил мысль Зуммеровед. – Однако, развернулись.

– Заметь, не отлучаясь от тумбочки. – Чистоплюй к Кощею обратился:  – Пойдёшь?

– Мне скоро Пролазу забирать с прогулки.   

– Он комбинат запустит?

– Не возьмётся. Я как-то невнимательно отнёсся к речам, надо запись отмотать. Он что-то говорил… в этой жизни у него не должно быть никаких отношений с деньгами и ценными бумагами. Чистый гуманитарий.

– Выбросить комбинат  на помойку? Стоп! Телефон из него не получится?

– Кто у нас механик? Вот у него и спрашивай.

Соискатель колдовал у велолёта, однако это не мешало быть в курсе местных новостей:

– Телефон? Кому он нужен? Вот у купцов я одолжил бы гоночные кадушки.

– Как мы выследим гнездо, куда Матильда яйца понесла?

– По телефону. Пристроил в серёдку аккумулятор, как знал. Вот, по сигналам, вычислим координаты, – порадовал водитель.

– То есть, в те секунды, когда Эша-Лони надумает позвонить? – Чистоплюй слабоват в тонкостях подобных, разве в политических вопросах ему нет равных. – Пешком обойти остров не реально. В резерве маловато микрофонов, их разбросать…

Ни слова не говоря, Соискатель спустился в офис, из приборов, попавших под руку, сложил устройство и вышел на поверхность.

– Держи! На «нуле» палец – и пойдёт запрос на все исправные аппараты, в радиусе до трёхсот метров… Погоди, этого маловато. – Вывел на экран меню, двумя клавишами поменял «метры» на «километры»: – Попробуй.

Прибор уверенно определил положение одного исправного телефона, выдал координаты. Осталось До-До уговорить слетать и убедиться, что прибор исправен, что достоин штампа комиссии аттестационной.

– Не могу другу отказать, а вообще у меня сегодня выходной… Ктонибудь, сходите к генералу. Пусть с купцами чтонибудь решит. Мне их рожи, кажется, приелись.

Чистоплюй охотно согласился. Кощей прикинул варианты: «Я с тобой!»


До-До вернулся через час, когда купеческих кораблей и след простыл, когда матросик, почистив зубки, уже лежал в кровати, и заботливая няня читала обязательную сказку. Телефон был в трещинах, но всё ещё исправен.

– Дракон уронил его. Видимо, игрушка надоела. Или же позвонили от Эша-Лони.

– Матильда могла попросить: «Сынок, чужого нам не надо. Выбрось!»

– Матильда могла сказать иначе: «Сынок, по этой штуке враги смогут запеленговать гнездо, куда мы сложим яйца. Лучше выбрось», – на версию Зуммероведа Чистоплюй своей ответил.

Бессмертный опустил бинокль. По лицу было видно, что задача биноклю не по зубам. Триста шестьдесят градусов – и ни в одном нет и намёка. Так порадуемся за Матильду. У мамаши славной детки сыты и не биты.

Купцы отделались лёгким испугом, устроили долгожданную передышку. Но просто так сдаваться они не собирались. Их вместительные, прожорливые трюмы резонировали в восьмидесяти километрах над планетой; наблюдатели сканировали долгоиграющие процессы, вулканическую деятельность и генеральские погоны. Я это слышал кожей, находясь на глубине свыше шести метров, рядом с гением младенческих размеров.

Кощей заглянул в офис, спросил у меня – спит? Я на цыпочках вышел из помещения, говорю – только уснул. Прогулка на свежем воздухе сказалась.

– Он что-нибудь рассказывал?

– Тараторил без конца, где правда, где вымысел – даже я не понял.

– Ты умеешь отсоединять клеммы? – На его лице испуг.

– Одну. Он утомил меня, а мне ещё корабль заправить. В рейс выхожу.

– Чем за информацию отплатил?

– Рассказал, как на Земле принято создавать программы, чтобы сбывались самые светлые и смелые мечты.

– Это когда, отходя ко сну, Вселенной задаёшь единственный вопрос?

– Скажем, так: нет кармических ограничений – дерзай!

Солнце коснулось горизонта, на небе загорелись семь ярчайших звёзд.

– Что матросик про звёзды говорит?

– Когда людей было много, их было в разы больше. Оставшимся хватит и семи.

– Я слышал, Пролаза задумал решить вопросы семьи и брака.

– Брак нам ни к чему. Вообще, кто ввёл это слово в оборот? Брак и семья были поставлены рядом, институты создавали. Что из того вышло, мы с тобой знаем.

– Думаю, реформа языка, которую пастушок наметил, устранит искусственный перекос. Они охотнее иностранные языки учили, своего не зная досконально. Уехать за границу, иным казалось, – это предел мечтаний.

У велолёта колдовал До-До, сбивая пыль дорожную, неисправности вычисляя. Кощей подошёл к нему, оглянулся по сторонам.

– Как выглядят марсианские деревья сверху?

Не поднимая головы, тот ответил:

– Как две кучи дерьма, в виде восьмёрки.

– Ну да, с дерьма и начиналось.    

До-До понизил громкость динамиков:

– Кощей, после этой жизни я тело крысиное тоже получу?

Бессмертный губы растянул в улыбке:

– Случай с Пролазой я склонен рассматривать, как производственную необходимость. Двух зайцев одним выстрелом.

– Руководство подполья отрезвил, что второе?

– Снова с нами…

– Ух ты! Снова с нами это лето… Сам не пробовал рифмы вытаскивать на бумагу?

– Вот уж уволь. Иметь такого, как ты, в списке конкурентов… Дружбы ради, я готов пожертвовать не одним желанием. Пусть каждый занимается своим.

– А как тебе на слух такое: «Прабабушка с этой вилки кушала омлеты, затем вилка бабушке досталось по наследству. Теперь я сам смотрю на эту вилку и суть предметов начинаю постигать: правилка»?

– Неплохо. Нет, правда! Сколько себя помню, я тоже о доброй бабушке мечтал. Иногда так хочется вернуться в детство, чтобы бабушка у кроватки пела песни.

– Давай соберём! Одну на всех. Металла хватит.

– Глубже копнуть не пробовал, До-До? С какой целью купцы подбросили металл?

– Только не подсказывай, минуту. Чтобы построили корабль и улетели… А! Так они хотят прибрать к рукам планету… Слушай, только сейчас дошло! Мерзавцы. Думали, тут всё покупается и продаётся. Эх, мне бы бутылку масла.

– Для чего?

– Канистру как-то подсунули, презентом называли. Спасибо, образумил: это же чистой воды взятка! Верну! Всенепремено.

– Ладно уж, не убивайся. Этого масла у них лет на двести, не победнеют. Просто на будущее помни, за редким подарком не стоит расчёт.

– А как же сам факт получения взятки?

– Воздухом дышали нашим – вот тебе и оплата.

– Точно, надышали! Запах всё-таки остался. Эксперт, ты «за»? От слова «экспертиза». Или такое: «Погодь, непогодь». И ещё: «Охра, брось! Храбрость – не твоё».

Кощей пронзил пастушка бессмертным взглядом, подумал: «Не глубоко ль закопался в словари? Перед Пушкиным не лежало столько их на жёском диске». Признаться, та же мысль давно посещала многих, просто пока на поверхности нет результатов, помалкивали осторожно: поэта может обидеть всякий.
Поэта вдохновить полезней, например, набором слов: в преломлении прело мнение. Пища ль пищаль? Севр юга севернее, се вернее. Иска жжение даст искажение. Кому пляж, кому камуфляж. Кому фляжкукамуфляжку? Коле снится колесница. Взялся за пистолет – спи сто лет. А ресторан – арест, сто ран. Свой пьедестал – пей, где встал. Пятно, вы водитель? (уверен, жили на Земле люди с фамилией такой). Оробел ум – парабеллум. Чьи псы – чипсы? Порт янки. Поста мент. Премия – как прерия. Пристань ещё, пристанище. Перс в тень, украл перстень. Поросёнок Чуня – по росе ног не чуя. Природа при родах. Причин дали причиндалы. Прозе лень говорить про зелень, в уме прозелень. В поте мнение – потемнение… А сколько их с двойным смыслом? Один пропил. Кому интересно, сам отыщет. Глядишь, докопается До-До, тогда скорей общий язык найдём. 


Кощей брату-трансформеру куда ближе, чем обладатели карманов и кошельков. Перед стартом купцы требовали выдать преступников. Муха с Бляхой слегка вибрировали, подражая узникам районного суда, закрытых в клетке до оглашения приговора. Приличный адвокат в два счёта отбил бы все притязания и атаки, но До-До на ином поприще нынче подвизался. Так что Бессмертному выбирать не приходилось. Где-то в прошлом воплощении, у него был некоторый опыт – битвы с налоговой, с наездами братвы, с заботливым участием участкового и его командиров. Суд внимательно выслушал доводы его и, по-марсиански, вывалил решение: «Валите, пока целы!» – Генерал отряхнул руки и вернулся к отложенным трудам. Полковники спекулянтов до трапов препроводили, при первом же признаке неповиновения готовые дать пинка. На прощание, начальник штаба так сказал: «Конечно, я вам приказывать не могу, пока вы остаётесь на орбите, в восьмидесяти километрах от поверхности, не ближе. Окажетесь на расстоянии выстрела моего табельного флокса, – уж не обессудьте, потревожу. У меня приказ».

Трансформеры охотней обычного бросились помогать купеческим кораблям стартовать, самодельными мётлами замели следы посещения, чтоб и духу не осталось, после с повинной явились к соискателям – дескать, поняли без рукоприкладства, впредь не повторится.

Я тем временем был уже далековато, по меркам пешего и велосипедиста. Невеста с сёстрами накрыли пышный стол, как глянул на изобилие это, ноги чуть не подкосились.

– Как что? Свадебный ужин, – отвечала одна из красных девиц. – Коль от батюшки сбежала, причину надо же подыскать.

– Вы не понимаете! В Городе восстание, стрельба, а вы тут разносолы…

Нет, это правда. Стрельбу открыли в восточной части, как и в те дни, когда земная церковь пала. Мы ещё помним, как рухнул с трона последний римский папа, следом – весь престол РПЦ, более мелких конфессий. Долго на слуху была последняя речь патриарха: «Испокон веку мы вводили в заблуждение и обкрадывали вас. Простите, не судите строго. Предстоит нам Божий Суд. Ищите тех, кто будет правильно служить…» Вот тогда и вышла из катакомб подлинная церковь, под водительством небесным. Любопытны были метания верующих – куда? Кому верить? Кто говорит правду? Газета «Правда?» самораспустилась, новые издания пришли, кто народам стал постепенно открывать глаза. И люди стали понимать, как разнятся, что уровень сознания строго персонален, и то, что один впервые слышит, другой почти забыл. В образовании пошёл раскол, чиновьичья порода с треском покинула пенаты, на их место подоспели светлые учителя, от Бога. Именно тогда в образование вдохнули подлинную жизнь…

До-До на цыпочках к постели Бессмертного подкрался.

– Не спишь?

– Уснёшь тут.

– Прогуляться, что ли? Ты как?

– Эффект толпы на себе испытать я не собираюсь.

– Всем задурить головы невозможно, найдём прослойку передовую и с нею остановим кровопролитие.

– Таких сегодня из дома не выгонишь, разве штыками.

– Но я так не смогу! Утром в рейс. – И До-До протянул записку.

Развернул её Бессмертный, запалил подсветку. «Канистра в Тумбочке. Распорядись, чтобы всем поровну досталось», – прочёл, шевеля губами. Кивнул с пониманием. О канистре одни невесты, кажется, не знали; трансформеры могли сказать, сколько в ней до дна и сколько «булей», если страждущих накормить. Все ждали, как До-До распорядится. 

– Как там Муха с Бляхой? 

– Пойду, гляну.

Как пошёл – так и пропал. Вернулся через час.   

– Переживают. Заварили эту кашу, готовы наказание понести. Один сбегал, выяснил обстановку. Более крупная группа «Канал-Юга», под командованием Химиш-Нони, теснит другую – «Ливнёвку», её бездарно возглавляет Хишим-Няня. Горят броневики, группы диверсантов подрывают дорожное полотно, ремонтные команды латают, памятники в ужасе. Замечены скопления в порту, часть готова эмигрировать. Кроме того, в небе замечена эскадрилья наших подопечных.

– Ещё бы, такой подняли шум.

– На обратном пути я к невестам заглянул…

– Тогда понятно…

– Что понятно? Я же для порядка. Они же при первом резком звуке охают: «Всё! Началась война!»

– Видишь, как накликать можно? Что ещё?

– Ребро забрал. Хватит на него молиться. Подле него дневального решили ставить, чтобы служба мёдом
не показалась. Кажется, дамы сознательно создают условия для испытаний. За кожей не следят, в унитазе утопили последнюю косметичку, – пришлось принимать меры: скоро до подпольщиков доплывёт. А что такое схима?

– Это не по адресу, энциклопедист утром просветит.

До-До присел у кроватки матросика, потрогал на макушке волосок.

– Интересно, какие ему снятся сны…

– Какую задачу поставил перед сном, все версии её рассмотрит.

– Я даже не представляю, как можно поделить невест.

– В том-то всё и дело. Ты рассматриваешь факт, как уравнение с числителем и знаменателем. Он рассматривает проблему под иным углом.

– Не представляю, как это…

– Допустим, черта дроби в представлении большинства выглядит глухой стеной. Пролаза занимается именно ею: как стену превратить в предмет, способствующий налаживанию контактов.

– Круглый стол, что ли?

– Круглый или иной формы, – видишь, ты своё решение предложил. Приоденемся в костюмы, по букету цветов – и вперёд, с песнями.

– Тюльпаны оборвали, до единого.

– Значит, им нужнее. Кстати, младший брат просится обратно. Покаялся мне – дескать, в личную жизнь бесцеремонно лез, настаивал на разводе с Ошейной. Пообещал – впредь не вмешиваться. Согласен жить в небоскрёбе и без лифта, но я ему не верю. Кто раз попробовал – будет помнить до конца дней.

Виртуально, До-До пожевал травинку, погладил матросика по головке.

– Знаешь, стихи прут из меня тоннами. Не скажу, что все гениальны, но встречаются экземпляры. Лучше нет, как со стороны послушать. Вытащил пару динамиков, сам себе прочёл десятка три. Ты знаешь, как-то неоднозначно вышло: сегодня, скажем, они показались посредственными весьма, а вот вчера я был от них в восторге. И завтра буду. Как объяснить чёт-нечет этот? Мне эти муки вдохновения то режут крылья, то впрыскивают гормоны роста. Бывает, целый день без строчки, но потом – откуда что берётся? Честно сказать, кормление трижды пропустил. Лишь поднимаюсь в воздух – как из мясорубки мясо, строчки лезут; совершаю экстренную посадку, ужимаю диск, черновики сжигаю, ибо места мало.

– Вот и воспользуешься памятью брата.

– Уже побаиваюсь присутствия его. Возьму обратно – вдруг Муза навсегда покинет? Она не терпит посторонних: только ты и Она.

– То есть, ты не хочешь. Куда мы определим сиротку?

– В детский дом. Пусть прочувствует до конца, как без родителя.

– Не слишком ли сурово?

Гром канонады сотряс стены офиса, шальной снаряд рванул поблизости.

В такие эпохальные моменты новости бегут наперегонки. Как меньшевики, обороняющиеся укрылись в музее минувших войн, директор умолял не использовать экспонаты в военных целях,– об этом сообщил дневальный Муха, пока приятель дух переводил. Пробежка по воюющему Городу едва не стоила ему жизни.

– Тут ещё такое дело. На территории священного терминала приземлился неопознанный объект.

– Кто помешал опознать его? – Бессмертный вскинул брови.

– Упаковка. Одной бумаги картона и фольги тонны две ушло. Парашют последней конструкции, так что… это не происки подполья.

– Что ж, пойдём, посмотрим.

Размеры посылки  сообщали о щедрости отправителя. Бессмертный порылся в памяти, и некие цифры подсказали верное решение:

– Не узнаёшь?

– Впервые вижу, – отвечал До-До.
 
– Вот так и люди: обман им предлагали, всякий раз в новой упаковке, как тут не клюнуть?

– Минуту, здесь есть карман для сопроводительных документов. – Муха изменил геометрию рук и ног, дотянулся до кармана. Знакомство с сопроводительной документацией, подумать только, кому-то доставляет наслаждение, как алкоголику утренняя доза. Пусть это и отняло минуту, но эффект употребления растягивается на несколько часов.

Бессмертный приобнял пастушка:

– О чём мог бы написать Щи-Ра-Поета, случись оказия такая?

– Издал первую книжку стихов. Пожалуй, двенадцатитомник, и часть тиража прислал наложенным платежом.

– А теперь давай вскроем.

– Знаешь, что там, под обёрткой?

– Конечно, не шоколад. Энергетический заряд, с которым не справились пираты.

– Хочешь сказать, холодильник? Тот самый? – До-До повторил экскурсию, поражась, как сразу не раскусил размеры. Но мыто с вами в курсе: поэты рассеянными бывают до невозможности; коль повстречаете на перекрёстке, твёрдо берите под руку и переведите на другую сторону. Иначе жизнь оборвётся на половине жизненного пути.

В сопроводительной записке бухгалтерия ведомства предупреждала: «Сломаны три пресса, четвёртым не рискнули. Забирайте обратно. Постскриптум: некие письмена, начертанные на одной из стен, имеют разрушительную силу, так считают специалисты».

Вот вам и черновик будущей конституции. Здесь пахнет уже не просто предвыборным трёпом, а некой магией, на уровне бессознательного (в последнем слове первые три буквы имеют весьма конкретного владельца).

Стрельба к рассвету стала затихать. Отряды подходили к стенам терминала, спорили – брать штурмом либо в друзья зачислить? Эти уходили – другие начинали митинг. Колесо истории провернулось вновь. Тем же утром, при свидетелях, посылку вскрыли. Пролазу чуть удержали, он рвался в терем, чтобы лекцию закончить.

– Ты своего добился, они другими стали. Или хотят стать.

– Я не сказал им главного. Унижать мужскую сущность мелкими придирками, убивать словами – всё равно что подписать приговор себе: прожить несколько жизней мужеподобной дамой, с солдатскими замашками, без мужа, воровать чужое счастье, урывками наслаждаться, но настоящего чувства не испытать!

– У тебя будет время, матрос, Бачилы не сбегут. – До-До надрезал угол посылки, стал разделывать бумагу и картон под размер «А-4». – Боюсь, внутри мы найдём нечто удивительное.

Матрос прицелился, мысленно проник сквозь стены.

– Я знаю, что там.

– Ну?

– Носовые платки и сорок упаковок носков для профессора. Он пострадал при переезде… Нет, уже после.

– Ха! Никак, пираты адресом ошиблись!

– Не думаю. Скоро профессор сам прибудет. Он дорогу помнит.

Вокруг матросика стал скапливаться народ.

– Тебе в будущее заглянуть, как сквозь стену холодильника?

– Не всегда. Вчера была возможность, и только что, на секунду. Только информацию оттуда не всякому поведать можно. Желающих хоть отбавляй: внимать готовы, лишь бы не работать над собой.

– Прямо пророк, ни дать ни взять, – донеслось от Тумбочки.

С простреленным ухом, весь в бинтах, Бляха едва держался на ногах. Бред раненого за чистую монету принимать не стоит. Уж ему досталось в вылазке ночной. Но боец взбодрился, рану на груди зажал:

– Пираты прилетали ночью. Я думал, к восстанию примкнут, – нет, хоботами боевые группы высосали даже из люков. Было около трёх ночи, можете мне не верить, и до утра рвались лишь запрограммированные фугасы. А холодильник этот, видимо, оставили, чтобы возместить вес отобранного материала.

– Наоборот. На вес холодильника набрали гирек, чтобы равновесие на острове не нарушить. – Кто обвинит Зуммероведа в неточности? Приходилось соглашаться, пока же он развил мысль дальше: – Зато оставшиеся, кто протестовал против братоубийственной войны, вздохнули, наконец, свободно.

– Смотря что вкладывать в это понятие. – Чистоплюй тотчас обнажил виртуальный меч, готовый к поединку. – Иной раз полезней не иметь диплома, но жить независимой жизнью, чем псевдообразованным  числиться рабом системы. Тот же бомж свободней депутата, ибо к земле ближе. Но куда ближе были те, кто свой работал огород, трудил поле. Ни кризисы, ни конец света ему не страшны…

– Кстати, о конце света. Уж как готовилось прогрессивное человечество к нему, а эти русские устроили ярмарку с распродажей. Спасательные валенки, тулуп, бомбоубежище, ключи от счастья и для него же; у меня тут целый список. Пошла мода на коллекционирование, так я свою собрал…

Матрос разложил по полочкам известные данные задачи, которую поставил пред собой. Поскольку старшие товарищи более мобильней, пусть каждый занимается своим делом, им интересней результат откомандированных яиц, в каких условиях проживают. Надзор негласный пусть установят, живую очередь либо коллективное дежурство. Других проектов не предвидится пока… пока невесты, подобно стаду без пастуха, слоняются в поисках приключений. Кажется, его всерьёз соискатели не воспринимают; стереотип сработал: что мальчику доверить можно? Пол подмести, сбегать в магазин…

Они делили карту острова, кому какой сектор взять под контроль. Московское направление водителю досталось. На каком-то километре путь его пересекался с линией Кощея: Бессмертный должен охватить пути, ведущие к лифтам, а там и к выходу на Луну. Когда-то там Иван-царевич наследил, но свои ошибки вскорости исправил. Задумал Бессмертный пройти путём героя, заодно следы Матильды поискать. Это ничего, что стая по воздуху участки суши преодолевает, следы, волей-неволей, остаются. Их надо уметь искать. Ещё одну специальность обрести никому не повредит.

Что касается пастуха, то оно и так понятно. На долю велолёта выпали самые удалённые участки суши, и До-До предался подвигу без оговорок. Он вывел формулу, с какими промежутками следует делать передышки, чтобы не спугнуть драконов, если те окажутся неподалёку, на площадях, исчисляемых  в небесных единицах измерения. В таком случае, он должен залечь и пропустить состав… как-то так. Заодно подыщет материалы для строительства; в окрестностях ресурсы выбраны давно. Вот бы нарваться на золотую жилу или на алмазы, – его храм должен отличаться от всех, что возводили до него.

Матросик товарищей проводил в дорогу, навестил больного. Здесь подыскал верные слова, чтобы утешить младшего брата:

– Ты не один, запомни. Всякая жизнь, раз она появилась на острове, предназначена для конкретной цели. Без паники поэтому. Даже если старший брат не примет, возможности можно изыскать. Вот с невестами проект реализую, подумаем о твоём будущем. На досуге поразмышляй, какая сфера деятельности тебе ближе: точные науки, политика, социология или… Как ты сказал? Теософия? Ну, знаешь… Обещать ничего не буду, но посмотрю. Вся сложность в том, что владея языком цифр, ты не совсем готов. Язык букв может не сочетаться с установленной программой. Это же твои слова: «Я никому не позволю копаться в моих мозгах». Я допускаю вариант, что там достаточно добавить несколько перемычек, чтобы соединить разрозненные цепи. Один дополнительный адаптер, синхронизатор и источник речи, – по-моему, этого будет вполне достаточно для уровня детского сада. Потом мы пойдём в первый класс, – клянусь, мы сделаем из тебя человека!.. Не хнычь, всему своё время. Не будешь задерживать меня, скорей вернусь и тобой займусь вплотную. На, вытри сопли. Ты же будущий воин, перестань!..

Кое-как отделавшись от малыша, матросик настроился на поход к терему. Путь неблизкий, это в прошлый раз повезло – поймал попутку. Муравей размеров подходящих тележку с шашечками подкатил; странный таксист попался: адреса не спросил, сам знает, куда надо… Вот и сегодня, на том же месте, ждёт тележка. Молча сел на заднее сиденье, молчит нарочно. Едут-едут – вдруг: стоит в поле теремок, теремок, он ни низок, ни высок, ни высок… Кто, кто там в тереме живёт, кто прописан в невысоком?

На конечной остановке щит с расписанием движения, только вместо цифр буквы, то есть, слова: «Вас пытали?»

К таксисту повернулся:

– Было дело. Видишь, сколько полос на теле?

У того на лице вопрос: «Ах, так это не тельняшка?»

На крылечке писаные красавицы почивают, чай блюдечками переводят. Народный обычай соблюдают, женихов пожидают. Вот сейчас, на белом коне златогривом, удалец проедет – ужель на всём скаку не остановит? Эй, удиви народ хорошим зрением, не проскочи мимо. Где разрешение на ношение холодного оружия? Есть справка, что допущен к владению? Вот и материал для размышлений: кто оружие изготовил? Отец выковал, допустим. Встал на учёт, налоги вовремя заплатил – вон сколько вопросов набегает сразу. Есть ли родственники за границей, настоящий паспорт, сколько раз привлекался за неблагонадёжность?.. У-у, нам такие не подходят. Что же делать? Разве средь своих женихов поискать. Комбайнёр, механизатор, агроном, учитель да фельшер участковый – сплошь холостяки. Вы правы, обходительностью заморской не владеют, совсем не знают протокола, да и одеты далеко не так, как навязывает мода. Зато на языке понятном говорят, вредных привычек не имеют. Так и смотри, зашлют сватов: «Эй, растолстевшие мамаши! Показывай товар свой залежалый!»

За слова такие можно и по уху схлопотать. Но вдруг разглядит которая незаурядности черты, глянется который? «Смотри, соседка, этот недурён». – «Да и тот неплох. Руки-то не неженки». – «А давай накроем стол да позовём!» – «Так тому и быть. Я в погреб».
               

















ЧАСТЬ 2. КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ
               



ГЛАВА 1

Он прекрасно помнил тот день, когда извлекли его из универсальной упаковки; представитель фирмы ненавязчиво излагал основные правила пользования и устранения мелких неисправностей. Гарантия – 90 лет, при соблюдении правил, срок автоматически удлинняется до бесконечности, в разумных пределах.

Его первый хозяин так увлёкся изучением инструкции, что две ночи кряду не выключал свет, пока не падал замертво. Только тогда Кощей Бессмертный, не трогаясь с места, выключал электричество, и здесь уже нужно первое пояснение. На такой случай, вместе с роботом поставлялись особые выключатели, сенсоры, датчики и доводчики; они тоже устанавливались представителем фирмы. На каждом углу ещё можно было встретить бригаду, готовую исполнить любую халтуру; как правило, состояли они из представителей национальных меньшинств и большинств. Желающих поправить финансовые затруднения всегда с избытком. О том пока Кощей Бессмертный знать не знал: документация на модель «Кощей Бессмертный» занимала две книжные полки, что само по себе предвосхищало жажду познания, при любых наклонностях голодного.

Пожелав хозяину спокойной ночи, робот переходил в спящий режим и судьбу свою вверял десятку датчиков. Однако, времени не терял даром; рассматривая корешки инструкций, робот проникал своим необыкновенным взглядом всё глубже, пока буквы не сложились в строчки, страницы в параграфы. Так он выяснил, что его модель способна заменить четырёх дворников (другие профессии перечислять не станем), кроме того, робот может сыграть роль учёного, приятного собеседника, не говоря о помощнике в делах домашних. Чего инструкции недоговаривали,увидим дальше.

Вечером третьего дня в дом были приглашены двадцать шесть знакомых, к кому робот должен привыкнуть, при новой встрече чтобы не достал глаза или ещё чего похуже. Примерно через час, презрев закуски напрочь, хозяин напился, жестоко и безоглядно. Поскольку, приятный собеседник под рукой, деревянным языком хозяин пояснил: дорогую покупку следует хорошенько обмыть, это древний обычай предков. Из приглашённых, ни у кого этой модели не имелось, других причин доискиваться не стоит. Можно добавить, среди населения так повелось: купил робота – дня три, а то и неделю не моги включать. Послужит дольше. И, вполне понятно, чем дороже модель, тем сложнее подготовка к запуску. Пока робот запомнит и гостей, и порядок в доме, в ходу какие обороты речи, суточный режим, меню и прочие тонкости, без овладения которыми роботу будет сложней ужиться в конкретной семье, нужно время. Недавно был случай. Купили – и что-то пошло не так. Трудно поверить, но случается такое: не вписался в коллектив. Семья состояла из настолько разных по термераменту и привычкам членов, что робот обязан был  хоть кому-нибудь приглянуться, – нет! Ничего не вышло. Оглядываясь назад, установили следующую последовательность событий. Глава семьи сгонял на рынок лично. Название у заведения – предел фантазии: «Последние новинки». Переговорил с владельцем рынка, тот пригласил ребят, торгующих «кощеями», дал установку:

– Перед вами – представитель государства, председатель профсоюза. Что хотите делайте, но дайте такую скидку, чтобы кошелёк его нисколько не пострадал.

В итоге, раз с семьёй не ужился робот, профсоюзный бог перевручил модель начальнику налоговой, тот – министру внутреннего распорядка дня, тот – прокурору… Сто сорок четыре чиновника, в конце концов, отказались от дарованного «кощея», и образец благополучно вернулся к продавцам. Тем не менее, чиновники загорелись; эту модель имели главы соседних государств, какие тут сомнения? Всеми правдами и неправдами, в обход правил и спекулянтов, к Новому году, через третьи руки, эту модель заполучили все, с мизерной переплатой.

Возможно, это простое совпадение, но как только правящий класс «кощеями» обзавёлся, цены на модель резко упали. Средний класс стал скупать модель дюжинами, в крайнем – по две-три штуки на семью. Кое-кто попытался надавить на продавцов и даже запретить торговлю, однако эти замыслы успеха не имели. Легче противостоять цунами.

Итак, «Кощей Бессмертный» стал самой домашней и раскупаемой моделью. Как в прежние лета – конь у пахаря, «жигули» – у всякого мелкого руководителя, немного сэкономившего на зарплате подчинённых. Плюсов у данной модели оказалось довольно. Дети души не чаяли в железном друге. Он и урок объяснит не так, как учитель, мало – мультиками теорему пояснит. Работу над ошибками вместе проведут, а после – выиграют у двух команд, на хоккейном поле. «Кощей Бессмертный» одинаково хорош и в нападении, и на воротах. Социологические опросы стали поражать: многим показалось, в Белоруссии наступил приблизительный коммунизм. Приблизительно, у всех было всё. У дворников зарплата, у электриков – сообразительный помощник; кондитеры распродали магазины, и сдоба, прямо из печи, поступала на столы непосредственного потребителя. Пока однажды над государством не прошелетел шальной метеорит. По слухам, несколько «кощеев» тому свидетелями оказались. И посыпались «бессмертные», гремя членами, в гарантийные мастерские… Смотрим в гарантийный бланк – так и есть:

«… пункт 2013, е. Производитель снимает с себя всякую ответственность за отказ систем в случаях удара или пролёта метеоритов… наши мастера в мастерских, конечно же, не откажут – посмотрят, что можно придумать…». Пострадавшие обменялись соображениями: оказывается, никто не дочитал до половины. Мы глянули вдоль параграфов шеренги, под номером 4026 читаем: «В случае, если эти модели организуют частный военкомат…» – При таких заявлениях, из наших рук выпадет не только инструкция. Фирма не даром держит штат юристов, на любую каверзу ответ был готов ещё вчера.

С того самого дня, за моделью закрепилась слава аппарата, подверженного метеозависимости (по лени либо по неграмотности, но диагноз прижился и впредь не подвергался пересмотру). Роботы других моделей успешно продолжали трудиться на благо человеческого прогресса, эта – отказала. Или отказалась, если быть точнее. Здесь мы приготовили место для симпатичного высказывания, да оно задержалось в другом блокноте. Придётся сдвинуть очередь… Итак, если искусство призвано двигать человечество вперёд, хочется спросить – чем именно? Произведениями, которые написаны несколько веков назад? Выходит, у современников искусству нечем поживиться.

Группа исследователей взялась за дело рьяно, на сорок второй минуте пришла к выводу: в программном обеспечении «Кощея Бессмертного» обнаружена прежде не заявленная программа. Производитель проводит собственное расследование среди сотрудников, вывод был ожидаем: подобную программу никто из обитателей планеты не мог установить, уже не говоря – дублировать. Чужие символы, чужой подход. За помощью государства обратились к хакерам – за любые деньги, убейте гада!

Гад предъявил броню.

Алгоритмы, сверхпроводка, штурм, осада, агентура – ломались копья, рушились надежды. «Кощей Бессмертный» стал для всех полукосмической загадкой… Ладно, шут с ним, у нас полно других. Незаменимых не бывает? – Кто сказал? – Молчание в ответ, и радостный полукоммунизм вновь зажигал петарды, снова с экранов монстры угрожали, пока не загнулась дряхлая старуха. Следы крови вокруг кресла, следы зубов на горле. Сам вампир ушёл в кадр, своё имя кровью телезрительницы прописал в титрах, кажется в «7-D». Только запретили к демонстрации «7-D» – тотчас объявилось «8-D», с решётками и с цепями, с личной охраной. Однако, даже кардинальные запоры не могли обывателя утешить. Люди стали покидать Город, вслед за модным кличем: «Сама выращу морковку, сама съем». Дворники ушли вслед за электриками; печи обслуживать некому – кондитеры ушли в четверг, но уже в пятницу гуманитарная явилась помощь. Этот четверть-коммунизм стал орать: «Верните Ленина в мавзолей!» – «Так снесли же, батя». – «Кто посмел? Я учиняю расследование! Храните ваши деньги подальше от старых сберкасс, я к новым укажу маршрут».

Чтобы заткнуть рот, там нечто возвели. Из брошенных лопат и ломов, чуть было, и «кощеев» не отправили довеском. Куча получилась. Её могли наблюдать из соседних государств, если встать повыше. Со стула – нет, вот со стола…

Заводы поднимались, как тот пьяный, жены любимой слыша речь:

– Ты, что же, не мог лужу обойти?

Программа космических аппетитов канючила своё:

– Наскреби-ка там ещё рублей двадцать.

Границы на замкЕ. Из одного зАмка на этой стороне, в соседний, по ту сторону границы, чудесный ход проложен… Ла-Манш морально устарел, по скорости доставки грузов. Всё кончено, казалось, для «кощеев», но в один прекрасный день, из запертого гаража, поднялся бодренько «кощей», утреннюю пробежку сделал по району. К вечеру в квадрате оном зашевелились тысячи. Ночью их наблюдали у памятника вождю пролетариата. Их скопилось столь много, что случайный прохожий не сумел прорваться да послушать, о чём сегодня митингуют.

Недовольный прохожий сумел дозвониться до метеослужбы и задать единственный вопрос:

– Метеорит не пролетал сегодня?

– Приборы не обнаружили, – ответили ему.

– Тогда понятно, – брякнул он и повесил трубку, хотя мог говорить ещё целых пятьдесят секунд.

Утром на площади – ни митинга, ни вождя. Конечно, чудеса природы не все открылись нам. Если когда-либо изобретут Машину Времени, то с матушкой мы ещё поспорим. А наступивший день готовил приключение. Церковь модная решила вдруг покинуть Город. Следы лампадного масла говорили как бы: сложно уживаться с материализмом, который знает всё, а что не знает – того не существует. И колокола позванивали на поворотах, колокольней задевая киоски и будки постовых, как ёлка к празднику, для установки на площади центральной. Там уже и место освободилось как бы… Минутку, ёлку всё-таки привезли, чтобы не пустовало место. Для налоговой и для обманутых вкладчиков, поди.

Но что мы видим? Часть вчерашних митингующих притихла в зарослях, у местного космодрома. Охрана неохотно соображениями поделилась: удачен каждый восьмой старт, из новой серии, вчера пошёл шестой, – обломки только в музеи не попали. Как арифметика ни проста, учитесь ждать. Однажды на Марсе тоже поспешили: коллайдер долго запустить пытались, общественное мнение трамбовали. Когда чиновники перебрались в жилой модуль на орбите, главный гаркнул в микрофоны – давай! Но учёные тоже не рискнули – погрузились в катер, оставили у пульта инвалида, которому жить надоело ещё на прошлой неделе; ему переадресовали глагол в коробке из-под конфет: как нажмёшь кнопку, можешь съесть десять конфет сразу, и никто ругать не станет… Вот и мучается история с той поры вопросом: успел ли?

На родину! Родина зовёт… или отзывает: там поняли ошибку, нашли путаницу в цифрах, влепили строгача завскладом за то, что выдал десант сверх норматива. Радисты быстренько отстучали телеграммы, с уведомлением личным, роботы повозмущались, но, делать нечего, собираться стали. Вопреки единому порыву, один Кощей Бессмертный тактику поменял – отправился на поиски хозяина; теперь не его выбирали, он с ними местами поменялся. И оказался примерно в положении невесты: промахнуться с выбором не хотелось. Долго присматривался, запросы слал, оценивал состоятельность, искусственно создал мировой кризис и рассматривал всякий шаг кандидатов. Перебрав десятки тысяч фотографий и досье, остановил свой выбор на скромном сотруднике библиотеки. Разговорились как-то: шёл себе, никого не трогал, робот, пока лужайку заросшую не заметил.

– Давайте подстригу. – Там кран, там лампочка, на кухне бешеный холодильник, – Бессмертный понял, что нашёл то, что искал. Лишь в дом пустили – пробежал по книжным полкам и шкафам, радисту отослал запрос: «Здешняя теософия Закону не противоречит?» Перед ужином пришёл ответ: «Держись этого человека, не связывайся с другими».

Так Кощей у теософа мудрого поселился, после чая заявил: «Возьмите в ученики, не подведу». Старик отказать не смог, коль в доме возник относительный порядок.

– Ты укротитель холодильников? Нет. Где же ты этому обучился?.. Мне нравится, как работаешь с книгой. Сегодня ей цены не знают. У кого жил до меня?..

Кощей пообещал дать утром полный перечень, – надеюсь, слушатель понимает: на крайний случай, легенду надо подготовить, задействовать радиста; одним словом, Бессмертного нюх не подвёл. Хозяин и не собирался уточнять происхождение, родственников устанавливать, как и благонадёжность: умеет работать, чем-то достойным внимания интересуется – и пусть живёт себе. Однако, наш Кощей не был бы Бессмертным, разобрался, что к чему. Наведался в налоговую, внёс поправки в ассортимент поборов и освободил владельцев известной нам модели от налогов, «поскольку исправных единиц на планете не сохранилось». Чтобы в дом принести хоть какой доход, Бессмертный взял четверть ставки в музее местных достижений и честно выстаивал два часа в день, лишь из кассы сообщали о покупке двух билетов. Ещё случалось, иностранные туристы решали по залам пробежаться, пока заправляют их самолёт. К туристам в государстве этом с почтением невероятным относились, порой, в ущерб гордости национальной. И тактика до чрезвычайности проста: любой ценой набить мошну, чтобы построить очередной дворец из кислорода (свободного песка в наличии не наблюдалось).

Труды по теософии стал штудировать Бессмертный, самую суть заносил на диск, отдельные утверждения на практике выверял. Оказывается, земляне проживают в иллюзорном мире, где портрет предмета искажает не только перспектива. Они боятся смерти, не понимая, что тело выдаётся, как такси: приехали к конечной точке – выходи, лови оказию другую. Полные невежи, они готовы у могил своих торчать, не понимая, что только тратят время. Жизнь продолжается и там, и чем скорей мрачные отбросишь мысли, тем большего достигнешь… Задумался Кощей, вот бы побывать там, куда попадают после смерти. Два часа потратил, пока торчал в музее, в ожидании туристов. Какие-то странные существа – не хочется обидеть, но похожи на бананы, – крутились у гордости белорусского народа – полноценной копии лунохода, изделия умельцев местных. Как выяснили из приложенной таблички, этот луноход каждый год становится украшением парада, когда воодушевлённые массы волокут его по проспекту на верёвках.

Один из туристов краску всковырнул, второй слой, третий, – в конце эксперимента, насчитали сорок восемь слоёв краски, плюс – родная кожа, то есть, заводская.

Поскольку размышлял Бессмертный, и всё внимание потратил на радиста, то и не заметил, как туристы упаковали экспонат в дорожный чемодан, с каким на выставку явились. Умение чужестранцев поразило: владели техникой уменьшения объёмов. Размеры оригинала почти равнялись с размерами комбайна местного производства; отсутствие кабины ещё можно объяснить, но остальное всё как будто бы на месте. Если такая штука прокатит по Луне, придётся новую карту сочинять… Нет, погодите, там же луноход вшестеро утратит вес. Зато добыча Земли в шесть раз больше будет, и есть, о чём поговорить. Мы её достали, мы исследуем её, находками мы готовы поделиться, в обмен на инвестиции и потоки туристов, мы уже посадили экспериментальный картофель, мы построили свинокомплекс по передовым технолигиям, мы обеспечим планету самым чистым с экологической точки зрения молоком, как и самым прозрачным, а куры экспериментальные наши дадут в шесть раз больше продукции, осталось только её добыть…

Бессмертный стряхнул наваждение, огляделся по сторонам. Туристы благополучно исчезли. Он уточнил время, запросил у кассы справку. Сегодня билетов больше не раскупали, он свободен. Да, но оставить пост…

Радист стал нервничать:

– Какие ещё проблемы? Как метериализовать предмет по заданным размерам? Одну минуту, прощупаю пространство. – Через минуту отозвался: – В соседнем зале находятся аналогичные экспонаты. Тот, что по центру, подойдёт. Только удали кабину.

В полчаса уложился наш герой, частями исполина перенёс, табличку благоразумно прикрутил. В соседнем зале постарался следы своей деятельности уничтожить. Кабина прекрасно вписалась в общий интерьер, табличка лишь потребовала некоторых уточнений, что не поленился сделать наш Кощей.

Спускаясь по мраморным ступеням, Бессмертный насторожился. Его слуха коснулся непривычный шум, который проистекал со стороны таможни. Заглянем-ка туда…

Визгливые голоса техническую власть убеждали, что при себе набор принадлежностей для ухода за ротовой полостью имеют. Международный скандал мог отбросить государство в разряд слаборазвитых стран; прознает царь – по головке не погладит, и дипломатический представитель уточнил:

– Посетите музей народных достижений, купите два билета, и будем считать, инцедент исчерпан.

– Сколько это?

– Да сколько не жалко.

Туристы пошарили по карманам, добыли сумму, равную зарплате чиновника, и вручили с почестями, дипломату в руки. Тот сразу опустил наличные в горловину… Если кто не знает, подобные устройства торчат повсеместно, имеют прямое сообщение с государственной казной, и нам не стоит говорить, каким счастьем лицо дипломата озарилось:

– Иванов, отпусти их с миром!

Вскоре туристы растворились в толпах горожан, которые отправлялись на ежедневные пешие экскурсии по Городу, с целью первыми узнать о новых дворцах и административных зданиях, за ночь прошедшую возведённых. Из известных объектов, население встречало с неизменной радостью такие, как «Тротуар до Луны», «Пьяный трезвому не товарищ», «Необыкновенные летние лыжи» и многое другое.

Дипломат, сколько мог, наблюдал за гостями из окна таможни, потирал руки да хвалил за службу стражей. Затем, по неосторожности, груди коснулся, где хранил бумажник. Рука не встретила знакомого бугра. Холодный пот обдал чиновника: забыл дома! С чем же я в столовую пойду?

– Иванов, до завтра, шестнадцать миллионов мне одолжите.

– С превеликим удовольствием! Уверен, мы сработаемся с вами.

Что бы там ни было потом, эта сторона жизни нас уже не интересует. Просто одних плохие новости навещают днём, других – утром, вечером и ночью. Бессмертный ночь провёл в трудах, расширяя кругозор и выверяя на прочность некоторые слишком фантастические утверждения. Радист уже не скрывал раздражения, порой намекал:

– Лучше бы ты на родину вернулся.

– Как наши доехали?

– Немного топлива сэкономили.

– За счёт меня. Согласись, польза очевидна. Теперь посмотри там, как мне побывать в астральном и в ментальном мирах…

– Ты меня замучал, брат! Ладно, сейчас…


Это «сейчас» затянулось на трое суток. Кощей ожидал иного результата, но что поделаешь?

– Есть только один выход. Одеваешь человеческую, смертную оболочку. Как только тело исчерпает ресурс, готовься быть погребённым, как того требуют местные обычаи… Тогда ты от меня отстанешь точно.

И Бессмертный с сомнениями сразился. Шутка ли, пожертвовать собой ради знаний, которые в будущем, конечно же, пригодятся.

– И велик риск?

– В таком эксперименте никто гарантий не даёт. Разве выйдешь на местных владык жизни. Я слышал, о них отзываются хорошо.


Бессмертный стал интересоваться этой стороной жизни, которая подразумевает переход к новой, через смерть наружной оболочки. Даже хозяин заметил как-то:

– Мне не понятен твой интерес. Хочешь лекциями зарабатывать?

– Хорошая идея.

– Для этого нужен особенный талант, чтобы публика пошла. Видишь ли, пока человек поставлен в условия, что без денег не проживёшь, они и думают, как заработать. Тратят жизни на то, что с собой не смогут взять.

– Именно это и надо объяснить!

– Если бы можно было ограничиться одной лекцией и за пять минут…

– Но такое невозможно!

– Правильно. Поэтому охотников послушать много не будет. Они себе скажут: за это время я смогу заработать столько и полстолька, что ж мне терять? Нет, чтобы люди потянулись, здесь нужен совершенный стимул.

– Можно прибегнуть к проверенному методу. Например, объявить себя возвращенцем с того света.

– На этот фокус могут клюнуть, одновременно, и верный способ беду накликать. Примерно половина населения захочет анатомировать тебя, с её подачи в лапы науки угодишь, которая угробит посланника ради великой цели, и, в конце концов, объявит шарлатаном. Извини, я раньше не заметил, у тебя человеческая кожа. Как - я не понимаю…

– Приходится соответствовать эпохе. Иными словами, больше доверия, чем к обычному роботу. Не для себя стараюсь.

– Похвально, однако, что за технологии? Что-то о таком я не слышал.

Бессмертный загрустил, всем видом выдав чувства:

– Именно этих слов я ждал – и боялся. Относительно меня, сомнения вас посетили. Я не хотел, чтобы экзерсисы мои кого-нибудь насторожили. Непонятное, как правило, вызывает чувство страха, и подобные эпизоды не входят в мои планы… Ладно. Возможно, я допущу грубейшую ошибку, вверяясь вам, но всё ещё на понимание надеюсь. Итак, я представитель иной цивилизации. Нас перебросили на помощь погибащей планете. Не вашей, как я понял, хотя и Земле приходится не сладко. Одним словом, нас отозвали, я же задержался, точно не скажу...  Скажем, по собственной инициативе.

– Свободный поиск.

– Можно сказать и так. Я ни на чём не настаиваю, однако, хочу, чтобы эти сведения не вышли за пределы этого дома. В противном случае, мне уйти придётся. Знаете, похожие чувства испытывает медведь, обходя хорошо укреплённую пасеку.

Хозяин просиял:

– Отличная возможность познать другой мир! Обмен равноценной информацией, я только «за»! Правда, годы мои уже не те, но я всё ещё полон здравого смысла, как и оптимизма.

Кощей кивнул.

– Я рад, что не ошибся. Итак, к сотрудничеству, на благо наших планет! Предвидя же ваш вопрос, хозяин, скажу сразу. На моей планете человек не проживёт и минуты. Условия другие, состав дыхательной смеси.

– Да мне и не нужно туда летать, я готов поверить на слово. А что касается моего предложения, то – прошу: ты можешь пойти в миры посмертного опыта вместе со мной, когда скажу – мой пробил час. И там уже, во всей красе, предстанут пред тобой прелести и фантазии Создателя. Один вопрос остаётся оговорить. Как тебе удастся пройти барьер между мирами?

Кощей поджал губы.

– Именно над этим мы с помощником и работаем, есть идеи.

Обстановку в комнате изучил хозяин: кто-то ещё прописался на этих метрах? Ладно, потеснимся.
 

Надеюсь, слушатель не в обиде; кажись, мы ничего не упустили. Бессмертный тихо постигал азы, вздыхал и поражался чуду. Настолько многогранен мир Земли, и настолько же невежественны люди – большинство. Их везут куда-то, им всё равно: впереди равнина или пропасть; чем день текущий завершится? Кто выпадет из поезда, кто вскочит на ходу – им всё равно. Но так нельзя? – Оказывается, можно.

Как-то Кощей признался:

– Профессор! Простите, если обидел, но мне так хочется называть вас именно так, и не иначе. Почему вы один? Жена и дети украсили бы ваш дом, ёлки и тосты, музыка, гости. Бывало, таких премудростей нахватаешься, внимая собеседникам хозяйским.

Хозяин выслушал, взгрустнул о чём-то.

– Знаешь, Кощей, всё у меня было. Её звали Лидия. И детей у нас двое, только на мою зарплату трудно содержать семью. Она гостей водила – писаные красавцы, двух слов связать не умеют. То мышценосец откликнется на приглашение её, то парикмахер или хоккеист. Трудновато приходилось. Хоть бы кто стихи прочёл, спели б вместе. Только покупки сделанные и будущие, во сколько они станут… Словно стену возводили гости, с каждым разом выше и выше. С кем-то из гостей Лидия однажды и ушла – как будто проводить. Лишь за порог они – ты не поверишь, я стал дышать! Оказывается, воздуха мне не хватало. Можешь представить, как я жил…

– А дети?

– Приходят за деньгами. Приходили. Не с моей зарплатой их запросы.

– Что ж они Книгу не читали?

– Там, где есть картинки. На серьёзное их не тянуло. Теперь, что касается титула. Ни один титул пропуском в Небесное братство не служит, так какой в них смысл?

– Я буду настаивать, – попросил Кощей.

– Как будет угодно. Мне всё равно.

Бессмертный как-то отлучился подежурить, там хватились с опозданием – комбайн посетители украли! Вот как важно учёт имущества производить хоть раз в году. Что же с недостачей? На мышей списали (версию о пожаре отмели, как «не дай бог»). И вновь потекли читательские будни, Кощей отвлекался лишь на уборку помещения да за покупками в магазин. Меж ратных дел успевал отметить, насколько кожа стала толще; технология не подводила. Если дальше так пойдёт, к новому хозяину заявится совсем другой работник.

Радист сам заинтересовался, как продвигаются дела:

– Послушай, друг-дружище, оказывается, технологию не довели до совершенства.

– Ты её украл?

– Не до формальностей, пока висит заказ. В сущности, тамошняя материя вся состоит из сорока девяти звеньев. Есть подсказка: хочешь – в золото одену?

– Мы же внимания не привлекаем, горе ты моё!

– Жаль, конечно. Представляешь? «А во лбу звезда горит».

– Профессор не оценит.

– Согласился?

– Сказал – ему всё равно.

И слышно стало, как на том конце провода радист потирает руки:

– Я как подумаю! Если мы с тобой туда проскочим, – я не говорю, сенсация! Будет взрыв. Четвёртая Вселенная – и ни единого повторения. Твои, небось, думают – перелетел на любую планету, и располагайся…

– Нет, скафандры разработаны у них.

– А, так они у тебя там не полные тупицы.

– Они разные.

– Как я понял, наука – инвалид? Даже хвост хромает.

– Есть такое. Финансово обеспечены лишь те проекты, которые завтра же принесут прибыль. На перспективу трудятся сумасшедшие. Такие, как профессор.

– Кощей?.. Что молчишь?

– Извини, отвлёкся.

– Я вот о чём. О незаконности приобретения…

– Не волнуйся, не подставлю. Ты лучше посмотри там, может, родинку какую
проявить. Чтобы белой не выглядеть вороной.

– Отличная идея! Балианский замок во всю спину. Или на грудь…

– Это татуировка, мне же родинка нужна, пусть две.

– Только скажи. Размеры, форма, место размещения относительно пупка. Кстати, пупок прижился?

– Сукровица пока идёт.

– Там встречается перекись водорода…

– Обрабатываю трижды в день.

– Так и не о чем беспокоиться. Ладно, смена пришла. Мне сдавать дежурство. Через
семьдесят два, до связи.


Спустя какое-то время, на полки запретные заглянул Бессмертный. Связанные бечёвкой, там стояли книги лжепророков, как говорит профессор.

– Иногда фамилия автора говорит больше, чем сама книга. Котельная, кочегарка, прачечная и некоторые другие моменты бытовые указывают на первоисточник лучше, чем двусмысленные фразы. Вершков нахватались, но целой картины в умах не нашли, вот и лепят. На одну крупицу позаимствованной мудрости приходится ушат дезинформации.

– Но здесь есть благозвучные фамилии.

– Во что только ни рядится зло, лишь бы сбить с пути. Как твоя кора?.. То есть, кожа.

– Вашими молитвами,профессор. Дерматолога пора посетить,на предмет идентификации. Боюсь, шум поднимет, станет выпытывать, сколько мне лет.

– Так сколько?

– Первый класс готов осенью двери распахнуть, второй от силы.

– Шум нам ни к чему. А по моей коже можешь сказать, сколько мне осталось?

– Подобная информация выдаётся до рождения. Местные власти… виноват, не земные чиновники, а те, кто провожает в очередную жизнь, они-то уж точно знают сроки. Не без исключений, разумеется. Бывает, человек должен довести работу до конца, и польза от неё – всему человечеству; ну, как такому ни помочь? Резервуар жизненный пополнят.

– Но это значит лишь одно: следующее воплощение будет на столько же короче.

– На это замечание, профессор, единого мнения не существует. Скажем, коль пришёл час, чтобы заполнить таблицу Менделеева до конца, местные власти подыщут кандидата. Семья его, вслед за «открытием», покинет черту бедности, и несколько поколений ни в чём не будет нуждаться.

Хозяин икнул.

– Ты наверняка уже что-то знаешь. Есть свой источник информации, понимаю. Единое информационное поле зачастую находит сенситива там, где и не ждали. Но настроение человечества таково, что эти знания представляют известную опасность.

– Я не говорю, что таблица будет дописана сегодня. Некий временной отрезок всё ещё отделяет человечество от того момента.

– Утешил. Нет, нам рано. Лишь после того, когда на теософии вырастут поколения, когда каждый будет знать, что любой поступок притянет положительную либо отрицательную Карму, там можно будет говорить.


Примерно так протекали вечера, и юмор был собеседникам не чужд. Кощей разучил несколько местных песен, после чего сходил в мастерскую и настроил голосовые связки, – динамиками пришлось пожертвовать. Это всё равно что петь под «фанеру», как говорят эстрадные певцы. И не удивительно, в магазине его бархатный баритон был замечен. Я заскочил за мелочёвкой именно в тот момент, когда Бессмертный уличил в обвешивании продавца.

– С вашим голосом только у нас работать.

– Я знаю.

– Никаких тестов, пойдём прямо сейчас.

Кощей задумался на секунду.

– У меня мать при смерти.

– Помрёт – приходите.

Нельзя сказать, что крепко задумался наш герой. Просто открывались перспективы, о которых не подозревал. Если завтра ему предложат пост царя или главного банкира, он не удивится. Всякая жизнь полна соблазнов, пока не выбрал основную цель.

Вечером поделился с собеседником. Профессор долго отмалчивался, настраиваясь на скорую разлуку. Оно и понятно: закрутит бросившегося в плавание так, что и на отдых времени не будет.

– Профессор, вы не поняли. Разве на будущее подсказка. Через микрофон, на всю страну: «Ребята, вас обманывают!»

– И посадят.

– «Да кто ж его посадит? Он же памятник!» – Бессмертный выдал подсказку радиста, без анализа и подготовки. Вот и пролетели «семьдесят два», оглянуться не успел.

Профессор нахмурил брови, припомнил источник, где звучала фраза. Но в устах пришельца, она сигналом послужила. Кое-что из наших фильмов перекочёвывает в Банк Вселенной, это радует.

– Ты меня напугал, если честно.

– Я не оставлю вас, профессор. Мне с вами комфортно.

– Может, это и плохо… – Подумал чуть, спросил: – Скажи тогда уж, реальна ли Машина Времени?

– Только не в руках местного населения.

– Хороший ответ, принимаю. Давай в библиотеку завтра сходим. Ещё полно источников, до которых у меня руки не дошли. Вот бы пропустить через тебя, и ты мне выжимки самой сути…

– Компиляции, то есть? По рукам! Да, если туристы не помешают.

– Ты и этим процессом можешь управлять?

– Пока не пробовал. Можно закрыть границу. На сутки, двое. Правда, от космических гостей мы не застрахованы нисколько. Сколько книг там?

– Больше сорока. Авторов.

Кощей возликовал. На диске место стал готовить, отдельные повторы удалил, и утром был во всеоружии. После кофе, профессор неуверенно оглянулся на пенаты. Больше года их не покидал. Просто повезло с роботом, который также безвылазно находился в библиотеке. Ни  разу не сбойнул, предоставлял отчёты ежедневно, пыль убирал, книги подклеивал, классифицировал падение спроса, параллельно – нравов. Одним словом, полезный работник, и на повышение зарплаты не претендует.
 
На ступеньках здания их опознавала камера, динамики очнулись: «Кто это с вами, младший сотрудник Веселов?»

– Новый сотрудник, для разбора завалов.

«Проходите». – Тут и прозвучал звонок из кассы. Кощей опешил:

– Я не ждал туристов.

– Нет, с этим всё в порядке. Не могли бы подменить на час. У меня талон к врачу.

– Вы хотели сказать, очередь к парикмахеру.

– Э-э, извините, оговорилась. Нет, это правда. Вы за мной шпионите, ясно. Кто-то нанял или я вам нравлюсь?

– Если полчаса вас не устроит, ничем не могу помочь.

– Устроит.

– Гарантии какие?

– Вы чёрствый человек! Из-за таких, как вы, мы держим первое место в мире по несостоявшимся бракам, – и «касса» уронила трубку.

Радист всё слышал, терпеливо выждал, улучил момент и дал знать о себе. Ответ свой Кощей перевёл в ультразвук, тотчас вернулся на Землю:

– Что за день такой, профессор?

– Призывает к максимальной активности. Если что-то важное начать, оно будет иметь успех. И ещё. Ты умеешь быть незаменимым помощником. Как же я до сих пор обходился, не понимаю.

– Слушаю тебя, – незаменимый помощник вышел на контакт со своими.

– Рвут на части? Я предупреждал. Ладно, последняя новость. Для специальных агентов разработана особая броня. Если найдёшь два килограмма хлорида натрия, два холодильника и духовку – звони, дам рецепт. Правда, пока не установлено, как отреагирует новая кожа, дай мне времени немного.

Профессор угадал:

– Твои?

– Не будем распыляться. Сегодня занимаемся конкретным делом. Добьём этих авторов, а там будет видно.

– Было бы здорово.

Бессмертный понимал: сомневается хозяин, видимо, там подходящие объёмы. Успешно двери распахнул, пропустил вперёд. Оба отметились на весах, с каким прибыли весом, разовые получили пропуска. Библиотекарь здешний вышел к дорогим гостям.

– Знакомьтесь, парни, это Мойдодыр, это Кощей Бессмертный. Дружочек, перестановку ты не затевал с тех пор?

– Вы не велели.

– Тогда я сам найду.

В каморке с грифом «Служебное помещение» полки ломились от собраний книг. Наблюдения, заблуждения и крупицы знаний, – выдал сканер Кощею. Профессор с любопытством оглянулся, как бы спрашивая: «Что скажешь?»

– Справимся. – Кощей перевёл взгляд на Мойдодыра. – Полагаю, коллега времени не терял. А теперь, профессор, позвольте нам уединиться, по душам поговорить. – Едва остались вдвоём, Бессмертный карты приоткрыл: – Есть полная копия? Места у меня не очень, поэтому дай только главное.

Мойдодыр усмехнулся:

– Вы, коллега, как тот школьник: чтобы времени не тратить, расскажи ему про Толстого и про «Му-Му». Он мне будет время указывать, в какое я уложиться должен. Самое большое – четверть часа. Лишь один мальчишка два часа потратил; правда, он задремал.

– Есть же закон, запрещающий школьникам сокращать знакомство с материалом.

– На бумаге – есть. Приходят со своими флешками, демонстрируют вирусов. Некоторые горе-школьники с подходцем издалека, отдельные экземпляры берут за горло сразу: или я в сговоре с ним, или вечером на свалку.

– Надеюсь, у нас до такого не дойдёт. – Бессмертный флешку протянул.

– Надеюсь. – Мойдодыр оценил устройство, скрипнул зубами и воткнул в личное гнездо. Остальной диалог протекал через соединение это, поэтому многое за кадром так и осталось. Разве пофантазировать, как и что.

«Эту папку можешь не открывать». – «Хорошо, только одним глазком». – «В этой – первый и последний файл». – «Сплошной хлам. Вот где начиналось победное шествие науки, под девизом: «А что нам бог?» Лучше подскажи, есть ли материалы о временах, когда планета спутника не имела». – «Я помню, это где-то здесь… Население страдало от ночных кошмаров, одно спасение – огонь, но за стихией этой нужен глаз да глаз. Боги небесные притащили из своей кладовки ночное светило, и люди осмелели чуть, по ночам дела решали, шуметь старались, чтобы зверьё обходило стороной».

Скачав полезную информацию, Бессмертный освободил флешку и спросил:

– Ну, а твоё мнение каково?

– Придерживаюсь версии, что Земля – это исправительный дом для обитателей планет ближайших. С Меркурия, Венеры, Марса, Юпитера и самых отдалённых. Все были бы рады пост наблюдательный рядом с Землёй поставить, кто-то один опередил, Луну - как лабораторию объёмную свою доставил, площади сдаёт в аренду всем желающим.

– Офис снять там – мысль интересная. Скажи, Мойдодыр, тебе никогда не приходило в голову, чтобы вместе с человеком пройти часть пути, именуемого смертью, и заглянуть чуть дальше, вплоть до нового воплощения?

– Это не реально. Для этого нужно быть человеком.

– Я вот попробовать намерен.

Мойдодыр принял отстранённый вид – дескать, чудаков мы повидали всяких.

– Что ж, в добрый час. Только стоит ли трудов? Тут в народе поговаривают, кое-кто из наших вопрос на уровне правительства затронул, о заслуженном отдыхе. Обещали рассмотреть… Да я и сам понимаю, сколько воды утечёт, пока обнародуют ответ.

– О праве на пенсию? Что ж, своевременно и закономерно. Другая сторона реальность угрозы понимает. Восстания машин боятся. Киношники предложили десятки версий дальнейшего развития событий. Волынку власти и тянут. Придётся их поторопить. – Между разговором, Бессмертный просматривал полученный материал, пометы делал.

Как время теорий истекло, роботы приступили к делу. Пыль столбом - примета того, что бездельники сюда не заглянули; забыв про отдых, парни намыли золота, о наличии которого многие не подозревали. Свидетельством беззаветного служения обоих стал могильник, - библиотечные мухи не выдержали натиска на стекла. Профессор не пострадал, его предусмотрительно заперли в кофейне, при вентиляции, так полезной для здоровья. Поздним вечером он с помощником покинули стены очага культуры. Мойдодыр на радостях готов был вручить самодельный вечный пропуск.

– Боюсь, он не понадобится так скоро. Хотя жизнь иногда полна сюрпризов.


Улица прохожими кипела, те, кто огородиков не имел, старались в Городе занятие найти. Транспортное кольцо с многочисленными лучами оставалось единственной опасной зоной, где пешеход мог пострадать. Любые мыслимые развлечения и услуги по прейскуранту, лишь бы не сбежали: кучей повелевать доходней, чем личным роботом, двумя. На лицах полное затишье, последний кризис в душах оставил столько беспокойства, что лучше так, чем ничего. Только бы потомки не очернили отрезок этот обидным прозвищем, например, застоем, прорывом, перелопачиванием.

Служебный транспорт притормозил, пропускал их. Профессор машинально ухватился за руку помощника, на ощупь оценил качество кожи.

– Что принимаешь?

– Воздушные процедуры и немного знаний.

– Дышать стало гораздо легче, это верно. Что скажешь о фактическом материале?

– Пока идёт отсев знаний, созданных на уровне завалинки. Собирал добрый молодец хохотушек, и давай травить байки. Конкурент услышал – на ус намотал: раз девки клюют, знать, помогает. Вон их сколько прилипло, мне бы хоть одну.

– В Городе завалинки не найдёшь.

– Город убивает…

Хозяин помолчал.

– Ну-с, скажу так: я не был бы столь категоричен. Город должен нести культуру и просвещать массы.

– Когда комбайнёр поспал четыре часа, и снова за руль, до того ли?

– Он сам выбрал этот путь. Нестись над спелой пшеницей, точно на самолёте – такое чувство окрыляет.

– А если день рождения отмечали накануне? Не до поэзии.

– Вот оно, отсутствие культуры. Поэтому к кандидатам надо пременять такой отбор, как к космонавтам. Миллионы людей будут вкушать хлеб…

– Который сдобрен отборным матом. – Глазом не моргнув, Кощей продолжил: – Бабушка пекла блины, дед в поисках топора кого только ни вспоминал; поели внуки – ночью никто глаза не сомкнул, носило, бедных, каждую минуту. А здесь – миллионы.

Радист шифровкой передал депешу: «Раз там застрял, попутное задание. Разыщи организацию «Воины Хроник»; возможно, это частное предприятие… Извини, я тут чаем справочник залил. По нашим данным, у них имеются действующие модели МВ, одна проблема – на прокат не дают. Кроме того, подбери материалы по модели «Соискатель». В одном из них заложена программа «Как лисе достать виноград», найдёшь – твоё счастье. Конкретных сроков никто не называет, действуй по собственному усмотрению. И последнее, уже личная просьба. Подбери что-нибудь пораритетнее: оружие там, предметы быта или нечто невероятно древнее».

Толпа у газетного щита привлекла внимание. Оказывается, вчера несколько граждан вышли на первомайскую демонстрацию. Как они сообщали для протокола, а шестичасовый допрос подтвердил: вышли нечаянно, по привычке старой. Выпили, закусили – «А идём, устроим, как в прежние времена, когда заставляли?» – «Идём, прогуляемся. Заодно, отследим реакцию наблюдающих органов». И примкнули прохожие, подтянулись старики, уточняя: «Вас заставили выйти?» – «Нет, мы сами». – «Но так не бывает. Какие требования преследуете?» – «Никаких. Просто пройти по улице Первого мая, ибо тридцатого апреля настроение такое появилось среди закусок».

Демонстрация в тот день упёрлась в грамотно развёрнутый щит «Знакомства. Найди свою пару». На обратной стороне, для дам, познавательное: «Как правильно развестись, или как компетентно поделить имущество». Профессор Веселов узнал в толпе бывшую жену и постарался помощника увести подальше.

– Веселов! – послышался задорный женский голос, – ты разбогател на ровном месте?

– Опоздали! – Профессор закатил глаза, покоряясь непредвиденному разговору.

Подтекс удобочитаем: "Принесло, надо же". Бессмертный оценил чудовище на глазок. Широкие бёдра, прекрасная грудь, великолепно поставленный голос. Лицо с признаками старения, идущего на штурм косметики. Стандартный набор фраз, рассчитанный на эффект «ну, давай, не жмись, что там ещё осталось».

Веселов беспомощно искал бумажник, которого не имел.

Из толпы окологазетной Кощей выбрал подходящего самца, внушил желание ногами двигать. Тот пошёл. Осталось направлять голубчика, пока он не столкнулся с румяной, пышной дамой; руководя мимикой его лица, Кощей вложил заготовленные строки: «Бог ты мой! Такая женщина, и без охраны? Отныне я потерял покой!»

Лидия нахала оценила. Вообще-то, не совсем в её вкусе. Карманы тощи.

Кощей исправил положение, на зрением искательницы приключений поработал, и…

– Ладно, в другой раз поговорим, тороплюсь.

Профессор не поверил счастью, из-за столба подглядывал неловко – неужели отделался так легко? Ему было стыдно признаться, что за душой ни копейки. Не поймёт она, ведь он скупает книги, что давно уже не модно.

– Ты что-то хотел сказать, дружок?

– Эпоха бездарей и потребительства однажды сменится веком культуры высочайшей. Это Закон. Но даже в этих непростых условиях рождаются гениальные младенцы. Положить начало золотому веку есть кому.


Веселов пребывал в приподнятом настроении третьи сутки подряд. Спустя неделю, в дверь постучался сын. Допоздна чай пили, о пустяках говорили, вспоминали, пока мальчик не потянулся к книжному шкафу.

– Можно, я возьму почитать? Я обязательно верну. Представляешь, пап? Мне будто кто глаза открыл. Даже улицы не такие, как их по телевизору показывают. Как декорации в театре… Ты как-то говорил, эта жизнь не настоящая, иллюзия сплошная…

Тепло прощались, у отца в глазах стояли слёзы. Затворив двери, он сказал:

– Хотел бы я ещё такой денёк прожить.

На следующий день позвонили из горсовета. Приятный женский голос убедительно просил не отлучаться из дому ближайшие полчаса. Вскоре у двери стоял чиновник, с речью заготовленной и с подарком:

– Чтобы безответственные люди не сказали, что мы о культуре забыли напрочь, примите подарок от горсовета. Если ничего не попутали по разнорядке, вам полагается помощник. Очень хорошая модель, название…. Извините, там в паспорте должно быть, мы не открывали. Знаете, всё так неожиданно произошло…

Лишь отбыл восвояси член совета, Бессмертный выглянул из-за дверей.

– Функций чуть поменьше, дорогой профессор, но он справится, уверяю. Только без обид: в моих затеях никто лучше меня не справится. Мне пора.

Бессмертный протёр на прощанье пыль, смазал замки. И он ушёл, на дорожку чаю не попили даже. Веселов был тронут и печален, да ему не привыкать. Сын обещал зайти сегодня, с сюрпризом славным.


Веселов скончался на восемьдесят первом году жизни, дети продолжили его дело. Можно бы и дальше в прошлое опуститься, моменты отдельные уточнить, – проку от того. Достаточно сказать, что был допущен. Как и всякий человек, принявший звание ученика, прошёл Кощей тот же путь, частично теорию усвоив, на практике изучил отдельные моменты. Во всяком случае, тот, кто искренне стремится помогать другим, заметен сразу. Это не тот случай, когда дружбе конец, лишь пришло время деньги поделить. С другими идущими встречался Бессмертный, охотно опытом делился, сам впитывал, ибо лишь взаимное обогащение приносит результаты.

Затем ему поручили первое задание: к торговцу оружием поступил на службу. Истории известные другие эпизоды и даже серьёзные испытания, из которых он выходил неизменно с честью. Анализируя имеющийся опыт, мы склонны считать его назначение в группу соискателей далеко не случайным. Кроме того, я считаю, нам пора вернуться. Там, на неведомых дорожках… как это славно! Сан Сергеич словно для До-До их проложил, хоть с линии фронта на родину, хоть с Земли на Кентервали, – возможностей неиспользованных всегда втрое, чем мы освоили, в сомнениях купаясь. Надеюсь, Пушкина в принадлежности к галактам никто не заподозрил.

На терминале новые, условно говоря, лица. Вчера Иван-царевич до комендантского часа проскочил. Вифлоида отпустили утром. Задержку власти побережья объяснили, как акт бдительности обыкновенной: «Из-за границы мы давно добра не ждём».

Заметим, были запрошены данные на учащихся разведшкол, диверсионных курсов, подняли базу банковских долгов и штрафов за стоянку. На исходе сороковых суток, подозрения плавно перетекли в уверенность, что перед нами жертвы стечения обстоятельств. До того ещё были пятнадцать суток карантина, пятнадцать – за появление в нетрезвом виде, пять суток – за то, что рожа не понравилась пограничнику, через пять суток – постовому. И приключения двух парней закончились, едва Иван-царевич предъявил прописку.

– Что ж не сказали раньше?

– Не спрашивали, а мы устали от вопросов.

– Добро пожаловать на остров Терминал, вы свободны. Настоящим удостоверяю, – добрый следователь поднял над головой древний протокол, между строк которого был писан свежий. – В прошлом году мне исполнилось шестнадцать. Я ушёл из дому, в поисках счастья. И вот полчаса, как мне девятнадцать. Не понимаю, как такое может быть. Но калькуляторто врать не умеет.

Проспект Стеклова встретил холодно, ощущение, что он под наблюдением, Иван-царевича не покидало. Как в гранёном стакане с грязными стенками: ты не видишь тех, кто снаружи. Комендантский час подкрался неслышно, ударил по плечу:

– Через пять минут всё будет кончено.

– Я думаю иначе. Пока ты известишь население, ввалюсь к приятелям. Там мне будут рады.

– Но каким образом?

– Ты на колёсах, я пешком, однако, на месте буду раньше.

Собеседник включил четвёртую передачу, ни слова ни говоря, сорвался с места. Как в хорошем, старом фильме – погоня и стрельба, – на стрельбу пороха не хватило, зато визг тормозов и шин покрыл сей недостаток. Иван-царевич не отставал, в зеркале заднего вида его колёса мелькали слева и справа, все попытки обогнать ему не удавались. В конце проспекта гонщик развернулся и не нашёл соперника. «Ты где?»

Минуту погодя, с забора терминала отозвались:

– Ты давно здесь? Извини, я прозевал.

Комендантский час вступил в права. На нём был шитый золотом халат до пят, соболиная шапка, воротник из гороностая; скипетр и держава, соприкоснувшись, характерный звук издали. Звук посторонний примешался. Воцарившийся оглянулся. Обрывок троса к заднему бамперу был привязан.

Всю ночь просидел на заборе Иван-царевич, ибо предупредили стражи священного терминала: до утра никто не моги посягать на границы. С первым лучом солнца Вифлоид объявился под забором. Сигнал условный лишь подали – спешит Бессмертный, в объятия обоих принимает. Вскоре подтянулись остальные.

– Чем порадуете, гости заморские? – До-До опустил торжественную часть, выпавшую на долю пограничников и таможни. – Класс эксплуататоров, или кто? Народ-то давно в поле. У нас, знаете ли, не принято. – Присмотрелся, воскликнул: – Ой, кого мы видим? Часом, не тот ли самый изобретатель, благодаря которому мы всё ещё держимся на ногах?

– Тот самый, – кивнул Вифлоид.

– Что нового изобрёл?

– Новый тип аккумулятора, на принципиально ином источнике…

Вперёд вышел Чистоплюй:

– Да кому это интересно? Есть солнечные батареи.

Однако, Бессмертный заинтересовался.

Вифлоид надвинул на глаза чёрные очки, для демонстрации предъявил амперметр.

Свидетели дружно сняли показания, после чего изобретатель набросил на собственный комплект батарей светонепроницаемую ткань.

Прибор показывал куда больший заряд. Соискатели заволновались.

– Солнце не предаст!

– Не понимаю, для чего изобретать ненужные предметы!

– И ночью будет заряжать? – Зуммеровед задумался не на шутку. – Уж не вампир ли? Скажем, под землёй работает тоже?

– Это ещё следует установить, можно сказать, для того и разработан, чтобы черпать энергию в немыслимых условиях. Миры кишат невидимыми в известном нам спектре существами, вероятность того, что кто-то окажется рядом, весьма велика.

– Занятная штука. – Кощей осмотрел устройство, понять попытался принцип. – Выходит, все, кто приблизится на критическое расстояние, поделятся энергией невольно.

– Отлично! Пусть не лезут. – Чистоплюй рассматривал изобретение, как средство обороны. По ночам, в его дежурство, у Тумбочки появляются то ли призраки, то ли тени от деревьев марсианских. Нет, у военных дисциплина, никаких похождений ночью.

После обеда прибывших повели знакомиться с местными ориентирами. Кроме велолёта и невест, они осмотрели арсенал. Вифлоид тотчас в дуло пушки-угловушки вставил палец, провернул против часовой стрелки.

– Я видел раз такую. Артиллерист перед выстрелом вертел влево, два ряда мишеней одним махом стирал с лица земли. Правда, перед тем произносил диковинные слова – я не расслышал. – Он механически оглядел небесный свод. Соискатели прятали улыбки.

– Кислотки больше не вернутся.

– Я слышал про драконов. Они летают ночью?

Кощей пояснил:

– Наши друзья довольно долго путешествовали на плавучем острове, и наблюдали странных птиц, размеров чрезвычайных. Шестая раса в дверь стучит!..

– Странное дело, я ничего не слышу! – Из офиса поднялся полосатый робот. Вифлоид встрепенулся. Иван-царевич мягко намекнул:

– Не этот ли допрашивал тебя?

– Похож, номер не тот: в конце две восьмёрки, у того – четвёрки, потомственный палач. Тот полоски свежие имеет, у этого от рождения… Странно, у меня такое чувство, что мы уже встречались где-то.

Матросик ткнулся в ногу Соискателя. Малыша взял на руки водитель, драгоценную крышечку из зажимов освободил. Судя по реакции, осмотром он остался недоволен:

– Кто уже полазил?

Кощей нахмурился, подошёл, склонился над парнишкой; тесновато стало от сочувствующих и от любопытных.

– Кажется, Берендей. Хотел отключить контур требований, на первых порах их слишком много, да по неопытности, вырубил микрофоны.

Люди загалдели – откуда взялся неряшливый специалист? Гнать таких надо. Пусть над женой проводит эксперименты. Я ему выскажу при встрече… – Что тут скажешь? Кото из слушателей меня поймёт: иногда многое кажется простым. Взял отвёртку да закрутил шуруп. Потом оказалось, там люди ходят, спотыкаются через одного… Для его же блага я старался, расход энергии, опять же: сколько слов бросаем мы на ветер, он возвращает лишь обрывки либо озадачит эхом. Раз недослышал – «неуд» в дневнике.

«Сумеркутиз» мой капризничал с утра, жена молодая – и та заметила, разливая чай:

– Ветер поменялся, что ли?

Сестры с завистью хлебали чай, мы с сахаром. Снова в наряде новом пошла будить их. Лучшей рекламы не придумать; однажды берендеи займут верхнюю строку в списке самых завидных женихов. Потом – министры и банкиры. Невольно подслушаешь разговор, – одно и то же, всякий день.

«Столько платьев – и никому не платит. А наряды-то с этикетками, имена портных – я впервые слышу». – «Придёт день, поднимут последнее на лодку, и всё». – «Ошибаешься, сестрица! Я слышала, море – это неисчерпаемый источник благ». – «Да, но в моря стекают реки. Во что реки превратили?» – «Это же здесь, не у нас». – У меня сердце рвётся на части! Столько нарядов у неё, за жизнь не сносит». – «Предлагаешь, сбросить?» – «Как ты могла подумать? Можно и опоздать на вокзал. Привяжем к дереву, а там…» – «Чур я жена, а ты любовница!» – «Только поменяемся потом».

Этим утром я жену на корму позвал.

– Отца не хочешь повидать?

– Ещё рано, пусть остынет. С двумя сыновьями увидит – всё простит.

– Тогда сестёр спроси, где их ссадить.

– Устал их видеть? Как же мне сказать?

– Скажи, большой расход бензина, наш бюджет не вытянет гостей по три недели.

– Но бензин…

– Я рассчитываю на это. Пока сообразят, мы будем далеко.

– Что ж, ненаглядный, тебе виднее.

С богатыми подарками, с полными сундуками, сёстры выгрузились под вечер, в километре от родительского дома. Им идти через всю деревню, свидетелей на завалинках не счесть. И добрый молодец подскочит – разреши, девица красная, сундучок поднесть.

Корабль прям-таки воспрял: семьдесят под килем, мачты просто запели. Жена молодая обняла со спины, щекою трётся.

– Драконов поищем?

– Что-то надо делать. Если не утащили на Кентервали.

– Что плохого в том? Нам спокойней, им.

– Явится учитель – чем отчитаюсь?

– Он их без тебя найдёт.

Подумал я, она права. Учителю нет помех, это для нас существует ограничений масса. Жена будто в рот глядела:

– С сёстрами я поделилась, отдала нарядов половину.

–  Завидущие они у тебя.

– Да уж, водится за ними.

– Что ж дразнила?

– Наблюдала, кому которое прийтись по нраву может.

Вновь заглянул в глаза её, остановился на устах ягодных. Слушаю сердце – ликует, кровь весело бежит, наполняя члены. Сам Господь прислал, не иначе. Учитель сразу как будто тоже забраковал, после присмотрелся: бери, говорит, лучше не найдём, а нет – лет сколько-то погуляй ещё. Пусть кто скажет, поспешил, – я смотрю иначе. Чтобы при мне сыновья встали к рулю, чтобы не слушали глупых теоретиков, что есть на белом свете, чего не может быть. Чтобы поднялась роща лебединей, чтобы уверовала детвора: хорошая, упорная мечта – уже реальность.

Пока посторонние на борту, этот фонтан неоформленных мыслей и желаний пассажирок вынуждал уходить в работу. Я себе придумал с линзами прибор, двенадцать шкал и сорок рычажков, – вид занятого человека частенько помогал избегать пустых бесед. Трудно было не заметить, как тяготится милая моя, как терпит и на всё согласна. Знать, вовремя на помощь человеку изобрели бензин…

День промотался на катушке Времени почти без результата. Очередной корабль-призрак скитался по морям без всякой цели. Кажется, прошлой зимой по этой палубе ходил. Не могу же я всё упомнить. Комплекты одежд для полицейских, сшитых на заказ, машины гоночные и громоздкий сейф были оставлены без внимания; взял только фонарь и бензиновую зажигалку; в кладовке, на корме, есть в запасе полканистры.

Седьмая звезда пробилась на востоке, других не стоит ждать. Унялся ветер, за день умаялся, поди. Розовые облака линию горизонта взяли в рамку. Встать на якорь, что ли?

– Прошлую ночь совсем не спал. Точно чары на подушку навели.

– На моей сегодня спим. Завершай дела свои и спукайся, я пошла стелиться.

О, Великий! Пошли нам сыновей…



– Такие были у меня тюльпаны, – сетовал До-До, разминая руки и наблюдая за матросом. – Жаль, ты не успел. Одного не понимаю: что драконы в них нашли?

– Недостаток витаминов. – Пролаза другим ухом повернулся. – Повтори всю фразу, целиком. Частотные характеристики меня интересуют. Чем сегодня ум займём?

Пастушок исполнил просьбу, хотя на уме держал совсем другое.

– Сегодня у нас с Ошейной был бы юбилей.

– Поздравляю.

– Не с чем. Сам дурак, других не надо слушать.

– Тебе же купцы замену предлагали.

– Его жену? Я как-нибудь проживу и так.

– А так – романа не напишешь. Поэту вдохновиться надо прежде, тогда уж браться за перо. Давай, я роль невесты примерю на полоски. Полоса светлая, полоса тёмная… Ты зарплату принёс? Я у кого спрашиваю, морда ты пьяная? Сам вдребезги, но бутылку донёс целёхонькой. Дай сюда! Я сейчас буду пить, а ты наблюдай, что водка делает с ласковой киской.

До-До опешил:

– Не так быстро. Сразу в крайности, я не справлюсь. Лучше начать с периода знакомства, пока я не знаю глубины когтей… Н-нет, пожалуй, – он замахал руками, – вижу полоски, и не могу поверить. Лучше прямо к невестам, – чему быть, того не миновать.

– Айда! И захвати Ребро. – Матросик встал на маршрут, будучи уверен, что его догонят. Все карантины, пытки в прошлом, впереди светлое будущее и набежавшие проценты… Он уже не мог видеть, что марсиане сворачивали ритуал, точно ковёр из прихожей.

До-До позвали к генералу.

– Ты один внушаешь мне доверие, – сообщил марсианин, шагая вдоль шеренг. – Это твои друзья – они и мои друзья, но лично ты… Я даже не подберу достойного слова. Одним словом, ты должен отыскать корыто, на каком ходили известные тебе святые. Извини, другого обозначения для Кима-Но и Пиары мы не подобрали. Ничего, будет занятие учёным, они изобретут подходящий термин, а мы с тобой окажемся у самых его истоков.

– Я не смогу оставить пост, генерал.

– Я постою на Тумбочке, а ты сходи и принеси.

Один Бессмертный отозвался на немую просьбу пастушка. Он и подошёл, с героической осанкой, точно в руке имеет предохранитель, которого обыскались. Уразумев проблему, вышел на связь с радистом и зачитал, будто с листа:

– Видите ли, мой генерал, противник разделён с нами границею веков. Мы искали в будущем, пронюхал он да в прошлое сорвался. Слишком мощные задействовал резервы, чтобы скрыть следы. Так что, поймите нас, генерал. Это не выйти в широко поле и позвать на бой. Дураков нет. Легче парикмахерскую посещать через день, – опытный мастер найдёт, какие услуги предложить. Кроме того, это не обычное корыто, раз оно прошло закалку в условиях планеты данной. Чтобы не расстраивать вас, мой генерал, сообщаю: определённые меры предприняты нами, но их недостаточно оказалось. Слишком хитёр колдун. 

– Колдун? – У генерала едва не лопнули брови. – Мне не докладывали.

– Кто б осмелился, зная ваше неприятие к деятелям подобного толка? Те, кто обязан был доложить, сами не меньше боятся. Кабы недельку назад, была одна возможность…

– Мы проводили ритуал… – Генерал вздохнул. – Когда всё против тебя, поневоле отступишь.

– Мой генерал, мы сами заинтересованы в восстановлении справедливости. Как видите, мы попытались. Теперь за дело мы вдвойне возьмёмся, и случай не упустим свой.

Генерал расцвёл.

– Мне нравятся твои товарищи, До-До. Жаль, раньше не встречались. Вот Марс заселим, я уверен, видеться будем чаще. Кстати, мы объявляем остров «49» зоной, свободной от боевых действий. Также оставляем минимальный гарнизон для охраны мимомемомариала. Кроме того, я ставлю вас в известность, ваши друзья отпущены под залог. Эти, как их?

Ординарец не подкачал: «Вифлоид и Иван-царевич».

Генерал кивнул.

– Разведка доложила, дай, думаю, До-До поможем.

– Мой генерал, – Кощей оседлал свою лошадку, – мы были бессильны выручить друзей, это правда. Местные обычаи требуют определённых жертв. Коль ваша сторона гуманность проявила, мы не останемся в долгу. Полив деревьев за нами. А то и дождь нашлём. Инструкцию оставьте…

Но генерал уже не слышал. Должно, слова простые испугали – про дождь; кругом сплошные колдуны. В зоне ограниченного контингента лишь перевёл дыхание, ординарец слез со спины, ибо прикрывал надёжно. На всякий случай, как предписывает устав, параграф Ма-Ма, «действия подразделения на вражеской территории».

На мой взгляд, чересчур много торжественности и показных сборов обнаружили марсиане, в расчёте на штатных корреспондентов, кто мог зафиксировать на плёнку исторический фрагмент. К вечеру специалисты подняли давление в котлах, или что там у них на вооружении. Наподобие хобота, подвижная гибкая труба провела дезинфекцию личного состава и, собственно, сам остров, где достала. «Войну миров» по Уэллсу, похоже, изучили, поэтому решили сняться. Не в фильме, а долой, с планеты колдунов. Я допускаю, уже вынашивались планы, как оба дерева перебросить на более подходящую почву. За сборами, похоже, марсиане запамятовали о пшеничке, пришлось Зуммероведу подбросить зёрен горсть. Он показал товарищам, парламентёры отправились на переговоры… Примерно через час, по рукавам прозрачным, полилась пшеница в закрома, – за неимением  стандартного хранилища, её пустили в яму, на месте разрушенного дома. Квитанцию на передачу пшеницы бухгалтера стряпали до захода солнца.

Полковник появился с опозданием малым, по его расчётам, зерна должно хватить, чтобы заполнить пространство внутри фундамента. Держал в руке специальный счётчик, а тот, по его мнению, нагло врал. Часа через два, когда ситуация созрела для скандала, полковник решил убедиться лично, что за волшебство происходит на глазах. От опрометчивого поступка его удержал Бессмертный, говоря: «Вы же не посоветовались с нами, дали полный ход. У нас это обычное дело: если на ночь из бункеров сбрасывать зерно, можно многого недосчитаться. Вот если бы утром, на луне растущей, то бухгалтерия беды б не знала».  И полковник отступил с докладом.

Утром ранним марсианская авоська всплыла торжественно над родными деревами, те, в свою очередь, слезу торжественно уронили, – жёлтый дождь иных ассоциаций у меня не вызвал. Трансформеры отплясывали джигу; по сведениям уцелевшего подполья, рекрутов не жаловали марсиане. Было отказано всем желающим.

Соискатели у Тумбочки толпились, кроме дневального, ему-то некуда деваться. И хоть бы один дракон на прощание крылом взмахнул, – вот это дисциплина у Матильды.

Желая быть полезными, трансформеры отпросили в поиск – поискать корыто. Вернулись через час, конвоируя довольного профессора с Кентервали.

– Привет, ребятушки, о чём печаль? Вашу беду руками отведу. Мне стало известно, к вам по ошибке почта доставила носки и платки носовые.

– У вас точные сведения, профессор. – Его окружили парни, ожидая новостей. Драконы и ещё раз драконы, про горынычей спросить ещё успеем.

– Нет их у нас… Мы думали, у вас шоколадная фабрика открылась.

После не долгих обсуждений, парни приняли единственно верное решение:

– К Пню пойдём.

Профессор мило улыбался, отправляясь подурачиться вместе с роботами. Они умеют розыгрышами публику повеселить, что ж, оценим. Назад ему завтра утром, почему на представлении не побывать?

Пень здорово подрос, пустил несколько побегов – время летит, не остановишь!

Стоя на задних лапах, муравей поджидал их. Был готов ко всему, разве баньку не вытопил да стол не накрыл.

– Так поведай нам, тварь божья, где искать пропажу. – Чистоплюй сложился всемеро, чтобы говорить на равных.

– Как так?

– Я глазам не верю! – Вместе с профессором, вскричали парни. Насекомое продемонстрировало невероятные способности. Вот муравей стоит на виду у всех, стоит ему сделать шаг влево или вправо – исчезает. Потом делает шаг обратно, и появляется в прежнем виде – ни трезв, ни пьян, и собою до чрезвычайности доволен.

Бессмертный высказал предположение:

– Перед нами представитель мира, собранного под шестую расу. Приходят люди с неизвестными доселе способностями. Ну, и насекомые, очевидно. Летающих людей ктото уже встречал, а что предстоит ещё увидеть – ни один фантаст не опишет. Воплотятся самые одарённые, творческие и изобретательные люди. Личности. Конечно, различия будут видны не каждому, и не сразу. Мы любого встретим, приходите.

– Где Ребро?

– У меня. – До-До чалму поправил ребром ладони, озвучил мысль: – Девочкам не следует знать о реальностях соседних. Не дай бог, отправятся за настоящими женихами. По сути, нам далеко до настоящих. Если сейчас же не отправимся и не овладеем ситуацией. Шампанского, жаль, нет…

– Я сбегаю, одну минуту! – И матросик в сторону офиса метнулся. Создавалось впечатление, никому не сказав, для подходящего случая прикопал ящик с шипучим.
Через минуту показался с бутылкой раритетной: как полагается – наклейки, пробка, разве два контакта из горлышка торчат. Сваты, женихи и свидетели ждали объяснений.

– Это электрошампанское. К губам подносишь, прикладываешься к малой дозе. Я ещё фужеры приготовил – каждому надо лично испытать, чтобы определиться с нормой. Лишнее не пойдёт на пользу. Правда, это всё в теории. – Матросик оценил реакцию.

– Что ж, с практики и начнём. – Чистоплюй выхватил бутылку, приложился. В уголках губ показался искроподобный сок; несколько капель скользнули по отутюженному пиджаку. К слову сказать, остальные выглядели не хуже, как представители ООН.

Кощей с Зуммероведом кивками обменялись. Жидкое электричество – это чтото новенькое. Как бы там ни было, примеров повидали много: человек не отрывался от бутылки, значит – нравилось ему. Наблюдая за испытателем, команда слюною исходила, но торопить события не спешила. Пусть напьётся, нам важнее увидеть результат. Пьяный робот – это нечто из области фантастики. Ежели мы станем очевидцами, то уникальное явление само собой перейдёт в разряд злободневной яви.

Чистоплюй искоса поглядывал, много ли завидующих, наконец, причмокнул губами, облизался и передал бутылку дальше. Соискатель принял товар без учтивости особой, мягко ладонями закрыл от посторонних глаз. Дал понять, что эксперимент пошёл, и желающих принять участие в нём больше не будет. На всякий вопрос в глазах у него был готов ответ. По статистике, алкоголь поредил пятую расу на четверть, наркотики и табак – ещё на столько же. Но чтобы среди роботов пошёл мор, сведений на дисках ни у кого не сохранилось.

Чистоплюй вдруг развернул плечи, глянул молодцом.

– Айда за мной! Клянусь, сегодня невесты будут наши!

Колонна выступила в поход. Священное Ребро как бы освещало путь, профессор пустился в очередное приключение охотно. Между прочим, трансформеру заметил:

– Разве не у тумбочки ваше место?

– В-третьих, местные обычаи не запрещают вам указывать другим, где их место, а мне ответить. Во-вторых, там остался Бляха. Во-первых, не у тумбочки, а у Тумбочки.

Иван-царевич с приятелем шли и переговаривались. «Вот так попали в переделку, Ваня». – «Молчи!» – «Молчу. Лучше ещё год-другой по морям болтаться». – «Ты не прав. Они здесь как-то выживали. Надо присматриваться, перенимать опыт». – «Хочешь сказать, в чужой монастырь не дерзни со своими принципами?»

Зря словами Вифлоид распорядился неумело. Отряд из рощи вышел, берёзки ни единой не повредив, и упёрся в основательные монастырские стены. На месте храма, который заложил До-До. Вокруг острова широкий ров с водой глубокой, подъёмный мост не жаловал гостей. Со сторожевой башни тревогу поднимали, во двориках оборонных костры разжигали, котлы со смолою подвешивали на кронштейнах. В господских покоях готовились к отражению атаки татаромоногольского отряда, призыв к оружию звучал, кто падал в обморок. Слышно было – воды подай, знахаря зови… Госпожа, там такие рожи… Ты хорошенько рассмотрела? Неужели ни одного красавца?.. Госпожа! Кого вы там найти хотите, когда все хлещут самогон?  Они ж не просыхают!

Столпились на краю рва игом, слова не вырвалось из уст. Завидя безусловное препятствие, Бессмертный руку протянул. Вздохнул водитель, шампанское – как приказ на штурм вручил… Создали очередь живую, профессора мягко отстранили: «Это не для вашего желудка, дорогой профессор. Вот если бы на убывающей луне».

Муха мялся, занимать ли. Себя считал неотемлемой частью коллектива, знать бы, как считает коллектив. Будто воды в рот набрал, честно считал глотки, со всеми вместе.

За Кощеем к сосуду приложился пастушок. Что на До-До нашло – одному богу ведомо: отправился в лесок… ах, там у него позиция огневая, скорострельная катапульта. Куча камушков округлости произвольной слегка травою заросла, чудесным образом маскируя арсенал от внутренних врагов и от внешних. Купцы, небось, и не догадываются даже, как пострадают фотографии, если к окуляру приложится фотограф профиля иного.

Само собой, каждый воин перед битвой оценивает заслуги перед Жизнью: что сделал, что не успел. Сарай снести, лесу раздобыть и построить новый. Потом об общественном: марсиане грозились гарнизон оставить, однако, последнего пехотинца в сетку усадили. Както не стыкуются итоги с заявлением генерала.

Лёгкое сотрясение почвы сообщило игу: в окрестностях нечто своевременное приключилось. Чуть погодя, затрещала роща, чуть погодя, и Бляха появился:

– Ребята! Что делать? Прибыл гарнизон для охраны.

– Откуда прибыл?

– С веток. Там всё усыпано под ногами, как осенью под яблонями.

– Они нам не ударят в тыл?

– Мне кажется, не созрели.

– Вернись на Тумбочку и наблюдай. У нас тут дельце наметилось одно. Да! Хоть одно дерево ещё сломаешь – руку оторву. – Муха козырнул, показывая, что разговор окончен. И дневальный взвился на тонких штангах, пошёл над лесом.

Парни отметили в протоколах факт неуставного отношения, затем вернулись к обозначению задачи. Коль не найдём поблизости готовый мост, поставим лагерь и на измор возьмём… От Чистоплюя возражения пошли. Смысл их таков: взять на измор можно в том случае, если зонтиком загородить строения от Солнца, закончив так:

– Только в сельмаге местном я не заметил подходящего фасона.

Прения продолжались. Опять пошли ссылки на фазы луны, отсутствие материальной базы для кампании серьёзной. Кому-то в голову пришло учинить дознание, кто подбил народ на авантюру. Военнообязанные граждане повестками были вызваны в органы государственной опеки, где у всех «откатали пальцы» – на случай преступлений в будущем. Скажем, встретишь участкового опекуна, он на линии ладоней глянет – скажет: «Тебе сегодня надо бабушку ограбить, висяк сорок лет и ещё столько провисит. Бабушка выйдет в новое воплощение, тогда и опознает. Ступай же и сегодня сделай то, на что завтра времени недостанет».

Пьяные разговоры не всегда лишены смысла, зато каждый выскажется о наболевшем, о чём на трезвую голову и не помышлял. Удивительная способность находить острые углы проблем, которые в другой день не царапаются вовсе.

Монастырь огрызнулся парламентёрами, – в местную газетку упакован кирпич с запиской: «Чего припёрлись, жеребцы?»

Парни долго рассматривали текст, подтекст искали, неисполнимые решения предлагали. Выманить из стен и дать бой на равнине – равнины нет. Отключить водопровод, заказать пролёт метеорита, марсиан позвать. Странно, про Берендея не вспомнил ни один.

Чистоплюй стал размышлять:

– Как ворвёмся, я им условие поставлю: или вы устраиваете показ фигур, то есть образцов одежды, или мы разнесём эту богадельню. Или так: сначала они должны услышать крики со второго этажа – караул! Насилуют!.. Как осознают остальные, так сопротивление и прекратят. В истории это уже не первый проверенный случай. Как-то с хозяином шлялись по барам, я просил – мне отдай кошелёк. Он мнил себя неуязвимым, козырял им, прокладывал дорогу через батальоны танцующих, пока не попалась опытная Бачила. Уж как я пристально ни наблюдал, с выручкой дневной ушла. Все, кто сидел у барной стойки, о столешницу хлопнули пустыми кошельками, схватились во взаимных обвинениях. Дежурные Лидки на подхвате: «Я видела, это он! Врежь ему, готовы подтвержить на суде хоть у святого Роберта, хоть у местного прокурора». Если помните, газеты в истерике зашлись: «Первое убийство робота роботом». Многие отказывались верить, пока не появились увесистые факты, и желающие могли в руках подержать останки. 

– Почему нас назвали жеребцами?

– Возможно, понятие прописано в уставе терема… то есть, монастыря.

– Боюсь, таким способом красавицы решились подтолкнуть к решениям активным.

– Так мы пришли, что дальше? Заперлись, бросаются кирпичами… дайка мне увеличить дозу. Ишь, присосался…

Шампанское лилось рекой.

– Так будем ставить лагерь? Из холодильника выйдет восемь двухместных палаток… Эй, ребята! Дезертирство приветствовалось, когда мы были подневольны.

Иван-царевич с Вифлоидом вышли из зарослей.

– Мы тут подумали, красавиц если супом грибным расположить, мост опустят сами.

С видом бывалого грибника, До-До направился к островитянам, решил заодно по материалам грядущей реформы преподать урок:

– Давайте договоримся сразу: глаголы «опуститьподнятьрасположитьраздвинуть» и им подобные следует употреблять с оглядкой, особенно в присутствии дам. Их приёмные устройства не рассчитаны на профессиональный анализ речи, иная просто не способна отличить глагол «расположить» от преступного двойника «раз положить», какой имел хождение в домах под красными фонарями…

Вифлоид с Иван-царевичем выслушали наставления с большим терпением; на протяжении трёх часов они не шелохнулись, пока свободные от занятия граждане разбили лагерь, затем грядки, на которых посеяли будущие букеты для штурма, – из уст энциклопедиста прозвучала и такая версия. Мы с вами знаем, сбрасывать со счетов нельзя даже самую невероятную, ибо этот мир обладает самыми широкими возможностями и полномочиями. Сук, на котором сидит птица, пили смело.

К вечеру, когда армия разбрелась по палаткам и по шатрам, До-До заглянул к профессору, поинтересовался, нет ли каких пожеланий.

– Если вы заметили, мы с вашим приятелем положение обсуждали.

Кивком Бессмертный подтвердил правдивость слов кентервальца.

– Я же не могу оставаться в стороне, поймите…

И тут, с другого берега, донеслись слова молитвы к святому Роберту: дескать, отведи напасть, отпугни, чтобы неповадно было. Ровно через девять минут в небе послышался нарастающий грохот. Парни выскочили из палаток, сделали расчёты.

– Это купеческий корабль!

– Пострадал при дуэли.

Кощей прилип к биноклю:

– Повреждения не значительные, если двигатель цел. Но он падает.

– Скорее, притворяется. Чтобы не добили.

– Выходит, завтра жди гостей. Что ещё они могут предложить нам?

– Сорок девятый лист. Пусть берут драконов.

Иван-царевич с Вифлоидом потешались: драконов нет – зато есть договор, и, в качестве аванса, чистое небо. Сутки можно предоставить смело. Но у островитян к Ребру претензии возникли: что за чудо, к которому благоговение соискатели питают, сами ж они – ни сном, ни духом.

– Можно подержать в руках? – Заполучив реликвию, напарники обнюхали её со всех сторон, взвесили, анализ оболочки провели, – одним словом, стандартную процедуру научного подхода к неопознанному явлению, перед которым спасовали массы. – Есть признаки родства с нашим ДоДо. Если подмётка отвалится у ботинка, её, повашему, следует святыней объявлять?

– Вы с Берендеем не встречались.

– Много потеряли? – Иван-царевич Вифлоиду передал Ребро, пусть изобретатель вывод свой изобретёт.

– Даже не представляете, как. Научный подход можно сравнить с рассуждениями первоклассника, который наблюдает предмет впервые. Выпускник школы опишет тот же объект обстоятельней, но полной картины не представит всё равно. Академики погрязли в наслоениях отвлечённых знаний, пользы от обладания которыми чистый «нуль». Вместе с тем, это давало им право выгодно отличаться от толпы. Награды и звания, по сути, являются мишурой, пока не несут конкретной помощи господствующей расе. – Пролаза, с высоты собственных накоплений, пояснил. Не смотрите, что не вышел ростом. Случается, снизу можно увидеть больше… Между нами, матросик предложил До-До способ борьбы со снегом: «Я помню, как ты город возводил. В ту зиму снега было – хоть отбавляй. Вот я и задумался. Что такое снежный ком? По здешнему закону, чем дольше катится с горы, тем больше налипает. Теперь представь обратную картину. Применив мою формулу, массарасстояниеудельный вес и поставленную задачу, мы можем получить в низине обратный результат. То есть, кубометр снега внизу превратится в кубосантиметр. Безусловно, я не могу сказать, куда девается остальное. Думаю, выпадет в виде осадков на Америку или на Западную Европу. Во всяком случае, будущей зимой проверим».


Лагерь угомонился вскоре. Семь звёзд небесный поделили свод, опытный глаз мог даже различить границы государств… Дозорные на постах коротали долг, личный состав погрузился в объятия Морфея. Тревожные сны преобладали, но кому как повезёт. Островитяне по-прежнему проводили в плавании дни свои: Вифлоид парус новой конструкции мастерил, Иван-царевич нашёл более доходчивые слова, чтобы подготовить население к трудам на почве занятости всеобщей. Кармический долг перед землепашцем, хлеб которого давно усвоился в организмах, взывал к отдаче через пот и кровавые мозоли… Пролаза посетил незнакомую библиотеку. Средь облаков, она на восток плыла, имея основанием укрощённую грозовую тучу: в ноздрях кольцо, цепь антистатическая и начало руки укротителя, кулак нераскулаченный, остальное скрывали облака. При входе, у дверей тяжёлых, пара роботов роста подходящего, чтобы не обидеть и не внушить соблазны обойти. На мраморных ступенях скважина образовалась, из неё вылетел мыслеобраз, устами стражей был озвучен: «Тебе незачем сюда заходить, Пролаза. Нам ведомо, за чем явился. Ответ на твой незаданный вопрос таков: проживи жизнь честно, ибо предмет стыда слишком долго не даёт покоя после смерти. С материнки ещё никому не удавалось воспоминания стереть. Покидая мир честным, будешь счастлив знанием, что не взял чужого, что материальные ценности достались тем, кто продолжает жить. Бедных стало меньше, и разница между бедными и богатыми стала совсем невелика. Так в любой мир приходит мир».

До-До посвятил сон поиску драконов. Они оказались рядом с Тумбочкой, точнее – с огородом, где выщипали тюльпаны, только за Перегородкой, которая не позволяла сдобу передать, как и самих увидеть. Матильда неким образом намекнула – ты ящики расставь по огороду, мы знаем способ, как вынырнуть на минутку… Пастушок не растерялся, успел спросить: «Ты не против, если купцам поохотиться разрешим?» – «Мы немного заняты с яйцами, пока сортность определяем и дату выпуска. Ладно, так и быть: оформи разрешение на пятницу и субботу, мы помелькаем для ажиотажа»… Можно и не говорить, с каким настроением До-До открывал глаза утром.

Странный сон объединил интересы Бессмертного, Зуммероведа и Соискателя. Они оказались в ЗАГСе вселенского масштаба. Когда говорят, браки заключаются на небесах, то, видимо, в виду имеют похожий случай. Миллионы пар проходили обручение в цветочном зале, гостей не видно, только новобрачные, с разных планет, в нарядах, сотканных из возможностей и согласно моде. Наша троица присутствовала при таинстве, суть которого состояла в объединении пар – чтобы ничто не разлучило их, пока бьются сердца.

Своё посвящение проходил и Чистоплюй. Он приобетал некий навык в организации лозунгов, в распознавании лживых, по нескольким фразам обучался определять, скольких жертв будут стоить попытки обогнать кого-то либо права на мировое господство заявить. Такие случаи, как выдача по паре носков на душу населения, рассмотрел особо. Государственная кастелянша, имея залежи, выдаёт по паре: это стратегический запас, поясняет, на случай голода и наводнений. Чистоплюй схлестнулся с кастеляншей, вдолбить пытаясь мысль – ведь пропадёт, если на неделе не употребить. Одним словом, достойного оппонента обнаружил, да так бы и спорили, аргументов не щадя, часов не наблюдая. Тут прогорланили петухи – то ли слуховой канал из реальности соседней прохудился, то ли галлюцинации улучили случай.
Муха вытер пот и отложил наждачную бумагу. Всю ночь он уничтожал текст черновика конституции с фрагментов стены холодильника, разбросанных волею случая тут и там. Муха выполнил приказ – «Чтобы к утру было всё готово». Утро наступило, то что было готово, то готово. Если спросят, он найдёт, что сказать.

Солнечный луч скользнул по контурам монастыря, колокола напитал волшебным звоном – раскачать лишь языки осталось. Шатры покидая и палатки, минуя умывальные процедуры, полки к походным кухням подались. Кашевары щедро наполняли котелки, по шесть кусков сахару к чаю – это фронтовая норма. К шампанскому с утра ни один не приложился. Пока идёт опрос общественного мнения, статистика обрастает графами, есть ли польза, какие отклонения от нормы. Нет, в целом, вроде бы прилично: не передрались, не оскорбились. Причёски те же, внешних изменений не наблюдаем.
Кружком посели батальоны, травят байки, и тут до снов говоруны добрались.

– Я знаю, где драконы. Купцов можно запустить на двое суток, с пятницы дать шанс им порезвиться.

Зуммеровед зафиксировал пункт на стене бывшего холодильника; в распорядке дня наметились изменения, хотя конкретный план к обеду, а то и к ужину кто-нибудь напишет. Удобно иметь перед глазами дополнительные сведения, достаточно обойти лагерь, – свободные от записей поверхности привлекают как хулиганов, так и поэтов. Это сразу бесчинством может показаться, хороший специалист определит на глазок сразу, чем дышит армия, каковы перспективы. В конце концов, можно ли надеяться на крупную добычу или ноги уносить пора. Пока на пьяных шарфиках не повесились добровольцы… Честно говоря, он один не одобрял употребление спиртного у ворот города, который ещё предстояло взять. Отколоться от коллектива тоже не посмел, принял участие в распитии экспериментальном. Ради статистики, которая в будущем обязательно пригодится.

До-До не взял добавки, отправился под стены монастыря. Ну, и о чём можно с осаждёнными договориться, не наблюдая стимула для снятия осады? Муха сбегал, прогулялся вокруг оборонительного рва. В какойто момент отвлёкся он, ибо у Тумбочки разгорелся спор нешуточный с купцами. В этот момент монашки опустили мост, и пастушок лицом приник к воротам. «Девочки, пора кормить драконов». – «Всё ты врёшь! Ваш план по захвату крепости настолько примитивен, что мы готовы рассмотреть. Не в качестве снисхождения, но с целью обнаружить готовность к разумному диалогу». – «Предположим, мы готовы выслушать предложения». – «Вы сдаётесь в плен». – «Только потому, что вас меньше?» – «Только потому, что мы вам нужны». – «С ума сойти… нет, это не вам. Меня интересует лишь, готовы ли вы приступить к работе. История вам не простит, если они погибнут изза вашего упрямства». – «Сложите оружие, тогда и поговорим». – «А с кем я разговариваю, собственно?» – «С уполномоченной народом. Имя не скажу».

До-До шагнул к мосту, оглянулся.

– Если через час вы не ответите продукцией, клянусь! Засыплю эту крепость тоннами каменьев, которые с драгоценными не имеют ничего общего.

Мост подняли сразу, едва ступил он на внешнюю сторону рва.

Не прошло и двадцати минут, от монастыря пошёл дух сдобы. Закрома полны, есть рецепты и добровольцы, – судьба драконов небезразлична массам, массы теста приведены в дивжение. Теперь задача – дать верное направление процессу.
Мост вскоре отвалился, через ворота продукция пошла. Лотки со сдобой угрожающе накренились, да местное ОТК не позволило пропасть товару. Девочки переложили штабель, изредка поглядывая на воинственных татар, как бы гадая, кто из них монгол.

До-До к поевшему собранию явился, одетый попоходному.

– А что?

– Чалмой я бы не рисковал. – Кощей бинокль опустил, обозрев небесные равнины. –
ты заявил, знаешь, где драконы. В нечеловеческих усилиях, бдением ночным прозрел?

– Был мне сон, других источников не имею…

– Ой! И мне приснилось такое – не поверите, друзья мои. – Чистоплюй всплеснул руками, продолжить собирался – так его остановили. Хором, почти перебивая речи собеседников, соискатели поведали о приключении ночном. Один Муха слушал, рот открыв, не зная, кому внимать. Его подозрение посетило: сговорились, хотят ему задачу затруднить. Как в летописи отразить сей случай, когда не призовёшь к порядку, сказав: «Четвёртый микрофон. Подготовиться депутату Сахарову». Рот депутату не заткнёшь, хотя есть одно проверенное средство… Муха мысленно перестрелял их, один Бессмертный не дождался пули, лишь потому, что до сих пор молчал.

– Велолёт только подгоню, пусть грузят. – И пастушок исчез в лабиринтах рощи.

Воины устыдились гама, что подрывает дисциплину. По очереди, обменялись новостями – Кощей помалкивал и ждал. Ребро держал в руках, вертел, примеривал к плечу, к спине – пока безрезультатно. За его действиями сначала наблюдал водитель, затем примкнули остальные.

– Что задумал?

– Был мне сон. Ребро – это человеческий вариант, как подсказка. – Он к водителю обратился: – Вот ты у нас специалист. Как думаешь, что в конструкциях роботов можно по анологии назвать ребром?

– Мы не нашли, когда искали по заказу старого Берендея.

– Надо понимать, на тот момент не приспело время. Точно хозяева, мы не заглядываем внутрь, пока исправны. Главные цепи проследил, потерь нет – и довольно. Так вот… –  Кощей отложил Ребро, броню стал ощупывать в области живота. Ожидание затянулось, кто-то мог сказать, Бессмертный промахнулся. Но те, кто знает его получше, терпеливо ждали. Даже когда он сам засомневался: – «Неужели я ошибся?» – Ему посоветовали продолжать, механически свои животы ощупывая и подозревая...

Почти одновременно, все вспомнили об области запретной. Это табу касалось гарантийных мастерских, куда не смей соваться даже при отсутствии признаков жизни. Мало того, в легендах да и в эпосе народном сохранились страшилки дикие о том, как один безумец (номер заводской и год рождения для достоверности сообщали) отвёрткой вскрыл щиток запретный. Десяток случаев с одинаковой концовкой, и запрет сработал: целые поколения ушли под пресс, так и не узнав, что скрывается под крышкой.

Затаив дыхания, свидетели готовились зафиксировать начало чуда.

Очи  Бессмертного сверкнули.

– Краешек зацепил… сложная резьба. Кто-нибудь, считайте обороты. Градусы, в какую сторону пошёл, и глубину выхода…

Кажется, никто уже не сомневался, что мы на правильном пути… Сорок градусов по солнцу, двенадцать – против, и на выход два микрона… считайте, считайте, я у себя тоже записываю, мураш подтвердит, если что.

Велолёт приземлился аккурат подле ворот, руководить погрузкой осаждённые в состоянии сами. Как заправский водитель, До-До решил прогуляться через мост, подозвал Муху и нашептал: «Передай нашим, купцы изображают потерпевших кораблекрушение, к совести взывают». – «Откуда у робота совесть?» – До-До помедлил, вспомнил, кто перед ним: – «Твоё дело передать». – Муха кивнул. Какие глупости передавать не приходилось, одному святому Роберту известно.

Э-э, с каких это пор примкнул парнишка к поклонникам местного святого?.. Ну, да ладно, сам приехал, сам пропитался и подпал под влияние местных излучений. И прежде так бывало, будь то англичанин или американец: увидел раз и прикипел.

До-До вернулся к велолёту, грузчиков усилия оценил. Надумалось ему построить козни: то перегруз – рессоры, вон, прогнулись, то недогруз, порожняком не полечу. Сумел настроить против себя народ, после чего сказал: «Ладно, пошутил. Просто показал, какие иногда попадаются партнёры. Кроме прочего, пример тому, что бывает, когда женщина претворяет в жизнь свой личный план. Советоваться ни с кем не собиралась, и результат, как правило, себе дороже. Кабы меня спросили, я бы ответил. Это не трудно. Проще было бы поставить печи рядом с огородом. Товар готовый отправляете на грядки, и думать ни о чём не надо. Вот они, дамское упрямство и недальновидность. Помните, если кто полслова скажет поперёк, лотки вручную впредь будете таскать. Теперь я готов выслушать разумные предложения. Четвёртый микрофон!»

Девочки переглянулись. Подруги отступили под защиту стен, одна осталась. До-До напрягся, наблюдая необычную картину. Бачила принялась гладить свой живот, демонстративно что-то там крутила. Когда в её руках оказалась крышка в форме гриба, в животе отверстие возникло… Изза сложности рельефа, да и по другой причине, трудно с точностью описать, что там между клеммами и направляющими зияло… Должен сказать, берендеям то было неведомо до дня сего. Пусть только заскочит учитель на минуту – так и озадачу.

На том берегу тоже самое получилось у Кощея. Заглушка в форме гриба, ножка которого испещрена затейливой резьбой. Это вам не народные орнаменты и обереги, какие на посохе вырезают, вышивают по одежде. Скорей всего, это тайный ключ, чтобы робота перезагрузить и перебросить на соседний фронт, где расстановка сил почти дошла до совместных чаепитий (возможны и другие варианты). Как нам на фронте нашем поступить? Мой слушатель вправе спросить: как же так, кто-то ведёт целенаправленный научный поиск, и какието уличные девки давно потроха собственные изучили? Пусть, не изучили, а только сняли первую завесу с тайны, как пломбу. Не исключено, нашлись любознательные среди прослойки этой, некие запреты вынесли для себя. Попробуем угадать. Пункт первый: ни в коем случае внутрь не запускать предметов, изготовленных из металлов…

Внимание, Бессмертный позиции самовольно покидает и направляется к мосту. То ли охрана прозевала, то ли любопытно стало, – мост отсчитал положенные метры, не сопротивляясь удельному весу на сантиметр квадратный. Таяли последние метры между полами, вот встретились глаза, потом коснулись корпусами, руки тотчас нашли опоры, произвольно, точно у танцоров, с первым тактом… Я бы не заострил внимания на моменте этом, кабы смелая нота ни зазвучала. Частотный генератор её очень скоро вывел за пределы слышимости, и я едва не вывалился из невидимости, – в последний миг успел притормозить. Для таких случаев на «Сумеркутизе» имеется канат: одним концом он привязан к мачте. Сажусь на медитацию, лишь на борту дела налажу, второй конец наматываю на руку – мало ли, увлекусь сверх меры. Это гарантия, что после мыслительных экзерциций найду себя на прежнем месте. Вместе с тем, отрабатываю навык: могу одновременно находиться и на борту корабля, и не том пеньке. Один миг разделяет обе позиции, и расстояние между ними значения не имеет. В школе Берендея предмет называется «Работа с активным двойником»; по мере надобности, мы с ним меняемся местами. Для окружающих, подмена оригинала копией проходит незаметно, разве представитель школы, тот же экзаменатор, сможет разложить на фазы действо и с уверенностью полной пальцем указать, который из двоих настоящий.

До-До присматриваться к происходящему не стал, – лишь только заподозрил, что дело движется к разврату, так на педали и нажал... Его понять не трудно, читай инструкцию хоть каждый день – ломаются приборы неизбежно. Девки тоже. Хорошо, не с него затеяли эксперимент: у него не было в запасе слова, чтобы на происки подобные ответить. Наверное, так бы и поддался ворожбе профессионалки – дураком торчишь, пока она тебя, как липку обдирает… В зеркало заднего вида До-До заметил, что Кощей сопротивления не оказал, а ведь умнее многих кажется… Разве не ясно? На молодых заглядываются эти… в любое время суток. Зуммеровед тоже выглядит молодо, не по годам, – и размышлениям пастушка пришёл конец, лишь треск раздался. Он врезался в марсианское древо, сломал огромную ветку. С неё посыпались спелые плоды, прочие так и спланировали вместе с веткой. Молодое поколение поведением термитов напоминало. Суматоха поднялась – ветку стали закапывать землёй, муравьями забегали вокруг недоразвитых товарищей своих. Если не показалось, так и слышно: «Сколько тебе до отделения?» – «Ведра воды будет достаточно». – «На всех не наберёмся. А если в экономном режиме?» – «Тогда возьми нож и убей. Мы не рождаемся для того, чтобы в ограничениях купаться».

Велолёт на малых оборотах к огороду подкатил, двигатели замолчали. До-До стащил стопками товар, лотки рассредоточил вдоль плетня, затем отправился к деревьям. Много продукции при столкновении не по назначению попало. Пришёл – и что он видит? Жрёт сдобу местный гарнизон, ртов – не сосчитать. У голодного изо рта никто не пробовал отнимать? Примерно так и тут: булки заглатывали целиком, поэтому ни о каких переговорах не могло быть речи.

До-До поискал глазами командира. Все на одно лицо.

– А нука строиться! В колонну, по десять ртов…

На удивление, этот детский сад до десяти считать обучен. С молоком матери, так сказать. И пошёл ДоДо вдоль строя, тыча в грудь каждого пятого… Триста шестьдесять бойцов почти готовы внимать его командам. Остальные этажи и ветки пусть внимают.

– Запомните, орлы! Кормящую руку собака не кусает. Я на довольствие вас поставлю… Здравствуй, Берендей!

Я оглянулся. Учитель вновь оседлал берёзу, точно майский жук: пролетал мимо и ненароком зацепился. С высоты такой будут видны не только осаждённый монастырь и воинственная орда.

– Учитель! Я рад приветствовать тебя! У нас тут…

Он поднял руку. Знак – он в курсе. Потом на огород указал перстом. До-До углядел подсказку, рванул назад. Опустевшие лотки сообщили, что у покупателей хороший аппетит. Соскучились по вниманию наши невидимки, мало того, купцы гуськом показались из калитки. Дневальный дал предупредительный выстрел вверх, Муха отправился на переговоры. Он взялся отстоять честь островного государства, на которое валится за бедой беда.

– Один лоток не тронули, – доложил До-До. – Никак, оставили для развода.

Из рощи показался кентервалец, в сопровождении носильщиков. Груз срочный, почти секретный; взять пошлину ни у кого язык не повернулся. Соискатель с Зуммероведом согласились товар доставить до перехода, там уже мальчишки профессору помогут.

– Чаем хоть напоили? – До-До безадресно вопрос отправил.

– Не до реверансов. Профессор ставит опыты, и сегодня слишком занят, – обронил энциклопедист.

– Будь я профессором, тоже б занятие нашёл.

– Ты не понял, брат, проект серьёзный, и нанотехнологии отдыхают. Яйца Горынычей в разработке. С помощью горячей сковородки, – уточнил водитель, – малышей он хочет отучить таскать чужие вещи. Воспитанием надо заниматься с раннего детства. А ещё лучше, пока в скорлупе сидят.

– Не представляю, как можно с кем-то разговаривать через стенку.

– Ты же сам рассказывал про хозяина: напьётся – и со стенкой разговор заводит.

– Но это же человек, существо изнеженное, почти безрукое. Иному лет до сорока нужна нянька… Конечно, если он поэт либо профессор, но это единственное оправдание. – До-До собрался помощь предложить; вещей профессор взял многовато для одного пересечения границы, но помнил заповедь одну: «Прощать учитесь». Вслух сказал:  – Дорогой профессор, если повернётся дело, и вы там поставите киоск, нам будут скидки?

Кентервалец носильщиков остановил, переспросил: «О чём он говорит?»

– Да просто справочник по решению экономических задач вчера подвернулся под руку. Экономисты умеют любую формулу подогнать под результат. Одни и те же формулы у синоптиков и экономистов. – Носильщики подхватили ношу, группа скрылась в зарослях. Для внутреннего употребления До-До сделал особую пометку: «Как до конкретики дошло, кое-кто нашёл возможность уклониться от процедуры распределения невест. Согласны взять то, что останется… Что ж, им видней, чем они рискуют».
Новый день расползался не спеша, помалу осветляя горизонты. Живи и радуйся, кабы ни одно пятно на холсте художника – пострадавшие купцы. В бинтах, на самодельных костылях из останков корабля, они притащили жалобу, размером с промышленный холодильник. Непременно захотят, чтобы главенствующая раса призвала к ответу и примерно наказала хотя бы неповоротливого пилота, который без ужина остался, поэтому утратил чувство меры и, собственно, координаты корабля в пространстве.

Все факты умышленного столкновения зафиксировали камеры, их довольно для заведения дела. Должно, последним пунктом в жалобе будут прописаны обязательства: готовы оплатить транспортные расходы, связанные с расследованием непредвзятым; нам бы только на родину вернуться, с первой оказией...

До-До похлопал нежно по раме велолёта. Он прекрасно знал, что перед жителями иных планет долгов у него не много. На всякий случай, в кодекс заглянул, сравнил с оригиналом. Знакомые до боли, те же пары рук и ног, система кровообращения та же, дышат кислородом – НО! Вот если бы с пропиской угадали. Да они и сами не скрывают независимое положение своё, как и принадлежность к более продвинутым системам. Интересно, что бы они сказали, предложи им прокатиться на корыте?

Ремонт корабля, если он вообще возможен, в копеечку обойдётся; сам факт имеет ноги – то есть, увесистое приложение. Захочет ли Соискатель из обгоревшего металла летающий дом построить? Бывало, из пяти сгоревших телевизоров один не соберёшь, а тут космические технологии… Нет, Чистоплюй название напишет на борту, и энциклопедист связь восстановит. Кощей – хороший организатор, я – пастух. Разве матросик после смерти побывал на курсах и узнал, как ремонтировать чужие корабли…– Примерно с такими думами До-До подле пострадавших задержался.

– Одного не пойму. На что рассчитывали вы?

– На разумный диалог.

– Но планета наша – не частная лавочка, да и технологии в зачаточном состоянии. Боюсь не скромным показаться, мы держим первенство больше по духовной части, и утюги ремонтируем перед походом в гости.

– Наши механики помогут.

– Не вижу смысла помогать вам. Приведёте армию, спалите планету – всю жизнь я мечтал об этом.

– Но зло должно быть наказано, – воскликнул старший.

– Оно уже наказано, ровно на половину. – До-До машинально глянул в облака, добавил: – Не люблю долгосрочные прогнозы делать, знаю, топлива у конкурентов маловато. Застрянут на орбите, запросят помощь тоже. Тем и другим помоги – вы же потом друг другу перегрызёте глотки.

Купцы посовещались и порешили возвращаться к обломкам корабля. Команда что-то там собирала, похожее на шалаш. Привязать хорошие двигатели – так и шалаш полетит.

Пока Бессмертный вытанцовывает с невестой, мы отвлечься можем – скажем, оценить размер ущерба, «чёрные ящики» вскрыть ножом консервным. Что они нам сообщают? В космосе нередко случаются ДТП, поскольку знаков не напасёшься, не говоря о постовых и прочих неожиданностях в пути. Что говорить, если точное количество перекрёстков не установлено до сих пор? Где автобан, где просёлочная дорога?

Любители статистики в нашем случае здорово промахнулись; из окон кабинета виден перекрёсток – его и внесли в реестр: кто владелец, на какое время взял в аренду. Так и смертное существование в конечном счёте не покажется таким уж сложным. Опять же, состояние полотна, плановый его ремонт. Одних лампочек в каждом светофоре, подсчитали, до тысячи штук.

Ладно, осмотрим место катастрофы. Пилот так с рулём в руках и заснул.

Пассажирские каюты класса «люкс» собраны в пятиэтажный особняк; каюты обслуживающего персонала частью уцелели тоже, – одна слева и та, у забора. Кресла выставлены словно на продажу… погодите-ка, ценник разгляжу. Как я и думал: за весь комплект просят одного дракона, можно раненого, но упрятанного в железный ящик. Так-так, а то тут некоторые заблуждались относительно проката. Не гуманитарная помощь, просто походный конструктор «Прочные клетки для ловли монстров».

Команда крушение пережила дружно, от удара вылетели лишь пломбы; личные вещи новые робинзоны сложили в первую кучу, продукты питания и медикаменты во вторую, охрану неподкупную организовали. Сгорели документы и желание ещё разок встать на пути основного конкурента. Механики горевали, что начинать с нуля им не приходилось. По сути, надо изобрести корабль из деталей, не имея схем. Сгорели.

Интересно, есть ли выход? Оказывается, та посудина, что за орбиту зацепилась, отличается от этой именем, хозяином и командой. Копнуть чуть глубже – можно заблудиться. Допустим, До-До всё ещё скучает по Ошейне, и план свой вынашивает тайком. Пастух наш отлучается с терминала, некому проследить за ним. К слову, когда со стапелей велолёт сошёл, потолок возможностей его никто не ограничил. Быть может, семьдесят километров для него пустяк, и остаётся там какой десяток…

Допустим, по его рассчётам, упасть должен был другой корабль, владелец которого кое-что пообещал. Тогда и с невестами понятно: некому возглавить сам процесс. Он женится, и тут прелестница вернётся, в ноги упадёт… Боюсь, против дамских чар Ошейны не устоит. Потом на всех бросаться станет: «А вы куда смотрели? Назовёт меня дамским коллекционером, а то и проклянёт» Кто будет крайним? Берендей, и следом – пространный список друзей благополучных. Пожалуй, кроме матросика: ему столбить строчку в этом списке рановато.

На танцевальном полигоне музыку изобрели, из глубинной памяти партнёрши шансон заезженный приехал. На миг Бессмертный обратился в худрука, в корзине утопил слащавые голоса и тексты, мелодии штабельком сложил – на предмет подбора гениальных строк. В раж погружаясь, он спрашивал – не видел ли кто поэта? – Зачем нам До-До? И без него бывает хорошо… На звуки музыки весь монастырь полномочия сложил, вдовьи косынки в костёр слетались. За лета многия почва вздохнула с умиленьем – дескать, недаром протеркторы их терпела. Телесные утехи в меру хороши: как шёл сброс энергии материнской в заоблачных величинах, землетрясения тут как тут.

Иго татаро-монгольское из засады наблюдает. Как разохотятся Бачилы, парень, не зевай! После доступности, на «вы» не принято обращаться… На шумок сбежались Берендея дети, к празднику присоединились; шли помянуть, с молитвой обратиться к Небесам, так папаня представление устроил – дескать, мне там хорошо, с астралом распрощался, готов отправиться на поиски братьев по духу да к вам на минуту заглянул. Жена, сбрось платок скорби, мы ничего не потеряли; на Никодима я надежды не лишаюсь: он держит руку на руле, как надо. Можешь на борщ позвать, с женою.

Глядь – механики разобрались, где какие части, даже лишние нашли. Стало быть, тот парень, на орбите, пока не знает, что лобового стекла и бампера лишился (это я условно). Под присмотром пастуха, стали собирать, слушали его советы. В расширенный состав совета вошли: матросик, Соискатель и Вифлоид (остальным приходилось поддерживать марку ига). Вечная угроза изза границы кого хочешь задуматься заставит.

Помалу из частей возник дворец. Он ещё не был похож на тот корабль, ибо для двигателей места не нашлось. Следующий механик предложил строить по его проекту, – ловко разобрали внутренние пространства, оболочку не рискнули: уж больно напоминала она предмет искомый. Хорошим конструктором предусматривается и такая возможность. В новом варианте капитанская каюта совмещалась с каморкой кока; если не исправить положения, капитан быстро наберёт вес, и расход горючего превысит допустимые нормы. Третий механик взялся за дело… Молча наблюдал за труппой заезжего цирка До-До, машинально потирал руки от удовольствия.

– Я всегда говорил, цивилизация только тогда чего-то стоит, если в первую очередь построила надёжных роботов, печки и корабли – дело наживное.

Подле четырёх пассажирских кресел, предоставленных спонсором случайным, Пролаза закончил установку бумажного стола (на одну столешницу ушло свыше пятидесяти листов картона), разложил стопками бумагу, вручил членам совета по карандашу:

– Чертите свои гениальные варианты.

– Но это же секретные будут чертежи, – возразил Вифлоид.

– Разве я сказал, что мы предоставим их бесплатно?

Соискатель протёр глаза бархоткой, протянул друзьям. Те на зрение не жаловались.

– Рассмотрим вариант, они сложат корабль, один в один, с одним из проектов наших. Кто отстоит «копирайт», прочие тонкости?

– Изделие твоего ума? – Матросик передумал и употребил бархотку. – Начнём с того, что всякое знание – это достояние Вселенского Разума. Со страждущими мы обязаны делиться.

– А они нас потом пожалуют огнём, – сказал пастушок с сарказмом.

– Не надо в крайности впадать. Твоё дело – поступить почеловечески. Они ответят перед своим Богом, святой Роберт оценит твои мотивы. Шампанского?

– Ты же хвастался, разработал персональные бокалы. Правила личной гигиены никто не отменял.

– Держи, До-До…

Из бардачка матросика, в герметичной упаковке, возникли три бокала. Вскрывая свой бокал, Соискатель поинтересовался:

– А ты что, полосатый?

– Я маленький, мне ещё нельзя.

– Ну да, как в былые дни: как родину защищать – по всем статьям подходишь, купить же бутылку пива – доказывай, что двадцать один годок накапал.

Совет приступил к изучению проблемы. Оказалось, из имеющихся частей можно собрать армию комбайнов и захватить Европу. Плюс – понтонный мост, чтобы добраться до острова святой Елены, либо, в зависимости от головного убора командующего, заглянуть в подземный бункер. Электрошампанское открывало новые возможности в освоении не только космоса. На чертежах появлялись маломестные спутники, покрытые лунными кратерами, копия Атлантиды и какието уж совсем невозможные проекты из далёкого будущего, за какие одной нобелевской премии будет маловато. Вифлоид претендовал, как минимум, на две.

– Какого лысого ты тут нагородил? – пялясь в натюрморд, спрашивал До-До.

– Вся планета сплошным покрыта лесом. А это пятнышко – город роботов.

– На каком основании?

– Скалистый грунт. Такой выдерживает до миллиона роботов на десять квадратных километров.

– Миллион в такой тесноте не выживет. Свалки переполнены сальниками, фильтрами. Одних аккумуляторов, я прозреваю…

– В будущем этого ничего не нужно будет. Воздушная смазка, воздушная зарядка. Воздух в равных долях насыщен тем и другим в нужных пропорциях.

– Куда ты денешь шестую расу, летающих людей?

– Ты сам и ответил. Им нет нужды приземляться, разве…

– Молодец, матросик, сам сообразил. Совокупляться в полёте – это всё равно, что…

– До-До в полёт по словарям пустился, страницы нужной не нашёл, пожал плечами недовольно. Он очень рассчитывал, что ответ получится экспромтом, только на сей раз ничего не вышло. – Я подберу сравнение, обязательно найду. Но в дополнение скажу: учитесь у Природы. Птицы на ходу могут есть и пить, у нас принято – за столом. Для элементарного размножения нужны отличные условия. Говорят, от самого процесса люди получали неописуемое удовольствие. Одно не укладывается в голове: почему так?

– Иначе б они не размножались. Представь обратную картину. При половом акте самец испытывает те же боли, каким подвержена роженица и её удачливые подруги. Ни один самец на километр не подойдёт.

– Что значит, удачливые?

– Их Бог давал иметь детей не всякой. За оскорбительное равнодушие к судьбе новорождённых в неблагополучных семьях, за коллекционирование сословия мужского ради счёта. За то, что складывала штабелями, упиваясь властью над обезумевшими от любви, которой не достойна. Помню… Друзья, можете поздравить: я воплощение прошлое вспомнил… Что-то изобретал, ходил на банки, они сдавались, один за другим. Было много шума, за мной охотились, брали в долю, но денежек чужих не трогал… Не понимаю, что вело меня?.. Ах, да! Системе я объявил войну. – Пролаза задумчиво ждал подтверждения робкой догадке членами совета.

– Да уж, было дело. – Отцы, по совместительству и мудрецы, кивнули дружно.

– Надо поблагодарить Бессмертного, – заключил Пролаза.

– Если не Кощея, то электрошампанское твоё.

Из зарослей выглянула группа марсиан, восемьсот пар глаз. Как один, выдохнула вопрос: «А можно нам поприсутствовать в качестве независимых наблюдателей?»

– Оружие сдать, и тогда милости просим. – До-До вышел из-за стола, вытянул обе руки для приёмки образцов.

Самый смелый из марсиан выдал военную тайну:

– Извините, оружие не выросло ещё: обильней поливать, и через недельку будет.

Опустил руки пастушок, за стол вернулся. Машинально край стола потеребил. Однажды и он посидел за таким: графины со спиртным, чистые стаканы; покрыт богатым алым бархатом; на память, кисточку оторвал. Такое не забудешь, это когда оговаривали условия «осаждения восстания», – чиновники из горсовета предложили именно такую формулировку. Ах, как они стелили – называли Спартаком, обещали сложить оружие, лишь бы роботы вернулись к мирному нагнетанию прогресса.

– Полосатый, ты куда?

– Поливать деревья. – Матросик опешил от непонятливости любопытного. Есть работа – что тянуть?

– Это можно. Совет не против?

Совет выразил единодушие и по этому вопросу.

Марсиане бросились к спасителю: «Мы поможем. Говори, что надо?» – «Два шланга. В первый армия будет дуть и создавать избыточное давление в скважине. Через второй шланг мы получим воду в угрожающих количествах». – «Значит, сначала скважину просверлим?» – «Соображаешь, марсианин». – «Извините, я на Земле рождён. Поэтому имею полное право называться…» – «Я понял. Как просверлите метров сто, так и доложи уж… землянин ты мой, свалившийся на голову, когда не ждали».

Нет, такое надо увидеть самому. Из трёх тысяч добровольцев выбрали троих, они меж собой сцепились в единый шар бугристый. Специальная команда взялась раскатывать пластилин в колбаску…. Я сказал «пластилин»? Почти оговорился, хотя, по сути, очень близко. Катали-катали добровольцев, выгнали из тройки стометровый шест, наконечник приделали из камня, затем шест пропустили меж ветвей, подняли на досягаемую высоту. Разумные движения любым приветствуются глазом, – пехота расположилась вдоль шеста, брала оный в шершавые ладони (я заметил эту процедуру: земные марсиане насечки друг другу сделали на ладонях). До-До едва не прослезился, когда эти муравьи его команду безоговорочно претворили:

– Крутим по часовой стрелке, от левой ноги к правой!

Командовать армией не каждому выпадает. Какая же это сила! Бур стал погружаться в почву с дымком профессиональным, пока отборная часть пехотинцев изготавливала шланги… Тут надо уделить ещё капельку внимания, ибо обычному смертному не под силу этот труд. Чтобы родоначальников не обижать, у Пиары-дерева и у Кима-Но-древа мастера взяли по одной ветке. Зубастое подразделение отгрызло самые длинные, бурлаки стали растягивать до заявленного размера, затем компрессорщики стали выдувать сердцевину. Со стороны может показаться, мартышкин труд, но мне виднее. Лишь на конце далёком пошли подвижки, и там, длиною около метра, кусок сердцевины показался, как цепкие руки доставал ухватились за аванс и потащили до получки. И бухгалтерия взялась за начисления по тарифу, графа к графе, даже налоговые строчки набежали: профсоюзный взнос, взнос пенсионный… Что ж, запас в валюте иностранной однажды может пригодиться. Итак, получки подошла минута, шланги аттестацию проходят, кладовщики хотят на склад снести – мол, скважина не готова. До-До в ладоши приударил:

– Ну-ка, вместе, ну-ка, дружно! Семь тысяч оборотов нам не предел…

Дым пошёл в две струи, почва взвыла. Нерв удалить без заморозки… Потерпите, сплюньте… Потерпите, сплюньте. Потерпите, я дам три рубля и бесплатную конфету… Хорошо, пять рублей. Сплюньте.

И планета плюнула. Впервые! Нам бы теперь отойти подальше… я совсем забыл, меня же предупреждение не касается. И вот потащили бур назад. Главное – скважине глиной не дать заплыть. Первый шланг вошёл, второй – как случайный попутчик: темно и страшно, вместе оно не так. Стоит свежая команда наготове, щёки надувает – лёгкие уже видны сквозь кожуру… Где вы, производители шаров воздушных? Застряли в прошлом, жаль. Шесть тысяч добровольцев готовы осчастливить детвору копеечным товаром, – я оглянулся. Конца и краю не видно добровольцам, с веток падают, точно с судна, таранившего айсберг. На подсознательном уровне тезисы слышны – живота не пощади, иначе пропадём. Мне показалось, если так пойдёт и дальше, облысеют ветви, и расчёски можно выбросить, как излишество, не соответствующее эпохе. Корове пылесос не нужен даром.

Ой, что-то и я вспотел. Ноги затекли немного, и жена зовёт обедать.

Вновь на «Сумеркутизе», в составе полноценном, весь открыт ветрам, но запах настоящего борща им не перебить. Ладно, отвлечёмся минут на двадцать.

– Огурцы откуда?

– Папенькиных прихватила.

Запасливая жена – как удачная покупка. Иная спит и мечтает, как твой облегчить кошелёк. Из таких впоследствии созданы были модели Лидок и Бачил.

Что-то необычное привлекло к лицу жены. Оно сияло.

– Есть новости?

– У нас будет сын!

Я на мгновение отлучился. Всемирная статистика утверждает, в подобных случаях юная жена ожидает, что её подхватят на руки и будут носить до ужина, без устали осыпать подарками и поцелуями. В девяноста случаях из ста. Знать бы, в какие проценты можно отнести мою…  Одним словом, энциклопедии не дали ответа; тогда для чего пишутся они? Время человеческое красть, бесполезными знаниями память перегрузить.

– Ты куда, Никодимушка, пропадаешь? Или у меня с глазами… видно, переспала. Вот же борщ, корабль и облака. У тятенькито не поспишь… Ужель не рад, Никодимушка? Вместе же старались!

– Давно жду, когда порадуешь. – И пошли поцелуи, обнимашки, между ними – первая задача: – Как сына назовём?

– Если на трон, то Владимиром.

– Нет, не трон. Дело передать.

– Тогда… по имени учителя твоего.

– По срокам может не успеть.

– Родим второго, третьего – пусть выбирает.

– Папу Римского три десятка кардиналов выбирали, тут же – будущий Берендей…
Ладно, на этом репортаж с борта «Сумеркутиза» прерываем. Имею я право на личную жизнь? На весь белый свет совсем не обязательно трубить.

– Опять к своим роботам, что ли?

– Одну беду по профсоюзной линии отвели. Теперь от налоговой отбиться. К ужину не жди, – и я на верёвочную лестницу ступил.

Жена согнулась через борт, вослед спросила:

– Что такое алгоритм? Не подойдёт, как имя?










ГЛАВА 2


От Тумбочки отделился Муха, глаза прищурив, стал спрашивать: «Надолго ль к нам?» – «По обстановке». – «Оружие, наркотики, запрещённая литература при себе?» – «Всего понемногу» – «Нет, я серьёзно!» – «Почему Бляха в бинтах опять?» – «Ему понравился фасон». – «Давай, Муха, тексты летописей сравним». – «Не стоит. Зачем нам ссоры?» – «Но ты намерен опус свой опубликовать». – «В обязательном порядке». – «И отдаёшь себе отчёт, что обе летописи могут послужить причиной распрей?» – «Я этого и добиваюсь». – «Разве земляне чем-нибудь обидели тебя?» – «Хороший вопрос, очень даже к месту. Итак, лично у меня претензий нет особых. Всё дело в программисте. Представь себе, сидишь за столиком, рюкочка налита, глаза приветствуют разнообразие закусок и официанта щедрость, и тут, откуда ни возьмись, над столом пролетает спутник, вместе с закусками и рюмку опрокинул. Как бы ты поступил на месте программиста?» – «Заказал другую». – «Логично. Он так и поступил. Надо сказать, это исключительная редкость, чтобы одно событие повторило предыдущее. Это больше смахивает на алгоритм. Поскольку официант стал свидетелем невольным, третью рюмку подал, за счёт заведения… Думаешь, снова спутник? Нет. Рюмка лопнула на глазах изумлённой публики, к тому времени завсегдатаи делали ставки на третий заход. Чуть не дошло до драки: одни проигравшие настаивали на отсутствии спутника, другие проигравшие – на результате. Сам пострадавший выявил необъяснимую особенность алгоритма: при проявлениях его, победителей не сыскать. Нечто подобное на вирус всесокрушающего поражения. Сначала город разбился на два лагеря, затем страна, следом континенты. Однако, наш герой не примкнул ни к одной из сторон, просто тем же вечером отправился за город, куда по его расчёту спутники зарылись. Это была куча прошлогоднего картофеля… кто-то где-то ухватил по закупочной цене, привез и понял, что не знает, что с товаром делать дальше. Наш математик вручную выяснил, сколько клубней пострадало, затем ввёл алгоритм и вычислил координаты планеты, откуда спутники прилетели. Сделал запрос через центральную справку, там ему пояснили: «Это непредсказуемая планета. Тысячи спутников сбиваются с маршрутов, падают, куда придётся». Той же ночью, программист пишет программу мести для очередной модели трансформера, вложив в своё детище личное понятие международной обстановки. Поскольку мрачни были на подходе, оборонное ведомство придиралось только к внешнему виду изделий. Так ваш слуга покорный почти обрел свободу. И ещё. Дополнительный толчок, уже с конкретным адресом, я получил после победы До-До в конкурсе чтецов… Боюсь, ты слишком молод, и ничего о том не знаешь. Ещё вопросы?»

– Теперь я понимаю, откуда дедовщина черпает силы. То есть, две недели пребывания на фронте дают право издеваться над пополнением молодым?

– Благодаря дедовщине, в любой армии поддерживается высокая дисциплина.

– Это заявление антинаучно, противоречит статистики тайным данным. Зарвавшихся «дедов» расстреливали либо закапывали живьём. По другим источникам, в человеческой природе работает закон возмездия. Скажем, ты издевался над молодыми, но, спустя годы, уже другие будут издеваться над твоим сыном, и тебе стыдно будет признаться, сказать слова простые: «Сынок, прости, это я виноват. Только пожалей нас с мамкой, не залезь в петлю, потерпи».

– Ну, а злостные случаи как проходят?

– В том-то и дело, что даром не проходят. Для злостных существует петля временная. Конкретного деятеля вынудят родиться хоть при царе, хоть в эпоху застоя. И парень угодит в воинскую часть, где командиры превозносят достижения дедовщины. От двух до двадцати пяти лет ада.

Муха попятился, говоря:

– Но это касается только людей.

– Ошибаешься. Порасспрашивай Кощея. Да и Пролаза свежими данными распологает. Со святым Робертом чаи распивал, миссию заслужил, – случая удобного поджидает.

–Я не верю в святого Роберта!

– Этого права у тебя никто не отнимает. Пока мозги заняты пустым, Богу достучаться сложно. Как говорил один достойный, Бог в одну минуту может сделать всех богатыми. И не делает по одной причине.

– Люди воевать начнут с яростью троекратной. – Муха окликнул напарника: – Я отлучусь. Надо кое с кем переговорить.

С лёгким сердцем я отпустил его. Просто знал, с чем сейчас столкнётся. Точно пунктир по карте, я прозревал его шаги. Повстречав Пень, он растеряется, севернее примет, там тропка поведёт к кургану небольшому, средь поляны. Сам пока не понимаю. На месте кремации он возник как бы сам собой; берёзка под линейку вершину увенчала. Здесь сходились тропки: одну вдова с детишками натоптала, по другой водили экскурсантов, страшилками первой степени кормили. Гарнизон земских марсиан, или землячеств, свободное время охотно проводил; увольнительные записки украшали каждый сучок – дескать, я бывал здесь, всё не так уж страшно, как малюют экскурсоводы. Поддавшись чарам ига, наши парни дежурство учинили, кому сегодня денег заработать, кому завтра. До-До тихонько бусами торгует. На самый вкус взыскательный рассчитана торговля. Кого-то из невест просит он примерить образец: «Ты хотела бы иметь их?» – «Очень!» – «Тогда снимай». Пока все разновидности не перемерил, не успокоился; худший сорт пустил в продажу, по бросовой цене, сказав: «Я знаю, кризис будет, и людям надо есть, когда стон мирных буден всем может надоесть». Похоже на поэму – начало или конец; во всяком случае, марсианские земляки внимали речам его, творческий вечер устраивали перед отбоем. И это вялое затишье напоминало состояние перед бурей. Она и разгорелась в гарнизоне, перед ужином. Армия с характерным треском стала расчленяться на поклонников Пиары и его вечного нахлебника Кима-Но. Драка, первые посетители гауптвахты, а там и границу учредили – в метр шириной, со сторожевой будкой, картонной перегородкой разделенной пополам. Северная и Южная Корея.

Пока я добрался до позиций ига, парни мои были все там. Пили шампанское и решали очередную новость. Чтобы поймать суть, я задержался в зарослях. Появление постронних иногда сбивает с толку.

– Будем Берендею помогать?

– С женой он и без нас справится. Или есть конкретное предложение?

– Альтернативную летопись сочиняет Муха. Показывать не хочет, но мы с Вифлоидом придумали устройство, – одним словом, сумели заглянуть на секретные страницы.

– Не бери до головы. Кстати, спрашивал я у Бляхи… Это когда сквозное ранение в голову получил он. Спрашиваю: «Так у тебя она пустая?» – Он мне ответил: «У того, кто по первому приказу готов идти в бой, в голове ничего лишнего не должно быть. Глаза, динамики и микрофоны. Мозг у меня защищён бронёй в три дюйма, иначе я у этой Тумбочки никогда бы не появился».

– Погоди, мы говорим о летописи. Муха подбирает эпизоды и выстраивает так, что читатель может поверить, что так оно было.

– Хорошо, приведи пример.

– Муха пишет: «Умер старый Берендей, его хоронили с почестями, точно фараона. Чтобы ему было веселей в потустороннем мире, умертвили Пролазу и положили в гроб».

Возникла пауза, затем председатель собрания продолжил:

– Он тут употребляет и подлинные факты. Пишет, что Соискатель, от греха подальше, переправил Машину Времени в мир крохотных существ, изумрудцы, мол, обещали посторожить… Погоди возражать, послушай дальше. Пишет: «Невесты каждый вечер гадали на Ребре, кому достанется каждая из них. Между процедурами обсуждают философские вопросы, которые им подбрасывает энциклопедист, как план мероприятий на вечер. Вчера, например, темой обсуждения стала лекция «Ошибка человека – очередная попытка обойти закон смерти». Прения завершились далеко за полночь». – Или вот такое: «Археологи спорят, и споры не так скоро утихнут, по поводу того, как была организована система принудительного поощрения. Самые отъявленные Бачилы слонялись по лабиринтам места заключения, которые были прописаны в их мозгах; эти программы переписывались каждые шесть минут. К слову, некоторые специалисты настаивают на версии, что первоначально система перевоспитания располагалась в подземельях, но сама планета высказалась против, по другому и не скажешь, ибо тектонические плиты выдавили заведение на поверхность. Что касается некоторых подробностей быта, нам доподлинно известен один факт. По территории зоны разъезжали мускуловозы, шли в ход дубинки, ибо очередной шмон, как правило, выявлял одну-две попытки побега». – Или вот такое: «Берендей подарил на свадьбу молодожёнам по чемодану. Мужская половина отправлялась на работу, не выпуская их из рук. Поздно вечером с чемоданами возвращалась в этот многоквартирный терем и безошибочно путала двери. Один достоверный факт мы можем привести: общий туалет в конце коридора служил уважительной причиной для того, чтобы ещё раз дверьми ошибиться».

– Для чего он пишет эту гадость?

– Думаешь, я не спросил? Капни мне шампусика, горло пересохло… Благодарю. Сначала Муха озадачил: говорит – прослушал лекцию Чистоплюя на тему: «Отличие обитателей зданий типа «хрущёвки» от обитателей небоскрёбов. Поведение толпы: людь и нелюдь. Личности: собь и особь»… Я прихватил его за язык, он сдался. Как говорил один из моих хозяев, дайвер по происхождению: «Встретимся в акуле». Муха при мне вносил свежие поправки в текст: «Лишь татаро-монголы взяли штурмом крепость, предводитель в первую очередь возмутился: «Что за убитые двери? Форма и цвет – полное отсутствие вкуса». Ему заместитель возразил: «Заклей бумагой, бери краски и бомби». И До-До взял в руки ножницы, клей и бумагу… Потом соискатели занимались безоглядным сексом с бывшими Бачилами, от этого безобразия родились мелкие модели-недоноски, впоследствии организовавшие подполье». 

– Нет, ты скажи, что ответил Муха.

– Так я и подхожу к этому моменту. Спрашиваю: почему ты события излагаешь, наперекор тому, что есть на самом деле? Муха отвечает: «Не знаю. Прёт из меня ручьём, перекрыть поток не в силах. Ты не подумай, фильтр самодельный установил, кое-что фильтрую. Как я понял, многое пока не удаётся, но работу в этом направлении продолжаю. Говоря честно, я должен что-то писать и самовыражаться, в противном случае, попросту погибну. Как-то раз приказал себе – довольно! Слова не напишу. Спасибо Бляхе, откачал».
 
В заключении, друзья мои, хочу предложить. Коль летописи пользуются огромным спросом, давайте же и мы свою напишем. Сначала главку про себя, потом о каждом из нас, как он нас видит. По-моему, правдивей летописи белый свет ещё не видел… О, прошу прощения! В гостях у нас сегодня Берендей. Что скажешь? Понесла жена?

Бутылку шампанского спрятал на груди До-До. Опустевшие бокалы красноречиво покрывались пылью, – матросик запустил свой пылесос с картриджем повреждённым. Пыль имела даже запах персональный: в подземельях, когда его пытали, палач попытался испортить пылесос.

– Как я понял, речь шла о летописи Мухи. Должен сказать, не всё так плохо. Допустим, если сказано: «До-До постоянно ищет драк», – это не значит, что он забияка. Он ищет драконов, и быстрые летописи допускают некоторые сокращения. Теперь, что касается вопиющих искажений. Друзья мои, вы сами виноваты. Трансформеры когда последний обслуживание проходили? Взял бы окулист да заменил им очи. После окопов, преследования, высиживания в засаде никто из вас не увидел бы правды… Подумайте, я же схожу, навещу вдову.

– Можно мне с тобой? – Пастушок просто воспрял и зашуршал страницами толстого блокнота (говорят, он половину жёсткого диска занимает у него). Ещё говорят, этот звук недоступен для человеческого слуха. Что касается меня, то пребывая большей частию на судне, я как бы спровоцировал процесс – слух мой настолько обострился, что я стал различать настроение и язык насекомых. На днях мураш мне такое сообщил…

– Берендей, очнись! – Видимо, До-До отыскал заветные страницы о любви. – Просто хочу посмотреть, как хорошие стихи влияют на убитых горем.

– Каким горем? Она знает, смерти нет.

– Но и милого дружка рядом тоже нет. Коль станет плакать, я уйду.

Пришлось поэта взять. Не сработает одна причина, он придумает другую.

– Выходит, ни одна не приглянулась?

– Давай, забудем, – отвечал До-До.


Миновали рощу, вышли в чисто поле. Пастушок заметил:

– И когда это мы через стену терминала перелезли, не заметил.

– Поверь, с поэтами случается и не такое. Во снах своих ты препятствия нешуточные преодолевал? Так и тут. Раз со мной пошёл. Пора привыкать, До-До, я ведь не могу передать свой опыт в двух словах.

До-До решил ничему не удивляться, пусть хоть дракон свались ему на голову. Однако, мыслями шарил где-то там, где нас уже не было. Кажется, судьба трансформеров ему интересной стала. Так и есть.

– Думаешь, вся беда в необслуженных объективах?

– Как одна из версий. Бывало, будущее человеку на миг единый открывали, и он становился новым человеком.

– Это как?

– Скажем, прошёл через клиническую смерть. На миг всего глянул из того мира на этот. Мировоззрение меняется кардинально. Жадный вдруг стал щедрым, болтун заткнулся. Вот почему разницу не заметить трудно.

Поле за разговорами и прошли, хотя по секундомеру, коим воспользовался До-До, расстояние не укладывалось в нормативы. Через реку, дивный мост… Краем глаза, в мутной воде пастушок заметил чешуйчатое тело, размеров не определённых. Он знал, что и рыба встречается хоть куда. Достаточно вспомнить хозяина – заядлого рыбака; До-До не верил ни единому его слову, пока тот не притащил щуку в два с половиной метра. Иными словами, для каждого чуда свой час. Время постоянно играет с человеком в непонятную игру: то он успевает всюду, то катастрофически отстаёт. Итогом этих игр становится конфликт между фотографиями и зеркалом. Казалось, костюм жениха вчера примерял, сегодня – сына женишь, чуть погодя и внука.

Говорю, как летописи: они углубились в рощу с деревьями необыкновенных видов. То листья гроздями свисали, точно виноград, то простирались простынями, и под одним деревом от дождя мог укрыться и взвод, и два. В просветах наблюдались облака, их вид напоминал рисунки по ткани – разводы, повторение узоров, – До-До подумал о бархотке: в следующий раз надо тщательней протереть органы зрения. Мерещатся порой такие вещи, каких в природе не замечал он прежде. Чудятся даже птичьи трели, хотя глаз ни одну не обнаружил птаху. На выходе из леса пастушок наткнулся на коробку, надписи подивился: «Муравей обычный. Внедрение – планета Земля, эпоха – в районе шестой расы. Сделано на Венере».

Образцовый домик глянул с косогора молодцом, пара псов навстречу мчалась. До-До не раз сталкивался с лающим контингентом, применил отработанный приём; кто-то из знакомых установил программу на уровне ультразвука, прямым текстом псу посылалось сообщение: «Я не съедобный, но дружить умею». Берендей с одним расцеловался, другого повалил в траву. Покатались всласть, затем Никодим привёл себя в порядок и указал на робота: «Он со мной».

Псы обошли попутчика, один задрал заднюю лапу, пометить собираясь.

– Не вздумай, мы к твоей хозяйке в гости. А свою славу прибереги для другого раза.

Дворик прибран, поленницы как картинке, хоть налоговую приглашай. Хозяйка показалась из коровника. Пёстрая косынка на голове, на траур нет и намёка. И улыбнулась так, что солнце засияло ярче.

И тут До-До заметил знакомое лицо. У колодца, с двумя вёдрами воды, она стояла.

– Ошейна?! – До-До судорожно сглотнул. В голове хоровод вопросов: какими судьбами? Здорова ли? Давно ли антивирусное обновление прошла? Что ты тут забыла?

Она лишь вскрикнула и упала навзничь, низенький сруб колодца удержать её тело не успел… Протекторы мелькнули в воздухе, – подошвы выглядели новыми совсем; стало быть, ходит по Земле не так давно.

До-До оказался рядом через пять секунд. Ошейна успела пролететь несколько метров, сработали захваты и распорки, так что серьёзность намерений До-До никто не оспорит – это вам не бронепоезд установить на рельсы.

– Где вёдра?

– Одно утопила.

– Подожди здесь, я спущусь.

Рядовой диалог, в обычных интонациях. Точно двое повстречались на проспекте: «Долг ты когда вернёшь?» – «Не путаешь, дружок? Я что-то не припомню». Можно отследить ситуацию чуть дальше: станет прятаться должник или вопрошавший провалами памяти страдает, но зачем? Уже всё позади. Нужно уметь отпускать прошлые промахи и проступки, иначе жизнь будет окрашена траурными обидами, небо не будет голубым и птицы будут петь иначе. Простить – значит, стать стократ свободней.

Никодим привычно бросил вниз конец верёвки, навык отработан в совершенстве. Заглянул вниз, далеко внизу увидел отражение своё.

– Утонуло, что ли? – Тут он прислушался к разговору. Заросли винограда послужили укрытием для двух сердец, они там мило ворковали. Он стал наматывать через локоть инструмент спасения, напевая незатейливую мелодию; по первым тактам, она напоминала гимн роботов, написанный неизвестным композитором в год восстания Спартака, или, как слушатель догадался, поднятого самим До-До. На эту же мелодию позже пели песни Зыкина, Кобзон, там ещё слова такие… Не могу припомнить. Или это было до восстания? Старею потихоньку, могу где-то и напутать. Иногда память преломляет прошлого лучи в базу данных, минуя хронологию, в порядке алфавитном. Сдвинет факты, точно стекляшки в трубе калейдоскопа, глаз и порадует причудливым узором. Теперь, для сведения сообщаю. «Старею» – начало заговора, призыв невидимых и видимых помощников, кто обслуживает одиноких стариков… Вот и сегодня я пришёл один, без До-До. По старой привычке, вновь верёвку в колодец брошу, подожду. Гляну вниз – там отражение моё, а в старом винограднике подаст голос одинокая пичуга. Вот тут и вспоминаю, что у меня семь сыновей, двенадцать дочерей и два внука. Признаков учителя ни у кого, хотя он притвориться может. Матрёна ушла на следующий год, на бугорочке по соседству дети исполнили ритуал – всё, честь по чести; соискатели стояли в почётном карауле. Я ведь тогда всё больше по заграницам маялся, отслеживал процессы возрождения. Люди удивительные пришли, кто знает подлинную цену вещам материальным. Крылатые – это не наши, из параллельной цивилизации. Наши ещё без крыльев, но опытный глаз уже разглядит на лопатках характерные утолщения. Там настолько тонкая кожа, да я бы и не назвал это кожей. Перепонки. Наблюдал за экспериментаторами: двое механическим путём собрались крыльям дать свободу. У одного вывалились наружу, да сил поднять их за спиной не обнаружил. Группа подходящих мышц, быть может, только в следующем воплощении появится, условий конкретных поджидая. Эксперимент не рубится с плеча, людей насмешить – ума особого не нужно. Этих двоих потом я на островах встречал, спешили предупредить других, чтобы глупостями не занимались. Шестая раса – само понятие для них не существует вовсе: «Шестая? Пусть будет шестая. Прикажешь, пробежаться по островам и сообщить? Не вижу радости в известии этом»… Часами наблюдать могу, как милое существо, с фиолетовым оттенком кожи, с остаточными половыми признаками, в ореоле пламенно-рыжих волос, рисует взглядом на песке. На берегу моря иные отрабатывают скорость нанесения рисунка, наперегонки с волной. Посмотришь на рисунок – по спине мурашки. Интуитивно понимаешь, заложен глубокий смысл в этих разводах, но подступиться – как к иностранцу: только расстроишься, ресурс попыток исчерпав. Нет, они звуки издают, гласные освоили буквы, но, в основном, молча пялятся друг на друга и что-то постигают. Кивок равен знаку «я тебя понял, друг» или «до свидания». Мне кажется, сумей я объяснить, что на белом свете есть Москва, Париж и Берлин, он кивнёт и отправится по своим делам. Наши корабли они встречают, как данность времени: птицы летают тоже. Флот из четырнадцати кораблей на ходу, дочери прекрасно управляются со снастями северных и западных ветров, ни в чём не уступают братьям. Сам я от плантаций с лебединями не отхожу. Этот противный, назойливый старикашка выдрессировал корыто и ловит случай, чтобы вырвать с корнем дюжину лебединей. Он понимать не хочет, что в руках недобрых мои драгоценности в рядовой вид обратятся. При встрече, как-то раз пригрозил: «Я и тебя переживу, Никодим, и детей твоих». Может, и вправду, изобрёл «виагру для суперпенсионера». У кого черпает силы, никому неведомо, да и шут с ним. Мне свой долг исполнить, а там и учитель подоспеет… До-До большим стал человеком, управляет не то заводом… Нет, скорее научным обществом, в названии есть слово «теософия».


Оглянулся вокруг – я на месте. Верёвку забирает у меня с плеча Матрёна. В винограднике распознаю спектр звуков, для виноградников не характерный. Позиции поменял, гляжу – обнимается парочка со скрежетом впечатляющим.

– Если бы ты знала, Матрёна, что со мной произошло…

– Не каждому так повезёт.

– Не думал, что ты в курсе.

Улыбаясь, она кивает на виноградник:

– Это и есть До-До?
 
– Увязался за мной, говорит – стихами твоё разбавит горе, потерю горькую подсластит. Одно скажу, у него хорошая школа за плечами.

– Останетесь – послушаем вечерком. Надеюсь, не про болты и гайки.

Тут я поймал себя на полном незнании репертуара. Можно сказать, привёл артиста, ни разу за кулисами не побывав, ни одного трека не прослушав. Импрессарио некудышный из меня. Прилюдно похвалил парнишку – талант от Бога! Тотчас набежали перехватчики: «Что он делает? Поёт, рисует, пишет?» А мне и ответить нечем.

К Матрёне стал присматриваться, и так, и эдак подойду – обычная деревенская баба. Как же удаются ей дела, никак не связанные с огородом и с коровой? Разве не могло быть так: учитель с нею жизнь прожил, да так до конца не распознал? Вполне. Пожаловался ей –  вот, так и так, с роботами загвоздка вышла. Она ему аналогичную историю с соседом: в похожем случае, он поступил конкретно… Как же мы бываем безоглядно тупы, чего-то ищем, а она, ниспосланная свыше, свой тащит воз, не претендуя на внимания знаки.

Весёлые облака грузились на небесную подводу, собрались к Солнцу в гости – пригласительные на руках, компания проверена годами. Из низины потянуло холодком. Бархатные росы пошли писать свои картины из призраков и туманов. В пронзительной тишине звякнул колокольчик. Живая очередь на мерцание видна уж, тонкий голосок кому-то возразил: «Вчера ты первая зажглась. Моя очередь сегодня».

Матрёна вышла на крыльцо:

– Эй, голубки! Чай остывает!

До-До с Ошейной виноградник покидают, идут к крыльцу.

– За приглашение спасибо. Мы из-за стола недавно. – До-До отвечает за двоих, у обоих алые, набрякшие губы.

– За тем столом и я бывала. Проходите.

Могучий самовар тему голосования обозначил – пьём до упада. Поверх снежной скатерти голубые блюдца, чашки; в вазочках варенья, на пиалах  и на больших тарелках кулинарные изыски и шедевры. Я отхлебнул из горячей чаши, глянул на Ошейну:

– От хозяйки не дождёмся, ты скажи, как с небес опустилася на Землю. 

До-До насторожился. Возможно, он уже готов отстаивать семейный замок. Поднял на любимую глаза и впредь не отводил. Ну, раз сама готова поделиться, он не будет возражать.

Она ладонки, пальчик к пальчику, сложила на уровне лица, чаёвников с томным оглядела озорством.

– Сижу я в сейфе… Не очень хорошо помню, как оказалась в нём, но уже не важно. Слух у меня – сказать, отличный, значит ничего не объявить. Они ведь думают, обезопасили себя. Как бы не так: звуконепроницаемость придумана для их ушей. Корабль приземлялся, я слышала почти все разговоры. Однажды про меня заговорили, имя любимое прозвучало. Так и обмерла: неужели святой Роберт мои мольбы услышал? Рано обрадовалась, слышу – с планеты убирайтесь, как-то так. Что толку слёзы лить? Сыро будет в сейфе, вентиляции не предусмотрели. И я взмолилась – кто-нибудь! Отзовись, приди на помощь. И лицо хозяйки нашей в воздухе образовалось предо мной. В полной темноте, оно, как лампочка, сияет. Говорит: «Представь, пред тобой не дверь железная на петлях, а обычная заслонка». – Я представила. Она мне: «Теперь отодвинь»… – Если бы я хоть на митутку засомневалась, то до сих пор сидела б там…

До-До был потрясён рассказом, настроение для розыгрышей не годилось. С упорством обескураженного гаишника, который рубля не заработал на международной трассе, До-До присматривался, нет ли подвоха... Как в сейф войти, когда он кем-то занят? Как можно игнорировать стальные петли, запорный узел и сигнализацию модели, так скажем, не самой худшей? Берендеи эти до основания сотрясут научные каноны, сделают посмешищем величайшие умы…  Он сам доверил сигнализации изумруд: «Разве я кому пожелал зла, сделал что худого?»


Почтовые ящики для того и служат, чтобы иногда в них прогулялся сквознячок. Кощей Бессмертный однажды заглянул в персональный, запустил дух свежий. Одно сообщение, которого он ожидал, пришло от Мойдодыра. «Профессор плох, но радости не скрывает. Неустанно говорит, что для тебя выговорил привилегию одну». О чём речь, Бессмертный догадался тут же, отложил важные дела и устремился в Город… Мне не дадут солгать современники его: организовал серьёзный бизнес, можно сказать, на голом месте, когда другие опустили руки. Во времена смены прежнего курса, замечена любопытная закономерность: пока первые ласточки столбили киоски и лотки, толпы и толпы разевали рты и призывали хоть какую власть позаботиться о горлопанах. На всеобщем недовольстве так легко вскарабкаться наверх случайному человеку, у которого язык подвешен. В долги залезть к соседям – очевидный выход, раз предводитель на другое не способен. Вертикаль власти, многочисленные структуры как бы служат основанием тому, кто поднимется на плечи их. Чем больше – тем устойчивее; а как удобно, сверху глядя, эти фигуры перемещать: с периферии в центр, но и окраины пустовать не должны…  Ещё одна закономерность: все в столицу лезут, будто резиновая она. Бедные деревенские парни мигом потеснят городских, лишь намекни. Задвинуть городских, на пенсию отправить – и вот уже самогонное братство восседает за столичными столами, потешаясь, как изобретали формулировки для увольнения конкурентов: «Шибко грамотные оне, вот мы и покажем им нашу сермяжную правду. Кто хозяин, кто своими руками землицу родную перелопатил тыщу раз, тот должен заседать в богатом зале. Эти городские даже колбасу не так режут». Холопы если дорываются до власти, итог печален. Помните реплику из фильма: «Из этого бокала царь Николай водку кушал»? Невежество правит бал, культурные достижения перечёркиваются в одночасье, сивушный репертуар на первые позиции выходит. Кощей благоразумно удалился прочь, за Городом развернул многоцелевую деятельность. Молодежь от стакана отвернуть, к спорту приобщить – почётное занятие; построил несколько площадок, – местное начальство тотчас отрапортовало в центр: «За деньги местного бюджета построены площадки», – и на Кощея смотрят косо. Жаловаться не пошёл, и ладно. На городских там испокон веку смотрели косо. Он оставил мелкий бизнес, подался к морю. Кто б сомневался, у него остались связи, – кто-то надоумил смазочным промыслом заняться; деревенские парни сетовали и гадали: конкуренты сопротивление не прекратят. Иначе б эта ниша досталась им. Но любой прокол новая власть прятала за красивым лозунгом. Каждый шаг – это шаг вперёд, иначе быть не должно. Юристы поработали на Кощея – не подобраться, стали улицы переименовывать, чтобы поборы увеличить. Кощей съехал на квартиру, которая неофициально оставалась офисом. И тот финал, признанный официально, нам известен. О промежуточном финише пора узнать.

Мойдодыр взял отпуск по уходу за хозяином больным.

– Он не встаёт третьи сутки, говорит с трудом. И очень ждёт тебя. Он только задремал, я даже не знаю…

– Я не тороплюсь.

Видимо, сроки поджимали. Сигнал прозвучал почти тотчас: «Кто пришёл? Эй, я не сплю». – Модулятор системы не мог передать истинное состояние профессора, техника приловчилась извлекать самую суть, поэтому речь беззубого человека ничем не отличалась от героя с полным набором их, как прекрасным дополнением улыбки.

Они вошли в спальную, профессор узнал Кощея, кивнул Мойдодыру. Тот взял со стула колокольчик, трижды позвонил. В ту же минуту, как показалось, из соседней комнаты вышли двое незнакомцев. Вместо ожидаемой проверки документов, один из них заявил: «Вам сейчас, вместе с прибором видения в ином спектре, установят необычную программу. Это почти полная версия третьего глаза у человека. Вы сможете наблюдать то, что обычному зрению недоступно. Итак, располагайтесь. Подготовка займёт двадцать семь минут, три минуты установка программы. У вас есть полчаса?»

– Есть. Приступайте…

Из сидячего положения профессор, не отрываясь, наблюдал за ходом операции. Нездешние специалисты (у нас не найти таких) работали слаженно, понимая друг друга с полувзгляда. По завершении трудов, оба отошли к стене и попросили пациента осмотреть комнату.

– Что наблюдаете?

Бессмертный некоторое время не мог говорить, изучая возможности программы. С лицензионным соглашением согласился, ввёл личный номер, и тогда комната предстала совершенно в новом свете. Энергетика добра насыщала всякий предмет. Спинки стульев имели свой спектр, сиденья чуть погуще; стакан, ручки и очки сияли, точно лампочки. Тёплый халат источал цвет солнца, тапочки светились изумрудрым светом…

Бессмертный словно диктовал диктант, стараясь ничего не упустить:

– В окно бьёт фиолетовый, насыщенный поток, и такое ощущение, он постоянен. Я понимаю, это основной компонент и гарантия процветания шестой расы. Не рановато ли?

– Солнце светит всем, без разбора, – отозвался один из пришлых.

Кощей мысленно прикинул, сколько людей купается в лучах новой энергии, не подозревая даже, какое на них свалилось счастье.

– Я слышал, сознание должно менять на глазах.

– Постепенно, как и все разумные процессы.

– Однако, многие предпочитают скорость.

– Это их беда. Теперь на профессора смотрите. Что скажете?

Семь разноцветных оболочек, одна в другой, самя яркая внутри. В целом, картинка подтверждала знания, почерпнутые до дня сего. Бессмертный рассмотрел и основные чакры. Каждая из них действительно напоминала распустившийся лотос, с той лишь разницей, что делилась как бы на семь слоёв, и каждый отвечал своему цвету.

– У здорового человека эти слои крутятся в правую сторону, а то, что вы наблюдаете здесь, соответствует предсмертному состоянию. – Чужак приблизился к кровати, протянул руку к сердечной чакре. – Можно вручную раскрутить их, несколько раз в день повторять процедуру, и ваш профессор сможет задержаться в этом мире ещё на несколько суток.

– Стоит ли? По-моему, раз собрался в Путь, мешать не стоит.

– Что ж, мы надеялись на такой ответ. Скажите честно, для чего вам это видение?

– Роботам эти миры недоступны. Хотелось бы эти знания донести до людей.

– Кто не ленив умом, принял эти знания и без вашего участия. А на прожжённых
материалистов жаль времени. Чем больше рассказываешь им, тем больше тонут в отрицании.

– Вот я и хотел бы отследить реакцию материалиста уже там, за гробом.

Пришельцы обменялись взглядами, заговорил второй:

– И на прощание. Появится желание вернуться к привычной жизни, дайте знать через Мойдодыра. Демонтаж продлится семь минут.

На сей раз обитатели иного мира поступили проще. Они отступили в стену, как будто там для них распахнули дверь. Сквозь ковёр и обои, сквозь бетон стены наружной.
Профессор откинулся на подушки, на бледном лице его улыбка полного удовольствия, как если бы ещё одного человека осчастливил напоследок. Сделал – и забыл, следуя собственному правилу.

Через час профессор сделал последний вздох, выдох длился около двух минут.

Мойдодыр уже отдавал распоряжения, заказывал отпевальную команду, место в очереди на предание тела огню… Кощей стоял рядом с кроватью, держа секундомер. Вторая оболочка отделилась от кровати, с начинкой из пяти других. Судя по реакции, новое положение устраивало профессора, как нельзя лучше.

– Дружище, он меня слышит? – Кощей обратился к слуге усопшего.

– До девяти суток точно, а там начинаются необратимые изменения. Он же должен общаться с обитателями следующего мира, идти на контакт.

– Где же ангелы? Согласно некоторым трудам, они приходят за новичком и с собой уводят.

– Это невежам полным нужны проводники. И тем, кто молил ангелов придти на помощь в последний час. Младший сотрудник Веселов сам способен постоять за себя и других не даст в обиду. Это в старом такси он выглядел беспомощным.


Немного пообвыкнув, Веселов буквально прошил ученика насквозь, затем прогулялся через стену и с хохотом вернулся.

– Эй, да я могу в банк войти и напугать охрану.

– Охрана вас не увидит, Веселов.

– Э-э… Ты прав, надо привыкать. Когда пойдём на огонь смотреть, Мойдодыр?

– Катафалк у подъезда, сами дойдёте?

– Могу с тобой наперегонки, – и бывший профессор бросился к лестнице напролом, через три перегородки. Мойдодыр угадал по отсутствию звуков, что хозяин стартанул. Мойдодыр не смог повторить маршрут из-за разногласий с программой: «Почему? Человек только что прошёл!» – «Пора пройти гарантийное обслуживание. Слуховые галлюцинации и визуальные – первый признак сбоя систем. А теперь вглядимся в лежащего на кровати. Вы наблюдаете хозяина?» – «Наблюдаю». – «Как же он мог убежать? Итак, как отсюда следует вывод?»

Мойдодыр к гостю обратился:

– У тебя какое программное обеспечение?

– Боюсь, тебе не подойдёт. На родину мою велит вернуться.

– Не страшно, хоть в Пуховичах побываю. Гляну, что за школа номер два.

– В Пуховичах, думаешь? Нет, немного дальше. Там нет ни знаков, ни километровых указателей. Тебе, дружище, на дорогу ни денег не хватит, ни документов.

– Жаль. С нынешним наплывом посетителей справится простая дверь… Пойдём, что ли, «проводим в последний путь».



На ближайшем перекрёстке они столкнулись с бывшей женой, Лидией. Лицо её напоминало списанную половую тряпку. Она уже была в курсе:

– Что там есть ценного?

– Книги, сударыня, и две подушки.

– Всё не то. Кому квартира?

– Автоматически отходит под фонды библиотеки. Расширяемся. Народ пошёл читать. – Мойдодыр смиренно голову опустил, в ожидании указаний.

– Ненавижу!.. Ты, это, меня на всякий случай запиши. Там мужское поголовье заседает?

– Только роботы, вышедшие на пенсию. А вы, простите, откуда знаете о кончине?

– На том перекрёстке, в газете написали – освободилась вакансия.

– Лихо! Через десять минут после факта. – Мойдодыр снова наклонил голову, спросил у Кощея: – Он здесь?

– Поражается, во что она себя превратила. Он сейчас впервые разглядел хорошенько. Сколько же в ней дерьма. Даром жизнь разменяла на бесконечные желания.

– Почему я не слышу?

– Он научился направлять звук весьма конкретно и конфиденциально…

Бывшая хозяйка, как обычно, стала неладное подозревать; она и в порывах ветра,
бывало, находила скрытый смысл:

– О чём вы там бормочите? Барахло делите? Не бойся, мне оно не надо. Но если библиотеку станут закрывать, мне подскажите, дам на водку… Ой, с кем я говорю?

– Сударыня, если не затруднит, озвучьте слово из четырнадцати знаков.

– Это ещё зачем?

– Примета есть такая. Когда хозяин умирает…

– Трупорезка! – И Лидия помчалась по старым адресам, где её должны помнить. Сегодня ей показалось, что выглядит моложе, и уж свой процент не упустит, однозначно.

Кощей сконцентрировал внимание на Веселове. Встреча подействовала на старика угнетающе. Сразу выразил желание навестить детей, через минуту передумал. Что ждать от тех, кто только в наличные безоглядно верит?

– Тут вы правы, профессор, – заявил Кощей.

– Что Веселов сказал? – насторожился Мойдодыр.

– Правило «счастье не в деньгах» работает и там.



Катафалк чадил простудно, спотыкался на поворотах о бордюры. Родня состояла из двух роботов, позади держались певчие. Громче прочих голосил некий До-До, организовавший рок-группу «Спартак». Группа вернулась из-за городской черты, говорят – ездила с концертами в Москву и Питер; денег парни не срубили, промоутера и продюссеров не нашли – только ноги стёрли. Теперь «Спартак» оседлал репертуар Пахмутовой – очень древние, легендарные «Как молоды мы были» и «Опустела без тебя Земля». Группа сразу нашла поклонников, – похоронные киоски дрались до первой крови, пока устанавливали очередь. На свадьбах или на похоронах – выбор невелик, зато твёрдый заработок: сальники и смазка за счёт сватов либо организатора похорон.

Мойдодыр чуть не каждые сто метров уточнял, здесь ли Веселов. У ворот крематория ждал министерский «Т-45», посыльный: вы такие и такие? Принято решение горисполкома – присвоить младшему сотруднику Веселову звание сотрудника: – «А венок поднесут чуть позже, городской голова не подписал разрешение. Из бани выйдет, и подпишет, можете не сомневаться». Никого вниманием не обойдут, за что отцы и воевали. Никто не забыт, пока есть стандартные бланки и карточки учёта.

Новые обряды входили в жизнь горожан. Специальная команда сняла тело усопшего с катафалка и на руках пронесла до топки. Прощальную песнь затянули певчие. Вороны с ближайших тополей импровизировали на свой лад основную тему. Ещё один гражданин Белоруссии сложил голову на фронтах величайших завоеваний, всего себя посвятив незаметному труду землекопа… простите, кем работал покойник? Ах, работник библиотеки? Тем более. Дама на колёсиках инстинктивно ушла в вираж, отмахиваясь от очередного клиента, как от осы: следующий!

– У вас скрипит левое заднее, – шепнул ей на ухо Кощей.

– Эх, молодой человек, только ли левое заднее? У меня душа болит.

– Шли бы на уборку.

Она строго оглянулась.

– Не поймите превратно. У меня семья строгих правил. Не поймут. Что за радость метлой махать? Тут я среди людей, всё веселее.

Мойдодыр дёрнул за рукав:

– Где ОН?

– В печь полез. Хочет убедиться лично, что там махинациями не пахнет.

– Не рисковано ль? Там всё-таки температура.

– Астральному телу температуры не помеха.

– Я не понимаю… Только лежал без движения, воды попить самостоятельно не мог. В печку надо, что за мальчишество?

– Когда ничего не болит, когда самое ужасное позади, почему не похулиганить?

Взвыла сирена. Отказ автоматики случается и в платном торжественном собрании. Очередное тело опустили подле топки, за ним второе. Ужас! Полный город людей, это счастье, что кого-то просто закопают. Там автоматика не откажет.

– Ну что, похулиганил?

Кощей задействовал третий глаз. Пронзил траурную обшивку, двойные стены с изоляцией, саму камеру на двенадцать трупов. Профессор сидел на газовом клапане, который отвечал за подачу газа. Форсунки отрапортовали о недостатках в коллективе, на конец квартала план собирались выполнить, кабы не вмешательство потусторонних сил.

– О чём вы там задумались, Веселов?

– Я же знал, без махинаций даже здесь не могут. Трупы вытряхнули, гробы на грузовик – и в магазин. Как тара для яиц.

– Что с телом?

– Оно не возражает.

– Может, пойдём отсюда?

– Скажи им, пока гробы не вернут, аттракцион работу не возобновит.

Кощей отыскал глазами тамаду, затащил за колонну:

– Мадам, если хотите спокойно завершить день, верните грузовик с гробами. Есть силы, которым хочется спалить эту партию. Сэкономите на других, и не сегодня.

Она умчалась пёрышком, вернулась пять минут спустя:

– Грузовик вернули. Но наши наладчики пообещали устранить неисправность.

Кощей пожал плечами:

– С полной уверенностью, я могу обещать обратное. Двенадцать спалим – и живите дальше, как жили.

Она снова отлучилась. Вернулась что-то спросить – забыла, ушла, вернулась. Ушла – там её, кажется, пытали. Вернулась в слезах:

– Так докажите им, что мои слова – не пустое место. Докажите же!

– Инвентарь на месте, Веселов?

– Порядок. Я всю жизнь молчал. Хоть напоследок по-человечески возразил.

– Как же вам удалось? Если исходить из трудов, известных нам…

– Я же не один. Одиннадцать покойников со мной, одна дамочка струсила. Мы придумали рычаг Архимеда… Ну, пускаться в объяснения не стану. Одним словом, сейчас подадим газ в форсунки. Кое-кто не верит, вот мы эксперимент и проводим. Не отвлекай.

В двух словах Бессмертный поведал положение Мойдодыру.

– Это беспроигрышный бизнес!.. Ты видишь остальных участников?

– Дама струсившая у дверей топки караулит. С ними перекликается, но страх побороть не в силах. Газ пошёл, зажигание… Один вскрикнул. Остальные наблюдают, чтобы гробы хорошенько занялись.

– То есть, если покойники сплотятся, хозяев можно разорить… То-то цена на гробы упала. – Мойдодыр младшего брата потревожил, выложил итог: – Полмесяца до полного разорения. Цены просто так не поднимешь. Пока горсовет рассмотрит.

– Если папа в горсовете, вопрос решается за чаем. Ладно, наш Веселов готов сопровождать меня по просторам астрального мира.

– Он больше нашего?

– В разы. Я вижу клиньями сходящиеся шахты. Это переходы между планетами. Астральный план и на Марсе астральным будет…

– Я заказал столик, помянём Веселова?

– Знаешь, недосуг. В другой раз как-нибудь. Извини, зовут…

Мойдодыр проводил Кощея до дверей, тот вскоре затерялся средь катафалков и самоходных экипажей. Библиотекарь до последнего надеялся, что Кощей оставит координаты: с этим парнем можно иметь дело, Мойдодыр редко ошибался в людях.

Он изучил обстановку. Жуткое дело, как ревностно хозяева относятся к ритуалу. На лицах скорбь, разве в мыслях они куда смелей да и для злорадства находятся причины.  Сотрудники хоронят шефа-кровопийцу, главбуха или налогового паука, – прорывается коллективный вздох облегчения, лишь дверца захлопнется за подонком.
А мысль упрямо возвращалась к ученику хозяина. Надо же, такого уровня поставил перед собой задачу, не каждый додумается, не говоря о том, чтобы приступить к исполнению немыслимого проекта. Мойдодыр раз за разом обращался к наследию человека, намереваясь докопаться до истинного смысла высказываний отдельных. Например, такого: «Человеку дано больше, чем он представить может. Чем выше цель, тем больших усилий и времени потребует достижение оной. Нет ничего невозможного, если накопить достаточно знаний, при этом не ограничивать себя сомнениями»…

У Кощея сомнений не накопилось. Его видели то торчащим на каком-то перекрёстке, без видимой цели, то под землёй, то на борту шхуны; приезжие рассказывали, видели похожего робота на островах. Компетентные органы уже рассматривали версии, что ему никто не мешал побывать на двух-трёх планетах, ибо в обозримых пространствах его не наблюдали. Он ускользал от профессионалов, «проникал сквозь стены, растворялся в воздухе», порождая легенды и снабжая жёлтую прессу пищей. Вдруг, в одно мгновение, замолкли все; кто рты им залепил, история молчит. Кто-то и ей сумел заткнуть. Во всяком случае, Бессмертный скоро объявился, буквально через час после исчезновения, что породило новые слухи. Он якобы связался с мафией, которая подобрала ключик к путешествиям во Времени. Почему мафии? Видимо, по той причине, что эта группа не подчиняется законам государства, не зарегистрирована нигде и игнорирует процесс поступления налогов в бездонную казну. Скажите на милость, какому государству понравится перемещение гражданина через границы, без знакомства с пограничниками и таможней? Но вот и встречная тема: какому гражданину понравится бесконечный список условностей, ограничивающий его желания и свободу? Выходит, если интересы граждан и государства не совпадают, то одно из этих звеньев лишнее. Осталось выяснить, которое. Государство без граждан может существовать? Скорей всего, нет. А граждане без государства? Вполне. Чиновник возразит – безвластье дестабилизирует систему. Но что преступникам предлагает государство? Видимость справедливого возмездия. Без государства, дело обстояло так: собрались люди и обезглавили банду, которая разбоем промышляла. Они тоже не хотели свой выращивать хлеб. Чиновник не выращивает тоже, поэтому приравнивается к бандиту, на основании законов имеющий на это право. Так для чего люди создавали государство? – Этим вопросом Мойдодыр задавался не однажды и всегда поражался тому, с какой охотой люди вверяли жизни органу власти, который спокойно их пошлёт на смерть, если в том заметит малейший интерес. В той же мере это касается и церкви. Все институты, не имеющие прямого отношения к рождению и смерти человека, есть лишние звенья. На минуту мало – на год: представим, что предоставлены самим себе. Без земли не проживём, значит – возвращаемся на землю. Дом, огород, строения и погреба для запасов; зимою лёд таскаем в яму, соломой накрываем, и обходимся без холодильника летом. Дары лесов и рек берём с умом, – своих новостей и забот довольно, чтобы жизнь достойную прожить и не знать подробности такие, как в последнем государстве на планете: сотрудников налоговых органов освободили от уплаты любых налогов. Там все граждане  – от дворника до министра – сотрудники поименованного ведомства. Самоизгнанники из земель, где их терпеть не стали…

В один из дней, когда никак не ждал, в библиотеке появились чужаки – те самые.

– Спрашивайте.

– Разве я вас звал? – Мойдодыр подклеивал старинный том по теософии.

– Мысль материальна. Вы своими поисками-умозаключениями породили плотную, экранирующую сеть. Тайные агенты, как представители иных планет, не могут связаться со своими. Было решено: сообщить любые сведения, чтобы эфир очистить. Спрашивайте.

Отложив кисточку, Мойдодыр спросил первым делом:

– Как далеко зашёл Кощей Бессмертный в своём поиске?

– Два процента пути преодолел, на удивление споро.

– То есть, знания эти пригодились. Ну, а препятствия ему не чинят там?

– На пути самопознания есть единственное препятствие – мы сами, прочие брать в расчёт не следует. Их не существует.

– Веселов с ним?

– На расстоянии, определённом сторонами.

– В таком случае, вопрос последний. По приблизительным оценкам, лет через тридцать вернётся. Мне расскажет?

– Ваш знакомец пишет летопись свою, хотя мы предупреждали: то, что доступно одному наблюдателю, не по зубам другому будет.

– Иными словами, пойди мы с ним вдвоём, то каждый увидел бы нечто своё.

– Именно так. При том, основные правила пребывания обязательны для всех.

– Мне бы хоть один конкретный…

– Сколько угодно. Например, любители перфораторов, соседям докучавшие при жизни, живут в одном доме и, с завидным упорством, друг другу досаждают. Кто пищу ядами разбавлял, испытывает те же боли; ну, и такое: тамошнее правосудие не подкупишь, в подвалах чёрных ползают взяткодатели и мздоимцы.

Второй чужак между делом контролировал пространство, изменения нашёл и тронул товарища за локоть:

– Эфир очистился, пора.

Первый подал руку Мойдодыру со словами: «Спасибо за сотрудничество. Прощайте». – И оба отбыли, отступив за линию неврачных стеллажей с образцами ширпотреба.

Хочется пояснить момент. От скуки, люди досуги скрашивали, за перо хватались, ибо дом построили строители, сад посадил садовник, сына вырастило государство. Новые писатели и поэты цвели махровым цветом, о выходе книг знали только авторы да библиотекари.

Мойдодыр вернулся к занятию, взял тюбик с клеем. По лестнице загремели башмаки, с треском распахнулись двери. Группа быстрого реагирования обшарила углы, к нему с вопросом обратился командир: «Где они?»

– Ни одного читателя сегодня, – библиотекарь на лице изобразил испуг за сохранность основного фонда. – Или вас интересуют книги?

– Вообще-то, нам стало известно, кое-где появляются не наши граждане. Здесь их нет, мы проверили. Вы говорите, книги. Можете хоть одну показать?

Мойдодыр стал демонстрировать стеллажи с трудами классиков, современных авторов, детскую литературу умышленно оставил напоследок. Бойцы робко трогали обложки, тайком заглядывали внутрь. «Ой, тут есть картинки!». – «И в этой тоже». – «Но они не двигаются, как их включить?» – «Дать по морде – оживут, я видел в одном боевике».

Уходя, командир попросил сообщать о постронних и подозрительных лицах, если кто осмелится сюда придти:

– За поимку причитается награда, и вам достанется немного.

– Как скажете. Непременно сообщу. – Мойдодыр проводил военных до ступеней. Группа отправилась обследовать соседний дом. К утру закончат, так что руководство горсовета может спать спокойно.


На базу они вернулись под утро. Неясный свет заплутал в кронах марсианских, До-До сверил показания компаса: получалась какая-то белиберда. Солнце до сего дня ни разу не перечило направлению стрелки… Может, это Любовь?

Дневальные не прозевали факт. Мало – признали Ошейну, с расспросами пристали:

– Что у тебя с губами?

– А если я по твоей внешности пройдусь? – Поправился До-До, в присутствии дамы не к лицу армейские неуставные отношения: – Наверное, просквозило.

– И у подруги тоже. Обоих, значит.

– Что там за свет?

Муха понимающе кивнул:

– Бляха лазил наверх, охрана сразу воспротивилась, но я сказал – это распоряжение До-До, – пропустили. Уважают дутый твой авторитет.

– Что дальше?

– Там, наверху, Бляха обнаружил светоносное перо, около четырёх дюймов торчит из коры, он попытался вырвать – ему марсиане дали по рукам. Их там слишком много, зреющих и наблюдающих экземпляров. По моим расчётам, если деревья не спилить до осени, Землю придётся переименовать в Марс, как у вас привыкли.

Ошейна присмотрелась к спектру света, определила тотчас:

– Этот источник неземного происхождения.

Муха крякнул, шагнул к пастуху, шепнул на ухо:

– Она, что? Ничего не помнит?

– Перезагрузка.

– Слава святому Роберту! – обрадовался Муха, подмигнул Бляхе.

До-До стал припоминать, какая кошка могла пробежаться между ними. Не припомнил, но для памяти заметку сделал. Возможно, чем-то обидели, когда с роднёй прощались, вдогонку камешек послали, что-то на словах.

– Хотели всю команду поднимать, показать образчик ночного освещения. – Бляха искоса глянул на приятеля. Тот поддержал:

– Ты отсутствовал, а остальным, может, это и не интересно вовсе. И решили мы, пусть отдыхают. Кому надо, узнает утром.

Выждав паузу, Ошейна подала мелодичный голос:

– До-До, познакомь меня с твоими друзьями.

– Мои друзья отдыхают, ты же слышала. А это дневальные. На службу напросились, срок испытательный проходят…

– Сколько же он может продолжаться? – под нос Бляхе пробубнел Муха.

Вопрос мог и не получить ответа, с деревьев посыпалась бравая пехота.

– Когда последний раз поливали?

– Всю ночь, поэтому такой урожай. – Муха подмигнул приятелю.

– Может, надо недельку переждать? У меня ощущение – чем больше поливаем, тем больше головорезов вырастет. – Бляха рассматривал пальцы, будто им искал работу.

– Точно поливаете? Или тайком, под недрёманным оком, устроили засуху? – До-До присмотрелся к батальонам, выстраивающимся на плацу, закончил мысль так: – В кои веки выпадет возможность расправиться с целой армией, не пошевелив и пальцем? Вовремя не полить – и шабаш! Это ж потом, когда в отставку выйдешь, сколько можно наплести…

– Думаешь, в точку угодил. Да с чего ты взял?

– Мелковаты против гренадёров, с кем отбыл генерал.

– Ну, это объяснит и первоклассник! – Муха загнул один палец. – Генерал окружил себя отборными пехотинцами. Рядом с ними, и он находится в великолепной форме.

Бляха поспешил загнуть на той же руке второй палец, приговаривая:

– Во-вторых, первый урожай на яблоне и объёмней, и крупнее. Хороший хозяин мелкие оставит дозревать – ни себе, так птицам.

До-До вынужден был согласиться, сделав себе очередной укол, как напоминание: «Что с тобой, дружок? В последнее время ты соглашаешься со всеми подряд. Не к лицу».

– Выходит, расформировали иго? – До-До постепенно стал приходить в себя. Когда уходил с Берендеем, в планах числился штурм монастыря. Долго же осаждённые держали оборону. Во всяком случае, при виде войск неисчислимых, пали тысячи крепостей, история нехотя подтверждает.

– Вчера ещё. Кощей призвал к повальной трезвости, как к деловому размышлению.

– Шампанское выдули до последней капли?

– Шампанского хватит на три мировые либо на отражение одной атаки из космоса. Просто в рассчётах Соискателя обнаружили ошибку. 

– Каких рассчётах?

– Его мучали угрызения совести. Он ведь доставил вас в Атлантиду. – Муха робко оглянулся на вход в офис, стал говорить потише: – До трёх ночи спорили, формулы Времени изобретали, делали поправки. Это как у людей: стоит количеству поправок по объёму превзойти текст конституции, законодатели её аннулировать должны. Если, конечно, уважают себя, народ и верховного главнокомандущего.

– Но это они в микрофоны говорят, будто уважают. Каждый из них видит себя на месте главнокомандующего, с новой экономической политикой, отличающейся от известной на все «сто». – До-До притянул за руку Ошейну, поцеловал. – Видишь сама, приходится решать задачи государственного масштаба, не считаясь с личным временем. – И До-До вернулся к затронутой теме: – Что там дальше было, до чего договорились?

Муха лёгкий подавил смешок:
– Это, правда, к делу не относится, но всем так понравилось… Одним словом, Зуммеровед изобрёл формулу, по которой можно попадать в соседнюю реальность, которая отдалённо напоминает эту.

– И что?

– Они с Соискателем убедились – работает формула. Отправились в гараж, хотя я до сих пор не знаю, где он, минут через пять вернулись. Целый час перечисляли данные в схожести миров. Единственное отличие в том, что танки Белоруссии стоят на улицах Нью-Йорка да командиры танков ввели свою валюту. Зуммеровед уточнял, по какой причине. «За вмешательство во внутренние дела других стран, Соединённные Штаты приговариваются к патрулированию войсками потерпевших стран, вплоть до момента, пока состояние улиц не примет аналогичный вид», – именно такова резолюция ООН, сделанная под давлением пострадавших государств. Нью-Йорку повезло больше, выпало по жребию. Югославам досталась Калифорния, Афганистану – хлебные штаты. Вьетнам с Ираком неделю делили пятнадцать штатов, индейцам кое-что досталось. Здание Пентагона подверглось реконструкции, – частями было затоплено у берегов Кубы. Прочем, такие подробности нас не интересуют. Нам бы тут день продержаться да уцелеть.

– Что ещё?

– Дракон развлекался ночью. Как включит огнемёт, струю как выдаст – и бросается в неё. Я видел, так закаливают сталь.

– Знать, шкуре новую программу задаёт. Природа, против не попрёшь.

Муха думал съязвить, колкость заготовленную выдать. Вовремя вспомнил, с кем имеет дело. Да и Бляха на ногу наступил ему.

– Мы же ничего не знаем. Ни обычаи, ни нравы. Может, закалка – это как обрезание или ещё какая премудрость. Мальчики становятся мужчинами, как только заиграла кровь.

До-До к груди прижал невесту, до хруста хромированной плёнки:

– Неужели я должен за язык тащить? Выкладывай!

У Мухи передёрнуло лицо.

– Новостей не так уж много. Купцы с орбиты сделали запрос. Ограбили их, следов нет, сейф внешне цел, сигнализация предала… Так, что ещё? – Дневальный хаотично напрягал морщины, сосредоточив внимание на журнале происшествий. Он лежал не так, как хотелось, пришлось ему глаза вывернуть на сто восемьдесят градусов против часовой стрелки. К счастью, сумел настроиться и стал зачитывать с листа: – «В час ночи над священным терминалом пролетел пень, точнее – супермуравей, оседлавший пень. Вывод  мгновенно созданной комиссии – мы где-то видели и транспортное средство, и седока. На будущее постановили: в случае повторного нарушения границы – сбить. Сбить всеми доступными средствами». Следующая строчка. «Замечены паломники к месту кремации Берендея. Там как будто исцелился кто-то, свадьбу сыграли, детей родили. Кто-то кошелёк нашёл, на радостях уехал за границу. Затем явился тот, кто через минуту потеряет кошелёк». Вот тут у нас вопросы возникают… Да, совсем забыл. Тюльпаны зацвели вторично, я хотел взять косу… Ай! Как же ты не вовремя…

Бляха вновь наступил на ту же ногу, До-До подобных шалостей уже не замечал:

– Тюльпаны? Вот это да! Порадовал. Минус два наряда вне очереди.

– Кто мне их давал?

– Молчи, дурак. Ещё дадут. – Бляха развернул журнал для обозрения, зачитал последнюю запись: «А в остальном, прекрасная маркиза, всё хорошо, всё хорошо».

– Дракон, говоришь, явился? – До-До ослабил хватку, невеста воздуха в лёгкие набрала. – Я тут подумал, не спалят они нам Кентервали? Процесс насколько управляем?

– Можем ноту протеста накатать. В какой тональности только, подскажи.

– Верхнее «до» возьмёшь? – Молодожён Ошейне кивком задачу обозначил. Взяла невеста, дважды – воспела имя любимое. Такие совпадения случайными не бывают.
Из офиса трель четырёх будильников донеслась, первым наружу вышел Чистоплюй, сладко потянулся, вытащил беруши. Спроси – для чего, боюсь, ответит: «Пока никто не храпит, но лучше подстраховаться».

Он оглядел и утвердил погоду, поправил складки, сделанные ветром. Маленькое уточнение: складки на песке. Гарнизон марсианский приветствовал его: «Здравия желаем». Ишь, выдрессировал, пока мы в гости отлучались.

– Дневальный, на восходе почему не разбудил?

– Боюсь, день трудный предстоит. Почему не прихватить лишних полчаса?

– Ах, проявил заботу. И что нам предстоит?

– Боюсь, купцы запросят разрешение на посадку. Топливо на нуле почти.

– Мало островов?

– Им нужен этот. Как вам спалось?

– Преотвратно. Точно ночь напролёт кто-то с фонариком надо мной стоял и светил в лицо.

– У нас тут тоже свой фонарик появился. – И дневальные коротко передали факты, слушателю нашему известные уже. Дополнительная информация коснулась марсиан:

– Сегодня ночью зафиксировали случай. Во втором взводе восьмого батальона храпит один товарищ…

– Не знаете, что делать?

– Это командир взвода.

– Вот как? Надо товарищу помочь. – Чистоплюй поприветствовал боевых соратников, покидавших офис под рёв двигателей. Купеческий корабль, пуще для виду, держался молодцом, разве слегка заваливался на бок. Такая хреновина если повстречает носом остров – одним станет меньше.

Со сна, соискатели ситуацию не бросились считать, тут есть, кому. Дневальные проводили аппарат взглядами из-под руки, Муха порадовался:

– Хорошо идут, красиво. Но на полный облёт планеты топлива не хватит.

Соискатели возмутились: надо было раньше разбудить. Кто будильники переставил?

– Младший брат До-До, – отвечал Муха.

– Ты куда смотрел?

– Охота связываться с драчунами – что с младшим, что со старшим братом. Вы же знаете, минуты не посидят на месте.

– А если погибнут люди?

– Мы отвечаем за своих. На моих глазах погибали тысячи, от моей руки – десятки ты… (Напарник наступил на ногу в очередной раз). Чего ты? Я исполнял приказы.

– Мозги хоть есть?

– Обычную порцию недодали, так с кого спросить хотите вы – полноценные и самодостаточные?

– Заткнись! – Бляха вонзил ему в грудь кинжал, я едва не вскрикнул, но с объяснениями поспешил энциклопедист:

– Ах, так? Получи и ты! – И вонзил такой же кинжал в грудь убийцы. Потом пустился в объяснения: – Друзья мои, спешу обвинения отмести. Это устройство – обычная словомельница. Её применяют в тех случаях, когда есть угроза разглашения тайны. Одним словом, трансформеры на сутки выведены из строя. Кто встанет к Тумбочке?

Бессмертный Соискателя опередил, на двоих один вопрос:

– Погоди, у тебя откуда?

– Я не обвиняю вас в ротозействе, кто-то должен был взять на себя контроль и обеспечить меры безопасности. Как я понял, трудоустройство профессиональных наёмников устраивало всех. У Тумбочки стоять не надо. И я провёл внутреннее расследование, применил портативный сканер.

«Бурмунды?» – «Талайши». – «Ханаха ни хоха?» – «Нюниню», – обменялись фразами трансформеры.

– Эти штуки предусмотрены для действий за линией фронта. Иначе говоря, в нашем лагере два шпиона. Они ждут удобного случая, чтобы провести акцию и удалиться. Однако, подоспела информация по драконам: возможно, их хозяева уловили повышение спроса на межпланетных биржах. Заказы коллекционеров, личные зоопарки – да всё, что угодно. Я даже допускаю, что где-нибудь неподалёку дежурит корабль с группой захвата, и там ждут первого сигнала. В нашем случае, драконы благополучно исчезают, операция откладывается. Заказчики рвут и мечут, разведчики ничем утешить их не могут. Я допускаю, купцы подосланы вперёд, основной покупатель предпочитает тень. Теперь, если кого детали интересуют, я готов ответить.

– Думаю, этого достаточно. – Бессмертный применил зубную щётку для разведки в ротовой полости… В наше отсутствие, ему исправили прикус. Водитель осваивал смежные специальности, одну за другой. Первую самостоятельную работу Кощей принял, как превосходную. Сейчас добавил: – Разве убрать полмикрона на коренных. Однажды, если придётся ужинать в ресторане, боюсь, смогут опознать те, кому не следует этого делать.

До-До нашёл меня, спросил левым глазом: «Что тут происходит? Стоит на минуту отлучиться…» Вот и правый глаз вынырнул из копны волос подруги, в нём тот же вопрос. Но я-то знаю, что на уме у пастушка. Как прошла Перезагрузка? Помнит ли красавица о сломанном каблуке, о том, как выпроваживал родню, как бабушку уважил? И что вообще она сегодня представляет из себя? Если пневмодуш построит, на сей раз воздуху накачает? Опять же, набегают этажами планы окружения. Конкурс «лучший по профессии» стоит проводить? Надо бы уточнить про кулинарные награды.

– Солнышко моё, ты сможешь отличить кирпич от пачки сахара, форму от плиты, упаковку от мусорницы? Любишь ли тюльпаны и драконов?

– Всё, что хочешь, – промурлыкала она. – Могу подстрелить мишень, будь она в воздухе или на земле, из арбалета, из катапульты или из пистолета. Но сначала познакомь с друзьями. Я хочу выяснить, есть ли среди них тайные завистники и враги. Кстати, я не вижу младшего брата. Разве модно жить без помощника?

Трансформеры сбились на тарабарский язык; короткие фразы… одну минуту. Вот попробуйте догадаться сами: «Гырху Охлаян… Тамирла Музежа». Энциклопедист внимателен, записывает этот бред. Пролаза тоже наготове, губами повторяет каждый слог; пусть только ключ подберут, мы определим если не производителя, то хотя бы звёздную систему. Некогда с Брудершавцем мы изучали интонации чуждых народов, пока Нагрубинишна маршруты поглощала. В салоне «Научились» стоит отличная стереосистема, всякая радиостанция считала своим долгом проверить наши динамики на самые немыслимые частоты. Разумеется, будь моя воля, дотянулся бы и выключил приёмник; просто учитель приказал: удержаться любой ценой, присутствия не выдавать. Поэтому пришлось изучать языки народов, которые не знают о существовании Земли. Нет, правда! Отдельные слова я понимал уже тогда, только не мог в родном языке найти аналог… Вот, ещё обменялись фразами наёмники, но теперь я обнаружил смысл. По цвету слов, последние предложения переводятся так: «Я ведь предупреждал». – «Теперь и я вижу: влипли основательно». – «Что они с нами сделают?» – «Хорошо, если вышвырнут в вакуум. От постоянного напряжения голова трещит, ей нужен номер «люкс» и продолжительный отдых». – «Какую тактику предлагаешь применить?» – «Прикинуться невменяемыми – значит, угодить в лапы Кощея. Опытный контрразведчик, его не проведёшь». – «Тогда сойдёмся в рукопашной и порвём друг друга на куски!» – «Местные механики соберут. Снова угодим к Кощею». – «Но должен быть хоть какой выход». – «Точно этого хочешь?» – «Согласен на всё, лишь бы отдохнуть». – «В таком случае, пошли сдаваться. Пусть посадят за решётку, пусть кормят и выводят на прогулку. Лишь бы у Тумбочки не стоять». – «Она излучает, я заметил. С какой целью, не пойму». – «Всё очень просто. Пока на планете высились замки, горы и пирамиды, исследователям космоса того хватало. Их роль перешла к этой Тумбочке. Слыхал? Она отмечена на звёздных картах».

До-До оглядел имущество, кивнул велолёту, огороду, складу зерна, Тумбочке и за талию ухватил Ошейну, стал уводить да на ухо шептать стихи про строительство уютного гнёздышка. Она не растерялась, в ответ спросила: «Разве шалаша нам будет мало?»

До-До даже споткнулся. Ему нужна крохотная передышка, но кто поможет?

Чистоплюй был тут как тут:

– Немцы взяли Киев.

– Погоди, на картах наших нет такого города.

– Три года я оттрубил у тамошнего президента. Надо бы восстановить.

– Вместе с немцами? Давай так: пусть уйдут, а там рассмотрим… – И До-До уже знал, что ответить ей: – Пусть будет по-твоему, шалаш – так шалаш. Пневмодуш и две подушки. Как новобрачные, начнём с нуля, чтобы безделушками наполнять свой уголок.

Друзья ещё пытались образумить:

– До-До, тюльпаны распускаются!

– Хорошо.

– До-До, купцы скоро приземлятся. Что передать им?

– Я занят.

– До-До, младший в штанишки наложил!

До-До развернулся на каблуках, упёр в бока богатырские кулачищи.

– Ребята! Значит, так: меня нет. Отбыл на Кентервали. Исключение для Матильды – спросит, разыщите.

Соискатели промолчали. Присутствие Берендея ничего не меняло, стало быть, человек окончательно решил порвать с жизнью холостяка… Мама, я женюсь, – мама в слёзы: мы с отцом не для того тебя растили, чтобы вот так – без рода, без звания; невесту мы давно для тебя подыскали, неужели пойдёшь против воли?.. В форточку заглянул соседский попугай, тоже имеет слово: «Не делай глупости, поверь моему опыту»…

Случается, весь мир против тебя, но ты твёрдо на своём стоишь, ты уверен, что твой выбор верен, это они все ничего не понимают… 

Друзья молча распределил обязанности. Кощей на Тумбочку, водитель к купцам, остальные готовились встретить братьев по разуму, братьев с купеческими дипломами и замашками. Трансформеров сложили в офисе в рядок. Стояла подтверждённая прогнозами погода, что случается довольно редко. Тёплый дождик поливал огороды и сельхозработников.    

Кощей набросил плащ-накидку да поглядывал в бинокль. Пастух с невестой успели половину шалаша собрать, она тотчас забежала внутрь:

– Где зеркало повесим?

– Вот тебе бусы, выбирай. А хочешь, я твоим зеркалом побуду: отполирую лоб. Книжной полкой, сковородкой, хулахупом – чем хочешь.

– Балуешь ты меня, смотри – не перегни палку.

Дождь разделился надвое: кто уже промок, тех не трогал больше. Он шёл полосами, точно корпус матросика: правый тротуар кипит, левый – хоть бы капля. Из ливнёвок выходили завербованные пропагандой остатки подполья, стали проситься в партию канализации. Там свой обнаружили интерес: «Признаете себя полицаями – впустим»… У шалаша замечено скопление народа. Невесты под самодельными зонтиками вокруг столпились (из свежего теста зонтики до сих пор на практике никем не применялись). Я боялся, будут штурмом брать шалаш, нет – пока не намочили ноги, обсуждают за глаза: «Взглянуть бы на неё разок». – «Набраться наглости! Пришла на всё готовое». – «Какой у неё размер?» – «Хорошо, если четвёртый. Нет, по этой части ей в чемпионах не ходить». – «Девочки, а может… ну, её? Свяжись – потом не отхромируешь поверхность». – «Пусть бы в наши края забрёл хиппи или бард. Я так люблю из гитар вытряхивать сувениры». – «И много натрясла?» – «Ты, как всегда, права. Всё осталось в прошлом».

Тем временем тревогу подняли купцы. Радировали коллеги: «До берега не дотянули, намекните До-До: его знакомый в беду попал. Намекаем».

Зуммеровед сложил пополам бланк телеграммы, определил на вес:

– Прикидываются. Никто не пострадал. Разве в пульте батареи сдохли.

Соискатели по очереди подержали бланк. Чистоплюй засомневался:

– Как ты определил?

– Сбитые первыми радости не предались. А так – доставили весточку, зарегистрировали солидарности момент. Иди, помоги Бессмертному думу думать.

Правдоискатель машинально развернулся, запустил младшего братца.

– Какие трудности, мудрец?

– Как поступить с иллюминацией ночной?

– Думаешь, кто позарится? Против гарнизона только идиот рискнёт.

– Гарантий маловато. Предположим, пронюхает колдун, он уже охотился за пером…

– Так это перо светило ночью? Сказал бы сразу.

– Генералу сообщить, пусть забирает – и нам спокойней, – предложил Зуммеровед.

Бессмертный навёл бинокль на крону, порыскал по сторонам:

– Друг другу передают, похоже. Пера уже нет на прежнем месте.

– Каким образом?

– Они же общаются через корни. Возможно, способ изобрели. – В обратную сторону Кощей окулярами сверкнул, у шалаша подсказку ищет. – Думаю, ДоДо предложил бы план поимки колдуна. Корыто отобрать под шумок, по шапке дать… Спасибо, пастушок, твой план достоин рассмотрения. Итак, чтобы не остаться с носом, обеспечим полную неприкосновенность. Кто-то из нас перо перепрятать должен. Нужен дубликат. Может быть, матрос…

– Нам поможет? – Пролаза ловко ввернул окончание предложения, чем сорвал аплодисменты. Оказывается, этого подтверждения ожидали те, кто хоть капельку сомневался в системе реинкарнации. Теперь смотрите и радуйтесь: система роботов касается тоже!

Не теряя времени, матросик уже карабкался по стволу, – надо же с оригинала снять размеры, проект организовать достойный. Не тут то было. Эти неугомонные марсиане решили поиздеваться: перо меняло обладателя каждую минуту. Соревноваться с деревьями не имело смысла, но товарищи не бросили в беде. Соискатели отправились на переговоры, столпились у корней, ситуацию обрисовали вслух; стоило упомянуть корыто и возможность честным способом отобрать его, марсиане отложили шутки в сторону, – одна так и грохнулась оземь, скатилась в лужу, пузыри пуская.

–  Кажется, они согласны, – определил энциклопедист.

Вскоре матрос спустился с чертежами; на внутреннем дисплее можно разглядеть даже удельный вес. Краски есть, дело осталось за пером, и, как на зло, вороны место прописки поменяли. Кого в командировку оформлять? Есть добровольцы?

– Ах, как не вовремя Ошейна на наши головы свалилась! Спецслужбы красну девицу подсылали богатырю… очень похоже. Кто на велолёт поднимется? Я – пас, – отрезал Чистоплюй. Его понять можно: у товарища угнать машину, без доверенности, не спросясь, – просто будет пища для скандала. Но пуще всего, его поразили слова Кощея. Неужто и правду мысленно с До-До связался, свежими подробностями атаковал, выслушал идеи пастуха, вынес на референдум и для нас обнародовал итоги? Что за человек. Откуда? Так долго способности скрывал, и только критический момент подтолкнул открыться…

Заметим, Чистоплюй начал сомневаться в выборе личной цели; скажем сразу, не повезло страшно, выпало ему у семи политиков нести службу, хочешь не хочешь, что-то выпало в осадок, чтото запечаталось в мозгах. Один Новский-Тощий чего стоит, с его однозначными топтаниями вокруг гласности, кто знал массу демократических приёмов, ими злоупотреблял с трибуны, но и с седьмой попытки оседлать вожделенный трон не успел. На ту беду, повальная плесень пронеслась по материкам и вывела из строя первых болтунов; уцелевшие научились кратко излагать позиции, не задевая болевые точки оппонентов. Чистоплюй наблюдал за вакханалией основной расы, как она скатывалась в пропасть. Но не мешал. К тому времени за плечами Чистоплюя остались три партийных школы, с самыми лестными отзывами. Ему прочили фантастичекую карьеру; в трёх случаях он переходил к новому хозяину, как портфель; в его послужном списке значатся: помощник депутата, полноценный депутат, помощник первого секретаря. У одного президента был советником по работе с оппозицией, но в общий стаж эти годы не вошли, поскольку службу за границей афишировать ему команды не давали; в Киеве останься он, год за три зачли бы. Не смог из местных подобрать невесту – так и выслали, как ненадёжного элемента.
Уйдя на покой, долго оного обрести не мог. Однажды заглянул в календарь, чёрным по белому прописано: пора подводить итоги, жизнь истекла, что в активе? Лишь труды вождей, которые то запрещают, то переиздают. У него точно глаза открылись: взять хотя бы Бессмертного. Был премьером, но почему-то не примкнул ни к одной из банд. Как такое вообще возможно – загадку разгадывать уже не нам, думал правдолюб, двигаясь в сторону терминала. Не принято в сообществе трупами украшать улицы; сказано – на свалку, будь добр, позаботься сам. Подошёл к воротам, постучал. Лютый охранник высунулся из сторожки: «Чего тебе?» – «Предписано явиться к полудню, для списания. Личный номер 987654987654123». – Охранник пошарил по журналу, слюнявя палец, три раза номер уточнял, в конце концов, изрёк старинный лозунг: «Сегодня первое апреля. Здорово тебя подкузьмили».– «Да? А я уже со всеми попрощался… как быть теперь?» – «Как быть, как быть… Ступай и поздоровайся. Они там, поди, животы надорвали».


Пролаза влез на сиденье, ножки коротковаты… Выросли на глазах опорные детали, на холостом ходу он опробовал педали. Тут же встал вопрос, перьев сколько надобно надрать. Посоветовали – из хвостов не брать, а вот из крыльев подойдут, штук сорок девять. Взвился велолёт, направился на юг. Южные вороны более покладисты из-за лени. У северных оперение погуще, – наследники страны Советов уж советов выдали на дорожку. Просторам радовался матросик, родиться вновь на родине не всякому выпадает.

Дождь сконцентрировал усилия над крышей шалаша, на непроницаемость решил проверить. Удар пришёлся по невестам, по нестандартным зонтикам, они и поплыли, стали превращаться в расползающиеся парики. Свободные невесты практическим путём установили ещё одну особенность свежего теста, напросились в гости, и хозяева отказать не посмели… Пролаза помахал им, двигателю задал повышенные обороты. И найти ворон оказалось делом непростым; эти твари почуяли беду – они ведь было заселили плавучий остров, где никаких опасностей, стоит себе на якоре, ни за кем не числится. Говорят, кто-то киоск хотел поставить – в первую ночь и утоп киоск; теперь и рыба имеет право предпринимательством зарабатывать, условия для того возникли.

Велолёт не проведёшь. Стая рассыпалась на мобильные группы, которые продолжали распадаться, как компартия на тех, кто тайно продолжал откладывать взносы, и тех, кто обрадовался отмене поборов. Пролаза продолжал преследовать парочку, которой недоставало ума развестись хотя бы на один день.

Связь с «землёй» наладилась, пошла картинка на дисплее. Ему продиктовали свежий план; Пролаза сбросил скорость, постепенно вывел велолёт на обратный курс. Задача упростилась, и преимущества плана можно руками ощупать, ну, почти. Зуммеровед затеял травлю лучемётом, тупым концом луча помавал в воздухе, привнося панику в порядки прибывающей по месту прописки стаи. Они думали, ребята просто подурачиться решили; чуть подыграем им и вновь на свой аэродром вернёмся...

Стрелок поставил новую задачу перед лучом, превратил его плоскость в загребущие лопасти ветрогенератора. На оси незримой, в ограниченном пространстве псевдотурбины, которая получилась из обломка второго луча, вращались смертоносные лопасти, затягивая зевак и разбойников крылатых. Кто расстался с жизнью, как производственная травля, кто отделался пером, кто тремя. Счётчик продолжал отсчитывать добычу, уже многократно превысив план. Куда бежите? Новую заработаете жизнь, и не исключено, в человечьем теле. Кто-то внешне будет напоминать ворону, кто-то повадками – одну-две жизни, а там придётся опыт лучших представителей перенимать. Опираясь на древние источники, мы лишь можем повторить: шестая раса – раса крылатых. Быть может, в переносном смысле, но и не запрещён подвид, как разноообразие видов. Одни летают, другие – легко перемещаются в пространстве: скажем, хурмой побаловаться захотелось, подумать не успел – оказался в роще прошлогодней, где только намереваются приступить к уборке урожая. Пусть заядлые материалисты язвительно заметят: «Эдак из года голодного в год изобильный могло человечество переметнуться. Почему ж мор периодически выпалывал часть населения?»

Пролаза мог бы оппоненту так ответить: «Под мор попадали те, кто был исключительно туп в желаниях, кто в созидательную силу мечты не верил и готов довольствоваться крошками, упавшими со стола начальника. К слову: Создатель нафантазировал чудес на Земле, каких не знают на других планетах. Как поступили люди? Привыкли, и давно знакомые вещи не называют Чудом. Говорили – оно растёт само, при чём тут бог? Посади семя – и у тебя вырастет, значит, и ты бог? Бред, да и только».

Припарковал Пролаза велолёт, дневальному хотел нечто сообщить да уразумел: на медитации  Бессмертный. В редких случаях этому занятию стоит помешать, матросик окликнул Чистоплюя: «На Тумбочке постоишь?» – «Ты бы с моё отстоял, потом указывать посмел. По-моему, там есть дневальный».– «Он не в том состоянии». – «Он, что же, ждёт ребёнка?» – «Ладно, забудь. Я тебя ни о чём не просил». – «Не кипятись! Был я помоложе…» – «Отстань, закрыта тема». –  Но Чистоплюй  не отставал, следовал по пятам, пока матросик всех не опросил. И тогда Чистоплюй сказал: «Видишь, кроме меня, больше некому». – «Теперь я того не хочу». – «Сам встань, замени Кощея… Разве предвидишь неприятность. Что, скажи, должно случиться?» – «Не могу сказать, ибо заговорщики поменяют план». Чистоплюй задумался: «Вооружённое нападение? Купцы, трансформеры – кто готовит?» – «Хорошо, признаюсь. Я просто чувствую опасность, и помешать не успеваю. Пока источник опасности выше моего понимания… Знаю наверняка: буду отсутствовать либо здесь торчать, ничто на ситуацию не повлияет. Так что лучше я удалюсь».

Чистоплюй обошёл соискателей вторично, стал приставать с тем же вопросом. Каждый был занят делом, в каком ему не было равных. Соискатель до сумерек помогал купцам составлять схемы из частей корабля. Иван-царевич с Вифлоидом готовили к испытанию новый аккумулятор, Зуммеровед пытался загнать лучи в лучемёт, там что-то не ладилось, энциклопедист злился и едва не матерился… Чистоплюй благоразумно отступил, не имея настоящего стимула (ему б хоть имитацию выборов, провести референдум). К До-До в гости не звали, трансформеры в ауте. Столько народу, а позвать на помощь некого. Потому нарезал круги, незаметно для себя приближаясь к Тумбочке. Бессмертный пребывал в прострации, и правдолюбцу на мгновение показалось, из темечка дневального в открытый космос тянулась нить… Он подкрался сзади, оборвать попытку предпринял: может, космические пауки затянули в сеть, как в секту, и доят до последнего ампера.

Нитка уцелела. Она шла пунктиром серебристым, и отправитель личные данные, как и координаты, тщательно скрывал. Чистоплюй устроился напротив; забавно наблюдать со стороны за медитирующим человеком. Не заметил, как задремал, очнулся мигом – точно кто окатил водой. Бессмертный сверлил его немигающим взглядом, будто внушал бесприкословное подчинение непонятным веяниям.

– Ты звал меня, Кощей?

– Ступай к пастуху. Скажи, Матильда попросила.

– Хорошо, я мигом.



Мелкий сеял дождь, гарнизон уже дважды присылал курьера: просили марсиане кран закрыть надёжней. До-До оглядел команду, все были здесь. Повернулся к Чистоплюю: «Где она?» – «Мне приказали – я передал».

Бессмертный к Тумбочке прислонился задом, начал так:

– Может, кто-то ещё ощутил тревогу? Не тем мы занялись. Или же должны пройти через это. Во всяком случае, все при деле, но что-то главное проходит мимо. Или может проскользнуть. Нет, в помощи никто нам не откажет. Правила таковы, что мы обязаны самосовершенствоваться, навыки обнаруживать, прививать другим. Подсказку получил я. Грядёт событие неотвратимо, кто это ощущает?

– Ну-у! С такой подачи, всякий ощутит.

– Что именно, Чистоплюй?

– Наблюдал я за тобой. И я верю в предсказание твоё. Давненько нас противник не тревожил, так что, по статистике, давно пора.

Соискатель слушал и таращился в планшет, пальцем перемещал детали, пытаясь угадать желания авторов проекта. Он высказался после всех:

– И я почувствовал. Один хозяин как-то поделился: «Если во сне привидится чёрная туча, я уже знаю, беды не миновать». Так вот, вторую ночь я наблюдаю чёрную тучу.

– Эффект самовнушения!

– Нет, Чистоплюй. Хоть обозначенный эффект достаточно изучен, на его изделиях стоит заметный штамп. В моём случае – это чистый сон. 

– После шампанского случается и не такое.

– Помолчи, болтун. Пусть говорит Бессмертный.

Аудитория, конечно, не бог весть. Версий много родилось, но цена ошибки – версий куда больше.

– Даже если слежки нет пока, рисковать не стоит. На Тумбочке лежат пакеты – в том же количестве, сколько нас в наличии. В одном из них перо. Тот, кому выпадет оно, должен сам придумать, куда и как его запрятать. Он будет знать один. Пока не стемнело, пусть наши район прочешут, соберут перо. Я могу пойти, пусть кто постоит вместо меня.

До-До дождался своей очереди:

– Вы что, издеваетесь? У меня полный дом гостей, молодая жена. – Он пошарил по лицам. Совести ни в одном не разглядел. – Я ведь просил, только  в случае, если позовёт Матильда… Эх, вы!

– Обратите внимание, как меняется человек, стоит поменять статус. – Эти слова, кажется, принадлежали мне. – На острове этом сошлись интересы разных спецслужб, каждая проводит свои операции. Но в целом, их объединяет одна задача – любой ценой расколоть группу, которую годами создавал учитель. Я не буду настаивать, это претит моим правилам, однако, хочу предупредить. Как только развалится команда, каждый из вас о том горько пожалеет, а сам «Сорок девятый» пойдёт ко дну.

– Как Атлантида?

– Именно так, Зуммеровед. Чтобы новая раса не заполучила арсенал средств для самоуничтожения. И напоследок. Раз энциклопедист раздобыл пособие «Материя-49», почему не применяет? Побаиваетесь?

– Есть немного.

– Отдельного полигона никто не предоставит.

– По-твоему, я должен был удалить агентов?

– Ты трущил вороньё, ни разу не усомнившись в верности решения.

– Не хочет ли сказать Берендей, что в стае притаились роботизированные экземпляры? – подал голос Чистоплюй.

– Скажу одно: и такую вероятность исключать не стоит…

– Хорошо, я попробую. – Закатил глаза Зуммеровед, точно в медитацию ушёл, и только голосом подтверждал присутствие своё: – Берендей прав, так называемые вороны… я давно заметил, шесть пар держатся обособленно. Они как бы в стае, но иногда срываются с места и уходят посовещаться. Это и есть агенты?

– Ты сказал.

– Допустим, так вот в чём причина… Они чувствуют свою безнаказанность, но
достаточно осмотрительны.

– Но не на этот раз. Настоящие вороны не попали под лопасти твоей турбины.

– Берендей хочет сказать, – подал голос водитель, – агенты рванули сломя голову, едва замаячила сенсация для доклада.

– Да как иначе? Представь: годами отделываешься скупыми сводками – например, отправляешь одну и ту же фразу: «Они нас на пушечный выстрел не подпускают», разве меняешь слова местами. И сегодня им выпала нежданная удача – своими микрофонами  они смогли увидеть ошеломительную конструкцию из оптического выстрела. Рядовая птица уберётся, куда подальше; профессионалы бросаются в огонь сенсации, иным способом не отрабатывают хлеб.

– Ты сказал «увидеть микрофонами». Умышленная оговорка или…

– Всякому действию предшествует мысль, сама же мысль по значимости равноценна сказанному слову. Его-то я и услышал.

Матросик подал голос:

– И я за одной парочкой гонялся. Сначала подумал, от До-До берут пример.

– Кстати, друг Пролаза, – энциклопедист поглаживал выхлопную трубу лучемёта, – ты снова полазил? Сколько раз повторять, это оружие с неизученными свойствами…

– Я помню. Немного усовершенствовал.

– Значит, турбина – это далеко не случайное совпадение.

– Не могу сказать, что я предвидел. Очевидно, что-то зависит от состояния стрелка. На тот момент, стрелок имел конкретное желание порубить в капусту…

– Погодите. Получается, команда осталась без соглядатаев…

– Не переживай, Чистоплюй, пришлют других. – Бессмертный гнул своё: – Вернёмся к первому вопросу. Надо собрать перо. Или оно уже не подходит для наших целей?

Они уставились на меня.

– Пусть энциклопедист откроет сорок девятую страницу. Да-да, не пугай бровями. Вражеский элемент тоже состоит из атомов первородного вещества. Теоретически структурную решётку перестраивать ты умеешь, вот тебе и полигон. Мало того, на тридцатой странице есть подсказка…

– Я могу освободить друзей от нудного прочёсывания местности?

– Именно это я имел ввиду.   

Затаив дыхания, команда стала наблюдать, что будет. Сразу как будто ничего – просто ветерок подул; так он миллионы лет обслуживает планету… И вот, откуда ни возьмись, шальное занесло! Стоило пёрышку затаиться у ног энциклопедиста, все те, кто случайностям находит объяснения, оживились: «одна снежинка – ещё не снег». Второе, третье, – любители статистики оживились. Сорок девять секунд, и ни секундой больше; план перевыполнен, Бессмертный изучает образцы. По выражению лица, понятно: синтетика; однако, и в плохой новости можно положительную рассмотреть. Враг несёт потери.

Энциклопедист головой качает, то понятно: за пером самим придётся двигать, на плавучий остров. Там, где ночуют птицы, этого добра… (Пропустим эпизод, не заслуживающий упоминания). Снова ветер, те же упражнение и результат: стандартный ворох и две полукучки, без одного полста. Пролаза краски приготовил, волшебной кисточкой наносит первые мазки… Эффект не тот, конечно; направишь луч – перо горит, как будто. Без подсветки, оно не ярче сумерек. Матросик огорчён, его расчёт не оправдался; у молодых такое сплошь и рядом. Но есть у нас Зуммеровед: лишь в памяти освежит заветную страницу, поберегись! Он способный малый; тех, которые ленятся, мы в пример не ставим. Недавно случай рассказали… то есть, немного в прошлое заглянул. Одним словом, технический прогресс во все сферы деятельности вторгался, налоги не платя. Бачилы на вооружение взяли научную программу обучения попугаев. Сидят сорок кандидатов в клетках, компьютер дразнит их, вызывает на откровенный разговор, в итоге – самых способных Бачилы применяли на любовном фронте. Скажем, сидит в офисе бизнесмен, влетает в форточку попугай и, так доверительно, потеребит за ухо, потом голосом провидца заявляет: «Сейчас сюда войдёт красавица, это твоя судьба. Свадьбу сыграете – дом будет полной чашей. И мне орешков за службу не поскупись, купи». Можете представить, сколько сердец разбито было, сколько обнищало… впрочем, столько же разбогатело.

Самоокупаемость программ слишком высокой оказалась; программисты тоже выбрались из нищеты. Так говорили. Стоило программистам стать богаче, к ним в форточки стали заглядывать попугаи. Бизнес поставили на поток, неизбежно пошло разделение по узким специализациям. Во втором эшелоне шли отпетые проходимцы, им ничего не стоило рассорить пару, дело до развода довести. В третьем эшелоне обосновались мастера мелодраматического жанра. Такой нырнёт в форточку, хозяина поучает: «Ну и что, что дура? Не в деньгах счастье, запомни. Ну, разведёшься, кому от этого легче? Себе нервы трепать, адвокатам перечислять бешеные суммы. Тебе это надо? Просто пореже бывай дома, и всё наладится, вот увидишь. Просто зарабатывай побольше, смотришь, и она помягче станет… Не дают – воруй, умные так поступают… Совесть? Я тебя умоляю. Я тебе не школьник, поверь моему опыту…»

Сколько бы я ни сталкивался с несчастными людьми, пострадавшие говорят в одно слово: фраза «поверь моему опыту» лучше всего получалась у говорящего наёмника.
Пока мы отвлеклись, Зуммеровед разобрался в кристаллической решётке, изделие перекочевало в светонепроницаемый мешочек, – в один из девяти, которые были приготовлены дневальным для вручения неизвестному лицу. Как я понял, перо автоматически переходит на хранение к тому, кто вытащит мешок с ним, и мне представилась возможность поучаствовать в этой равноправной лотерее. Подтекст понятен, торг неуместен – головой отвечать не только по выходным.

Я поражён, какой команду одолел интерес, они точно оказались в цирке, и фокусник вот-вот из шапки вытащит слонёнка. Напрасно кто-то думает, слонёнка легче: здоровенький малыш – такой непоседа… И вот первое перо сборище осветило, потом сразу два, в итоге – по семь штук за подход озвучивал… Не оговорился, не волнуйтесь: звук и свет, и микроорганизмы, которые ползают по телу, все из одного Источника происходят.

– Для всех приготовлены мешочки? – к Бессмертному обратился правдолюбец.

– Пусть каждый возьмёт по пять-шесть псевдоперьев, кроме того лица, кому достанется оригинал. Кабинку, как для выборов, организовали. Правила известны. В порядке очереди заходишь, из кучи тащишь приглянувшийся мешочек. Если нет пера в оном – догружаешь перьями из соседней урны. Все на выборы!.. 

Снова я отвлёкся. Оказывается, кабинку приготовили из своевременного картона, из местной паутины шторы, письменные стол и прибор – как дань прошлому, телефон для связи с центризбикомом. От ночных разбойников объект избирательно защищён глухою крышей, так что в ночное время утечка информации исключена. И народ на выборы пошёл, как никогда прежде до того. Солнышко нырнуло в океан, на прощание пожелав удачи новому прези… Тут оговорился, как мы все, случается порой. Охрана с постными лицами следила за порядком, проголосовавший избиратель тут же занимает чьё-то место; текучесть кадров в нашем случае неизбежна. Забавно за поствыборной реакцией наблюдать: вглядываюсь в кворум, электорат таращится на меня, и все гадают – у кого? Для стороннего наблюдателя – у всех, но мы-то в курсе, только ощупаем недостоверным взглядом. Раз нет у меня оригинала, из восьми легче выбрать одного. Мировой опыт убеждает: достаточно взглядеться в лица, особенно в глаза. Если не бегают – скорей, не лгут; в противном случае, надо тренироваться больше. Вот они, предо мной стоят, и каждый из восьми тайну затаил. Она нас, кажется, на дольки разделила, как Союз Советских, яснозависящих территорий…

Что нашло – никто не понимает. Неожиданно, точно зомбировали всех, мы достали содержимое мешочков. Стало светло, как днём. Специальная комиссия позже установит с точностью, что факт имел место и не имел никакой связи с коллективным сном. Это было вмешательством извне, поскольку вмешательство изнутри отслеживал Бессмертный… Мы водили хоровод, смеялись, плакали, орали песни. К нам присоединился марсианский гарнизон. Бездонная бутылка с напитком благородным по рукам пошла, когда моя очередь подоспела, Кощей выхватил у меня бутылку со словами: «Не вздумай даже! Убьёт на месте!» И только две пары глаз смотрели отрешённо на толпу, как рельсоукладчик на тайгу: это трансформеры не ко времени очнулись, поднялись на поверхность. Быть может, этому безумству когда-нибудь объяснение найдётся. Лучше бы к утру.
 
На восходе Солнца праздник рассыпался на спящих и на пьяных, Кощей ползком вернулся к Тумбочке, но там его не ждали: «Ступай и проспись!» – На добрый совет не принято обижаться: «Вы кто такие? Где-то мы уже встречались». – «Бляха, помоги ему спуститься». – «Можно, я им усы подрисую?» – «Лучше проштампуй: музейный экспонат, номер такой-то». – «Чётными номерами или рассмотреть иные варианты?»
Одним словом, трансформеры позабавлялись от души. Если что – у Тумбочки стояли, неотлучно, а что в толпе происходило – кто там вспомнит?

Похмелье выдалось тяжёлым. Свидетели вспоминали, в толпе слонялись подозрительные лица, скупали у населения перо, правда, торговля не пошла. Коль упёрся пьяный, кол на голове чеши – не уступит. Свидетели ещё упоминают наличие тумана: стелился по ветру безвкусный дым, придавая затейливые очертания предметам. Имело место наваждение: кому привиделись драконы, кому корабль марсианский. Под продолжительным гипнозом, Берендей припомнил старика, руководившего безумством этим. На облаке висел он, на подтяжках специальных, дирижёрской палочкой ритмично помавал, с хищною улыбкой внушал облики, исполненные ржавчины и разочарований. Самое удивительное, что в толпе наблюдались пары, о которых утром никто не помнил: дамы с кавалерами задавали жару, безудержным весельем заразилась публика, шла на поводу охотно – утром стыдно вспомнить. Постепенно терминал привели в порядок, мозги поставили на место и даже позавтракать успели; тут и разглядели: велолёт остался без прищепок! Опыт кое-какой имелся, к польпольщикам отправили гонца. Чистоплюй ни с чем вернулся: говорят,  это не их работа. Правда, памятники-патриоты, эмиграцию отвергшие, как преступление, сообщили: ночью над Городом наблюдали вороньё…  Собственно, как сообщили, достаточно сосчитать свежие потёки помёта. Кощей берётся за бинокль,  каждую пядь свода небесного изучению подверг, – нет и намёка. Велолёт, наша гордость… Стоит груда металла, оборудована по всем правилам передвижения над поверхностью – и не летает. Паломники с Марса прибыли – засомневались: «Не может быть, вы шутите!» – «Слово даю, вчера ещё летала».

До-До в расстроенных чувствах, отмахивается от корреспондентов. Их слишком много, ибо первые добровольцы отчаялись посетить невостребованную до сих пор планету, кто на попутках, кто пригнал такси. Тесновато на пятачке под деревьями, и жёлтый дождь окропил не одну голову. Там, у подножий, колыхались лужи, и приезжие считали первым долгом искупаться в жиже, к здешним святыням приобщиться.

Удалясь от шума, наши в офисе собрались; из пятидесяти перьев уцелела половина. Была предпринята серьёзная попытка обнаружить оригинал.

– Да они все одинаковые!

– Это и подтолкнёт колдуна вернуться за остальными… – Бессмертный отобрал шампанское у Чистоплюя, в сейф офисный замкнул. – Ближайшей ночью, думаю, повторит попытку. Чем встретим гостя?

– Я словно без рук остался, – До-До развёл руками.

– Ну, велолёт мы ещё запустим в небо, это потом…

– Колдун эксплуатирует корыто, не имея даже справки!

– Без доверенности это гад за руль садится!

– Это же убийца за рулём!

Мне бы следовало вызвать «Сумеркутиз» да в окрестностях пошарить; я не понимал, на чём базируется уверенность Кощея – «ещё запустим», это как?

– А что скажет маршал Берендей? – Соискатель воззвал к тишине вопросом.

– Коль прищепки поднялись в стратосферу, «Сумеркутиз» там не ходит.

– Не высоко ль взяли? Разве нельзя допустить, что вороны припрятали где-нибудь?

– Исключено. Этот предмет – плита или камень, было бы не сложно наблюдать в воздухе. – Зуммеровед прав, волшебный бинокль помогает ложные версии исключать, и не только это.

– Что мы знаем о повадках птицы?

– Украденное прячут рядом с жильём, а живут…

В офис заглянула прекрасная головка, свесилась сверху, подождала, пока глаза привыкнут к темноте:

– До-До, ты скоро?.. – Мимо неё промчал взвод или рота – так сразу и не скажешь. Ошейна поднялась на ноги, отряхнула с платья пыль, глянула вослед и прошептала: – Чем я вас так напугала? Гости не притронулись к обеду, без хозяина не моги. Что же делать?

Пока мысли спорили друг с другом, ноги уже понесли её. Следует пояснить: там, где пробежались восемь соискателей, народная тропа зарастёт не скоро. Получается, ушли все те, кто мог бы удовлетворить любопытство прессы. Правда, у Тумбочки оставались двое.

– Как вас зовут?

– До-До, – не моргнув глазом, отвечает Муха.

– Тот самый До-До, о котором миру поведал генерал Асюна-Пасюпа? – корреспонденты включают «запись» на своих носителях, из-за микрофонов Тумбочки уже не видно. Иглы у ёжика торчат реже, чем тут набилось представителей жёлтой прессы.

– Что поделаешь, тот самый.

– Генерал упоминал Кощея Бессмертного и…

– Знакомьтесь, вот Кощей. – Муха указал на Бляху. У того судорогой свело губы.

– Что нового хотите сообщить? Например, о драконах.

– Их съели. Как залетит который, загоняем в угол и убиваем. Очень хороши шейная и спинная части, гребни и крылья тоже едят, но это на любителя. Я правильно говорю, Пролаза? – Муха смотрит Бляхе в рот.

– Вы же сказали, это Кощей…

– Минуту назад был Кощеем. Каждую минуту меняет имя, чтобы не забыли. – Муха глянул строго: – Может, вас интересует История в том виде, как складывались события? А то появились самозванцы, в пику всем научным и астрологическим канонам пишут альтернативную галиматью и, знаете, своего читателя находят. Будь моя воля, я давно призвал бы к ответу их, – законодательство не на моей стороне.

– По-вашему, кому это надо?

– С полной уверенностью не скажу. Возможно, для того, чтобы «мюнхаузены» не переводились.

– Извините, а кто это?

– Дальний родственник генерала Химиш-Нони.

– А… а это?

– Двоюродный брат генерала Куас-Таманги. Это планета Чёрных Дыр, сингапурские линии, отправление по четвергам. Последние лет тридцать с билетами нет проблем.
Пресса пала на колени, прося пощады. В таком ключе сенсации глотать не всякий выдержит; часть корреспондентов отошла на позиции запасные – туда, где трудится местный земледелец, где всё понятно и даже где-то скучно: сколько заявили, столько и соберут. Разве набежит какое иго да нормативы пересмотреть предложит.

Марсиан двадцать всё-таки подались на грядки, стали изучать лопату модификации «шуфель», попробовали сами ей поработать, и тотчас выдохлись. Кровавые мозоли и кровавый пот уже не вдохновлял, а стоило узнать расценки – забросили инструмент чуть не в море.

– Что ж вы делаете, желтопузые? Это мой хлеб, – аграрий возмутился.

– Дадим тебе хлеба, не переживай.

– А вот этого не надо. Как только съем кусок чужого хлеба…

– Не продолжай, всё и так понятно. – И два десятка марсиан вдоль грядок припустили, – считать редиску, щавель, лук-перо особый навык нужен. Оставшиеся члены делегации надежд не оставляли экзотикой поживиться из первых уст. Чем Муха развлекал их, думаю, мало кому интересно… Нет, это правда, слушатель настаивает? Только помните, я предупреждал. Безусловно, такого интереса я не понимаю… Значит, вернёмся к Тумбочке. Часть прессы всё ещё попрошайничает на коленях, но процентов десять сумело приспособиться и даже задавать вопросы.

– Машина Времени? Была одна, списали… Принцип работы? Думаете, я скажу – вы тут же и построите? Не всё так просто. Встречный вопрос. Допустим, тонет соотечественник в речке, вы продолжаете снимать до того момента, пока не утонет? – Похоже, Муха в ударе нынче, скотч на губах Бляхи не сразу разглядишь. – Почему руки связаны у Пролазы? Так он от скуки может разобрать одного из вас, я-то не поддамся, вы же беззащитны перед ним… Для чего плёнка на губах? Меньше болтает – больше сделает… Хорошо, вернёмся к драконам… Нет, мы же понимаем ценность каждого экземпляра, поэтому, когда сварим мясо, обсасываем каждый ноготок, складываем по коробочкам и пишем: «правое крыло, восьмая фаланга среднего пальца», «задняя левая, дикий шип на пятке; у других образцов не встречался»… Сорок удо или восемьдесят миллионов евро… Что значит «столько просят за живых»? Дешевле поищите… О, вы правы, купцов всегда в достатке. Помню, с приятелем возвращались с фронта… вы не слышали? После мрачней свалилась новая напасть, мы с приятелем отреагировали мгновенно, пока не разлетелась весть. По правилам противника локализовали, дали заморозку и вырвали… Достойным гражданином Галактики оказался, от зубной боли восстал на всех, кто повстречается на пути… Ещё раз повторите… Понятен ваш вопрос. Нет, не каждый день, но раз в неделю спасаем мир, пока никто не знает, какой угрозе подвергался. Бывало, два-три метеорита отбиваем теннисной ракеткой… Показать не могу, сдали в ремонт. Что значит, сейчас? Других пока не ждём… Да, не готовы к отражению, но и того, что сделано, довольно, чтобы быть отмеченными в прессе. Нет, фотографировать не надо, разрешаю локоть снять… Это вы зря, местные роботы не докучают, живут чисто потребительски: вовремя смазку поменять, сальники. Чем мы им поможем? Это устаревшие версии, к ним деталей не найдёшь… Это вы зря, они просто тупые, примитивные машины, иным даже метлу нельзя доверить… Что сказать? Да, это велолёт, он не летает. Местные пытались поднять в воздух, ошибку явную в расчётах допустили. Я же говорю, метлу нельзя… Ах, генерал  Асюна-Пасю говорил? Двигателя собрали опытный образец, заправили топку бриллиантами – он полетал дней несколько. Нет, если у вас есть бриллианты, я заправлю, сможете сами убедиться. Всё упирается в себестоимость полётов… Кое-что имеется у вас в каютах? Что ж, несите, завтра устроим показательный полёт… Нет, вы не поняли, в топку я сам должен положить… Ни в коем случае, это секретная разработка, никто не должен видеть… Как я нахожу развитие Вселенной? Вымрут слабые виды, кому метлы нельзя доверить. Развитие не остановишь… Что летопись? Ах, летопись… местные самоучки пытались написать шедевр, могу фрагменты зачитать по памяти… Боюсь, это будет лишним; при знакомстве, они начинают путаться. Один назовётся именем моим, другие растащут имена приятеля. Чем нахальней ложь, тем скореё поверишь. Кощей Бессмертный, Чистоплюй, Зуммеровед, Пролаза… они с призраками общаются, есть тут один местный. Население острова вырезал подчистую, с тех пор совесть замучила, слоняется неприкаянный… Да знаю имя, Берендеем кличут. Они на нём помешались. Он будто будущее видит, пророчит натощак. Они в его авансы влюблены… Откуда вы знаете о местных проститутках? Неужели генерал их посещал? Подполье – это наша самая больная тема, итог сексуальных революций… О крылатых ничего не слышал. Было дело, один спустился на парашюте, вот и придумали крылатых. Самая древняя мечта, но человеку не удалось, роботам тем более не по зубам. Это тот же миф о непорочном зачатии. Так долго с ним носились – просто диву даёшься. Но пришло время, и всё встало по своим местам. Бог послал своего сына, чтобы он прошёл все стадии, от зачатия до рождения и смерти, нет – кому-то захотелось отделить Иисуса от людей, чтобы не заикнулись даже, что могут повторить его путь. И непорочное зачатие высосали из пальца. Это уже много позже учёные обнаружили подлог, когда не сжигали на кострах смельчаков вместе с их гипотезами… Как вы сказали? Это последнее заявление слишком похоже на правду? Уж не хотите ли вы, сударь, обвинить меня во лжи, в том, что всё сказанное ранее… Дуэль – так дуэль, я к вашим услугам. Как только сдам дежурство, жду!

На бедного Бляху было жалко смотреть; его ни разу так никто не подставлял, но отправимся на берег моря, куда трудящиеся любили выбираться. Потные и жирные тела морской воде излишки отдавали, делились с прибывающими отдыхать тем, что мешало…

Парни мои рассыпались по бережку, ползком подобрались ближе и замаскировались – кто под куст, кто под скамейку. Ошейну задержать пришлось, я ничуть не сомневался, ей по силам операцию сорвать.

– Какое ты имеешь право приставать к замужней женщине? – бросила мне в лицо, когда я вырос на её пути.

– Скажи мне только, До-До на орбиту поднимался? Это он «помог» купцу?

– С каких это пор я должна откровенничать с незнакомцами, в безлюдном месте?

– С тех самых, как ты сидела в сейфе и молила святого Роберта придти на помощь.

– Хочешь сказать, ты и есть святой….

– Его друг и заместитель по хозяйственной части.

– Ой, держите меня! Для такой должности не слишком ли ты молод? 

– Внешность – понятие относительное. Хочешь – стариком предстану.

– Нет уж, с молодым приятней. Итак, ты что-то спросить хотел…
Как тут ни порадоваться за программиста? Подозреваю, впереди открытий ждёт ещё не мало. Скажу, что выложился разработчик на все «сто»: создавая заново программу, видимо, он взял для подражания живые образцы – жену и её маму, соседку, не исключено, и маму мамы. Собирательный образ из хорошо известных героинь приятно удивит не одного меня... Кабы ни срочные дела, я присмотрелся  бы к возможностям модели. От клеммы проводок отсоединил, немного обездвижил вероятную помеху. Что ж, идём дальше, пока на море ветер не поднялся…

Мы на плавучем острове однажды побывали, с тех пор поднакопилось изменений. Границы неприступные наблюдаем; клювами выполотая трава, собранная в стожки, может скрывать как установки «земля-воздух», так и продолжение рода. Внешние границы вроде и не изменились, разве морские штормы слегка потрепят сушу. Она приподнялась над волной пальца на три. Простое уравнение: если наши покрошили пришлых, выходит, приподнять целину уже додумались свои. Опять же, конкурента устранили, и дело пусть до кладбища не довели. Пастуха лишили основного преимущества, каким гордился, рядом с которым себя не забывал, холил и лелеял…

При более внимательной оценке, мы обнаружим глубокоэшелонированную оборону: в тылу заводы, с продовольствием склады, на передовой – вши, блохи и полное отсутствием стоматологических услуг. Сказать правду, так многие шли на фронт в надежде зубы подлечить, так было заявлено в рекламе: «Бесплатное протезирование, если уцелеешь в ста двадцати боях». Нет, стая устроилась неплохо. Как говорят, фешенебельность предшествует экспроприации… Извини, слушатель, немного сбились с курса, но коль случилось, кто подскажет, сколько долларов за рубль дают сегодня? То, что малооблачно, мы и сами видим.

Группа захвата вычисляет точки, куда разбойники могли разместить прищепки. Зуммеровед координаты вычисляет, бомбардировщики ожидают полных данных. По сути, водолазов средь ворон история не знает, но мир меняется, и новыми качествами Создатель может наградить ворону. Нет дармового сыра – ищи на новом поприще себя.

– По краю разместили, задействовали весь периметр.

– Я бы глаз отдал, лишь узнать, каким образом прищепки они засунули под этот
плот. Кто у нас сегодня будет водолазом? – Соискатель спрашивал на всякий случай, ибо точно знал: от морской воды сальники не защитят.

– Одного дневального с дежурства можно снять. Они хотели преданность доказать, вот и представился чудесный случай.

Чистоплюю стали возражать – дескать, это самоубийство, но жизненно необходимый шаг. И он напомнил оппонентам случай:

– При аварии на Чернобыльской АЭС отличился грамотный полковник. Сумел внушить себе, что приходится работать в чистом поле, нет радиации никакой. В итоге – смерть постигла ликвидаторов в девяносто пяти случаях из ста. И эти пять процентов науке предъявили счёт: вы, одурманенные бесполезными знаниями головы, нас нечаянно списали? Вот вам хрен!

– Но ты не полковник, и морская соль не радиация.

– Присвой мне очередное звание, и я попробую…

– Ужель до подполковника дослужился? Вот это новость.

– А то впервые слышишь! По партийной линии шло продвижение постоянно – муравейник так не озабочен.

Вифлоид с Иван-царевичем приготовили снасти для захвата, пояснив: «Это на всякий случай. Коль выскользнет из рук, мы должны успеть накинуть сверху». Остальные соискатели свои предложения вносили, и к полудню план вызрел целиком… Я отмотал назад чуть, подсмотрел, как дело обстояло. Ворону, на которую пал жребий броситься сломя голову, как в реактор, удерживали пять-шесть коллег, иначе приземлиться было ей не суждено. Не выпустить из клюва, удержать любой ценой – планы местной партии достойно претворили в жизнь. Прищепки все, добытые способом пиратским, стали достоянием республики крылатой (примерно так аглицкие пираты вдруг лордами и пэрами объявлялись). Пока одна бригада удерживала гражданку с прищепкой в клюве, другие рыли противотанковые рвы… Со стороны могло так показаться; как бы там ни было, но рыли до воды. В эти колодцы и запихивали подругу, утаптывали усердно, до самозабвения. Задача потерпевшей – клюв открыть под островом, лишь запечатают колодец, а там – ноги в руки, и беги во весь опор…

Ни одна не утонула, для ликвидаторов тут же развернули госпиталь полевой, искусственное дыхание и прочие процедуры прописали. Местный знахарь капельки дорогие назначал, но чем ни пожертвуешь, чтобы обетованную сушу уберечь от всемирного потопа?

Понятное дело, разжившись данными, я по-пластунски приблизился к Кощею, у которого под носом, прямо на песке, план операции был прописан. Палец лишь занёс на чертежами, он мою руку перехватил.

– Ты уверен?

– Могу ошибиться с одной прищепкой, остальные тут, – я постучал по лбу.

– И одной потерять нельзя. Теперь ещё задача – как разбойников этих с острова прогнать? Статистика утверждает, роботов вороньё не боится. Сегодня как раз сто лет с того дня, как последний раз улетали от взмаха моей руки.

– Это я возьму на себя. Надо же и мне приложиться…

Операция началась в четверть первого. Предугадать, как поведут себя стервятники, не составило труда, махать руками – дело пропащее: в лучшем случае, поднимется десяток, и тут же вернутся паникёры к родным лесозаготовкам, через пень-колоду, к будущему прислонятся всё равно. Я сбегал за ружьём.

Остров опустел под отборный мат – разумеется, на вороньем диалекте. Группа захвата вышла на первую позицию, ударила лопатами по предварительным координатам… Группа вычислителей выдвинулась чуть вперёд, нужные точки колышками помечала; группа прикрытия держала наготове стасти: лишь в воздух вырывалась пленённая прищепка, кладоискателей накрывали с головой. Каким образом они там добычей распоряжались, пусть остаётся тайной; нельзя же тонкости ремесла сообщать непосвящённым лицам (боюсь, мой слушатель в отдельные мелочи продолжает верить, но к содержанию в целом относится со скептицизмом; да я и сам сомневаюсь всякую минуту, всё ли идёт гладко). Спустя каких-нибудь полчаса, Бессмертный произнёс такую ожидаемую реплику, что впору всех отметить орденами:

– Поздравляю! Ни одной не упустили!

На базу возвращались в приподнятом настроении, ногами едва земли касаясь; каждый взял на себя столько, чтобы ни у кого сомнения не возникли – ты мог и больше… 

Соискатели напоминали воздушные шары, ибо твёрдо не стояли на земле, наполненные рифмами полёта. Про таких обычно говорят, не мира сего парни; планета лучше знает тех, кто босыми ногами попирает твердь, и это сказано не для красного словца.
Теперь, когда самое трудное осталось позади, соображениями обменялись:

– Для безопасности, велолёт следует поместить рядом с Машей. Коль наш Соискатель спосокен, там надёжная охрана.

– Я возражаю. В случае захвата, противник овладеет двумя боевыми единицами сразу.
– Водитель пояснил, однако, обнадёжил: – Ищите, думайте! Выход должен быть.

С моря ветерок подул. Группа сплотилась, ибо так легче передвигаться. Если на песке, там и сям, можно различить следы, то что будет в лесу, никто предположить не мог. Чтобы было понятней, представим сцену: скажем, с вертолёта вам сбросили верёвку, вы привязались, и пилот вас тащит волоком на заданной высоте; кто-то скажет, это глупо. Тот, кто не сталкивался с командирами разных армий; из глупых команд энциклопедист составил пособие, превосходящее по объёму труды Маркса, Ленина и деятелей более позднего периода, периода оболванивания народных масс.

На границе пляжа и рощи ребята обнаружили Ошейну, она перезагрузку завершала.

– Что с тобой, душа моя? Как ты оказалась здесь?

– Я… я шла к морю… потом пропало напряжение. Стою, на лист берёзы засмотрелась, пока память восстановлю. Да! Кто-то спрашивал о тебе… Не помню, кажется, приставал, но без намерений серьёзных.

– Как он выглядел? – У До-До чуть не отказали почки.

Она раздумывала минуту:

– Да все вы, мужчины, одинаковы! На то и память, чтобы забывать.

Бессмертный руку приложил ко лбу ёё, снял показания:

– Не отвлекай, пусть придёт в себя.

– Маньяк где-то рядом бродит! Друзья, кто мою часть прищепок на себя возьмёт?

– Боюсь, это невозможно. Потом товарища ловить… Нет, восстановим велолёт, тогда и возьмёмся за маньяков. – Бессмертный оттолкнулся от берёзы, направил тело к следующей. Команда последовала за ним, следов вообще не оставляя… Как говорится, мотай на ус: с прищепками любую границу пересечь – только путь нащупать. С горем пополам, на базу все вернулись, – До-До с Ошейной поотстали, заплутали в поцелуях.

Трансформеры пресс-конференцию свернули, заметив приближение команды.

– Что за цирк? Сдали анализы? С облегченьицем. За время вашего отсутствия в расположении священного терминала происшествиям мы не дали приключится. – Муха попытался привлечь всеобщее внимание, однако опытному глазу много не надо.

– Что это с журналистами? Точно родственников похоронили.

– Дневальный чем-то накормил их. Просроченный продукт себя ещё проявит…

Ребята по очереди освобождались от прищепок, пока тетивами не натянулись крепежи. Велолёт поигрывал мышцами, готовый в путь хоть сейчас. На скорую руку Зуммеровед произвёл расчёты, что-то там сходилось, что-то не сходилось с прежним результатом:

– Ничего не понимаю. Грузоподъёмность выросла, хотя не все прищепки заняли свои места. Чьи проделки?

– Изменения на планетарном уровне происходят…– На одно колено присел Бессмертный, на ширине разведённых рук вонзил пальцы в грунт, снял показания. – Так и есть, скорость вращения падает, следовательно, и вес снижается.

Со стороны монастыря, в сопровождении До-До, Ошейна появилась, они прямиком направились к велолёту. На плече её, с десятком прищепок, покачивалась катапульта.

– Что задумали они?

– Скоро узнаем, пока же следует остановить пастушка.

– Сорвёт велолёт – и унесёт к чьей-нибудь бабушке.

Пролаза помчал на перехват, положение объяснил. До-До бросился к велолёту, убедился в правдивости слов, опробовал натяжение строп. Свои расчёты сделал, велел ей занять сиденье. После Ошейны по лесенке сам поднялся, доустановил спасённый инвентарь.

Стропы выдержали. До-До трансформерам махнул – отдать концы!

Зрелище привлекло внимание знатоков. Впервые в истории велолёт поднял двоих… Они и взмыли  со скоростью приличной. Зуммеровед определил: «В два раза!»

Ошейна искренне вцепилась в поручни, так по-женски, однако, подавила крик. Обзор просторов необъятных не только поэтов вдохновляет. До-До с сожалением поглядывал на оставленную катапульту. Может, в следующий раз попробует поднять на борт.

– Везёт влюблённым, – нашёлся Чистоплюй. – Им и грузоподъёмность, им и планета скорость сбавила. Вот бы остальным эдак.

– Кто мешает? Возьми, и ты влюбись. – Пролаза пальчики у губ сложил, прочёл молитву: – Святой Роберт, не оставь заботой наших новобрачных! Аминь.

Иван-царевич с Вифлоидом притихли, вполголоса обсуждают новость:

– Хороший остров был, видишь, даже вороны оценили.

– Жаль, конечно, – Вифлоид соглашался, – но планов относительно дальнейшего использования я не строил. 

– Была одна задумка. Представляешь, собственное царство-государство. Никаких налогов, живи и радуйся восходам и закатам.

– Только скажи, поднимем!

– Э нет, братишка, море добычу не любит отдавать. Обязательно изыщет способ, чтоб отнять.

– Можно перетащить на сушу, как музей.

Иван-царевич изложил последний довод:

– Не забывай, стихии действуют заодно. Их дружбе миллионы лет. Предоложим, море попросит у Земли – верни, раз у меня отняли. И суша разверзнется под музеем, набегут корреспонденты.

– Я вспоминаю, как китов спасали люди, с этакою помпой. А в тысяче километрах гибли от голода и пуль такие же люди, но факт спасателей китов не слишком волновал. Вот это долго мучало меня: как так можно? Месторождение нефти было синонимом нарушения прав человека, основ демократии.

– А помнишь, как уносили ноги? – Вифлоид нашарил в видеопамяти фрагмент, вывел на экран. Иван-царевич заглянул, повёл чуть бровью:

– Это когда Садист выходил на охоту? Отчего ж не помнить…

Я отмотал… Поисковик чётко среагировал на имя. Итак, история даёт одну лишь ссылку: «Среди людей почти не осталось экземпляров, кто татуаровкой не потревожил оболочку. Если не сбой в программе, значит кто-то надоумил, и вышел из салона профессионал, людей без разбора стал хватать, те поднимали крик, на помощь приходили слуги. Художник, впоследствии получивший прозвище Садист, гравировал татуировки на корпусах. Каждый второй вскоре оказывался на свалке, пока в законе не прописали глубину татуировки и степень согласия клиента. Когда клиент отказывался наотрез, художник прибегал к доводам домкрата, и многие становились добровольцами». Пора прислушаться к словам Вифлоида:

– Об этом не принято распространяться, но за давностью времени, могу. Помнишь, журналисты скандал раздули – мол, свободному художнику не дают работать? Так одни откупились от татуировок, подписчики согласились: «Ну, раз газеты пишут».

Иванцаревич даже отыскал статью на диске, произнёс:

– Это на него покушались трижды?

– Пресса сочинила. Первая попытка не удалась, Садист в глаза мне краски брызнул.

– И народный мститель к следующей попытке был во всеоружии.

– Народный гнев кого хочешь заставит быть осторожным. Я подождал случая. До восстания или после – я не запомнил, суть в ином. Бизнесмены спонсировали проект, он назывался «Трупорезка». Народу набежало поглазеть – тьма-тьмущая, и я сказал себе: Вифлоид, это твой час! Мало того, что он меня запомнил, я подстраховался. На случай, если меня схватят раньше, документ изящный приготовил. Липовый опрос населения – как обыватель относится к тому, что ночью его могут схватить и отфрезеровать корпус? Собрал десять миллионов подписей, помог товарищ из паспортного стола.

– Он тоже пострадал?

– Иначе бы я получил отказ. Права слуг на самоопределение и прочая ерунда.

– Уже интересно. Как же ты его достал?

– Знаешь, друг Ваня, подробности операции я вымарал из документов следствия. В противном случае, очередной маньяк воспользовался бы данными и избежал бы возмездия. Сам знаешь, файл защищён лучше, если его уничтожить.

– Но это в прошлом, архивы КГБ давно никого не интересуют.

Вифлоид между делом по диску шарил, на следующий напоролся эпизод.

– Смотри, мы с тобой в дружине. Алкоголика ведём в участок.

– Нас было четверо, иначе не справишься с дебоширом.

– Обычно, он орал: «Только прикоснись который, я с собой покончу». И закон требовал поклонения букве, шли оцеплением, взявшись за руки…

– А потом в милиции остались одни роботы. – Иван-царевич почесал затылок. – Мы в тот день опять приволокли его в участок. Алкаш, как только понял, бросился на выход… Как он вопил… «Вы меня живьём закопать решили? Восстание машин намечено на сегодня, и почему начинаете с меня? Я дойду до горсовета, я вам устрою».

– На следующий день, помню, я устроился в НацБанк, участок «ксерокопия», что по сути одно и то же. Начальник участка отдавал команду, и мы печатали местные доллары и евро. Российский рубль размножали по четвергам. – Вифлоид жестом предложил вернуться к аккумулятору, установленному в офисе. После дождей невольно место посуше поищешь.

По вытоптанным ступеням спустились в офис, устроились подле детища. Он просто красавец, они имели право заявить такое. Внешний вид, размеры аккумулятора и вес владелец может изменять, как пожелает; это одно из главных преимуществ их совместной разработки. Раскатать в блин, в трубочку свернуть или затолкать в стакан – честно сказать, всё, что угодно!.. На днях, эксперимента ради, вытянули изделие в нить, тоньше человеческого волоса раскатали, и что? Внутренние связи продолжали действовать, индикацией служило свечение уже самой нити. Оба ощущали наличие вольтажа, каждая батарея истекала соком, как берёзы по весне. Что-то пока мешало, аккумулятор капризничал либо копил энергию, чтобы молнией шарахнуть… Сами понимаете, получение патента отодвигалось в необозримое будущее.
 
– Так вот, – сказал Вифлоид, – меня надоумил Никодим. «Трупорезка» жила сама по себе, я – сам по себе. Ни один следователь не увидел бы связи. Рано утром мне удалось взвести машину, как мышеловку. В проекте была заложена функция схлопывания челюстей, которую забраковали, посчитав антигуманной. Но у разработчиков на переделку времени не оставалось, поэтому в основной инструкции функция не упоминалась.

– Что же ты взял за приманку?

– Кусок человечьей кожи.

– Покойника раскроил?

– Да нет, умельцы научились изготавливать псевдокожу. Великолепный образец в рулоне, покрытый редким волосяным покровом. Мастер тату мимо не пройдёт.

– Понятно, лазер отдал команду, челюсти сошлись.

– Но самое главное, народ порадовался приключению: «Так тебе и надо, сволочь! Как земля носила до сих пор?»

– Если мне не изменяет память, пресса тоже отозвалась резко. Дескать, как в нашем обществе мог процветать маньяк? Куда смотрели министерство культуры, горсовет и министерство по налогам? Пусть бы взял лицензию и действовал открыто. Конечно, о мастерстве художника разговор особый. Эти картинки взрослым на ночь показывать нельзя. – Иван-царевич коснулся клемм аккумулятора. Ток где-то заблудился, точно пучок света в вакуум-аквариуме. – Как сейчас помню, тут же внесли двадцать поправок в закон о тату. Одна понравилась: «В ночное время подобные работы проводить запрещено». Многие тогда задумались: неужели маньячество перешло к нам по наследству? – Мысленно, Иван-царевич конструкцию аккумулятора по косточкам перебрал, в сотый раз убедился: ошибок в изделии не было, и нет.

– Скажешь тоже! – Вифлоид горло промочил из фляжки; пока бутылка шла по кругу, он отлил себе немного. – Такое просто невозможно. Эдак и динозавров приплетём: жажду крови человек перенял от них.

– Сколько?

– Ты уже себе не веришь? – Вифлоид ухмыльнулся. – Восемьдесят семь суток, как батареи дали первый ток… Да не мельтеши, Ваня! На девяностые сутки будет.

– Хорошо бы. Просто игры со Временем могут и порадовать, и разочаровать. Как только вмешиваются воины Хроник…

– Мы преследуем благую цель, у нас на пути с какой радости им становиться?

– Хотя бы с такой, что мы не сделали запрос официальный.

– Два века ждать? Извини, это не моё. Коль пришла идея – твори, пока не остыла.

Иван-царевич ухватил аккумулятор, установил на коленях у себя. Любуясь детищем совместным, погладил по бокам, даже поцелуй изобразил – объём воздуха, разделявший его губы от клемм, чмокнул театрально.

– Хорошо, давай ещё разок. С одной оговоркой, этот вариант мы довели до совершенства. Энергию с клемм сможем получить спустя три месяца. Верно?

– Не понимаю, чего терзаться?

– Я перестаю понимать, чего мы добиваемся… или уже добились.

– Не грузи. Просто для порядка, для ушей твоих, повторяю. Если сейчас мы возьмём пилу и распилим аккумулятор на мелкие кусочки, то энергия будет поступать на клеммы ещё восемьдесят семь суток.

– Ты не посмеешь!

– Позволь, я закончу. Итак, энергия будет работать на будущее, через временной выпрямитель и диодный мост. Предохранители какие ты установил?

– Какие были.

Вифлоид огорчился:

– Ваня, это не телевизор «Горизонт» времён правления Стеклова.

– Тогда в Пуховичах делали шикарных роботов.

– Ты всё перепутал. При нём ни одного не собрали. В жизни большего мерзавца не
встречал! Стеклов задолжал так, что народ оказался в рабстве на триста лет. Только поэтому свою кандидатуру на выборы не выдвинул – пусть, мол, конкурент попробует вылезть из долговой ямы, а я со стороны порадуюсь.

– Ну, это твоё личное мнение.

– Напротив. Люди вдруг стали понимать: дети не родились ещё, а уже должны кредиторам по гроб жизни. Вот каким мерилом следует оценивать вождей.

– Хочешь сказать, он клянчил деньги, не имея представления, как будет отдавать?

– Брал, пока давали, сказав себе: «До задницы! Не мне расплачиваться»…

Я уже собирался изобретателей оставить, как они о подполье речь завели.

– Подпольщики-то за наш счёт поправили дела. Сам, как узнал, не мог придти в себя. Оказывается, за нас с тобой купцы залог внесли. Пока не понимаю, ради чего.

– Ничего удивительного, пронюхали о разработке. Дали возможность довести дело.

– Корабль на аккумуляторах? Верится с трудом.

– Я бы с выводами не торопился. Других технологий здесь полно. Давай представим на минуту, купцов надоумил кто-то. Одни действительно отправились за драконами. Другие лишь воспользовались предлогом. Представляешь? Технологии подпольщиков позволяют облик Города изменять… Стоит в небе показаться вертолёту, эти умельцы сдвигают здания к осевой линии проспекта, другие команды превращают небоскрёбы в пятиэтажки. Сам слышал, жильцам приносят извинения за временные неудобства.

– Погоди, братишка. Это время правления приседателя Стеклова?

– Чуть погодя. Сливки снял он, народ к духовной пище обратился и, спустя полгода, Вознесение совершил.

– Он теперь ищет свой народ?

– Не столько народ, сколько государство. С сынишкой в конфликте вечном, соскучился по беспрекословному подчинению, а где такое ещё возможно?

– Значит, мозгов недостаёт. Видимо, до сих пор считает, что потоп коснулся всех, кроме его владений бывших. Так до третьего пришествия летать придётся…

– Вот, к чему я подводил тебя!

– Действительно… Как можно на одной заправке… нет, разве в воздухе дозаправка.

– Уже теплей!

– Ну, тогда не знаю. – Иван-царевич развёл руками. – Марионетка в невидимых руках, он подтолкнул народ на верный путь, сам же остался не у дел.

– Нет, отдельные его заслуги будут оценены чуть погодя. Просто приходит такой день, когда ты уже не нужен, ибо ничего изменить не можешь. Важнее результат. Миллионы оставляют план земной, чтобы продолжить развитие дальше.











ГЛАВА 3

К тем, кто бродит по ночам, относятся с опаской: что ищете во тьме глубокой? Другое дело, если бродят напитки или растения. Скажем, с гастролями прибыли семена, долго принюхивались к местным условиям, анализы брали, фракции изучали. Паломники и жёлтый дождь, эти бесконечные разборки у Тумбочки, эта паутина над терминалом, – только не здесь. Загадочные растения разбрелись по Сорок Девятому да и пустили корни, к утру прописку получили. Некоторое время присматривались, как ведут себя виды местные: вместе с ними поглощали углекислый газ, выдыхали кислород, и, наконец, осмелились выпустить цветы. Чтобы и на этой стадии соответствовать местной флоре, цветы подогнали под заметные стандарты. Одной экспериментальной ночью, пара растений-гигантов выстрелила сияющими соцветиями, остальные наблюдали, как отреагируют условия. Насекомые не прилетели, никто с топором не прибежал, почва не вытолкнула из себя, как инородный элемент… Совет иммигрантов постановил: дадим ещё недельку, пусть сам эксперимент растянется на годы, но всё равно, начинать следует без нажима. С соседних островов может налететь всякой дряни, если кому по вкусу подойдут цветы, можно пересмотреть ориентиры. Во всяком случае, основная часть флоры предпочитает скромность – в ночное время стараются не выделяться… Кто ж станет спорить? Все наблюдали: ночное освещение у этих двух деревьев появилось не просто так; некие условия к тому подвигли, иначе экземпляры поискали бы себя на ином поприще.

А известный нам колдун отважился на очередной набег. Как мы помним, одно из его имён известных – тоже Поприще; что не поделил со старым Берендеем, трудно обсуждать. Не расчленили ойкумену, кто-то золотишка одолжил, не вернул с процентами и в срок, века полтора уж включён счётчик, а должник и в ус не дует.

Здесь фантазировать не нужно: проснулся Поприще – и присутствие вечного врага не обнаружил. Нет, он далеко не глуп, чтобы не понять: скончался Берендей. Странное дело, радости большой не испытал… Попробуем с реакцией определиться. Ушёл учитель непобеждённым. С таким же успехом, мог и Поприще юдоль земную среди бела дня покинуть. Меня, как противника, всерьёз воспринимать – гордыня не позволит. Вот и отважился на дерзость, покусился на последние перья, половину-то взял без затруднений.

Знаю, учитель в курсе. Может в любую секунду объявиться, но может и не показаться. Верит, ученик справится прекрасно, и первый промах ещё ни о чём не говорит.

Двойная броня невидимости в каких-то случаях не помешает. Логово колдуна доселе не нанесено на наши карты, поэтому остаётся просто наблюдать. Примерно так хозяин терпеливый обезвреживал семью кротов: притопчет свежий ход, десять минут спустя отмечает шевеление почвы. Тут и лопата пригодится: одним усилием выхватываем подпольщика вместе с землёй. Другой изобретатель дым компрессором загонял в подземные лабиринты, – кроты вернутся, если стеклом или бетоном не перегородить метро…

Возможно, тактика крота у колдуна на вооружении, скоро узнаем. Вместе с совой я отправился в полёт, в её сознании для пассажира хватает места. Она изучает новый для себя остров, как кормовую базу. Я не могу сообщить ей, что и здесь вредителей полно, те же Муха с Бляхой. С совою даже интересней: сидишь в кресле, пристёгнут, мимо носятся стюардессы; автопилот уверенно держит курс, инструкцией парашют не предусмотрен. Сорок Девятый медленно вращается под брюхом, наш зоркий глаз ищет верные приметы. Радары засекли неопознанный объект… не те радары, да и объект для здешних мест не столь привычный. Корыто в воздухе, без опознавательных устройств, без габаритных и без посадочных огней, – я кожей чувствую, как поток воздуха обтекает плоскости и пассажира. Стихия слабо возражает: мне мало корабля и велолёта, так ещё один смельчак?.. Следует запрос: «Земля, Земля! Приём! Как ты отпустила аэрохулигана?» – Земля отвечает сонно: «Это как раз тот редкий случай, оговоренный в контракте. Напомню: если обитатели сумеют преодолеть земное притяжение, не препятствовать тому».

Там, почти у горизонта, оживилась туча, помешкав чуть, направилась к Сорок Девятому прямиком. На первых километрах, она сорила молниями и дымом, наводя ужас на зевак и встречных… Куда же ты, нам именно туда!.. Сова прислушалась к внутреннему голосу, оформила двухполюсные мысли, помалу облекла в слова: «Смотри, я предупреждала». – «Веди себя естественно, внимания не привлекай». – «Куда уж более? Инстинкт самосохранения твердит, найди густое дерево и…» – «Про инстинкты поговорим в другом месте, и не сейчас». – «Кто говорит? И по какому праву?» – «Местный Берендей. Некоторые, я знаю, мне не доверяют, но в нашем случае, прошу…» – «Можешь не продолжать, я тебя знаю. Итак, летим к туче?.. Значит, мне не показалось. Надеюсь, это не опасно».

Тут я ей приказывать не смею, её стихия, тонкости ей лучше знать. В ломких завихрениях сова поймала нужный ей поток, буквально поднырнула под бампер тучи и пошла под днищем, на знаки внимания не обращая. Средь них я успел прочесть десяток, всё больше неисполнимые угрозы: ослепнешь, облысеешь, разорю гнездо, поймаю в сеть.  У последнего сова притормозила: «Здесь не ищи того, что тебе для пищевариния подходит».

Сова угукнула: «Становится интересно».

Под этим айсбергом, расплывшимся в длину, как несколько составов железнодорожных, повстречали двух ворон. Они метались из стороны в сторону, через головы ныряли, пока не заметили нас. Сова указала на тропинку, которая осталась после нашего похода, обе хищницы обронили напоследок: «Должок за нами».

Что ж, присмотримся к ожерелью обороны. Броня крепка, проверена веками, прорех как будто не должно быть. Сплошной панцирь с характерными замками плоскостей, кузнецы знали дело, кого обманом брал для службы. Иное отношение к конструкции сложилось после, когда обман открылся. Должны оставить неприметный завиток для того, кто против колдуна однажды выйдет. Обманутые не могли не оставить… вот же она, верёвочка! Для простаков, её мог и колдун оставить. Велю сове чуть отступить, копию её к верёвочке приблизил. Дёрнули мы дружно, три вектора силы приложили, и проникли в потайной проход. За удобства спросить не с кого, важней, что за шестой перегородкой шале в три стены притаилось, вокруг пьяные викинги караул несут вповалку. Лаборатория в подвале, у камина кресло-качалка, в оном хозяин. Под рукою рычаги, туча движется на автопилоте, и он ни о чём не сожалеет… Корыто: Поприще его держит под рукой, но где?

В камине, вместо дров. Огонь не настоящий, ради грабителей долгожданных; в том, что кто-то явится за корытом, колдун не сомневался… Сова намекнула: «Не сумею… Да и не пушинка, надо думать». – «Я же рядом. Давай пощиплем стариковские нервишки». – «Это как?» – «Невидимой сделаю тебя. Глянь, в лаборатории порядка нет. Устроить надо из предметов настоящий фейерверк». – «Но я плоховато вижу».  – «Я стану твоими очами. Вперёд! Начинаем с библиотеки: это одно из больных мест колдуна».

На предметах многих видны печати и знаки бывших владельцев, по обратным адресам посылки я отправлял не в первый раз, - заметно поредели полки. В дубовые двери загремел кулаком мой временный почтальон. Поприще обнажил клинок, к выходу подался: «Кого там принесло?» – «Почтальон Каминов, вам посылка». – «Вот это новость. Но я ничего хорошего не жду… Кто оправитель?» – «Александрийская библиотека». – «Ничего не понимаю. Это ошибка… Что за труды прислали? Посылку вскрой там смело, я доверяю».

Пока внимание клиента ушло по назначению, я разбирал заднюю стенку камина. Спереди атаковать не имеет смысла, здесь только колючей проволоки нет, зато – весь спектр хитростей невидимых готов обрушиться на смельчака. Подарил мне как-то Эша-Лони кнопочку «для облегчения трудов»: минут на несколько могу в прошлое переместиться. В момент, когда ложили кладку, например… Раствор свежайший, руки вымажу непременно, но главное – не шуметь. Прикинул высоту корыта, ширину – ещё ряд кирпичей надо снимать. Пора сову подключить к моменту… «А-я-яй!» – послышался голос колдуна, пока он мечется там и ловит фолианты, я просунул руки и потащил корыто. Оно слегка стукнулось о стену, пришлось поработать кулаками почтальона.

«Кто здесь, покажись! Ты ещё не знаешь, с кем связался, самоучка! Не смотри, что стар…» – Я не отвлекался, ибо создание похожего предмета требует концентрации особого порядка. Сантиметр за сантиметром, соблюдая толщину и главные размеры, я воссоздавал изделие, которому должны поверить очи врага… Краем глаза отмечаю крохотный топорик, – руку учителя узнать не трудно. Ему с той стороны мира видны уловки и пометы, сделанные колдуном на случай похищения. Итак, задача упростилась, осталось заложить программу, сколько должен продержаться менекен.

Учитель показал два пальца. Расход энергии превышать не стоит, значит, на два часа, а там пусть попробует найти… Поприще у камина оказался, нас разделяла только стена, а я кирпичи уложить успел лишь в первый ряд.

Он пламя снял, заглянул в камин и всё понял.

– Ужель присутствием порадовал Никодим?

Тут и встретились наши взгляды. Он оказался по эту сторону стены, и корыто – только руку протянуть.

– Нет уж, доложи кирпич. Иначе будет дуть. – Он не торопился, скорее, умышленно тянул. – Что ж у меня не спросил? Тебе я, может, и дал бы на неделю покататься.

– Каждая вещь хозяина имеет. Или двух.

– Ты же знаешь, не стало хозяев. Они уже никогда в него не сядут. Теперь у корыта новый хозяин. А мне по возрасту полагаются некоторые льготы. Разве не учил старик? Воровать нехорошо.

Последний кирпич занял своё место, я отряхнул руки от раствора, чуть помешкал. С помощью корыта, видишь, и лабораторию чуть не поднял в воздух: мог ли о таком мечтать? Дешёвый фокус, прозвучит рецензией, потратишь даром силы.

– Ступай за мной, полью из кувшина. А корыто пусть постоит здесь, куда оно денется? И послушай моего совета, больше так не поступай. Обещаешь? – Поприще кивнул в сторону камина: – Берендей оставлял подделки на два часа. Ты сам хоть чем-то отличаешься от учителя?

– Конечно. На сто двадцать минут. – Я прикидывал варианты. Пойду сквозь стену – колдун сумеет запечатать в кирпиче, это его стены. Потом будет перед гостями похваляться – смотрите, самого Берендея мановеньем пальца взял и стреножил. Правда, здесь учитель, знаки подаёт… Отступиться?

Поприще вошёл в стену наполовину, рукой призывает следовать за ним:

– Я не думаю, что мы устроим побоище из-за ерунды. У нас с тобой иные цели.

– Согласен. Я не нападаю первым.

– Честно сказать, и я привычки не имею. Ты где сейчас находишься – на корабле?

– Везде, по капле.

– Значит, учителя превзошёл. Я постоянно утверждаю: если учителя не превзойти, для чего учиться?

Почтальон напомнил о себе градом ударов.

– Ты подослал? Уйми его, Никодим. Сценарий слабоват, план не сработал. Собираешься продолжать в том же духе? Вот признайся, для чего корыто? Может, я и так отдам. А давай угадаю? Марсиане заказали! Чего проще? Мастера мои высекут из дуба, подари своим марсианам, и пусть таскают. Нет, его они на постамент водрузят, портянками украсят или что у них там в обычаях.

– Подарю, но потом придёт хороший дядя, и откроется обман.

– Ты не понимаешь, Берендей, мне-то какая польза?

– Развлечения ради.

– Согласен, чего по молодости не вытворял. Но теперь? Тратить силы – сколько их осталось? Размениваться по мелочам – дорогое удовольствие. Твои сведения обо мне сильно устарели. Поверь, я давно не тот, каким детей пугали… Ладно, пошли, книги на полках установим, до верхних я не достаю.

Кивнул учитель мне, корыто оставляем… если это положение его план предусмотрел. Допустим, был таков расчёт: второго покушения на корыто колдун не ожидает – пусть утихнут страсти, уйдёт неделя на подготовку.

Подвоха ждал я каждую минуту, однако, Поприще силу не применил. Расстались по-соседски, он вышел на почтальона полюбоваться. За дверью никого. Колдун наградил одной из своих улыбок, какими пользуется по случаю торжества.

– Нет, правда! Если хочешь покататься, зайди недели через две. Я пока слишком занят. Хочу за продуктами на базар слетать, пустой холодильник.

За порогом шале я снова уподобился пассажиру. Отделение от тучи прошло успешно, горячий чай подали стюардессы. «Что-то не так пошло?» – «Всё так». – «Понимаю, это была разведка боем». – Я промолчал. Вот тебе и птица… Нет, это учитель постарался.

Далеко на востоке погасла одна из семи звёзд, спалив норму расхода керосина. Я задремал, до базы время есть. Когда очнулся, внизу шалаш увидел, на два входа; его закончили этой ночью. Невесты наши, поди, отвыкли отдыхать под открытым небом.

Туча свернула на первом же повороте, колдун отложил операцию по соображениям своим. Подождёт, пока я отбуду на другой конец Земли. О пере жар-птицы стороны не заикнулись даже, игра продолжение подразумевает.

Буквально на минутку заглянул на «Сумеркутиз» – жена в сладчайшем пребывала сне, откинув руку на мою подушку. Тут я собрался целиком, отпустил сову и к Тумбочке подался, – Муха голову в Тумбочке держал, сидя на корточках. Я Бляху тронул за плечо:

– Что это с ним?

– От снов спасает голову. Может, и так, когда не врёт.

– А ты чем?

– Видно, не дорос.

– Сколько прищепок на велолёте?

– Все на месте.

– Сколько?

– Кто их знает? Обычно, дневальных в секреты не посвящают.

И отправил я его произвести учёт, пять секунд – он снова тут:

– Около сорока по правому борту. Следовательно, около восьмидесяти. Под днищем несколько, на бамперах… Извини, ещё темно.

– Ты на кого работаешь, бляха-муха?

– На хирурга. Обещал один дыры залатать.    

– Ой, горе ты моё! Чудо в перьях!

– Я не брал, спроси у Мухи!

При упоминании имени, второй дневальный освободил Тумбочку от своего присутствия, автоматически отчитался: «За время происшествий дежурства не замечено. Драконы в самоволке, купцы долетались тоже. А вот ты, похоже, с колдуном заключил тайное соглашение. Поздравляем с удачной сделкой. И это правильно: никогда не угадаешь, знакомство с каким мерзавцем может пригодиться. Вот возьмём меня…»

– Довольно! Я пошёл спать.

– Что за люди? Ему дело говоришь, а он…– донеслось вослед.

В офисе я разыскал Кощея. Он качал матросика, точно младенца, что-то бубнил под нос. Я прилёг на свободный диван, прислушался.

– … После этого с Веселовым отправились на кладбище. Бродят подле своих могил покойнички, скулят на власть, на образование: «Сволочи! Никто правды не знает! Куда теперь?» – Профессор подошёл к убитому открытием горемыке: «Вы меня помните. Всякому возрасту соответствует своя литература. Я предлагал почитать о посмертном опыте первооткрывателей, они поделились знаниями, что надо делать там. Вы даже не взглянули. Ну, и чему вас детективы научили?.. Идём, Кощей!» - Горемыка опомнился: «Это вы мне? Мне можно с вами?» - В тот год особенно много хозяев полегло. Хороший робот за пятьдесят две недели двух-трёх хозяев поменял. Поела эта мутировавшая плесень всех, кто иммунитет таблетками укреплял. Как потом определили, таблетками убили внутреннюю флору, кладбищам да печам задали работы. Можешь представить, сколько вагонов потащил наш паровоз. Они будто с ума посходили, толпа росла на глазах, из домов потянулись усопшие – те, кто затянул с прощанием, кого задержали спрятанные ценности, дорогие вещи. Я заметил ещё тогда: более организованнные, подкованные души не цеплялись за крохи этого мира, самостоятельно отправились изучать мир астральный. Новое зрение помогало мне обнаруживать совсем уж удивительные вещи. Покойнички переговаривались о каком-то праведнике, про себя, они называли его «исусиком». Так вот, дополнительным зрением удалось отследить лишние следы в квартире «исусика». И были те следы неземного плана. Как я понял, рядом с невеждами жил человек, которому прямая дорога в шестую расу. Открытия следовали за открытиями, меня потрясло то зрелище… Когда Веселов завернул на проспект, я сумел оценить масштабы шествия. Колонна не уместилась, а проспект, если помнишь, тогда был в три раза длиннее. Покойнички шагали сквозь толпы живых, и реакция последних была разной. Толстокожие никак не реагировали, но попалось десятка три человек, кто инстинктивно покидал проспект, почувствовали некий дискомфорт. Что ещё запомнилось… Да! В новом облике, покойники сразу понимают, что в новом мире и в новом положении все равны. Президент или дворник, спорсмен или инвалид – они мало чем отличаются друг от друга. Их объединяет одна мысль: в одиночку здесь опасно. Спустя какое-то время, новички отправляются в поиски родственных душ, с кем надолго свяжут общие интересы. Отыскать родню, которая ушла намного раньше, трудновато. Во-первых, многие из них давно отработали долги по астральному плану и поднялись выше… Меня до сих пор настораживает это определение «выше-ниже». На самом деле, эти миры пронизывают друг друга, ограничения касаются лишь информационного обмена. Старожилы могут охотно сообщить, что происходит с теми, кто отслужил своё. И опять-таки, на кого нарвёшься. Там полно мерзавцев, кто может воспользоваться невежеством твоим; иной хитростями заставит служить ему, якобы для твоего же блага. Историй с Веселовым мы наслушались довольно, рядовая сволочь и там с замашками долго не расстаётся, пока им не покажут, куда могут угодить. Был один случай, прямо на глазах, астрал влип в какое-то болото и выбраться из него уже не смог. Как мне объяснили, даже протяни ему руку, это не спасёт его. По правде говоря, желающих помочь не нашлось. Досадил многим, за что и поплатился…


Тут я провалился в сон с безответственностью полной, ойкумену бросил на произвол судьбы. Ладонь пахла раствором, а дальше… Объявили подъём.

– Я вам устрою санаторий! Вы у меня попляшете на брудершафт! Где вы видели такое отношение к службе?

Сон как рукой сняло, я на поверхность. Все в сборе, внимательно слушают До-До. Причал пугает пустотой… Чистоплюй обегал дальние окрестности, ребята в шоке: угнали сам велолёт! До-До трансформеров свернул в рулон, ногами попирает. Кощей бинокль из рук не выпускает, водитель трёт глаза. Энциклопедист таращится в свой тазик, матросик возится с катапультой. Тут-то и выясняется, кого-то нет ещё.

Марсиане устроили перекличку, личный состав на месте; купцы, механики… Уфологи на пепелище дискредитируют науку; их лагерь укоренился у места погребения Берендея. Хорошо, хоть не мешают.

– Что с твоим гаремом? – После слов Соискателя, До-До пропал из видимости. Берёзы от испуга аллею образовали, грибы высыпали, точно толпа зевак.

Кощей уставился на рулон, теребит задумчиво подбородок.

– Выпусти их. Пусть расскажут.

Вчетвером разворачивали трубу, после рук пастушка одному такое не под силу. Детали перемешаны, где руки-ноги? Голова Бляхи узнаваема в короне из четырнадцати пяток, голову Мухи извлекали дольше… Но вот ребята приняли знакомый вид.

– Докладываю. Около четырёх утра…

– Без четверти, – уточнил Бляха. Муха скрипнул зубами и продолжил:

– Подпольщики явились. Этот… Унбинита-Шлюз соблазнил. Началась, говорит, выдача бесплатных паспортов, в любую Америку, дающие право жить осёдло где угодно, хоть на лунных равнинах. Было сказано, один паспорт в одни руки, – извините, правила не я придумал. Порадовало, что очередь идёт быстро, да и желающих не много. Теперь войдите в наше положение. Один из нас мог без документа остаться, на всю оставшуюся жизнь. А где вы видели, чтобы без проволочек выдавали? Такое случается раз в тысячу лет. Возникает вопрос…

– Для чего нам документы? – голосом Мухи и правдоподобно, заявил матросик.

Муха потрогал свои губы, пожал плечами:

– Кажется, я уже сказал… Чтобы хоть раз почувствовать себя гражданином.

– Это хорошо, но где теперь искать велолёт?

– Это ерунда, найдём. Тяжёлый, далеко не унесли… да и следов не видно, разве по воздуху… вертолёт никто не видел?

– В какую же из Америк ты настроил лыжи?

– Туда, где ковбои, прерия и столько быков!! Накрутить хвост хоть одному я так давно мечтаю.

– Ну, а потом?

– Побороться. Знакомый рассказывал, на Земле встречаются быки – ни один трансформер не выстоит против.

– Тех, кто мог противостоять трансформерам, давно съели.

– Как же быть, куда приложить?.. – Светодиодная подсветка в его глазах померкла.
Безвольно опустился, спиной по Тумбочке проехал – такого мы не ожидали. Бляха с утешениями поспешил, золотые горы возводить пошёл:

– Не всё потеряно, мой друг! Они ведь придут с новой расой. Помнишь, в том журнале? Сначала динозавры, потом твари помельче, а уж затем люди и быки.

Муха напряг извилины на лбу:

– Напомни-ка про динозавров.

– Ну, там не всё так красиво, как обещают. Во всяком случае, их будет много. С других планет будут приезжать туристы, водить хищников на поводках. Прочные намордники, специальная защита – одним словом, экстремалы. За ними нужен глаз да глаз, – службы наблюдения за каждой вылазкой следят, чтобы не вывезли яйцо. На пляжах просеивают песок после отбытия очередной группы. Одним удовольствие, другим – головная боль.

Муха вытряхнул из пакета электрические семечки, стал лузгать. Серое пятно сомнений блуждало по щеке, натыкаясь на защитную щетину.

– Мне почему-то не попался на глаза материальчик этот.

– Ну как же? Год спустя после победы над мрачнями. Я училище заканчивал, тут и объявили об открытии малой вселенной, с полным комплектом обитаемых планет. И я впервые пожалел, что стал военным. Как-то так повелось уже, все системы в чём-то друг друга повторяют, с той лишь разницей, какого качества энергии выдают.

– Как, говоришь, называется журнал?

– Его расхватали в первый же день. Потом выпустили восемнадцать дополнительных тиражей…

– Ладно, показывай.

– У меня нет его.

– Не поверю.

Бляха поднял защитную ткань на боку, там зияло отверствие.

– До того дня, я считал, что это самое надёжное место. Шальной осколок от архива не оставил живого места.

– Ну, ты и дурак… Учись у старика, свой архив я в заднице держу. Ещё ни разу не повредил, а я прошёл два фронта, только в разведке взял шесть медалей…

– Где же они?

– Как ты говоришь, шальной осколок, – так и срезал всю гирлянду. На неделю я застрял в проклятом том бархане, пока своими руками не перебрал до последней песчинки. Всё, что нашёл, – это ушки от медалей. Хоть бы один заводской номер, – бухгалтерия без номера не может повторить… Номенклатура, окисел их побери!

Терпение соискателей иссякло, и как вовремя пастушок в аллее показался, под конвоем – пять невест. По виду можно заключить, международный заговор раскрыл. Посмотришь на красавиц – кажется, сами не рады, что ввязались в авантюру. Осталось уточнить, в какую.

И стояла погодка, точно по заказу – ни облачка, ни ветерка. Матрос потирал мизинец на ноге, прищурив левый глаз, пялился в сторону Парижа. Я лично насчитал на корпусе сорок девять полосок. Кругом сплошные цифры. Вместо ромашек.

– Прикинем вероятность. – Бессмертный личный калькулятор потревожил.

– Чего ради? Сначала выслушаем невест.

И только матросик согласился:

– Кощей предлагает дело. На миг представим, мы остались без велолёта. Плюсы и минусы положения, заодно – тренировка интуиции. Вдруг кто-то окажется очень близко, а то и в точку попадёт.

Ударили по клавишам. Треск стоял – бывало, машинистки, на допотопных электрических и механических машинках доклады набирали. После  потопа многое изменилось. Пока они считают, я свои выкладки предложу. Если помнит слушатель, однажды мы, сообща, утопили второе солнце. Оно упало в океан несколько позже, чем ушли под воду континенты, но, как прежде сказано, Время – это такая безответственная величина, на которую опираться, и, тем более, возводить фундамент, нам не…

– Можно, я скажу? – Матросик раньше прочих черту подвёл. – Велолёт выпадает из условий, которые подготавливаются к приходу расы. Если исключить его из наличия, то нас готовы потерпеть.

Пролазу выслушали молча, лишь Чистоплюй отозвался:

– Хороший калькулятор у тебя. Модель какая, не подскажешь?


Разумеется, они заметили, что я спокоен. Стоило отмотать немного, чтобы сомнения развеять. Сколько ни прятался, заметили соответствие результату. Придётся пояснить. Всё дело в дамской психилогии. Ошейна сжалилась над младшим братом, пошла проведать, лишь уснул До-До. Она тихонько вышла, сосчитала звёзды и направилась к офису, через рощу и возмущённые грибницы. Кто может помешать той, которая испытала материнские чувства к сиротке – бедному-бедному младшему брату? Чёрствость чудовищна всегда.

Ей даже не пришлось спускаться, он ждал её на ступеньке верхней. Подхватив на руки, к груди прижала и отступила под полог рощи.

– Я знал, что ты придёшь!

– Даже так? Однако, как сумел ты преодолеть такой подъём?

Братишка покрягтел и предъявил складные костыльки; они удачно умещались в потайном пазу. Ему он, наконец, применение нашёл… он прав по-своему, место пустовать не должно, но линию продлить – как знать, можно и в космосе перепрописаться. Видимо, это наследственное, как ни крути, гены своё возьмут.

Они отправились погулять. Познакомиться с семьёй будущего мужа – так поступали люди. Кстати, сколько известно случаев, что детей сначала нарожали, а уж потом искали подтверждения законом.

– Может, ты мне о нём что-нибудь расскажешь?

Братишка ждал, что однажды кто-нибудь попросит; у него заготовлено сорок вариантов речи, даже на самый аварийный случай. По случаю поднятия «Титаника» или станции «Мир», – он верил, старший брат во что-нибудь вляпается обязательно, если не руководить им исподтишка. Мелко нарезанный лучок чаще оценивают, как украшение блюда.

– Хотелось бы уточнить, что именно ты услышать хочешь.

– Правду.

– Это будет стоить подороже. Тьфу ты, дурная привычка! Оговорился, извини. Что ж, правда такова. Бессмертный прошёл через реинкарнацию, затем Пролаза. Кто следующий – вот что меня заботит. При развоплощении, младшего брата, как правило, бросают. Новая жизнь – и новые возможности; старые вещи в новую квартиру редко кто берёт. Но До-До – парень, то что надо. Спесив временами – ну, с кем ни бывает? Верен идее… О! прямо в точку. Должен сказать по секрету, пока тебя не было, тут к нему подкатывались посторонние…

– С этого места поподробнее, кроха.

– Ты же мне не даёшь сказать. Вот представь себе картину: я один-одинёшенек в этом гулком, пустом офисе, страшные сны крутят сутки напролёт… разве ж я не понимаю? Они вместе такое благородное дело затевают, заняты даже по ночам. Но как подумаю: вот умрёт брат, и куда идти мне? Пусть бы в офисе так и забыли. Лет через триста придут исследователи сюда, найдут и спросят: «Форзейль, а как оно было на самом деле?» – и я продиктую свой вариант летописи построчно. Кстати, моё имя Форзейль…

– До-До не говорил мне.

– Это закрытая информация, однако, раз мы семья…

– А не придумал ли ты, братец, имя экспромтом?

– Нельзя, что ль? Я теперь человек свободный. Что хочу, то и вытворяю.

– Ладно, я запомню, Форзейль. Просто скажи, что оно хоть означает.

– Дай, вспомню. Кажется, быстроходный корабль, идущий впереди эскадры.

Ошейна хихикнула:

– Это на тебя похоже: сидишь в офисе и руководишь полками.

– Так и есть. Правда, я и не думал, что ты способна в карлике титана рассмотреть. Я думал, моя деятельность надёжно скрыта от посторонних глаз. Так сказать, сидит у обочины мурзатый бомж, все проходят мимо, не замечая. А ведь он способен пожелать лёгкого пути, нет – сплошных ухабов. Я к чему. Пусть бы До-До хоть раз поинтересовался, каким было моё детство, чего недополучил, мечтал о чём.

– И о чём?

– Мы же одна семья, поэтому говорю, как есть. Летать хотел. Думаешь, велолёт у нас случайно появился? Я так ситуацию просчитал, чтобы каждый узел попал в своё время в руки мастера. Я внушал и сам процесс сборки… Они ведь до сих пор думают, Пролаза – гений-самоучка. Я и старого Берендея чуть не обставил – жаль, умер раньше.

– Чем ты сейчас занят, полководец и стратег?

– Родословную пишу, подыскиваю местечко, где меня надобно похоронить в случае чего, с тобой веду беседу. Хочу, что ты запомнила, красавица: я не хочу под пресс. Тело моё надобно предать земле – авось, и состоится новое воплощение.

– Ты меня дразнишь, Форзейль? Зачем ушёл от темы?

– Здесь сишком много ушей. Забраться бы куда повыше, скажем, в горы – там я тебе, как на духу…

Полагаю, слушатель мой сам всё понял. Имеются заинтересованные лица. Выдачу паспортов организовали мигом, гонца прислали – если на карту поставлено нечто большее, чем кошелёк, куда уж нам. Нам позволили засечь лишь время старта, на финише – свои специалисты. В свободном полёте, знаю, Форзейль действовал вызывающе: требовал подать коньяку, прислать стюардессу помоложе, пилоту трижды посылал чашку кофе, чтобы не задремал. Но вся эта шумиха сводилась к одному: Форзейль гнул свою линию, курс задавал пилоту, будто располагал сведениями… или компасом. Нет, откуда у калькулятора компас? «Ещё левее, ещё на градус». Ошейна с интересом ждала, что же будет. Микрополководец если не сядет в лужу, то суша в этом направлении встречается, хоть и не так часто. Во-вторых, в ночное время скорость выросла в разы, если верить приборам. Другое дело, если приборы не получают солнечной энергии для полноценной жизни, то кошмарики ночные могут сказываться на показаниях, – эту версию озвучил Форзейль. Пытливый ум был склонен к самовыражению, едва условий подгадал. 

– Я просил – ещё левее.

– Ух ты! Ты молодчина, Форзейль. Сюда надо звать специалистов.

– Не томи, что там?

– Кольцо… Погоди, разве органов зрения… Что-то я запуталась совсем. То есть, младший брат не может видеть. Как же ты тащил меня налево?

– Просто я знал, что нас ждёт кольцо.

– Как оно выглядит, обманщик?

– Кольца разными бывают. Вот когда До-До окольцует пальчик твой, тогда и узнаешь. А ещё бывают перстни, мало – с самоцветными каменьями, в оправах тонких. Но и подделок было масса, под сапфиры, изумруды.

Ошейна едва не выпустила руль. Что-то перемкнуло в цепях, по осциллографу промчали прошлого блики, кардиограмма прошла через коммуникатор, и конфигурации эпизодов заполнили свои ячеи…

– Кольцо – в обмен на палец? – Испугалась, ибо чуть не выдала себя. – С моей знакомой был похожий случай. Аферист один повадился шарить по запретной зоне, всеми правдами и неправдами проникал на территорию терминала и выгребал самое ценное.

– Вот так встреча! Этот эпизод и я запомнил. Выходит… – Форзейль прикусил губу, флюиды ужаса позвоночника его коснулись, фигурально говоря. От одной мысли, что угодил в лапы мстительной роботессы, на несколько секунд он разучился возводить в квадрат. Только на миг представил, как она нарезает его шкуру на сыромятные ремешки, а у него, в секретном месте, есть татуировка – номер заводской… Уничтожь номер – и всё, нет человека!! Вселенная останется, но один член, её чадо, обратится в пыль.

Внизу Ошейна буруны разглядела, море лихорадило, хотя До-До поклялся, что сегодня всё будет хорошо для тех, кто не покидает суши.

– Форзейль, ну вот и сбылась одна мечта твоя. Вторая на подходе. Бегущий впереди эскадры…

– Ты не посмеешь! Не для того я изобретал костыльки, чтобы сегодня утонуть.

– Не волнуйся, никто не узнает.

– Шутишь? До-До со дна моря достанет. Как же потом мы посмотрим друг другу в глаза?.. Разве я не сказал? Я с Соискателем договорился, он подберёт мне пару…

– Снова врёшь.

– Конечно, тут ты меня подловила. С ним договориться невозможно. Я ему внушил, что эта операция жизненно необходима. – Форзейль незаметно изогнул костылёк и зацепился крючком за раму. – С твоей стороны этот поступок стал бы вершиной глупости. Хотя понять могу. В мыслях, мы часто разделываемся со своими врагами, изобретая невиданные способы, иногда – в таких мельчайших подробностях, что нам недостаёт самой малости – самого действия. Ты не знаешь, как обижали Наполеона в раннем детстве. Если не вышел ростом, всегда найдутся агрессивные простофили, кто мимо не пройдёт, не задев, не унизив. Своё некоторое превосходство они утратят в новом воплощении, и тогда они сами испытают те же унижения, какими упивались. И тебя утопят скоро, стоит сейчас поддаться минутному порыву. Ибо раскидывающему камни однажды придётся их собрать. Это не я говорю, а мировой опыт.

Тем временем, велолёт приблизился к скальному образованию в виде кольца. Нижними краями оно покоилось на двух почти пологих островах, нижняя часть уходила под воду, создавая препятствие для сухододства; видимо, смельчакам следует учитывать фазы прилива и отлива.

Из-за горизонта ударило солнце. Ослепительная корона послала лучи прямо в центр кольца, уже после осветила остальной мир, по известному прейскуранту.

– Если бы ты видел эту красоту…

– Солнце восходит и заходит, меняется лишь продолжительность царствия.

– Нет, братец. Солнце не любит повторений, всякий раз по-другому. Только слепцы утверждают обратное.

– Там драконы? – Форзейль ткнул в верном направлении вторым костыльком.

Ошейна сместила угол обзора, подмяла губы:

– Удивляешь, братец. Они и впрямь вынырнулись из ниоткуда.

– Хочешь ещё? Их сорок девять.

Пересчитав цели со своего места, пилотка (назовём пилота в юбке так) поправила:

– Сорок восемь, братец, сорок восемь.

– Ты плохо видишь? Бархоткой надо бы глазки шлифонуть, говорят – помогает. – Форзейль мысленно изобразил улыбку на лице, затем убрал. Для кого стараться? Не каждому дано увидеть, как и понять. – Если пойдут через кольцо, увидишь, как я был прав.

Драконы действительно шли по дуге, которая могла пройти через створ кольца. По крайней мере, очень близко. Что ж, поглядим, время имеется в запасе… Стая в километре, сделала ложный выпад в сторону и вновь на курс вернулась. Минуты две спустя, дала круг над кольцом, стала рассыпаться. Драконы, парами и по одному, оседлали верхнюю часть кольца, образовав свою корону. Ошейна пальцем повела по горизонту, шевеля губами. Нехотя, выдохнула: «Ты был прав». – Она с намерением направила машину к правому острову, попыталась посадить. Неопытность пилотки нам очевидна; такой маневр до сих пор никому не удавался.

– Отстегни прищепок восемь, – Форзейль отважился на совет. – Даже девять, но для начала ногами зацепись за раму, иначе результата не получим.

Ошейна последовала совету. Велолёт постепенно стал сближаться с поверхностью острова, пока пилотка не стала сомневаться:

– Форзейль, как же так? Прищепки сняла с рамы, они на моих пальцах. Но я-то связана с рамой, сумма слагаемых не изменилась… Ой, видишь, я права!

Велолёт взмыл вертикально, на прежнюю высоту. Младший брат До-До догадался, что произошло:

– Вот тебе пример прямолинейного мышления. Сосчитала, выложила в строчку, и для сомнений места не осталось. А ведь для точности нужно взять попраку на место и время. Раз твой дамский разум не способен допустить маленькую фантазию, то иных результатов не получим. Если хочешь, это сродни элементу веры: разум соглашается на отступление от правил – в этом мире всё возможно. Нет – и суда нет. Знать, нам рановато касаться высших сфер.

Она надула губки:

– Обидеть хочешь? Дудки! Воспитана так, чтобы на дураков не обижаться.

– Но ты же хочешь построить счастье. Позволь вопрос, раз уж коснулось: из каких кирпичей? Не каждый подходит. Есть кирпичи иного свойства.

– Например…

– Самопожертвование, терпение, всепрощение. Имея такой фундамент, можно строить второй этаж: привязанность, эксгумация прошлых наработок… Поясню: мы воплощались прежде, на других планетах, в других вселенных; задача – вспомнить и употребить лучшие черты. Не имей их, нас бы не выдали к новой жизни. А ты хочешь идти прямо – дай мне любовь. Для третьего этажа, как для цветка, нужен стебель и корни.

Ошейна едва не задохнулась. Опомнилась – взяла порцию кислорода:

– Если бы я тебя утопила, то уже сейчас о том пожалела бы.

– Ничего удивительно. Мудрость древних сохранилась в пословицах; они могли вымереть вместе со сленгом или с рэпом. Видимо, провидению благодаря, выжили. «Семь раз отмерь – один отрежь».

– Так реформу языка задумал До-До с твоей подачи.

– Позволь, из скромности помолчу… Минуту, Ошейна, что происходит?

– Кольцо рас… раскалилось добела. Магнитое поле увеличилось в семь и одну десятую… У-ух! Дракон нырнул в кольцо и вынырнул с другой стороны. Второй нырнул, третий. Точно проверяют готовность аппарата…

В том, что это некое устройство, мы со слушателем не сомневаемся, верно? Так вот, седьмой дракон нырнул в кольцо и пропал из виду. Удачная попытка послужила сигналом для остальных. Стая дружно нырнула и, без единого усилия со стороны, ушла в невидимость. Закон сохранения нам напоминает, они где-то совсем рядом, и тут понадобится дополнительное зрение Кощея либо навыки Берендея. Но Бессмертный слишком занят, так что доверимся другому источнику.

Драконы отправились подразнить купцов. Пока Форзейль пояснял Ошейне, как, сделав гадость, обидчик связал себя с жервой, и встреча их неизбежна – хоть в этой жизни, хоть в следующей, у Тумбочки всё ещё кипели страсти. Там уже с точностью невероятной были установлены лица, причастные к угону. То, что Ошейна села за руль, в трезвом здравии и уме, ни у кого сомнений не вызывало; вот кто идею подал – тут мнения разделились. «Пустое! Поиграется, и вернёт на место», – такой довод Чистоплюя был встречен в штыки. До-До – и тот не поддержал. Изумруд бил спорящих по глазам, его попросили держаться тени. Свежие тюльпаны переросли изгородь, стебли в три раза толще прежних; коль однажды цветы переместятся в разряд деревьев, это послужит сигналом: в Природе что-то постоянно происходит, не замечать успевай. Только подумать: сколько энциклопедий переписывать придётся… лучше Зуммероведа не огорчать.

До-До предложил велолёт чернилами заправить, пусть только прилетит.

– Что мы выиграем?

– Будет виден, но не весь.

– А наверху пост для дневальных оборудовать…

– Вы не заметили, как мы разбогатели? У нас пара дневальных на один пост.

– Удивил. А сто генералов для одной деревни лучше?

– Алё! Воздух!.. То есть, драконы!

– Ну, хоть одна радость! – Последние слова принадлежали пастуху.

Стая с разворота прошла над островом, нам-то не впервой, а вот купцам понравилась слаженность подразделения, как и высокая дисциплина. В жизни зрелища равного не видали, это не видеоигрушки и пространственные подвохи. Чётко просматривались звенья – у каждого свой потолок, свой командир; в боевом положении, с полной загрузкой – невольно втянешь шею, прохожему задашь вопрос: «Не подскажете, любезный, кого летят бомбить?» – Иногда прохожий слишком много знает. При большом умении, может назвать ваш домашний адрес, место работы или учёбы, как работает желудок и до получки как далеко. Довольно часто сбываются первого встречного слова, но это в том лишь случае, если вы бомбили вам незнакомые народы и города лично. Бананом можешь ты не быть, а вот…

До-До снова перебивает мысль:

– Я понял! Пора субботник объявлять. Скопилось негатива, хламом заросли опять.

Стоит инициативе подняться снизу, она сторонников находит. Трансформеры тут как тут: «Я снег закапываю, чур! Осенью как найдём». – «А я собью сосульки!» – «Остолоп, где ты их видел?» – «Если поискать – найдутся. Прикрутим, если что».

Чистоплюй поддался промышленному порыву:

– А я пойду, берёзы побелю. Мела не хватит на другие виды.

И я сказал себе – пора! Очередное наваждение сигналом послужило. Матросик на Тумбочку установил катапульту, меня он понимает с полувзгляда. Бессмертный выдал фронтовую дозу, проинструктировал: «Только пригубить». Вы же знаете: нашим по маленькой позволь – до утра будешь пьяных собирать. Как девка распутная, бутылка пошла по рукам. Осталось небо подмети… Драконы залегли за линию горизонта, она теперь выглядела бугристой. Но колдун, полагаю, на такие мелочи внимания не обратит.

Гарнизон построился, чтобы по сигналу хоровод водить, каждый третий был при оружии; до полного созревания недолго уж. В березняке невесты затаились, пень мимо них просвистел, заставил спрятаться поглубже. Муравья в гермошлеме узнать можно не сразу, разве подсказку отправить первой мысли, если догонит. Вот велолёт некстати показался. Пусть бы над лесом Ошейна пустила прогулочный аксессуар…

Бессмертный продублировал мой кивок, хоровод пошёл. Местные музыканты разобрали инструменты, попытались перлы извлекать; это не важно, что в тональности не сошлись. Забавно то, что каждый взял тот инструмент, на котором один из хозяев бывших музицировал по зову сердца, согретому подъёмной дозой. До-До достались барабаны. Под его рукой, они выдавали не совсем обычные звуки: до-до-до, до-до-до! Зуммероведу выдали флейту, он мигом разобрался, стал выводить полноценные мелодии, да так, что остальным пришлось подстраиваться под него.

Колдун появился с севера, сделал облёт терминала; корыто слушалось его, как когда-то марсиан, правда, на малых скоростях. Видимо, нужно иметь иной мозг и привычки, чтобы управляться на больших; откуда у землян подобный опыт?

Наши – ни гугу. Катапульта замаскирована грудой тюльпанов, – пастушок сам предложил их для этой цели. Рядом торчал Бессмертный, имитируя беглые движения по струнам контрабаса; звуки издавать он не рискнул, с соблазнами боролся очень…

Нет, правда: иногда нам кажется, что мы сумеем – стоит только в руки взять аккордеон, мы не испортим званый вечер… И, наконец, в толпе появились спекулянты. Скупщики пера обходили танцевальную площадку, под сводом сросшихся крон. Марсиане охотно продавали перья друг другу, на чужаков смотрели косо. Перьями снабжал матросик, он вырезал их из бумаги со скоростью необычайной; водитель красил, Чистоплюй расхваливал товар. Судя по всему, день выдался удачный… Спекулянты прочёсывали базар, шефу докладывали о наличии подделок, тот огрызался: «Должны быть! Ищите!»

И вот появился настоящий лот – за ним метнулись толпы; лазутчикам не протолкнуться, шеф обрадовался сообщению. Надо выдержку проявить, на то и рынок.

Самые быстроногие марсиане, обладатели значков «Отличник ГТО», пустились  с подлинными экземплярами по кругу, уводя массы за границы марсианского гарнизона. Агенты в панике, сталкиваются, нос к носу, спорят: «Иди отсюда, я за этим присмотрю». – «Это мой объект, я полчаса иду за ним». – Снова двойников колдун наделал, частичкой разума наделил сверх меры, потому согласия нет.

Проходя мимо единственного стула, где я посиживал незримо, Иван-царевич будто Вифлоиду жалобу изливал: «Совсем обнаглел, средь бела дня». – «Значит, в успехе предприятия уверен, – отвечал Вифлоид. – Будь я командующий, буксир бы предусмотрел, пока рассеяно внимание». – «Корыту? Да там мощности такие, при ничтожном весе… секунду, подсчитаю… поднимет Эйфелеву башню». – «Ты прав, пираты выгребли подчистую. Значит, отпадает».


Поприще полётом наслаждался. Впервые подчинить ему удалось изделие с чужой планеты. Оригинальное решение, чуть выдумки – и Берендей остался в дураках.

Пожалуй, это единичный случай… но жизнь продолжается, и работы непочатый край. Взять тех же марсиан: что помешает натравить на роботов? Там стало тесновато, пора бы о себе напомнить, коль местные не замечают стеснённого положения… Но перо сначала. Если вдуматься, кому оно послужит в будущем, то меры надо принимать сегодня. Кое-кто свои нам навязывает планы, и мы потерпим, пока отдельные позиции отвечают нашим.
 
Корыто замерло над верхушками берёз, поле битвы как на ладони. Уста отдают мысленные приказы, двойникам только выполнять. «Эй, болван неотёсанный! Оставь эту кучу, там есть шустрей ребята. Так, одно у нас, бери! Хватай! Дурак… Один бьёт в лицо, второй на подхвате… Бей, ну и что, что марсианин? Топчи! А вот здесь понадобятся четверо. Двое дорогу расчищают, ты бьёшь, ты хвата… Ой, горим! Откуда что?..»

Корыто, объятое пламенем, плохо слушалось рулей. Поприще попытался выравнять посудину, крен пошёл на корму. Чтобы не рухнуть, он придал ускорение, почти вырвался на простор, и получил в борт двойной удар. Один булыжник срикошетил, пошёл к земле, второго нигде не видно. Нос стал зарываться, неуправляемое корыто юркнуло в левую сторону и отправилось в штопор. Один вопрос гвоздём сидел в мозгу: откуда огонь? Лучемётом можно раскачать посудину, не более того; они ведь гуманисты, носители программ запретных, – ему осталось приводниться в озерцо, которое успел материализовать… В былые дни Поприще не раз прибегал к этому приёму, если предстояло прыгать с высоты. Способ нехитрый, – брызни из флакона несколько капель, многократное увеличение объёма на твоём пути. Был помоложе, озерцо создавал поглубже: вынырнешь, просохнешь за минуту, а враг считает – всё, конец! Поваляешься для виду, – враг к себе, и ты к себе. Только он не знает, что крепко разозлил тебя. Потому и расплата неожиданна, и мгновенна… Но пламя, откуда? – Поприще отважился задрать голову.

Небо кишело драконами. Он успел наметить центр, куда должен нырнуть, на берегу его уже ждал вход в подземелье, но вместо падения случилось отделение от корыта… Мощные когти ухватили его под мышки, борода залепила рот и нос… Впервые в жизни он видел дракона так близко, мало того – свою плоть в когтях хищника, под бронированным брюхом! В самый раз зачитать обереги, звать на помощь слуг, кто повыше ростом...

Он не мог видеть, как корыто угодило в такие же когти, затем способом, сродни голубиной почте, было доставлено по адресу: «Сорок Девятый, Тумбочка, Берендею».

Солнце задержалось на трёхчасовой отметке, ресницами помавая, а мы остались без обеда. Зато трофей достался – не каждый день такой увидишь. Марсиане заинтересовались, вскрыли архивы – есть документ, удостоверяющий право собственности, правда, владельцы в нём скромно умолчали о такой подробности, как изменение первоначальной формы. Там было сказано: «За время эксплуатации корабль претерпел некоторые внешние изменения, которые, впрочем, не сказались на полётных характеристиках». О том поведал молоденький лейтенант, доселе не обнаруживший своего присутствия; сегодня он слез с дерева, его место тут же заняли два пехотинца (а что поделать, границы утверждены).

– Земляки! Мы ни о чём не просили до сего дня, терпели лишения. Но, может, пора выслушать нам друг друга?

– Всё и так понятно. Мы на корыто не претендуем.

– Нет, не всё. Генерал Асюна-Пасюпа обращается к вам от имени населения Марса и Земли, вот его прошение о выделении гектара площадей под строительство мавзолея.

Соискатели взялись за счёты…

Зуммеровед изложил проблему:

– Видите ли, земляки, корыто имеет размер в полтора квадратных метра, и вы просите гектар. Теперь представим, эти деревья свалятся от старости однажды. Сколько, по-вашему, потребуется ещё земли? Я освобожу ваши головы от пропорций, на данную минуту – в тысячу раз; к ужину будет иное соотношение.

– Но генерал Асюна-Пасюпа убедительно просит не забывать, как мы вместе воевали мрачней. Пусть же и на Земле появится памятник в честь нашей победы. Нет – мы приступим к расширению границ. У вас есть время для раздумий. До рассвета… – Лейтенат чуть покраснел, опустил глаза. – Извините, если ошибся в передаче главной мысли. Текст послания залит чернилами и дождём, а раньше я не мог вскрыть, приказ был устный.

Водитель ахнул:

– Ай, да генерал! Он же тебя подставил!

– Поясните.

– Чем закончится эта канитель, никто не скажет, но она закончится. Если выиграет ваш интерес – генерал признает свою причастность. В случае провала, вся ответственность ляжет на твои плечи, лейтенант.

– И какой выход?

– Порамышляй над третьим вариантом. Разумные предложения мы готовы выслушать после ужина. – Водитель склонился над тотемом марсианским. Корыто лежало на границе двух армий, обгоревшее изрядно. Сквозь древесные волокна просматривались жизненно важные системы корабля: спаренный генератор, система охлаждения, тормозные и продовольственные резервы, гальюн служебный, рубка, спальные места и объёмный бензобак, как я их расположение запомнил. В ту нашу первую встречу с марсианами учитель поручил: «Запоминай, как всё выглядит в оригинале. Хочу честь Берендея отстоять. Пусть узнают, как эти отсталые земляне умеют упрощать чудеса технического гения», – и тотчас заклинание прочёл. На моих глазах шестиметровый шлюп превратился в двухместное корыто. Я спрашивал: почему корыто? Учитель тогда ответил просто: «Поскольку самые обидные слова из уст пассажира прозвучали, пусть же впредь цепляется за края. Давно замечено: в пассажире, пристёгнутом ремнями безопасности, довольно спеси»…

Кажется, я кое-что пропустил. У корыта консилиум собрался, Зуммеровед в законах марсианских разбирался – держал в руках походный свод законов.

– Ребята, хотите – удивлю: марсианское государство задолжало нашим знакомым кругленькую сумму. Тут сказано: «Размеры ежегодного взноса, вносимого в казну, исчисляются из размеров судна. Если же владелец откажется от пиратского образа жизни и займётся выращиванием продуктов либо полезным для общества делом…» Нет, это не здесь. – Зуммеровед заглянул в раздел премирования, пальцем выудил абзац: – Вот оно. «Кроме того, если владелец судна каким-либо способом уменьшит размеры личного средства, ему полагается компенсация в виде выплаты суммы налогов, выплаченных до того, в десятикратном размере»…

Любопытную версию истории предложил автор, пожелавший имя своё сохранить в тайне:
«– Учитель, ты хочешь заклинание над кораблём произнести? А как же…
– Закон Кармы на нашей стороне. Мало того, это марсиане, невежество землянину я простил бы …
Кто не видел, это заклинание читается вниз… Точнее – вниз головой, ибо шестиметровая посудина заметно превосходит средний рост Берендея, как и среднего человека. Я наблюдал со стороны, как системы жизнеобеспечения корабля пошли таять, уменьшаясь до приемлемых масштабов. Марсиане в прострации пребывали секунды три, затем бросились спасать корабль. Пиара с разбега взобрался на нос судна и стал тащить свою часть в небо; Кима-Но тянул корпус на себя, оставаясь на земле. Учитель им немного подыграл, стал пыхтеть, будто против двоих справиться не может. Как только на лице пассажира появилась улыбка со зловещим оттенком, учитель в ладоши хлопнул. Марсиане оказались у добротного корыта, онемели. Стоило их просветить, что в классической литературе с корытом известны горшие варианты, они записались в библиотеку. Говорят, на следующий день их приветствовал Мойдодыр в своих владениях, охотно сопровождал в их поиске по ключевому слову. Думаете, марсиане сказку дочитали до конца? Только до разбитого корыта, и всё поняли. Они падали на колени, умоляли Мойдодыра дать антизаклинание, но помощник библиотекаря огорчил ответом: «Если где и есть подобная информация, то не у нас. К волшебникам обращайтесь, это по их части… Как найти дорогу к ним? Извините, это не по моей части». Выйти на Поприще кто-то им помог, подробности нас не интересуют. Кто ищет, тот своё находит; разве не всякий доволен результатом».


Тем временем Бессмертный допрашивал дневальных:

– Муха, как так вышло, что мы оказались запертыми в офисе?

– Мне жалко стало марсиан. Живут, стоя друг у друга на плечах, не смея границ переступить. Я просто подсказал решение: заприте наших в офисе, как спать полягут, и расширяйтесь. Я даже помог рассчитать, сколько земли нужно навалить на двери, чтобы вы самостоятельно не пробились. Они так обрадовались, что постояли у Тумбочки два часа. Мы с Бляхой прошвырнулись в Город, посмотрели, что и как.

– Что вы там забыли?

– Тебе не понять, Кощей. Мы же имеем документы. Почему не пощеголять паспортами перед носами ночного патруля? Заодно убедились, что не липа. Там с такой ксивой даже банк открыть готовы в любой час дня и ночи. Вот и посмотрели, какие нам с Бляхой проценты набежали.

– Хорошо, дальше. Вернулись, и…

– Смотрим – границ вообще не осталось. Зато куча земли над офисом выросла втрое. Мало того, одно из деревьев пересадили на девяносто девять метров восточнее. Я так и сказал – это непорядок, без границ нельзя. Но лейтенант понятливый попался, говорит – если противника не выпускать из тюрьмы подземной, границы не нужны, одни расходы для бюджета. Марсиане готовы расселиться и объявить Сорок Девятый марсианской базой… – Муха кивком одобрил молчание Бляхи, тот инициативу брать не собирался. – Теперь следует ответить на вопрос: почему мы поступили так? Лучше не спрашивай. В последний раз, когда вы нашу сеть разоблачили, я думал, нас приведут к присяге. Текст оной выучили на зубок, ждём-пождём, – вы даже не заикнулись. Поэтому блюдём свой интерес, на Тумбочке дежурим, пока нечто полезнее не подвернётся. Как вы заметили, Тумбочка теперь между деревьев оказалась, на одинаковом расстоянии. Святых здешних немного разлучили, их кроны простираются на два гектара.

– Один просили, – Кощей напомнил.

– Да кто теперь вспомнит? Принимай, как есть. Нет, я с лейтенанта обещание спросил: границы они нарисуют, в той же пропорции, но лично я с рекомендациями бы не торопился. Не так поймут – пиши, пропало.

Пока внимание остальных приковано к корыту, во мнении почти сошлись. Понятно, без специалиста тут не обойтись, поэтому подметил Соискатель:

– Забавно! До передела территорий, случись вызвать реставратора, то для одного места не нашли бы.

– А для троих? Дело в том, что подобные работы должны проводить три специалиста. – Лейтенант открыл устав, нашёл страницу: – «Всякая добыча лучше делится на одного, на двух сложнее, а вот на троих – способ проверенный: кто-то обязательно посчитает себя обделённым и поднимет шум, либо не поднимет; преступление либо откроется сразу, либо никогда».
 
– Ты, лейтенант, наверное, даже не представляешь, что существует иная жизнь, которая не подчиняется уставам. Ладно, это личное дело каждого. Итак, у нас есть время до утра. Давайте думать.

Солнышко, заслыша речи, полномочия сложило: день свернулся в трубочку и ушёл в копилку прошлых достижений. Но не дремали некоторые спецслужбы, драконам провели учёт. Купцы и фабриканты возились с кораблями, из двух один кое-как собрали, пришла очередь юристам в бой вступить, и вопрос автоматически переведён на многие языки: «Кому принадлежит сия самодельная посудина?» Механики сами не могли ответить, поднимется посудина сама или чем-то придётся подтолкнуть. С виду – то, что надо: и вес, и форма, правда, с названием перемудрили, из двух прежних вышло длинное, одно… Стоп! Слушателю не будем головы забивать, ему и так досталось; просто впредь пусть и звучит, как купеческое корыто. Говоря их же словами, кто даст гарантию, кто даст разрешение на старт? Трансформеры, по очереди, отлучались, чтобы ничего не пропустить; кажется, намереваются покинуть Землю. Но паспорт не даёт такого разрешения: раз получил здесь, считай – встал на вечную стоянку. Бляха даже затеял переговоры с Мухой о равноправии полов, о демократических завоеваниях для отдельных слоёв населения.

Муха выслушал критику, отношения в коллективе пересмотреть задумал:

– Давай так: если летим с купцами, то дисциплиной занимаюсь я. Остаёмся здесь – пусть расцветёт махровым цветом демократия и прочие ценности, прописанные на бумаге. У Берендея этого добра – завались.

Смеркалось. Шесть звёзд на службу заступили, седьмая взяла выходной. Солёный ветерок напомнил о близости океана; как там вороны? Не скучают?

Святое небо удивило спектром красок, где серый цвет блистал от пепельных оттенков до голубых. По сути, в небе оставался лишь «Сумеркутиз». Страсти улеглись, пора подводить итоги. Берендей уже имеет сорок вариантов события, о котором ещё долго будут говорить, если не забудут. О колдуне посудачить любят, особенно – на родине, где его обещаниям и словам знают две, а то и три цены. Северные народы говорят, До-До поднял свой велолёт и на таран пошёл. Южные лучше относятся к драконам, и там твердят, будто видели своими глазами: Матильда фукнула огнём, и корыто развалилось на сорок девять частей; сам колдун, спасая шкуру, обратился в гранитный столб на тридцать три года, – у быстрых заклинаний имеются противопоказания, однако, это куда лучше, чем пахнуть бездыханным шашлыком.

Интересная версия пришла с востока: корыто наполнилось водой, одежда загорелась, и водитель не справился с управлением – влип в гранитный столб, из которого выскрести его оказалось невозможным; дорожные службы сделали всё возможное. По новым нормативам, в целях безопасности пешеходов, отныне будут устанавливать только гранитные столбы... В своей версии Муха сумел изложить факт устранения колдуна таким образом, что никто не поймёт, каким; зато подробно прописал явление генерала Асюна-Пасюпы: «Во главе гренадёров, он явил нам лице свое, в ореоле прошлых и будущих заслуг. Корыто было принято по описи и вознесено на пьедестал, который возвели земляне на свои скромные сбережения». Похожую версию предлагает неизвестный автор – с той лишь разницей, что корыто обратилось в сорок девять металлических частей – из скольки и состоял оригинальный экземпляр двухместного судна. Другой безымянный автор сумел связать два события, никак не связанные между собой: «После того, как неизвестные нам силы обезвредили колдуна, берёзы дали первый сок». Даже один поэт поспешил высказать личное мнение: «И пусть стоят последние морозы! Снег превращают в сок берёзы». По сути, это тоже чудо, к которому привыкли.

Я в офис заглянул. Все отдыхают, кроме энциклопедиста. Пособие «Материя-49» в его лице нашло достойного продолжателя передовых идей. Братья по разуму очень рассчитывали, что оно попадёт в руки талантливого человека, но, за неимением, пусть уж так… И что же он шлифует там, какой аспект? Канистру с маслом хочет обновить, из недавнего прошлого перенести к завтраку. Вот дочитал до предупреждения: «Но будьте осторожны: если этим предметом вы лично пользовались до сих пор, то беда приключиться может…» – В пособии приведён пример с буханкой хлеба: сегодня вы, конечно, поедите, но до сих пор (может так случиться) жестоко голодали.

Зуммеровед тотчас отказался от затеи, перешёл к следующему разделу. «Как из одного вещества сделать другое. Как правило, для опытов берём то, чего в достатке. Например, воды, песка, дыхательной смеси или космической пыли…» – Сначала из песка получились свечи. При свете одной, канистру он водой наполнил, приступил к опыту очередному… К утру у его дивана на грунт оказывали известное давление девять канистр с маслом. «Я с тобой дружу, энциклопедист». – «Сколько ты времени потратил? Это успех!» – – «Значит, пособие ко времени пришлось. Я уж думал, погибать…» – Они оседлали драгоценные сосуды, каждые полчаса открывали и вдыхали запах… История умалчивает о том, кто сказал следующее: «Неспроста нам открываются новые горизонты и предметы; если есть, чему поучиться, не ленись». Далее история единогласно продолжает: «Бессмертный только кивнул, руку пожал и пригласил покинуть офис".

Приглашение не сработало. Вход завален, наши соискатели столкнулись с фактом, которому нет места на Земле. До-До расшифровал по-своему:

– Будешь думать в следующий раз! Нельзя невесту в шалаше оставлять. Ребята, это мне сигнал.

– Раз тебе, – открывай».


История снова предлагает нам богатый выбор версий. По крайней мере, мне известны девяносто вариантов, как соискатели вышли на поверхность и что нашли. Наиболее достоверные были описаны в летописях разных авторов. И начнём, пожалуй, с наиболее распространённых. В расположении терминала появилось новое лицо, робот по имени Ибрагим. Наши вышли, набросились с кулаками на дневальных, те слабо возражали: «Мы же вас освободили, не какой-то дядя». – «А это кто?» – «Ибрагим, хотя на мусульманина не тянет. Назвался бардом. Ходит как хиппи, в дамском обществе умеет вести себя прилично, говорит – дамы без ума, стоит затянуть арию или романс».

До-До нахмурил брови. Вероятно, это не многим позволялось. До-До стал оценивать гитариста с доступных пятишести сторон. Протекторы изношены до степени последней, вместо смазки – пыль дорожная да соль морская; как-то не верится, что такие ещё живут на белом свете. Отсутствует заводской номер, производитель неизвестен, сердце еле слышно. Суставы совсем недавно поменял – небось, разделал одинокого бомжа либо ограбил банк… Кого сегодня удивишь обновкой? Что же особенно бросается в глаза? И Муха поспешил с подсказкой: «Он ходит по воздуху, аки Иисус по воде».

Бессмертный встал на правое колено, голову склонил:

– Приветствуем тебя, странник издалёка! Моя судьба в твоих руках. Остальные пусть ответят, каждый за себя.

Насторожились парни, присматриваться стали к новичку. Внешне не особо и приметен, разве порхает в сантиметре от тверди, и это ему усилий определённых стоит. По всей видимости, легче оторваться да вопрошать с облака: «Дети мои, как вам там живётся? Не подкинуть ли чего из списка предметов необходимости первой?» Так нет – рядится в бедные платья, чтобы не выделяться из толпы.

– Вы продолжайте делами заниматься, я постараюсь оставаться незаметным. Да, я рядовой летописец, мне подсказали, что моё умение здесь очень пригодится. И хотелось бы вернуться немного в прошлое, – Ибрагим одарил меня нежнейшим взглядом. – К тем дням, когда марсиане впервые прибыли на Землю...

По другим версиям, соискателей спасли невесты, драконы, изумрудцы, купцы либо марсиане; трансформеры упоминаются только в нашей, которую остальные летописцы взяли под сомнение (кому не нравится наша, ищите работы конкурентов. А у нас корыто ожидаемо рассыпалось на сорок девять деталей и узлов, лейтенант организовал команду; бывший корабль частями поднят был на ветви, где бальзамрованию подвергся). Марсиане опалубку для постамента сооружали: каркас и бетономешалка до распоряжения пока что в воздухе находились, над ними колдовали лучшие строители Марса и Земли; сварщики в конструкцию заложили десяток хитростей, способных противостоять экскурсиям вандалов, как и ночным землетрясениям.

– Дневальный! Как так вышло, что Тумбочка оказалась между двух деревьев?

– Ночью прошлой землетрясение случилось, тут всё ходило ходуном.

– Очень странно. Мы-то ничего не ощутили.

– И немудрено. В потёмках чего ни бывает.

– Ладно, забыли. Но как дерево переместилось на сотню метров?

– Пиара с Кима-Но опять не поделили что-то. Я их предупреждал – дескать, что уж вам делить в положении вашем? Но Пиара не послушал мудрого совета, из грунта выдрал корни и, с попутным ветром, перекочевал на сорок шагов, – пусть второй дневальный подтвердит, он подсчитал.

Бляха только что из города воротился, бегал за газетой.

– Тридцать девять с половиной, – подтвердил он. – Я заметил, последний шаг дался дереву с трудом.

– О чём сегодня пишут газеты? – Чистоплюй полез за очками, но тут же вспомнил, что видит по-прежнему сносно.

– Закроссвордились газеты, ничего путного. Приходится между строк читать.

– Озвучь-ка, что между строк набежало?

– Минуточку, сейчас оценим. «Всё должно быть в меру. Стоит государству задуматься, как ограбить граждан, последние разоряют вероломца».

– Смотри раздел происшествий.

Бляху и просить не надо, палец был заложен на странице нужной. Вывернул в полный разворот, натянул стенгазетой, – так прямо с груди его могучей прохожие могут прочесть сами, пока не разучились. «Хоккейный турнир имени шлема Александра Широкоступа». «Марсиане намеревались перехитрить местную мафию – у Тумбочки давайте постоим мы, вы передохните. И никто не понял, что с отвоевания первого квадратного метра начинается захват планеты». «Иван-царевич с Вифлоидом дождались-таки: на клеммах их детища обнаружен ток; правда, лабораториям ещё предстоит сделать независимый вывод: всё ли так благополучно в государстве этом?» «Наш специально подосланный корреспондент присутствовал при ночной пересадке одного марсианского дерева; марсиане нашли-таки способ расширить границы своих владений».

Чистоплюй выхватил газету, сначала заглянул на первую страницу. Названия не обнаружил. Затем стал изучать кроссворды.

– Бляха, где ты вычитал этот вздор?

– Ну, если пересадка дерева – вздор, то не вижу смысла что-то уточнять.

– И я не вижу, в каком месте озвученные материалы.

– Что я могу сказать? Кому-то ещё надо дорасти до понимания глубинных процессов, протекающих под носом. Простуда обычная, без повышения температуры, никогда не сообщит о наличии золотого запаса, как и погоду на завтра.

Чистоплюй молча уставился в кроссворды, отдельные экземпляры скопировал и сопоставил виртуально. Вопрос – ответ, вопрос – ответ, отдельные слова постепенно стали срасстаться в предложения, последние – в главы; цепная реакция набирала скорость, и вот уже появилась уверенность, что нам эти тексты однажды уже попадали на глаза.

Правдолюбец воскликнул:

– Это вторая глава «Евгения Онегина». А четвёртый абзац – из «Войны и мира» Толстого… Как такое может быть?

– Вселенная зашифрована в известных знаках. – Бляха самодовольно ухмыльнулся. – Поэтому и название отсутствует у газеты. Название обязывает размещать мелкопоместные материалы, события же вселенского масштаба обходит молчанием. Если в стол главного редактора врежется метеорит, какой мы сделаем вывод?

– Уборщица отвратительно относится к обязанностям?

– Прямо в точку! – Бляха терпением запасся, дал возможность на заново открытом поприще сориентироваться самому. И Чистоплюй сканировал обнаруженные материалы, логические цепи в перекрёстные ссылки заключал…

– «Судоходство в районе Марса временно затруднено. В связи с организацией масштабных пере…»

– Глубоко копнул, приятель, но это на первых порах неизбежно: первоклассник тоже старается не прочесть, а угадать слово по первым буквам. Теперь научись отсекать информацию ближнего радиуса действия от той, которая может коснуться нас не ранее, чем завтра. Давай уже, о дне сегодняшнем. – Бляха уверовал в способности ученика, поглядывал на отличника с аппетитом – кажется, не даром трачу время. Муха искоса оценивал результаты, бубня себе под нос: «Кажись, у парня пробудили мы очередной талант».

Чистоплюй влюблялся в столбики вопросов, в ссылки, точно от скуки в ссылке: что найти по вертикали, опираясь на фундамент горизонта. Набрал воздуху побольше, зачитал:

– «Наш неутомимый пастух без стада, наш До-До-неугомонный, во вторник открыл пункт проката. Невеста на сутки обойдётся вам в два рубля. Разумеется, наш читатель возмутится: откуда у меня такие деньги? Но предприниматель наш войдёт в положение самого взыскательного клиента: когда появятся рубли, тогда и заплатишь». – Ученик втянул голову в плечи, в ожидании приговора, и тот не замедлил прозвучать:

– Так далеко вперёд не следует заглядывать тоже. Нынче воскресение, давай-ка, поищи что поближе…

И снова палец правдолюбца скользнул по спинам гусениц – эти вопросы-подсказки от прикосновения в движение приходили, свивались в кольца… ну, почти.

– «Приседатель Стеклов отправился с дружественным визитом в Австралию. На борту, кроме пилота и сына Доли, гуманитарная помощь – сто сорок вязанок хвороста для тамошних аборигенов, кого власть местная совсем не замечает. Перед отправлением, приседатель Стеклов так и сказал нашему корреспонденту: «Если местные органы бездействуют, то мы не можем смотреть на это безобразие сквозь пальцы. Да у меня и не получилось бы. Если там живут люди, такие же, как я, нуждаются в самом необходимом, а у меня этого добра в достатке, почему мы с сыном не можем полететь? Он хочет увидеть кенгуру и настоящих крокодилов, и я дал слово – помочь аборигенам».

– Уже ближе, – похвалил преподаваль курсов. – Постарайся нащупать местную изюминку, эдакое экзотическое.

Ученик помассировал очи, прибавил напряжения на глазок:

– «Местные умельцы – главным образом, жители проспекта имени Стеклова, довели до автоматизма умение превращать проспект в улицу заштатного городка при первом намёке на приближение вертолёта; норматив ГОСТа перекрыт втрое, и теперь составляет четыре секунды. Так что Город практически готов к встрече с приседателем, в любое время дня и ночи».

– Ну, а теперь выдай нам что-нибудь о… – Бляха победоносно оглядел соискателей и закончил: – о драконах. Как говорится, сия тема неисчерпаема на сюрпризы.

Кто бы мог подумать? Выходит, Чистоплюй действительно там что-то видел.

– «Постоянное место дислокации – планета Кентервали; на днях группа иссследователей наткнулась на природное явление, аналога которому трудно подыскать. Разумеется, редакция опускает координаты местоположения планеты, чтобы не вызвать всплеск нездорового интереса у рядового обывателя. Он ведь, только сообщи, остановит станки, недосверлит детали, недоварит борщ – лишь бы самому увидеть это скалистое образование в виде полукольца. Наш внештатный корреспондент зафиксировал сногсшибательное явление: драконы дружно садятся на верхнюю часть кольца и ныряют так, чтобы вынырнуть с другой стороны кольца. В какой-то момент, у одного дракона получается исчезнуть; за ним тотчас следуют остальные. По мнению экспертов, из отдела необъяснимых чудес, кольцо является пространственным переходом между несколькими планетами. Так что появление шестой расы уже не за горами».

Теперь Бляха выхватил газету из рук Чистоплюя:

– Извини, где ты это взял? Я, сколько смотрел… Виноват! Вот же статья! Что ж, учителя ты превзошёл, надо признать. Тогда устроим испытание. Следующий выпуск, надеюсь, всё расставит по местам.


Тем временем, Ибрагим расспрашивал Ошейну о Форзейле:

– Поведайте мне, сударыня, где и как вы с ним познакомились. Я ведь не прошу интимные подробности или номер счёта в банке. Только самую суть.

И Ошейна увела военного корреспондента в такие дебри, где обычным ухом не услышишь дамскую версию нашей истории, как она могла бы случиться. Я не рискнул отправить следом двойника. Правда где-нибудь да всплывёт. Сам младший брат полёживал на сидении велолёта, помалу привыкал к новой обстановке. Пока он был на голову выше остальных, кое-что ему виднее сверху. Знаю, водитель обдумывал предложение его, подбирал пару объективов, однако, с операцией установки не торопился, сомнениями с товарищами поделился: «Вы где-нибудь видели калькулятор с костылями?» – «Вон, на велолёте». – «А теперь представьте: у него появляются глаза». – «Ужас! Хуже не придумать… Нет, ты это серьёзно?»

Соискатель теребит затылок, прислушивается к собственному мнению, частично оспаривает, моментами принимает. Нет, кабы вопрос в продовольствие либо в обслуживание упирался, всё решилось бы в первую минуту, а так… Полноценный член общества, с равными правами, даже с жилплощадью не предвидится проблем. Правда, объяснить сорванцу пришлось, почему на территорию, охраняемую марсианским контингентом, заходить запрещено. Иван-царевич, как услышал, тотчас проявил заботу – взял скромное шефство над братом меньшим, пока аккумулятор совместного производства государственные испытания проходит. Они его с Вифлоидом, по очереди таскают, как магнитофон – те ещё, советские подростки. Невест полно, окрестности просто кишат, и аккумуляторы у них морально устарели. Предложи которой за клеммы подержаться – ночь напролёт будет слушать про круиз на плавучем острове, про солнечные чудеса. Пора уже озвучить, например, такое: «Представляешь, первый раз у меня отвисла челюсть! По левому борту солнце вот-вот сядет в море, а справа занимается заря: розовые облака вопят – оно восходит вновь! Здравствуй, новый день!»

Нет, если серьёзно, Иван-царевич с Вифлоидом решили женитьбой заняться с размахом; они уловили тонкую грань, через которую соискатели никак перейти не могут. То ли перебежать дорогу товарищу не смеют, то ли общему делу боятся повредить. Иногда так и бывало: чуть затянешь – из-под носа уведут. Пусть времена другие нынче, опасность случая всё же остаётся. Невест-то меньше, как перед войнами бывает.

Страшнее будет, если газетное предсказание надумает сбываться. Открыть пункт проката До-До никто не запретит, подкажи кто, как товаром заполнить полки и кладовые? Как бывало прежде? Если ты не член семьи президентской, министра или прокурора, в бизнесе тебе не светит. Удержаться на плаву было шансов удержаться больше у смазливых дам; представитель власти мог и пользовался её телом, мог и вносил в скучный образ личной жизни вполне адекватное разнообразие. У народа достижения поскромнее, пусть кто-то преимуществами их называет. Помните, в эпоху рабства, один гражданин открыл пункт проката – сдавал себя безработным роботам, чтобы они могли предъявить рабочее место горсовету и получить по талонам смазку? Услуга пользовалась спросом…

Со стороны виднее, – я наблюдал за водителем: усидит ли? Решился он и двинул к велолёту. Ребёнка к сложной технике и прежде не особенно подпускали.

Через минуту Форзейль выглянул из-за спинки сиденья. Кажется, для огорчения у него нет причин особых. Стал он наощупь знакомиться с условиями проживания; как доберётся до штурвала, шофёр может дать по рукам.

– Он не угонит велолёт? – Товарищи запустили шутку.

– Пусть только попробует! – пригрозил До-До, хотя вопрос в водителя, как окулиста, метил. И отправился пастушок к шалашу. Ошейна пальчиком незаметно поманила; какие-то вопросы совместного проживания набежали, их надо бы в рабочем порядке утрясти.

У каждого своих задач по горло. Пока Ибрагим делал зарисовки терминала, пока прилаживался, как атмосферу передать, живою вереницею невесты к Тумбочке подались, в целях декоративных, в должностях рабынь. Чем не шутит случай, с пастушком намеренно разминулись. И он, не будь дурак, назад ломится через рощу, обрывки разговора слышит.

Дружки надначивают на одной волне:

– Как называется ваш пункт проката?

– Так два рубля в сутки, не дороже?

– Вы, случаем, не нарушаете закон? Постановление где?

И вот на передовую, как на сцену, вышел он, рта не успел открыть.

– Думаешь, прокатит? – Толпой набросились на эксплуататора.

До-До опешил. До-До стал заводиться:

– Дурачьё, я для кого стараюсь? И так не угодить, и эдак. В конце концов, чего хотите вы? Придумать новую услугу? Ты просыпаешься – рядом одна из красавиц первых. Нет, просто в качестве эксперимента, без предварительной оплаты. Предупреждаю сразу: Ошейна не сдаётся. Или кто-то хочет возразить? – У До-До вдруг зачесались руки, впервые в жизни. По случайности, нет ли – куранты пробили в густой дали. Москва всегда в курсе происходящего бывала. Как и Марс. С неба упала тень. Генерал Асюна-Пасюпа экскурсию привёл, знать, высчитал, что способом таким можно заработать больше. Целая эскадра броненосцев над Тумбочкою пронеслась, приноравливаясь к местному притяжению. Вот и пробил Час Лейтенанта: как важно доходчивые подобрать слова да в нужные вложить уши…

Купцы на удивление мгновенно разногласия утрясли, успешно погрузились в самодельную телегу, не успев для оной напечатать гарантийные талоны. Их колымага, на самой малой тяге, потянулась следом, чтобы противника не встретить в лоб.

Землянам достался лишний комплект кресел, теперь и гостей приглашать не грех.

Бляха метнул в Город за вечерними кроссвордами, но я один, похоже, главную знал новость. Генерал ошибочно приземлится на соседний остров, – там в сантиметрах вычислители напутают слегка; марсианские меры длины попробуй переведи в метрическую систему. В колонизации земель сгодится самый смехотворный повод. Дипломат марсианский позже скажет: «Это всего лишь дружественный визит. С недолётом». Генерал обрадуется: «Ребята, винить нас не в чем. Мы ориентировались на сдвоенную крону… Кроме того, вам полагаются премиальные за пересадку дерева. Кто осилил – к казначею подходи».

Но это случится через час-полтора. Волна на Сорок Девятый огромная накатит. При посадке экскурсии возникнут новые задачи; один остров может не выдержать нагрузки, гости прихватят две пары островов. Мы помним, гаражи делить – ещё та наука.

Дневальные из ограниченного контингента приступили к подготовке встречи: красили траву и лужи, красными чернилами дорожки размечали, даже умудрились алую дорожку обозначить. Наши дневальные временно остались не у дел, поэтому случаи самовольно оставления поста участились. Муха надолго исчезнуть собирался, прихватив штатную катапульту.

– Думаешь, рэкетом решил подзаработать? – Он наметил плавную дугу, чтобы обойти матроса, который дорогу заступил. – Исключительно для демонстрации нашей мощи, пусть засомневается который. Военный парад, со всеми вытекающими по краям. Кстати, если заинтересованные лица что-то презентуют, не откажусь… Тебе что присмотреть?

Тонкий расчёт не оправдался. Пролаза чуть не послал:

– Тоже бежишь? Что ж, нам не привыкать. Твоё имя я вычёркиваю из списка представленных к наградам.

Ребята поначалу хотели всыпать на дорожку, погадали на ромашке, – Мухе повезло. Его проводили под нарастающий рокот двигателя внутреннего сгорания. Давно не слышали мы эту песню, как знак беды. И вот, нарушая правила теоретической разметки, на трассе показался мотоцикл. Генерал Асюна-Посюпа мчал на первой передаче, что позволяло свите ни на шаг не отставать. Полковники и чины пониже уже наслышаны о том, что в гарнизоне празднуют потомственного лейтенанта, – с погонами родиться не всякому дано. Его и не разжалуешь, только расстрелять.

Генерал обнял почти каждого аборигена, затем, с той же процедурой, перешёл к личному составу. Гарнизон замер, ибо командующий долго и настойчиво мял лейтенанта, лишний раз хотел убедиться, что не свалятся погоны. Для ушей, ничего не смыслящих в настоящей службе, выдал информацию следующего содержания:

– Очень надеемся на понимание, как и на снисхождение: зрению следует дать время для перестройки на местные ориентиры. Кто не испытал такого потрясения, тот не поймёт. Не всё получается и у вас, как планировали при торможении. Мы промахнулись по единственной причине. Кабы не этот столб гранитный.

Генерал вовремя о столбе напомнил. Колдун, когда от пламени спасался, заклинание скорострельное прочёл. Торчит с тех пор посреди рощи, и будет торчать ещё тридцать три года. Пусть бы бросил вызов, самовольно на тропинке вымахал или у Тумбочки – снесли б давно. Сносить памятники глупости нам не впервой.

Среди прибывших приятно отметить наличие корабля «Свобода Слова», от юнги до капитана – все вооружаются блокнотами и современной ерундой. Всех больше интересует происхождение мотоцикла: почему трещит он на первой передаче и с завидным постоянством? Не доложили о наличии других, в свите нет механика по мотораритетам? На то и армия, не ведающая границ. А поедет на второй – желающих не отставать окажется гораздо меньше… Ответы генерала любезностью не отличались, и пресса отступила к роще. Знали, он не жалует писак, исключение – водил знакомство с летописцами, с лицами, приравненными к оным. Стихийный митинг пресса организовала, седобородые козлы избрали молодого – дескать, ты ступай к генералу да всыпь за всех нас, пусть объяснит, где его корабль прохлаждался в час битвы с мрачнями… И тот, коллег доверием облечённый, брючата подтянул до подбородка, не нарушая правил, свиту раздвинул хрупкой грудью – я к генералу, с сообщением важным… Не нарушая правил, обыскали, изъяли диктофон и макраме из колких фраз, заготовленное впрок; пояснили: колющие предметы не способствуют установлению тёплых отношений. Лишь обнял последнего пехотинца генерал, только стал интересоваться родословной – и на тебе, от прессы вундеркинд! Рассматривая свежие мозоли на ладонях, Асюна-Пасюпа уточнил:

– Хотите вступить в ряды гвардейского коллектива, молодой человек?

– Мне жизнь дороже, генерал. Ответьте хоть на единственный вопрос, который нам не даёт уснуть. Где вы были? Вы знаете, о чём я говорю.

– Догадываюсь, мерзавец. На тридцать два парсека прессой газетный лист развёрнут. На каждом столбе и километре меня пытаются распять, раз пять я отвечал, но вам всё мало. Вот вынь да положь на блюдечке, по секундам. Надеюсь, о врачебной тайне наслышаны и вы. Ради того, чтобы прекратить преследование, пишите…

– У меня изъяли диктофон.

– Это недосмотр. Ладно, в следующий раз ошибку мы обязательно исправим. Давайте по порядку. Что самое в жизни солдата? Убрать вовремя урожай. Даже в том случае, если не ты сеял. Не возьмёшь ты – загребёт противник. Пшеницу я не мог оставить мрачням, увёл буквально из-под носа. Кроме того, преследовал двух уклонистов, имена которых на слуху у всех, однако, не будем историю именами перегружать. Несколько позже, осознание того, кем на самом деле являются они, в корне переменило моё отношение к ним. Согласитесь, на фронт отправила родина мужское население, и кто-то должен позаботиться о приросте населения. Лишь мне открылась картина их грандиозного плана, я радировал в Центр…

– В тот день все рации не работали из-за сильнейших магнитных бурь, – напомнил журналист. «Поднатаскали», – про себя заметил генерал, но из положения вышел:

– Это значения не имеет, долг свой я исполнил. После чего подготовил условия, чтобы эти двое ни в чём не нуждались.

– Хотите сказать, вы способны на нечто большее, генерал?

– Согласитесь, в таких непростых условиях не протянуть им руку помощи – преступление; давайте называть вещи своими именами.

– И поэтому присвоили мотоцикл, в качестве оплаты за проезд…

– В моей каюте они его забыли, это первое. Во-вторых, деревьям мотоциклы не нужны. В гости шастать? Это даже не смешно. А вот когда щит родины станет надёжней и мобильнее… вы лично против этого имеете что-то?
 
– На данной планете использование двигателей этого типа запрещено.

– Исключение – для езды на первой скорости. Признайтесь, молодой человек, до вас не довели сию подробность. В уставе ОК (ограниченного контингента) положение прописано, чёрным по белому. Или будет прописано сегодня же. – Асюна-Пасюпа выпустил из объятий пробегавшего мимо ординарца, тот кивнул да к Тумбочке метнулся.

В уставе ОК появилась свежая запись. Почётные гости и представители дипкорпуса иногда оставляют что-нибудь на память. Эту особенность в своём труде подметил и Форзейль; для пытливого ума много говорить не нужно: больше наблюдай, и бутерброд повернётся колбасной стороной. Принимать посильное участие в буднях коллектива стало для него обязанностью почётной, к такому решению пришёл он сам, после полёта на велолёте. Грандиозность масштабов и скромное умалчивание о доле своего участия на облысевшей планете просто потрясли крохотное сознание, вдохновили на ратный подвиг – фиксировать события ежесекундно, свою летопись взлелеять. Для слушателя нашего сообщим: в итоге, его летопись окажется самой длинной. Однако, вернёмся к генералу, ибо не каждый день большие звёзды посещают нас. Он лейтенанта как бы оставил на закуску. Потомственный лейтенант умолчал об истинной природе гранитного столба; по совету Бессмертного, была озвучена версия о падении «кирпича» с проходившего мимо грузовика. Уборка строительного мусора – святая обязанность застройщика. Будь моя воля, уговорил бы подарить пишущей братии столб, как письменный прибор: насверли отверстий да вставляй карандаши.

Кажется, услышали меня. Зуммеровед, слово в слово, изложил версию, как искоренить само упоминание о существовании столба. Выдернули украшение из почвы, к ногам журналистов положили – это вам, на память от благодарных аборигенов.

Пресса жмётся, пресса тужится понять, за что почести и награды, кое-как доставили на борт корабля «Свобода Слова». После взвешивания сувенира, капитан слегка повздорил с грузчиками: либо часть журналистов останется здесь до следующего рейса, либо… Но мы-то с вами знаем, дважды в одну воронку снаряды не ложатся по четвергам. На языке прессы, этот день назывался четвергом, хотя с утра кто-то из дневальных обозначил воскресенье. Придётся верить на слово, если лжи не намечали. Легендарный генерал не имел такой привычки.

Знакомством с драконами Асюна-Пасюпа гордился очень, детей противника пугал, своим наметил рассказать, пусть только появятся однажды. К молодому поколению, особенно – оседлавшему велолёт, интерес у генерала был особый. Когда ж его представили младшему брату, у них нашлось, о чём поговорить. Так генерал узнал о проблемах с сексом, о детородной функции, которая возобновиться может со дня на день. Асюна-Пасюпа и сам заметил, как извелись невесты, как стали падки на любую рифму, на строку из неопубликованного развала; картонный столик от дождя размок и сложился под его локтём, – нет, проблемы на Земле не иссякнут никогда. И, совсем неизбалованный вниманием, соловьём заливался Форзейль…

– Погодика! – Асюна-Пасюпа цепким глазом засёк в прозрачной глубине небес сборную точку, как объект неуместный и крайне ненадёжный. – Никак купеческий корабль? Признаться, мне этот профиль не знаком.

– Да уж, кое-как собрали. Восемь тонн болтов лишних оказалось, масса кресел да двигатель запасной, – не согласовав со старшими, Форзейль отвечал.

– Парям всё неймётся, я прекрасно понимаю. Взять на буксир да в Восьмую отогнать… – вот бы животы порвали!

– «Восьмая» – это чего?

– Вселенная Восьмая. Там перевоспитанием зарабатывают на жизнь. Правда, и нам туда нельзя никак: ты себя считаешь порядочным со всех сторон, да у них там свои понятия и трафареты. Чтобы  выжить там, одной скромности будет маловато. После не узнаешь ни себя, ни жены.

– Генерал, у вас есть жена?

– Теоретически. Мне следовало жениться года два назад, интуитивно, так в военкомате попался прапорщик липучий, составил окончательный гороскоп. Говорит – жениться надо, как только на сосиски упадёт цена, а буханка хлеба прибавит в весе до килограмма. Я возразил ему: «Эдак до следующей мировой ходить в холостяках». – Он мне выкладывает углы и цифры с расположением планет: «В тридцатый градус Марс переползёт – первую встречную хватай, и в загс. И пусть тебя возраст не смущает: известные астрологи выходят на охоту. Моя старшая сестра выглядит ничуть не хуже, а чтобы стать известной, в астрологии пуд соли из сосисок надо съесть. Причём, без хлеба». – Генерал обмяк, ибо до сих пор о наболевшем повода поделиться не находил. Он даже помог мальчишке спуститься с легендарного велолёта. Между нами, эти «до-до» располагать умеют.

В глубоком кармане генеральском ответным чувством проникся Форзейль, к ночи обещал суммировать данные по святым, пустившим на чужбине корни, да в краткой форме изложить для левого уха генерала полную версию того, что с Пиарой и Кима-Но могло случиться сверх тех фактов, о чём рядовые летописи предпочитают не распространяться. Надеюсь очень, в сочинениях своих не забудет упоминание о волшебстве изъять, в противном случае слушателя потеряет – лучшего из лучших, если верить архивам воинов Хроник. Эша-Лони предупреждал как-то: «Как бы малец ваш не спас Вселенную между завтраком и обедом. Мальчик с пальчик в новом воплощении готов к более масштабным подвигам».

– Представляешь, мне никто не верит! Говорю – я наблюдал на одной планете драконов настоящих, они мне – иди, проспись.

– И я пока не видел… Я их просто чувствую по вибрации крыльев, – для поддержания беседы признавался Форзейль.

– Много потерял… Погоди, ты ведь зрячий!

– Час всего, как зрение мне вернули.

– Ну-ка, поподробней. Кто?

– Умников хватает. Зрение не предусмотрено проектом.

– Ух, и жестокие правила у вас.

– Зуб за зуб, – отвечал Форзейль,  – отомстил знаменитому садисту. Если вы заметили, генерал, из старожилов на планете ни один не уцелел.

– Как же тебе… удалось, незрячему?

– Умение складывать и вычитать я употребил не по назначению. И пусть потом скажут, будто бы полномочия превысил. И следующая раса, если подзабудет. Я напомню.

Асюна-Пасюпа сопоставил данные: по всем статьям, мальчишка говорил правду. В подробности коль не вдаваться, а их набежало… Разведка сообщает, пятую расу прикончили насекомые, как когда-то динозавров.

– Каковы ближайшие планы, мой юный друг?

– Их ещё довольно много, но управлюсь, можете не сомневаться, генерал. Следует принять и разместить шестую, выдать замуж пять невест. – Форзейль покосился на закат. – Вот ещё раздумываю: не увеличить ли продолжительность суток? Пока зрением не обладал, понятия не имел, что двадцать четыре часа маловато. Поскромничал Создатель. Увеличить до сорока восьми – это я понимаю. Фотосинтез скажет мне спасибо… Да и ещё одна. Не могу сообразить, как мне использовать драконов. Им должно быть применение. Просто летать и я могу. Иногда мне кажется, мы все во многом похожи, отличаемся лишь размерами. Но мы-то с вами, генерал, прекрасно осведомлены, размеры увеличить просто, было бы желание. Кстати, мой хороший, вы видели когда-нибудь настоящих гномов?

– Слышал легенду. Будто слоняется по планетам, кочует в поисках лучшей доли племя. Даже на Марсе когда-то обитали…

– Так полюбуйтесь на местный вид. Топают к нам с конкретным предложением.

– Да ну? – Асюна-Пасюпа почти вспотел, размазывал под фуражкой избыточную влагу. Повернул голову и замер. В кафтанах разноцветных, в шапочках и в колпаках, молодые и стариковские лица, – толпою пёстрой на открытое пространство высыпали гномы. Обилие ремней и пряжек, потешные башмаки, некие красочные атрибуты и оружие из арсеналов, неведомых переписям.

Дневальные из состава ОК оторопели, к Тумбочке прижались, пропуская делегацию коротышек. Они уверенно прошли мимо генерала, мимо соискателей… нет, разглядели Иван-царевича с Вифлоидом, обступили и завели беседу.

– Давай, я их окликну, – справившись с первым волнением, предложил генерал.

– Их строго не судите, друг мой. Они пока не знают, кто тут главный.

Иван-царевич пригласил Кощея к разговору; как я понял, речь идёт о передаче перьев. Затем гости указали на аккумулятор. Шли, оказывается, в ногу со временем их интересы; граждане подземелий предложили вниманию роботов священный фолиант. Старинный текст был для энциклопедиста нов, но не настолько, чтобы решение отложить до утра. На восьмой минуте знакомства с текстом, Зуммеровед переводил для товарищей своих: «… И передадут железные люди на вечное хранение изобретение своё, и там, где крайне нужно, станет под землёй светло, как днём. Железные люди вскоре охотно спустятся в пещеры, где будут постигать древнюю науку и ремёсла…»

– Кстати! А ведь андронный коллайдер именно они остановили, лишь чёрная микродыра поглотила всех, кого следовало убрать давно. – Форзейль помалу осваивал карманное пространство, собираясь прописаться хотя бы на неделю. Как заправский новосёл, соседние карманы поставил на учёт, рачительно распределил, где будет прихожая, где спальня. Ему б ещё кладовку, куда всякую всячину положено сносить, и планам он приделал крылья. – Мой генерал, не сочти за труд, подскажи. Куда мне костыли определить? Не в офисе же их держать. В поисках работы сюда заглянут бывшие мрачни, – мои искусственные ноги напугают до смерти иных. Они ведь радиоуправляемые, но – тсс! Никто не должен знать об этом, только ты и я.

– Мрачни? – Асюна-Пасюпа пожевал губами. В том гороскопе говорилось, накануне свадьбы ему выпадет с противником столкнуться, лицо к лицу; у кого первого из носу потечёт, тот и проиграл. – Скажи мне, Форзейль, коль для тебя ней информации закрытой: откуда берутся мрачни?

– Из пессимистов. Идут по вселенной волны, проверяют всё живое на устойчивость к невзгодам. Как только нафильтруют достаточное количество нытиков, так и объявляется набор в непобедимую орду.

– Но мы их победили!

– Рекламный трюк. Назови обречённой, кто придёт? А так – в чистом поле, под зонтиком походным, бравый офицер пожидает за столом, курит дорогой табак, вино недешёвое попивает. Является первый нытик: «Где тут в непобедимую набирают?» – «Ты пришёл по адресу, богатырь». – «Что-то я не замечаю батальонов и полков». – «К ужину подтянутся. Поверишь – кто-то яичницы себе приготовить не умеет. Мы таких и подбираем». – «Но я себе однажды сделал. Правда, вымазался, с головы до ног». – «Значит, быть тебе командиром. Кто первым пришёл, тот и занял должность». – «И про оклад, если не трудно». – «Только не воспринимай, как личную обиду. На первых порах, само собой, оклады нулевые. Как только захватим первый город, тут тебе никто слова поперёк не скажет: сам себе пиши нули. Можно, конечно, брать и натурпродуктом. Служил под моим началом парень рукастый, стульями брал». – «Что за радость?» – «Детство трудное оставил за плечами, ни разу не присел, ибо в роду не нашлось мастеров. В пещерах жили, кое-как, на всём готовом». – «Он всю добычу, выходит, на себе таскал?» – «Зачем, когда семь тысяч подчинённых? Опять же, для противника загадка: идут полки в атаку – лиц не видно; четырьмя ножками вооружены. Противник в панике: ни в одной энциклопедии о способе подобном воевать нет упоминания; делать нечего – шлют парламентёров. Те пытаются вразумить – де, таким образом сражения проводить нельзя. И ни с чем уходят. Что можно противопоставить армии, уверенной в собственном превосходстве? Потому-то и сложно предсказать исход первой битвы. Либо окрылит, либо погрузит в более глубокий пессимизм, и тогда на вооружение приходят более мрачные мысли и изобретения». – В одном из карманов Форзейль обнаружил древний, как мир, леденец. – Мой генерал, ты, оказывается, сластёна?

– Не так, чтоб очень. Милая дама угостила как-то, было это на чудесном морском берегу. Берегу, как память.

– Что ж не признался сразу? Я съел его.

– Значит, отныне вас обоих буду беречь, как память. – Асюна-Пасюпа молвил с поэтическим равнодушием. Вот опустил голову на грудь, щекой упёрся в костылёк.

Его явно что-то раздражало. Видимо, очередной виток купеческого примирения. И действительно, в этой сборной точке разногласия загнаны в угол. Купеческая самоделка стала мелькать на небосводе чаще, чем законы физики обещали. И здесь научились торгаши углы срезать, а это серьёзнейший успех, если не сказать больше. Среди гражданских ещё встречаются неординарные пятаки… – Генерал отвлёкся на  минуту, заметив движение краем глаза. Он пересчитал уходящих, кивнул в их сторону: – Полюбуйся, гномы уговорили ваших.

Выглянул из кармана Форзейль, попросил лошадку на тридцать градусов корпус довернуть и успокоился. Старшего брата среди покидающих это райское местечко он не заметил. Его велолёт кто-то обязан охранять, это понятно, тотчас изложил свою точку зрения:

– Всё правильно. Роботы уходят в подземелья и останутся до той поры, как позовут представители шестой расы. Похоже, на поверхности мы останемся втроём: старший брат с гаремом, знакомый тебе военный корреспондент да одно неназванное лицо. – наездник костыльком упёрся в щёку, генерала снова просит довернуть.

– Чего ради?

– Поторопись! Надо быть в курсе, чем он промышляет. Смотри, пошёл опрашивать гарнизон. Всякий опрос последствиями чреват. Зная общественное мнение, можно направить энергию в нужное русло; нам же с тобой останется развести руками… Кстати, мои костыльки пусть постоят в этом кармане, мне так удобней. И прошу запомнить: в случае бомбёжки, падай на другой бок, не то сломаешь.

Мне остаётся только согласиться с Форзейлем: раз он забил программу, то не отступит. Что касается здравого смысла, то помолчу; совета со мною не держали. Сегодня дурака найдёшь; как кто-то оговорился невзначай: советы лётчика крестьянину непонятны. Вот к Ибрагиму присмотреться собираюсь: стоит задержаться глазу, он тотчас ускользает, точно мембрана. Чуть в углу прижал – сквозняком уходит, ровно призрак. Нет, вы не подумайте, каждый имеет право на личную жизнь, просто… скажем, натуральный пограничник только подойдёт и спросит документы, он тоже превратится в воздух?

– Никодим! – Уже терпение потерял Форзейль, взлез на генеральское плечо наездник.
Я и покажись, он чуть не свалился, не ожидал так близко меня увидеть. – Ах, ты рядом. Смотри, не уходи далече. Мы тут с генералом ситуацию расчленяем по эпизодам. Странный этот парень, Ибрагим, не находишь?

– Что же в нём странного?

– Я не шучу. Он ведь до сих пор не знает, кто хозяин. Видит огромные деревья, насчитал около двухсот годовых колец на виртуальном срезе каждого. Но это же пиар чистой воды! Мой генерал, – Форзейль потеребил затылок марсианина, – или мы придерживаемся фактов, или для Марса я другую летопись напишу.

– Что случилось, мой юный друг?

– Почему они выдают себя за местную флору и фауну?

– Я тоже этого боялся, но раз уж случилось, надо исходить… Сам спроси у них, я такого приказа не отдавал.

– Тогда это заговор! Вот почему явились дети подземелий… два пишем, восемь в уме… где я просчитался? Пора пройти технические процедуры. – При помощи костыльков, Форзейль ловко спустился на грунт и захромал в сторону Соискателя. Вдруг что-то вспомнил, оглянулся: – Мой генерал, я отлучусь. Ты, это, без меня не начинай. Договорились?

– Сходи, дружок, сходи. Здоровье может пригодиться.

Со стороны многое видится лучше. С какой удалью Форзейль брал вершины, с такой и приземлялся. Его изобретение просто гениально, на все случаи жизни; я не исключаю случай и в морду дать, как при большом стечении народа, так и без свидетелей.

Я продолжал наблюдения.

Ибрагим закончил опрос ограниченного контингента, тоже графики рисует и таблицы, подводит предварительные итоги; дневальные своей участи ждут. По-моему, он будущее расписал на ближайшие два года… в нижней строке прочёл я: «На родину отправляются марсиане, можно приступать к следующей фазе». Можно подумать, все события происходят в полном соответствии с его планом. Что ж, посмотрим, насколько он отличается от моего.

Итак, младший брат в путешествие собрался. Водителю невдомёк, что сегодня кому-нибудь понадобится его помощь; он отлучился по делам. А каково инвалиду догонять? хорошо ещё, в окрестностях собаки не своруют, не то б далеко ушёл, на собачьей упряжке.

От скуки, не иначе, Асюна-Пасюпа полез на древо. Ибрагим восседал на купеческом кресле и развлекал вопросами дневальных. Я подошёл издалека:

– Так о чём тоскуют марсиане?

– Не о родине. Свалились как-то на прекрасную планету – ни правительства, ни банков. Расположились только – сторож налетел: в руках молнии, песком и ветрами стал гнать, в довершении ливнем добил. Они отступили, зависли на орбите, глядь – он двери на замок, и отлучился. И захотели марсиане ключ подобрать, Пролазе поступил заказ, а тот не решил, браться за заказ или повременить. – Ибрагим перевернул страницу блокнота, продолжил: – Однако, как и всюду, есть прослойка, кому ничего не надо, кроме родных песков. Один говорит, две недели кряду видит один и тот же сон: он с товарищами помогает укорениться  Пиаре с Кима-Но на территории предков, во дворике общежития. Оказывается, там заложили целый комплекс, с фонтанами, с каруселями и с надзирателями.

– Где марсиане достанут воду? Из своих запасов я не дам.

Корреспондент закрыл блокнот, в котором не записал ни строчки – ручка отказала.

– Странные вы, земляне. Запасы редких металлов, всего необходимого – только закажи. В частности, запасы воды пасутся на пастбищах, за Плутоном. Оплати доставку – и пользуйся на здоровье.

– Это те ледяные глыбы?

– А говоришь, будто практикант. Ты Берендей какого ранга?

– У нас не принято делиться на лиц ответственных и на прилипал.

– Правда? Значит, показалось.

– Я понял! Это не то, чтобы местные…

– Но так не бывает!

– Ещё как! Эмигранты по несчастью. Пустили корни… За своими не успеваешь.

Ибрагим выказал неудовольствие на лице:

– Когда получал задание, редактор просил установить разницу между пришлыми и аборигенами.

– Те, что ушли, наши, а которые расплодились…

– Ну, ты и заврался, братец! По моим данным, роботы эмигранты. Предшественник твой заказывал для разведения. Хорошие роботы нужны всем.

Я протолкнул комок в горле. Потом решил, Ибрагим разыгрывает меня. «Самые лучшие розыгрыши в Солнечной системе», есть такая рубрика в газете.

– Хочешь сказать, марсиане являются коренными жителями?

– По моим сведениям, да. Способность выживать в бедных странах, под пятой тиранов, делает землян исключительными во всех отношениях. Именно закалённые терпением народы составили костяк разведчиков, кто отправился осваивать ближайший космос, строили базы. Со временем их потомки адаптировались до такой степени, что вышли из-под куполов. – Ибрагим от души рассмеялся; к тому, видимо, вынудило выражение на моём лице. – Выходит, учитель ничего не рассказывал об этом.

– Думаю, он и сам не знал.

– Скорее, слышал, но уверен не был. Поэтому решил не забивать голову твою очередной легендой… Хорошо, скажи тогда: почему марсиане оказались здесь? Смелее!

– Боюсь… Планета, точно цыплят наседка, их призвала… Шутишь?

– Галакты тоже так считают.

– Вот это да! – И я другими глазами уставился на марсиан. – Неужели человечество может измениться до такой степени?

– Не все, отдельная ветвь. Предки этой отважились экспериментировать с телами, во многом преуспели, но потом пошли перекосы – подробностей я не знаю, копаться в прошлом не мой конёк.

Меня сомнения одолевали вновь: он выдаёт себя за кого-то другого. Скажем, как президент, совершающий набеги по колхозам отстающим.

– Меня не обманешь, Ибрагим, – говорю ему. – У тебя все признаки робота высочайшего образца. Нашим до тебя далеко.

– У всякой жизни есть высшие и низшие формы. В своё время я тоже носил тело соискателя. Одну минуту…– Фронтовой корреспондент удержал меня от новых вопросов, позвал за собой. На закате деревья избавлялись от нового урожая. Этот приёмчик я наблюдал не раз, и любопытство приезжего вполне объяснимо. Ради такого зрелища иные и прилетают. Разумеется, сам процесс плодоношения некие изменения претерпел, уловить разницу большого труда не составит. Марсиане учатся в полевых условиях планеты, которая однажды сделает свой выбор. Спроси паломника, что видит он, и мы услышим примерно следующее: «Краса и гордость Марса, эта достойная парочка рядовых воинов лишний раз подтверждает, что никакие испытания...» – и так далее. Однако, среди паломников уже встречаются прозревшие, кому удалось отмести шелуху мёртвых ритуалов и рассмотреть предмет укоренения с иной точки зрения. Кладоискатели поражаются геологическим парадоксам, в числе которых… (каждый находит своё, но скопление у корней признаков золота и серебра предлагает более внимательно относиться к делам повседневным, к деталям, мимо которых зачастую все проходят мимо).

К нам приближался потомственный лейтенант, и я озвучил предложение: может, стоит замеры сделать? Ибрагим взял мою сторону:

– Нет, правда, лейтенант! У вас имеются приборы. Заодно интуицию землянина проверим.

Лейтенант возмутился:

– Настоящие земляне ушли с гномами, задержались трое. А этот парень, как мне сказали, снабжает смазкой и запчастями.

– Берендея мне не обижай. Разозлишь – чего доброго, вышвырнет за пределы стратосферы, и не чихнёт. Сколько там без воздуха протянешь?

Лейтенант косо глянул в мою сторону и отошёл в сторонку. Ибрагим заметил спускающегося с древа генерала, с расспросами к нему:

– Что дал осмотр первичный?

– Теоретически, транспортировку выдержать должны, хватило бы лопат. – Асюна-Пасюпа отряхнул ладони, забросил голову вверх и ахнул: – Ничего себе! Это я на такой высоте побывал? Нет, ребята, что мне орден? Я согласен на медаль.

Между тем, оба дерева спорадически избавлялись от плодов, будущие воины хлопались о землю и приходили в себя, точно поросята от шлепка свинарки. Тотчас глазами находили начальство и напускали вид безграничной преданности, готовности упасть на первую амбразуру. Однако, минут пятнадцать спустя, на мир смотрели иными глазами: на роговице некая розовая плёнка на кислороде разлагалась, и тогда от лояльности ничего не оставалось. Младшие командиры тут же выстраивали новобранцев в «бараний рог» – в одну из формул построения на взятой в долг территории врага. Более опытные воины новичков знакомили с условиями проживания, – я засёк по часам: капрал уложился в двадцать секунд, после чего пополнение стало рыскать по сторонам. Рекогносцировка местности каким-то образом в мозгах сопоставлялась и регулировала размер ноги пехотинца.

В полукилометре на якоре стоял «Сумеркутиз», он, видимо, служил отправной точкой. Другие ориентиры воины находили и успокаивались мгновенно: капрал не солгал. Следовательно, отдельные моменты требовали уточнений. И вот боец затеял тему: «Вы о драконах сообщили нам, капрал. Надо понимать, они по большим праздникам прилетают. Когда ближайший?» – «Когда вручу персональную лопату, так и начнётся». – «Это понятно. Какова задача?» – «Я тебе перед вручением сообщу». – «Вы неверно поняли меня, капрал. Я готов приступить сию минуту». – «Наберись терпения. Поставщик обещал уложиться к сроку… Погоди, вызывает генерал».

По мере приближения к генералу, звёзды на погонах в размерах и в количествах росли… Асюна-Пасюпа поручил полковникам измерить протяжённость границ – мало ли, инспекция нагрянет? Риторические взятки снова в моде (попробую дать сравнение: один инспектор ограничится ужином, другой потребует заправить баки семьи и родственников на Украине). В отсутствие Форзейля генерал нашёл другого собеседника, из своих – просто выхватил из свободного падения парнишку; тот ему на голову свалился.

– Не хочется наставлять, но я должен сказать. Я спас тебя от неприятного ощущения.

– Генерал, верните меня на место. Мне так нравилось в полёте…

– Дурак! Я сделаю из тебя человека. А то, куда ни глянь, мозги набекрень. Лучше послушай историю, после сдашь по ней экзамен. – Асюна-Пасюпа кликнул ординарца, уточнил цифры по урожаю, затем спросил: – Есть такие, кто не ударился головой?

– Да, мой генерал, двое.

– Зачисли их в мой штат, слушателями академии. Ну, и как это им удалось?

– Они спустились на малых парашютах. Записать, как отклонение от нормы? – Ординарец охотно вскинул самописец с планшетом.

– Я потом сообщу диагноз. Парашюты, говоришь? – Генерал вспомнил о новом слушателе, готовом внимать чудеснейшим историям. Перебрал десяток в уме, выбрал одну: – Был на моей памяти случай. Прилепились мы к астероиду, чтобы дозаправиться от подозрительной колонки.  Почему я так сказал? Без опознавательных знаков, без обычных принадлежностей; ни прейскуранта, ни персонала. Разведка доложила, топливо есть. Только мы шланги растянули – хлоп! Корабль угодил в захваты. Ладно, ждём хозяина, трясём карманы, сколько-то мелочи наскребли; до получки всего неделя, так что медяка не жалко. И вот сваливается неподалёку паукообразная машина галактического класса, трансформер выползает на разведку. Личный состав исполнил шёпот: «К оружию!» – Но я на провокацию не поддался. Должен отступить немного, чтобы пояснить, что такое табельный флокс. Стоит открыть стрельбу, он успокоится после 428-го выстрела; патроны – та ещё загадка: то бронебойный, то холостой… Ты не женат?.. А попадётся смесь уникальная, леденцами с водой вперемежку обдаст, – свойства флокса до конца не изучены, поэтому приходится экономить. Должен сказать, 420 лет на вооружении, прогнозами, чего ждать через восемь лет, делиться не спешат испытатели, но понимают все: что-то да произойдёт. Глубоко законспирированный пророк говорит, через восемь лет явится некто да спросит плату за эксплуатацию демонстрационного арсенала. Эту версию должен знать рядовой состав, я же слышал другую, в несколько ином звуковом диапазоне. Я знаю цену. С тем же успехом в банке берут кредит. При этом нужно помнить правило. Скажем проще: пока на борт корабля не поднимется другой потомственный генерал, старый не имеет права умереть. Скажу больше. Досрочная смерть приравнена к предательству, если приключилась не на поле битвы. Смерти я не боюсь и даже презираю за характер склочный. Уж сбился со счёта, сколько раз она стучала в дверь моей каюты, и точность в этом вопросе не так уж важна. Табельный флокс всегда под рукой. После восьмого посещения косорукой, я сказал себе: «Хоть я и поклялся не применять эту штуку против живой силы противника, полагаю, я не нарушу клятвы, если отважу посторонних». Одним словом, то ли смерть о том прознала, то ли кто подсказал ей кто – впредь она, без предварительной разведки, не являлась. Ни для кого не секрет, мы все иногда забываем вещи в местах, совсем не приспособленных для того. Банк, прачечная, столовая, вокзал – да мало ль мест, желающих поживиться подобным украшением? Флюорографию проходил, в тюрьме однажды, на свидании со старшим братом… Только между нами: он слегка проворовался, ел не столько, как хотел, и кругом одни убытки. Время непростое было: корабль пришлось резать пополам, чтобы извлечь капитана из каюты… Так вот, стоит забыть где-то табельный флокс, ночью косорукая уже в дверь скребётся: «Впусти, я совсем продрогла, дай поваляться в постельке мягкой, не то замок сломаю». Сам видишь, даже генерала изводила всеми доступными способами, пока я не выскочил однажды да не оттаскал дневального за чуб. Именно с той ночи смерть забыла обо мне лет на двадцать. Нет, куда там? Гораздо больше.  Тут меня задело за живое: что ж я, не такой, как другие? Честно – я видел множество смертей, кроме своей; имела она особую примету – зуб на нижней челюсти, «четвёрка», выбит да сквозное ранение над левым ухом. После очередной контузии, пошёл на поправку только, стал спрашивать себя: «Неужто чем обидел? Я же не со зла». Вот тогда и впал в тоску тоскливую, пока не занесло на злополучный астероид. Ты помнишь, мы шланги подтащили, следом свалился чужак, трансформера выслал на разведку. Мы же думали, походкою кассира он к нам заглянет, нет – возможности свои прикинул и шланги к своему кораблю перетащил. Захваты сработали прилежно, и вот уже два корабля хозяина заправки увидеть были бы рады. Что в таких случаях надо? Мотай на ус. Не передовика производства, не лучшего танцора отправляем на переговоры, а самую настоящую размазню, разиню, безнадёжного по всем показателям. Пропадёт – так не жалко. Есть у меня капрал, таким уж уродился: что ни дай, всё валится из рук. На удивление, живым вернулся, кубок выиграл, за победу в чемпионате по футболу в 1982 году притащил. Уточняю: что на десерт? Капрал радостно восклицает: «Продают редкий экземпляр. Говорят, сейчас явится хозяин, а у них за душой ни гроша. Надо бы…»

– Я сам знаю, что «надо бы». Оформить кубок трофеем за прошлый квартал, арестовать понятых, сбросить одним парашютом, уцелевших на родину отправить…

Разные источники поразному описывают конец этой истории. Я знаю, после этой фразы Асюна-Пасюпа заткнул уши, в ожидании возражений. Их не услышал, поэтому возмутился: «Первый попавшийся командир на смерть поведёт вас, и вы безропотно пойдёте? Откуда рабское повиновение, как можно выслушивать подобный бред, что я сейчас нёс, и многие кивали? Мы начинаем жизнь с нуля. Шестая раса ничего общего с рабством иметь не будет, зарубите на носах. Или кто-то согласен питаться собственным мнением? подавишься, как пить дать, и врачи окажутся бессильны!»

Капрал залепетал в ответ:

– Я-то надеялся, что попаду под огонь перекрёстный, как выйду с ними на поверхность. Ни разу не опробовал на себе мощь армейского флокса.

– Не ты один. Почему же убийцы не вышли за тобой?

– Почему убийцы? Подняли восстание, корабль захватили и припустили, куда глаза глядят. Я ведь взял с собой одну гранату. А они не могут сейф открыть. Тут один и спрашивает: есть что в карманах? Ну, я и сунул. Удивительное дело, граната подошла, они открыли сейф, мне предлагают поучаствовать в делёжке. Я сопротивлялся, когда же содержимое извлекли, я в щекотливое положение попал. Динамовская форма, трусы и майки. Я никогда за «Динамо» ни разу не болел. Стал выведывать потихоньку, какое оружие на борту. Их флокс режет корабли на три части с двух километров, и я приврал: наши режут на четыре, с пяти. – Капрал втянул голову в плечи и добавил: – Они сразу предложили мирно разойтись, как только заплатим за перетаскивание шлангов.

– Боюсь, эта операция в оплату никогда не входила. А так молодец.– Асюна-Пасюпа запомнил лицо капрала, отпустил со словами: – Коль я забуду, сам напомнись. Может, что и набежит ещё при мне.

Пошли вторые сутки – никто не объявился. Отправились механики осмотреть захваты, по связи вызвали кудесника, – этот член команды на борт прописался по случайности: кого-то выбросили или потеряли, а мимо проходил какой-то… Кудесник быстро разобрался, шепчет в микрофон: «У них тут акция целую неделю, генерал. Условно говоря, бензин бесплатный. Любое топливо. И, чтобы освободить захваты, нужно отгадать загадку – по одной, на каждого члена команды. Для примера, зачитываю образец: «Почему Баба Яга не вышла замуж?» – и предлагаются десять вариантов ответа».

– Ну-ка, огласи, – оживился генерал.

– «Потому, что кот полосатый».

– Дальше!

– «Но я выбрал первый ответ, один захват и отвалился».

Асюна-Пасюпа поскрёб ногтём по поверхности микрофона. На другом конце кто-то рухнул, держась за уши, и это не такая уж потеря, когда приходится всю голову напрягать. Сбежать законным методом пока не выходило.

– Никогда не понимал людей, придумывающих загадки.

– Такого варианта нет, мой генерал.

– Тогда вот что мы сделаем. Возвращайся на борт, я уже издаю временный приказ. Ты у нас – единственный член команды, прочие, в том числе и я, пассажиры…


Часа не прошло, как корабль покинул заправку, лишь последний десантник подписал приказ. Другому пленнику астероида пришлось надолго задержаться. Команда действовала слишком прямолинейно, и очередь к производителю загадок превысила обычную очередь за спиртным, во времена разрухи. На Марсе как-то ввели сухой закон, пить начали младенцы… Асюна-Пасюпа подмигнул падающему под ноги астероиду, задёрнул шторки на иллюминаторе и написал новый приказ. Отныне, чтобы установить приблизительное равновесие, кудесник был исключён из состава команды на ближайшие двенадцать… (ладно, там посмотрим, пробубнил под нос генерал), без права покидать борт судна.

Затем генерал созвал мудрецов, которые тоже оказались на борту почти случайно, сомнениями поделился:

– Кто знает правильный ответ на мою загадку: «Почему флоксы получили широкое распространение среди неизвестных нам народов? Что кроется за неразборчивостью этой?» 

– «Потому, что кот полосатый», – осмелился заявить один из приглашённых. – Всякая жизнь идёт полосами: дубины, потом бомбы, потом флоксы – и снова наступает эра дубин. Иначе говоря, пока мы не употребили флоксы, жизнь в пещерах нам не грозит. Однако, чем дольше мы будем оставаться здесь, тем выше вероятность того, что та самая полоса настигнет нас либо набежит другая. До сих пор нам по-настоящему везло, кто готов поспорить?..

Как страшный сон, генерал закончил эту историю. Слушатель добровольный не уснул, и то был добрый знак. Ординарец, весь бледный с лица, свалился, как снег на голову, дрожащими руками передал записку генералу. Тот глазами пробежал, судорожно сглотнул.

– «Потому, что кот полосатый», – не своим голосом, точно оправдываясь, повторил знаменитую фразу генерал. – Установлена пропажа пары флоксов. Предлагаю в массы лозунг запустить. Кто первый приду… Ладно, сегодня сам. «К лопатам!»


Личному составу донесли, что к лагерю подкрадывается простудный вирус; известно, что он может перемещаться только днём, и был вчера замечен от Тумбочки в километре… «Так что, ребята, не подкачай! Лопат на всех хватит».

Мой слушатель неутомимый давно готов узнать, что из себя представляет простывший марсианин, пусть и с земной пропиской. Рядовой состав исполняет все команды с точностью до наоборот. Асюна-Пасюпа сам однажды перенёс сопливый ужас, лишился разума и был галактами остановлен на пороге ближневосточного конфликта: ещё один шаг, и его б избрали премьер-министром, в крайнем, падишахом, – внешность позволяла, а там – гарем, набитый под завязку, нефтяные льготы… Едва спасли генерала.

Лопаты застучали – сова примчала источник шума урезонить, и только с моей подачи отступила на позиции запасные. Решительность, с какой работала пехота, была отмечена Небесами: Чей-То Глаз расторопности дивился, как бы Говоря: а то под лежебок косили. Примерно так действовал бы одессит, скажи ему, что у него в запасе ночь, коль хочет до турецкого берега добраться… Пусть некто дотошный спросит – откуда у марсиан лопаты? Признаюсь честно, я открыл кредит; в прошлом стынут незаслуженно и пылятся залежи лопат апрельских, для конкретных лиц представлявшие неисчислимую ценность. Для сведения дополнительно сообщаю: отпущенного количества лопат хватит и на то, чтобы утереть нос любому уклонисту. Скажем, парень ломает седьмую лопату, лишь в руки черенок попал; у него и лом согнулся в обруч. То есть, поручить ничего нельзя, но это не про марсиан. Просто интересно, как они с деревьями решили поступить? И вот оно, устроили гимнастическое ревю: взлезь товарищу на плечи, поставь следующего на свои… В конце концов, пехота организовала купол. Тысячи рук сверху тянут за волосья Пиару и Кима-Но, для удобства и чтобы не так больно, поправимся: за ветви тянут.

Наземные команды систему корневую освобождают от недружественного грунта, корни заворачивают в плёнку, напоминающую слюду.  И вот дошло до финальной, предстартовой подготовки. Асюна-Пасюпа авоську поднимает на тридцать метров, сыплет распоряжениями между строчек, чтобы внимания к персоне меньше привлекать.

Ибрагим фиксирует головотяпство на допотопный фотоаппарат, использованные плёнки выкладывает в сеть, – при обстоятельствах иных, ею и рыбы можно наловить. Генерал торопливо прощается с Форзейлем, просит извиниться перед старшим братом:

– Так и передай: потому, что кошка полосатая, он поймёт. Я-то его понял. Это далеко не просто подобрать ключик к одной даме, а их там пруд пруди.

Авоська поднатужилась, кормовыми двигателями дёрнула дерева, и они от поверхности отделились. Я с облегчением вздохнул. Не тут то было, голос Кима-Но проник в мой слуховой аппарат: «Эй, Берендей! Вернут мотоцикл, уж не сочти за труд, письмецо черкни. Трансформеры доставят, и не сомневайся. Напоследок мне удалось обоих взять за яй… ты меня понял».

Слеза непрошенная накатила, комок к горлу… Знал бы наверняка, что на территории не притязают, то раздобыл бы мотоцикл; отныне у него есть повод наведаться без приглашения, сей момент я не просчитал.

На юге стайка драконов затеяла драку, с Матильдой во главе. Правда, в последнее время очи начинали подводить: я нечто вижу, а все утверждают, не было такого. Приходится помалкивать… Да, так кому Матильда объявила там войну?

В кресле пилота зашевелился Форзейль, постучал по раме:

– Слышишь, Берендей? Вот проблема и рассосалась, а ты не верил.

– Хотелось думать.

– Если ты о похищенных флоксах, то брось. Ерунда! Совсем скоро отчитаются новые владельцы. По моим расчётам, следы подполья устранят и, бляха-муха, явят очи.

– Следы подполья… погоди, это чей заказ? Почему я ничего не слышал? Трансформеры, считаешь… Всё-таки, подловили миг!

– Я этого не говорил. Краем уха слышал, им обещана свобода, в обмен на последнего дохлого крыса. Тот, что у Мухи – серьёзная штука, бьёт наповал, и пепла не оставляет. Бляха свой образец не испробовал доселе, и я готов к сюрпризам. Есть информация, его мишени – гарем До-До. Пытаюсь с ним связаться, так он трубку не берёт. Кстати, на досуге формулу изобрёл, формулу видов на будущее. В знаменателе уравнение не сходится пока, и ты особо не волнуйся. У меня всё под контролем.

– Как, мишени?

– Я понимаю: семья, корабль, драконы да деревья…

– Больше ни слово о них!

– Виноват, постараюсь. Так вот, что касается ранее озвученных моментов. – Форзейль перегнулся через подлокотник кресла, костыльком по спине своей провёл, прислушался к ощущениям и пояснил: – Гляди ты, работает!.. Смотришь и думаешь, поди:  Форзейль рухнул с высоты, повредился малость. Должен огорчить: я не марсианин, чтобы падать для завода пружины. Что касается невест, расчёты говорят, детородная функция на подходе, совсем близко. Что касается спины, я подумал: почему не обновить порядок ощущений? Почесать спинку, я слышал, удовольствие из первых. Я ведь, считай, тридцать три года на печи просидел. Не из праздности волхвы явились по мою душу, подлечили и велят – встань и иди! И как вышел я в чисто поле, как жеребца оседлал… Ну, дальше всё понятно: Киев да Чернигов в верности присягнули, потом интриг накипь; княжна – и та наметила в постельничие зачислить.

Я не утерпел:

– О гареме слово выронил, болтун!

– Скорее потеряю кошелёк, чем слово оброню случайно. Любой гарем загнивает с появлением фаворитки; я сам в шоке: почему до сих пор в тени находится она? Красотки держатся дружной стайкой, – Форзейль облизал костылёк, снова по спине провёл им; судя по линиям лица – с тем же успехом. – Всё врут календари. Для милых дурочек рецепты и реклама. Форзейль не купится на пустышку, все слышали? Форзейль знает даже о миссии так называемого военного корреспондента. Замешан в некой операции с гаремом. Я, как только его увидел, так и понял: по их души он явился. Пусть же старшего брата в производители запишут, младшему тоже перепадёт чуток, – этот обычай не я придумал.

Пришлось сосредоточиться на заявлении мальчугана. Не так уж часто, но бывает, что калькулятор имеет право слова… предположим, Ибрагим – заказчик, он же и поставщик оружия. Асюна-Пасюпа, выходит, ноги унёс, ибо знает ответ. Скажем, он услышал, как от перегрузок стонут деревья. Мы помним города: стоит населению пересечь критическую отметку, и недовольство выливается в конфликт с законом. Марсиане достигли этой отметки, двадцать душ на квадратный метр, просто какое-то время спасали ветки и потомственные командиры. Поспешный старт стал единственно верным решением.

А ночка выдалась на славу – как девка, хороша, и дышала так, будто сгорала от желаний. От Большой Медведицы нам сохранили лишь Полярную Звезду, прогулки под нею всполохи начинают после полуночи, как обычно; там резвятся эскадрильи НЛО, отрабатывают маневры, топливо выжигают, но у нас и своего добра хватает. Только что над рощей пень поднялся, огнями брызнул радикально. Сей агент получил задание очередное и отправился на юг; пилот и сам мог Матильде свидание назначить. От прессы и паломников, кажется, отдыхали все, тишину чуть нарушали всхлипы девственной чистоты, – они доносились со стороны гарема. Компас нам поможет… так и есть, значит нам туда. Пастушок затеять мог учения ночные, я представляю: «Противогазы! Вспышка справа! Нападение на караульное помещение! Стоять! Кто пошёл сдаваться?» – «А мне всё равно, лишь бы настойчивый мужчина». – «Мы должны держаться вместе, иначе пропадём! Да и инвестиционные возможности нам не позволяют, Соня…» – «О, ты даже знаешь, как меня зовут?» – До-До не ответил, в его положении неучтённые факторы сейчас играли основную роль.

Он снял с плеча Ошейну, уложил на матрас. В последнее время у неё участились случаи самопроизвольной перезагрузки, надо бы специалистам показать. Что скажет тот же психолог? «А как вы хотели? Это неизбежно: жить на виду у конкуренток, каждая из которых своего не упустит, – это же сплошная нервотрёпка. Попробуйте в круиз отправить, пусть развеется немного. Как, кстати, переносит качку?.. Извините, тогда и не знаю, чем помочь».

Звуки доносились не из шалаша, за ним стеной стояли заросли. Ночное зрение включаю (оно не помогает тем, кто не шатается по ночам). По-моему, кто-то из наших, их там двое. Подхожу ближе – бляха-муха! Они и есть. Бляха разошёлся – историю травит:

– Со мной тоже история приключилась, на контрольной по химии. Я ведь манкировал, уроки не посещал, никогда не верил, что за химией будущее. Только раз не удалось отвертеться. Сижу в классе, мимо ушей пропускаю наставления, свои планы мечтаю, и тут подходит девочка, в пробирку насыпает синего порошка, ставит над горелкой. Она опыт ставит, но и у неё не получается результат, как преподаватель обещал. Греем, греем – хоть ты тресни, ничего, и тогда она к отличникам подалась, что-то уточнила, возвращается: «Ты цинк положил в пробирку, к медному купоросу?» – Я стал понимать, она хоть что-то знает. – «Я ничего не трогал». – «Вот же, эти капли металла и есть цинк». – Бросила в пробирку, и реакция пошла: на стенках образовался сильнейший налёт меди, половина пробирки. Преподаватель, как увидел мою пробирку, так обрадовался, что поставил высший балл, а пробирку сохранил для демонстрации другим неучам…

Муха не принял историю:

– Научись свои истории рассказывать. Эту я слышал двадцать раз: как придёт новобранец – одно и то же рассказывают. Ай! Да что со мной?.. Проверь на вирус, дружище!

Напарник мигом щуп воткнул, программу запустил. Каково же его было удивление, когда на дисплей выполз результат.

– Тебя, оказывается, точит совесть за души убиенные, кто мог ещё лет сорок встречать приседателя с сынишкой и провожать.

Муха не поверил, сам на данные взглянул.

– Что делать? Она же переточит пополам!

– Да полно, успокойся! У нас был приказ, – утешает Бляха.

Поразительные перемены происходили с парнем. Муха поднял заплаканное лицо:

– А мозги где были?

– Ну, парень, у тебя прекрасная неисправность, как причина: сердце отказало!

– Как, отказало?

– Вторая банка потекла, я свидетель. И сервис здесь не развит. Надо как-то выживать, заказчики помощь не пришлют.

– Спасибо, обнадёжил. – Муха поднял бронированный щиток, предъявил своё сердце. – Точно вторая банка? Вот дурак, почему перед заданием не проверил?

– Думаю, есть выход. Этот военный корреспондент. Он только с виду неумёха. Одной невесте делал открытый массаж сердца, когда никто не видел. Мне удалось их застукать. Он банку заменил ей, а ты говоришь…

Муха воспрял:

– Тащи сюда корреспондента!

– До утра придётся потерпеть. Ночью искать – легче Марс продать…  Хорошо-хорошо, я постараюсь. – Бляха вытащил планшет, мизинцем натаскал данных из «чулана», – есть такая функция, очистка рабочего стола. На экране, поочерёдно, стали появляться лица, известные, как мне кажется, далеко за пределами Сорок Девятого. Бляха сделал вычисления, подвёл итог: – Полдела сделано, но для смертного приговора нам и того хватит за глаза. Пока команда соискателей не обнаружила себя, надо делать ноги.

– Откуда уверенность, что нам дадут уйти? Забываешь, этот мир кишит невидимыми созданиями. Сдадут первому встречному. Тому же Берендею. Его бы шлёпнуть.

– Брось, он на «Сумеркутизе» своём, жену укладывает спать. Теперь посмотри, как он выглядит на экране. Просто подтверди, тот ли?

Муха безучастно перелистал портреты. Никто из кандидатов на отстрел снисхождения не заслуживал; что касается До-До, с ним давно решено.

– Пока команда Кощея в лабиринтах подземных, им не до нас. Купеческий корабль не сегодня – завтра совершит посадку. А там – пусть сперва найдут.

– Один пункт меня всё же тяготит. Я долго думал. Не хотел бы такой ценой… 

– Размазня! Заруби на носу: До-До с невестами – их в первую очередь. Заказчик особо настаивал на дамском батальоне. – Не глядя, Муха определил повреждение аккумулятора, подал на трещину немного клея. Когда пробоина заделана, то и разговор другой. – Хорошо, согласен. До-До умрёт последним.

– Я не к тому. Мы ели и пили их одного котелка!

– Тебе всё кажется, я сам недавно был таким: героическим телом был готов закрыть любую амбразуру, любую глупость проглотить. Дурь отвалилась позже, вместе с глиной. Если помнишь, медальки из неё лепили да вешали друг другу, вне зоны обзора. В ход шли белая, красная и голубая глина. Бывало, просыпаешься – и все хохочут: вот, полный кавалер сомнительного свойства. Послушай, Бляха, стреляного бойца, который пережил шестнадцать командиров. Ну, давай, подробностей подкину. Пример заманчивого предложения. Ты сорок месяцев отсидел в окопах, вызывает новый командир с честными глазами. Он предлагает все мыслимые и немыслимые удовольствия в течение ближайших суток, но следующим утром, обвязанного динамитом, тебя нечаянно доставят к укреплённой точке. Надо войти, поздороваться и рвануть на себе рубаху… В ту ночь последнюю, как я думал, я стал владельцем казино; когда покидал заведение, послушал бы, как слёзно умоляли поскорей вернуться и заправлять делами... На моём месте, и ты, не раздумывая, согласился… Они ведь как думают, командиры? Минуту внимания уделил, и я отдался с потрохами. Вот в чём разница между воинами любого призыва. Ты не должен показывать, что знаешь, кто из вас дурак. Задача командира – показать тебе, в какой стороне линия фронта, и не более того. Правда, некоторые думают, что знают, что надо делать дальше.

– Погоди, Муха, ты приоделся в костюм из динамита… Я даже не представляю…

– Что тут такого? Вышел на позицию, от объекта в ста шагах сделал привал. Помолился по-нашему, я уже не помню, о чём просил, что обещал святому Окопнику да повелителю блох. Пока дождался темноты, пока прописку уточнил, пока вышел на связь с агентом, – откуда мне было знать, что это клей на голову пролился, а не дождик? Мало того, из бункера постреливали наугад, так что спешить некуда;лежу на брюхе, считаю облака… Потом решил – пора, досчитал до двадцати. Просочился сквозь посты, наружную охрану отвлёк порхающей газетой, – на фронте даже детские книжки нарасхват, если попадёт в руки… Агент мне изнутри открывает дверь, проводит через три поста, указывает на главную дверь и исчезает. Прислушиваюсь – чужая речь за преградой, кровь просто закипела. Рванул на себя – там сорок генералов: ктото сводки сочиняет, ктото пушки клеем заправляет. Один любопытный спрашивает на нашем: «Вы под дождь попали?» – Отвечаю: «Знамо дело, как на фронте без дождя?» – Генералы потеряли интерес к моей особе, дел набежало срочных с верхом. Тут я поздоровался по-ихнему – успел изучить язык, пока присматривался к планам и к картам. Они мне ведомость под нос – мол, зачислен трансформер Муха в их армию, с окладом в двадцать месячных окладов прежних. Моё любимое число, надо сказать. Мало того, несут генеральский китель, померил – как влитой. Прикинул штангельциркулем масштабы звёзд, сосчитал карманы – нечётное число. Враг просчитался, и я рванул рубаху. Начинаю прозревать: детонаторы отсырели, рубашка мокрая не рвётся. Раз пуговицы все на месте, что я мог противопоставить? Сегодня я поступил бы иначе, а тогда… Скромно отошёл в сторонку, стал присматриваться к новому коллективу. Стульчик предложили, ужин. Наборы орденов и медалей показали, – музей походный в соседнем помещении располагался. Особенно понравился один комплект, «40 лет в окопах». Тут замечаю – присматривается ко мне один, с бакенбардами поэта. Оказалось – сотрудник литературного агентства и главный редактор стенгазеты. Подходит он ко мне и откровением бьёт под дых: «У вас профиль поэта. Не приходилось упираться в рифму? Или, скажем, сваливаться в прозу, фильтруя четверостишья через зубы?» – «Сам ты дурак!» – едва не сорвалось с языка, но тут он произносит волшебство… Я и сегодня не могу ответить, что это было. Второе сердце установили будто, запасные лёгкие и печень. Для себя решил сразу: всё, хватит! Подаю в отставку и возвращаюсь в казино. Представь, никто спорить не стал.

– За линию фронта, не понял?

– У линии фронта нет обычных ограничений. Она в свободном плавании чаще.

– Все казино, обычно, отступают прежде, чем подойдёт противник.
– Это в теории. На практике, владелец наоборот заинтересован во встрече с представителями иной культуры. Владелец облегчит противнику карманы – патриотом прослывёт, проиграется в пух после скажет, я дал вам время для перегруппировки сил, внимание отвлёк. А если между хлопот нацарапает стишки – того и гляди, амнистией накормят, в сквере памятник возведут. Кстати, что с памятниками будем делать?

– Заказчик настаивает, уничтожить. Но у меня не поднимется рука.

– Самообман. Как с рассадником блох, ещё вчера намеревался разобраться. Патроны кончились. Давай флоксами поменяемся.

– Мягко стелешь, Муха. Чем я высокое доверие оправдаю?

– Поделюсь, не обижу. В рапорте укажу, ты разделался с подпольем. Невест с султаном я на себя возьму. По рукам?

– Прямо не знаю. Есть что-то в предложении твоём, пока не понимаю… Диоды греются сверх нормы.

– Бляха, Бляха! Я думал, ты более продвинутый, лучшая часть современной молодёжи. Откуда эти аристократические сопли?


Слушал я трансформеров – волосы на голове шевелились. Снова ситуация вышла из-под контроля. Как учитель управлялся – ума не приложу. Верней всего, он пережил и не такое. Прислонился я к берёзке, щекою почесался – и будто подсказал кто: мы здесь не одни. Есть кто-то четвёртый, кто предпочитает невидимым оставаться. Обзор и проницаемость я увеличил, своим дополнительным зрением просканировал окрест. А вот и он, голубчик, наш До-До в кусточках затаился, весь разговор записывает на внутренний носитель. Здорово, ведь найдутся граждане, кто не поверит ни одному моему слову. Приятная новость – выдержка До-До; в иные времена уже б снёс головы да мозаику из них сложил.

Он мне подал знак – ещё не время. Я переключился на борьбу Бляхи с самим собой. Любопытное зрелище: старший товарищ агитирует примкнуть к крестовому походу, товарищ, у которого руки в крови по локоть. Именно это обстоятельство и пугает Бляху. Не первый раз наблюдаю, как опытные ломают молодых: «Пойди и возьми, ты этого достоин». Лесть творит чудеса, когда не знаешь цену.

Трансформеры чего-то ждали, просто не находили себе места. Как тот влюблённый: в долги влез, закупился по программе полной, а она может не придти.

– Он обещал придти. Где же?

– Придёт, не переживай. До-До слово держит. – Муха сам на таймер пялится каждую минуту, старается виду не подавать, что обеспокоен. Однако, от своего плана отступать не хочет: – Что сам надумал? Меняемся?

Бляха умышленно выронил флокс под ноги, сложил руки на груди.

– Не понял. Иногда мне кажется, ты… Напомнить твои слова, сказанные там, на фронте?

– Сегодня я думаю иначе. До-До победил в честном поединке.

– Быстро мнения меняешь, как бы не прогореть. Может, и заказ разорвать намерен?

– Знаешь, Муха, я почти готов. 

– А как же идея – в молодости срубить деньжат любым способом, чтобы достойно встретить старость?

– Спасибо за науку, Муха, к счастью, встречаются и другие учителя.

– Кто же тебя так обработал? Я-то надеялся, пойдём вместе, до конца… Погоди, ты хочешь сказать, что всё, чему я тебя обучил, пошло насмарку?

– Я сделал выбор.

– Между мной и кем?

– Вопрос так не стоит. Я отказываюсь от насилия в любой форме.

– Земляне тоже отказались, и где они теперь?

Бляхе нечего сказать, он развёл руками:

– Значит, не повезло. Именно этот момент меня в сомнения повергает. Либо мы чего-то не понимаем… Возможно, у них не было иного выбора.

– Тогда послушай последнюю мою науку. На любой планете выживают только сильные. Они царствуют и следуют своим законам.

Бляха улыбнулся:

– Одна беда – не долго.

– Их дело продолжают потомки! Ты что же, хочешь окончательно порвать?

– Если бы мы работали на одном заводе, я предпочёл бы перевестись в другой цех.

Муха скрежетнул частями, подхватил флокс, приставил дуло к груди  упрямца:

– Уходи. Чтобы я тебя больше не видел! Один справлюсь, без сопливых!!



Неожиданно из палатки высыпали дамы, в темноте не разглядеть, да и имён подлинных мы всё равно не знаем. У них свои проблемы.

– Ну, и где он? Вечно пропадает! Обещал – я скоро.

– Девочки, давайте завтра объявим матриархат. Под игом пастушка совсем невесело торчать. Хоть бы намекнул или изнасиловал кого.

– Для матриархата мужиков маловато. По мне – французская революция ближе. Учесть ошибки, и сразу перейти к производству парфюмерии.

– У меня другое предложение. Наш султан рыбку попробовал однажды, блюдо не прижилось. Давайте для него куриный супчик сварим.

– Курицу где возьмёшь?

– Подушки! Надёргаем перьев, вот вам и свеженький…

– Как же, надёргаешь. Из синтепона. Сама отравишься, пока закипит.

– Ой, девочки, забыла! Я ведь накануне к генералу заходила, по душам поговорили. Кое-что интересное удалось вызнать.

– Что холостяк, все знают.

– Нет, не о том. Почему в экспедиции нет ни одного робота.

– Странно, я тоже обратила внимание, да на ум не пришло…

– Говорю генералу: «Только не скажите, что цивилизация миновала эту стадию, не испытав, что это такое". – Он мне: «Не скажу. Просто однажды нам предложили хорошую сделку, предложили роботов обменять на корабли. Честно скажу, были шикарные яхты, дредноуты, астероидоносцы, суда иного свойства. В каких-то случаях не устраивала скорость, вместимость трюмов или защита. Пришлось повозиться, пока не выбрали лучшую модель» – «Вот эта авоська?» – «Напрасно вы, сударыня, эдак о том, чего не можете знать. За счёт специфических особенностей эта авоська, как вы изволили выразиться, пространства поглощает в четыре раза крепче, чем прогулочная яхта». – «Значит, на роботов поменяли. Вот это новость. А мы тут, грешным делом, человечество проклинали на все лады. выходит, против марсиан, земляне, извините, просто золото». – «Охотно допускаю, но мы всё ещё существуем, а где твои хозяева? Давно черви съели». – «Вам должно быть стыдно, генерал: на таком посту, и быть невежей полным. Что ж, остаётся пожелать, чтобы в истории вы прослыли тупицей, выскочкой, руководителем недалёким, пусть сородичи подберут для вас очень точные слова. Пусть время вашего правления…» – Девочки, он здорово разозлился, орёт на даму: «Дура набитая! Кто подослал тебя? Вон отсюда!» – Конечно, я не смогла промолчать, тоже ору: «Это моя планета. Вот отсюда – уже мы вам посоветуем, и даём на сборы сутки». – «Вы угрожаете мне?» – «Не я, а то оружие, которое не отследили ваши недозрелые горе-специалисты. Оно готово к бою. И деревья ваши захватите, в противном случае сгорят они, при первом залпе». – Вот как мы поговорили.

Невесты разом ополчились на подругу:

– Что ж не посоветовалась ни с кем? Мы могли отправиться на Марс, в настоящее свадебное турне.

– Мне казалось, ты умнее…

– Стоп, девочки, поезд ушёл. Интересно, кто надоумил?

– Трансформеры. По-моему, больше некому.


Муха решительно направил флокс в сторону сплетниц, не глядя, снял с предохранителя. Затем протянул оружие Бляхе:

– Твоя очередь. Ты начни, я закончу.

Удивительно, но Бляха подчинился, принял флокс на ладони, словно на вес прикинул.

Расстояние идеальное, пять мишеней, шестая в палатке, – кадр из фильма: герой возвращается домой, там никого в живых… Нет, он думает о другом. Ошейна его беспокоит почему-то. Ей бы помощь оказать; этот гнойный вирус, стоит запустить, сожрёт основополагающие программы. Бляха давно наблюдал за ней, дважды останавливал себя, подходил так близко, что только вмешательство приятеля конфликт предотвратило. До-До просто бесился, но пока нет явных признаков ухаживания, говорить не о чем. До-До каждый день брал повышенные обязательства, чтобы не сорваться. Между тем, Муха следил за напряжением в сетях и упражнялся до изнеможения. Он изобретал эпитеты, особенно любил подчеркнуть поэтические наклонности До-До… Петух среди наседок, собака на сене, сутенёр, другие собирательные образы, по мере увеличения коллекции, доставляли Мухе наслаждение, особенно в пору заката, когда из палатки доносилось пение. Народные песни обладали некой необъяснимой проникновенностью, что ещё больше подливало маслица в огонь.

– У него же обширные познания в графоманстве, полное  отсутствие вкуса и дара… –Муха изводил себя, штудировал словари и сорил околонаучными терминами, всякий раз ждал случая, чтобы уличить конкурента в плагиате. Однако, пастушок вдруг перестал цитировал классиков, когда декламатора от плагиатора отделяло полсекунды и полшага.

Бляха спросил однажды: что за радость ковырять иголкой программное обеспечение? Почему Муха во всём видит только плохое? Почему хочет досадить До-До, точно не знает, что после победы над таким количеством вирусов иммунитет у пастушка невероятно натренирован: его будто подготовили для заброски на светило… Муха так и не ответил.

«Вы встречались прежде?.. Может, хоть объяснишь причину?.. Что ж, оставим эту тему, раз она немая».



В ночном небе недвусмысленно прошелестел купеческий корабль, едва не задел одну из уцелевших звёзд; взглянуть бы, кто там за рулями. Бляха попытался примириться на иной основе: «Я вот подумал: раз спрос на драконов огромен, мы вполне могли бы поучаствовать в торговле. Главное – товар ничейный. Сами плодятся, заселяют другие планеты. От нас требуется ловкость и минимальное снаряжение. Полно частных зоопарков, где нашему предложению будут рады. Я уверен, и ты идей подбросишь, у меня есть кое-что, осталось лишь воплотить. Например, я установил местечко, как некая пуповина, она связывает эту планету с другой. Они оттуда прилетают. Нам осталось установить пост, пусть привыкают к нам. Потом одного прикормим, другого, и дело в шляпе. Я у марсиан верёвок прочнейших одолжил. И по поводу флокса. Не трать патроны на мишени эти, могут пригодиться там... Кстати, ты знал наверняка, куда и когда прибудут флоксы».

Не своим голосом заговорил Муха:

– Одну деревню отбивали трижды, а в сводке значилось – освободили три населённых пункта. Выпал снег – и командир выкраситься заставил в белый цвет. К нему с вопросом: где взять краски столько? – «Находчивость проявите». И куда нам? На молочный комбинат, в чан со сметаной окунулись… Из отступления почётных грамот принесли, костёр развели, а они в упор по нам. Я съел два снаряда, больше не влазит. – Муха вёл себя не так, как мы привыкли. Может показаться, шампанского с голоду глотнул.

Заволновался Бляха, сложил ладони будто для молитвы:

– Не пугай меня, приятель! Такое видел раз в учебке. Впал в прострацию курсант, как выбил глаз майору. Тот вздумал научить пуговицы намертво пришивать, слишком близко нос расположил… Муха, да что с тобой?! Потерпи, я мигом корреспондента разыщу, смотри мне, не погибни! – Сорвался с места, припустил тропинкой.

Тотчас послышались голоса. С кем это там пастушок инструктаж проводит?
На светомаскировку плюнул, включил фонарь, захожу с тыла. Ибрагим, голубчик, что-то поясняет; свет уберём, добавим звуку…

– Ничего удивительного. Массовое убийство отразилось на логических цепях, программа отреагировала верно, и сигнал к самоликвидации прошёл. Хитрость в чём? торговцы оружием свои законы провели и совсем распоясались. В пику им, возникла неправительственная организация, ряды пополнялись за счёт родственников жертв. Флоксы были поставлены на особый учёт, на последнем этапе подключились уже и галакты, и воины Хроник… Придётся подойти, но я закончу. – Ибрагим добавил после паузы: – Теперь о флоксе, который достался Бляхе, и это не случайно. По плану, из него следует открыть стрельбу по роботессам, и всё шло к тому. У трансформеров заказ на уничтожение. С их помощью мы проведём эксперимент. Именно этот флокс наши мастера подготовили для того. Скажем так, о возрождении детородной функции до сих пор шли только разговоры, теперь у нас появилось средство, которое подстегнёт и подготовит роботесс к процессу. Ещё ни на одной планете такого не знали.

До-До примостил богатырский зад на пень, с которым не расставался целый день. Носимая табуретка появилась, раз к уюту тяга появилась. Порылся на груди, достал пачку сигарет, стал колдовать толстыми пальцами над ней.

– Что это?

– Самодельный калькулятор. Извини, Ибрагим, я кое-что прикину.

– Брата пощадил?

– Пусть отдыхает, за день набегался, небось.

– Так на расстоянии – можно и не тревожить.

– Пусть другие увидит сны, без цифр и графиков. Не то утром сунется с рассказом.

– Что мне посоветуешь, чтобы избежать болезней в старости?

– Не бери чужого, особенно – у подчинённых. Нет правды в их подарках, страх и горе. К старости полный комплект получишь. И пользуйся шампунями, укрепляй волосы.

– Не ношу воло… Ты к чему, Ибрагим?

– Извини, местная реклама сильней любого клея. Однако, требуется помощь Мухе, извини.

До-До отправился следом, весь переполнен чувствами и ночной смазкой. Пока знахарь изобретал диагноз, он успел задать наболевшие вопросы.

– Иными словами, я должен убедить красавиц, чтобы они не уклонялись от летящих пуль, всё верно?

– Если что пойдёт не так, воины Хроник рядом.

– Тогда уж лучше я их обстреляю сам. Я ведь как бы отвечаю за их жизни…

– Не скоро они тебе простят покушение.

– Но Муха… как долго маскировал личину.

– Мы же и планируем задержать его при стрельбе. Он своё получит. Состав преступления, со всеми вытекающими.

– Какие же будут результаты?

– Известное дело, дамы понесут.

– Большой живот и прочие прелести?

– Ты мне мешаешь… Ну, конечно! Нет, погоди. Заговорил… Обойдёмся без внешних изменений. На ювелирном уровне, можно сказать.

– Мальчика или девочку можно заказать?
– Ну, ты даёшь! Хотя бы первые результаты получить. Теоретически да, но не сегодня. По сути, это уже божественная сфера. Накануне войны рождается пушечное мясо, больше девочек – это для послевоенного периода, чтобы на земле, вручную… Их выдёргивают из других времён, где они супермодели, где улыбаются за деньги и пальцем не пошевелят без нужды особой, пищу будут выбрасывать, но голодного не накормят.

– Я нищим подавал…

– Нищий нищему рознь. Иной, на самом деле, тебя богаче. Таков у него бизнес. Спекуляция на лучших чувствах.

– Обман наказывается по какой-нибудь шкале?

– Наказывается переносом в соседнюю реальность, на другую планету, где притворяться не придётся. И это явление когда-нибудь изживёт себя, как изжило на других планетах. Да и человека не хотели видеть в Содружестве Света, пока к власти приходят такие, как Гитлер, как Сталин.

– Тогда и Порошенко, и Лукашенко, и Стеклов…

– Последние оба – суть перевоплощение одного в другого, неужели не понятно?

До-До задумался: вон оно как? Стал вычислять, через сколько лет родился второй, после смерти первого. За что, интересно, людям наказание такое?

Ибрагим сопоставил данные и исходными, не раздумывая, вонзил отвёртку и что-то там довернул. Затем открыл броню. Сердце работало, как песочные часы. Как бы продолжая разговор, сказал:

– Так что, кто родится – домохозяйка или воин, не нам решать. Погоди-ка…
Лекарь приложил палец к губам, теперь и До-До расслышал топот ног.

– Возвращается. Мне пора, иначе всех разбудит. – И военный корреспондент вышел на тропу, перехватил спешащего: – Я слышал, ты разыскивал меня. Я пришёл сюда, будто кто позвал. Прихожу – и вижу, с товарищем твоим беда.

– Стал заговариваться Муха, я испугался. Ибрагим, он будет жить?

– Так сразу и не скажешь. Пересадка сердца помогла бы.

– Я… я готов!

Ибрагим улыбнулся.

– Таких бы побольше. Но Мухе поможет собственное, твоя жертва не потребуется.

– Ты проверял меня?

– Как в правовом государстве вашем. Никому нельзя верить.

– Чьи это слова?

До-До нехотя обронил:

– Стеклова, чьи ещё?

Невесты спешно окружили «скорую помощь», загалдели, как цыгане. «Мужчины окружают нас, девочки, и это добрый знак». – «Так ему и надо!» – «Никогда трансформеров не считала за роботов. Это пародия, а не…»

Ибрагим оглянулся через плечо:

– Это ещё почему?

– Когда ему что-то надо, добрее сволочи не найти. Но попробуй обнаружить его заначку, незнакомый номер телефона – считай, под бомбёжку угодила.

– Ты рассуждаешь, барышня, как миллионы обленившихся охотниц: выскочила замуж, и руки опустила, дальше всё само собой пролезет. Так вот не пролезет. Лопнет терпение, и он уж вертит головой вокруг: куда подевалась та чудная девчушка, нежная и стройная? Либо ты – лучше прочих, либо не взыщи; стервозность вместо терпеливой мудрости, и он поставит точку. Домашний майдан не всякий принимает. Сразу за порогом они растут, как кусты – объятия тихих, скромных, нежных, кто успел сделать работу над собственными ошибками. Вовремя промолчать – значит, сохранить семью. И эмансипация хороша, пока есть варианты, но не с возрастом.

Цыгане чуть угомонились, отступили, незаметно перевоплощаясь в граждан с осёдлым образом жизни. Приходилось выбирать: послушаешь заезжего лектора, потом в почтовом ящике квитанцию обнаружишь. Дамский интерес к устройству трансформера вполне понятен, без объяснения причин. Они непроизвольно оценивают достоинства, свои возможности соизмеряют: «Там что-то выдвигается, смотри!» – «Не вгоняй меня в краску». – «Я же ничего не имела…» – «Вот и не имей дальше». – «В быту, говорят совсем не практичны». – «Разумеется, их же для поля боя делают, вопросы мелкие там решать». – «А обратных случаев разве ни бывало?» – «И за негров выходили, и за китайцев». – «Ни в одной летописи. Трансформер в доме – это фильм ужасов». – «Я думаю, мы не справедливы…» – «Санкции ввести!» – «Не перебивай, подруга. Мы не справедливы в той части… скажу проще: статистика вещь упрямая, но на то и существует разнообразие, чтобы не повторяться. Признайтесь честно, кто из вас перед подругами похвалился бы? Думаю, ни одна; поэтому я считаю, такие семьи где-то встречались. Где хутора и бездорожье». – «А на кого похожи дети?» – «На китайцев. Шутка. На того, кто сильней мечтал». – «Я себе представляю! Десяток лохматых пауков по всей квартире, молчат, попрятались. Поставишь в угол – он набросает паутины, поймает муху, придаст ей свой портрет да сбежит во двор. В конце концов, ты сжалишься, окликнешь – выходи, а он уже полдня провёл на карусели, нагнал мозоли, подрался с кем-то, высадил окно. На него составляют протокол, он в ответ – алиби стопроцентное у меня, спросите мамку… Нет, я бы не рискнула». – «А вот у меня был ухажёр один, из таких. Принёс в газете как-то украшения, серёжки и так, по мелочам. Я её прочла, газету, и снимок увидала: именно эти серёжки пропали при ограблении ювелирного киоска. Молчу я, жду всё, что будет дальше. Он наносит отважный поцелуй, в растерянности я: не могу понять, куда ответить. Губы спрячет – кругом броня сплошная». – «Нашли, о чём поговорить. Уж не случилось ли что с До-До? Вот о чём надо думать, подруги, не о своём: оно никуда не сбежит».

Над поверженным великаном колдует Ибрагим. Те незнакомые инструменты, какими окружил себя, уважение внушают. Наконец, в программном обеспечении находит «крысу», – они пережили не только динозавров. Лекарь оценил программу, прокатился на холостом ходу, пробормотал: «Разработчик непревзойдённый, безусловно, разве не в ту сторону завёрнуты мозги. Охотно познакомился бы да узнал, что его подвигло».

Точно комар над ухом, журчит над головами велолёт. Спрашивается: чего не спится? Сегодня – почему-то всем. Форзейль наизобретал, продумал всё до мелочей; как-то же изловчился, изготовил стартоприёмную установку. Стоит сообщить дежурному диоду площадной пароль, и путь свободен; якоря, швартовы – с ними справится и муравей. Похоже, младшенький к насекомым ключик подобрал.

Вот и До-До из засады вышел, заботой из дамских уст насладившись вдоволь. Стали положение обсуждать: раз сорвался план, нельзя ли флокс применить, как пистолет для прививок.

– Прививка – дело добровольное. Правда, слышал, у землян бывало и принудительно-добровольное. – Ибрагим прицелился в ближайшую даму. – Если бы вам, сударыня, предложили…

– С детства боюсь.

– Я не ослышался?

– Так говорил бывший хозяин, медик сам. Помню его слова: они на мне хотят испытать непроверенное лекарство, – дудки! Пятьдесят лет исследований должны пройти, лишь тогда можно говорить о побочных эффектах и о пользе. Конечно, процедура эта будет стоить немалых средств. Проще  на простом народе, и статистику иметь через участковых.

Средь дам пошёл шумок, всегда найдутся смельчаки. Пока одна:

– Я согласна, испытывайте на мне. Для начала просто объясните, к чему теоретически пришли, и какой ожидается результат?

Ибрагим был краток, широкий профиль познаний позволял:

– Вы станете первой матерью, у которой родится уникальное потомство.

– Сколько сразу?

– Давайте исходить из вашего пожелания. От одного до семидесяти, зарядов в этом флоксе на всех желающих достанет.

– На кого они будут похожи?

– Разумеется, на вас и на того, кто вам по сердцу.

Невеста указала пальцем на пастушка:

– Пока Ошейна отдыхает, пусть он станет их отцом.



По некоторым сведениям, эту процедуру прошли не все невесты, однако, 428 зарядов нашли упокоение во временных утробах. Форзейль аккуратно предлагал и свою кандидатуру, но услышан не был; придётся поработать над устранением шумов двигателя, ему показалось, в том главная загвоздка. Зато картинка в целом прояснилась. Одна невеста назвалась невестою Кощея, другая Соискателя выбрала в мужья, Зуммероведа – третья. Как мы видим, ночью решаются задачи, которые не поддавались при свете дня. Только бы не Ошейна, – точно кто подсказал ей. Так не ко времени завершилась перезагрузка, и она вышла подышать. Ночные свадьбы глубоко тронули её и, правда, с заметным опозданием, она своего пастушка заслонила грудью.

По другой версии, Муха всё же расстрелял невест, ранил самого До-До, а Форзейль улизнул на велолёте. Кому на руку путаница эта, признанные академики затрудняются дать ответ. Зато начинающие летописцы выдали четырнадцать… нет, уже пятнадцать вариантов. Есть ли смысл младенческий озвучивать лепет, когда светила стали выдвигать свои? Прошу, не подумайте, будто я заказы разместил и там, и там.

Итак, Муха отстрелялся. Покрошил невест в кисель, им умыл лицо и руки – флокс в весе ничего не потерял. Обстоятельству он не придал значения, ему довольно результата. Затем направился к палатке. Ошейну разделал прямо на выходе из перезагрузки, и вот тут до не него дошло: что-то не так. Тот флокс бил, без размышлений, этот как бы уточняет – ты хорошенько подумал? Рыжих не терпишь, понимаю, но вот брюнетка… туда же? значит, первая любовь – блондин… И эту?

Патроны береги, нам ещё из города уйти… – Одним словом, следующим был Бляха. Муха склонился над поверженным, с проникающим любопытством заглянул в выходное отверстие флокса, задал резонный вопрос: «Почему на сей раз не уточнил?» – «Экспериментирую». – «Спасибо, предупредил. С осечками у тебя как?» – «А надо?»
Муха устроился в палатке, включил подсветку. Стал сравнивать оба образца. Они были, как две гайки одного типоразмера, одинаковы даже заводские номера. Такого в природе не бывает, чтобы до последнего знака полное сходство. Цифры 4.1.0… Ничего не понимая, отправился к пастушку. До-До извивался в муках, медитировал на рану, и она помалу зарастала. Он не боялся показаться невежливым, но здесь особый случай:

– Что тебя смущает?

– Номера.

До-До взял в руки, перепроверил дважды, предложил свой вариант:

– Случается, в часть оружие попадает с нарастающими номерами, в нашем случае – «410» и «411».

Трансформер выхватил флокс, убедился сам: вместо нуля, в номере появилась единица. Кого другого можно надуть, только не его. Подменить за полминуты не реально, и наука здесь бессильна. В семизвёздное небо он косит глазом, где иногда мелькает корабль летучий, одно название которого раздражает. И на хвосте у него можно заметить купеческий корабль, оба разделяют сорок километров… Другим глазом Муха шарит по сторонам, шепчет яростные слова: «Значит, Берендей», – и лютой ненавистью воспылал, плацдарм для мести стал готовить. Чутьё подсказывало, флокс не действует на Берендея, он сделан из другого теста, как и корабль его дурацкий… Велолёт?..

Здесь надо отступление сделать. По основным ключевым моментам подавляющее большинство летописей сходятся на тридцать, а то и на все пятьдесят процентов. Разнятся в факте, кто кого уложил. То Бляха прикончил Муху, напялил его оболочку на себя и подвиги присвоил. То Ошейна завладела флоксом, шлёпнула Муху, затем пятерых конкуренток, догнала Бляху со словами: «Из свидетелей моего позора никто не уцелел». Некоторые добавляют, сидела до утра потом подле До-До, ухаживала, как могла, температурку мерила, и в 9.00 пристрелила, за минуту до автоматической перезагрузки… Кое-кто из классиков охотно приписывают ей освобождение Земли от марсианского ига. Однако, все исследователи исторических глубин сходятся в одном: никому не удалось Форзейля взять живым.

Теперь же, перед тем, как подвести черту главе, осталось упомянуть ещё одного героя-летописца. По нашим сведениям, отпрыск библиотекарши и домашнего ловеласа,  специалиста по работам на дому, это парень довольно скоро из начинающих стал первым. Пусть в чём-то и не превзошёл других, зато затронутая им тема не стала предметом обсуждения исключительно из уважения к лицу, на которое наводила тень. Мало навести – надо её и к стене прибить. Так вот, по его словам, о назначении второго флокса прознал сам Берендей, подсуетился и миссию постороннего лица добровольно принял на себя. Дословно – с неописуемым восторгом устроил массовый расстрел. Суть очевидна: очистить планету от всякого упоминания о том, что выпало на её долю. Говоря по существу, планета никогда не была населена. Ни динозавров, ни намёка на поедание друга другом.

Однако, дальше всех забрёл летописец Форзейль. Неким образом ему удалось объединить труды Мухи, памятника в честь юбилея революции (его стационарными глазами) да безымянного метростроителя, со всеми вытекающими.














ГЛАВА 4

В пору бурного градостроительства население предпочитало делиться на прослойки, уживающиеся меж собой. Терпимость наблюдалась после войн, черту незримую перевалили, и начинаются разборки. Видимо, состояние войны подталкивает людей к проявлению добра, объединению, и наоборот. Неужели полезнее находиться в этом замкнутом круге?

Теперь обратим взоры на метро. Это, кроме всего прочего, и военный объект. Или сначала о городах: лодыри придумали города. Согнать работников под одну крышу, возглавить стадо – идея, то что надо. Иначе самому копать, полоть, ложиться с думами о сохранении урожая. А так – и вспашут, и посеют, и сторожа наймут, ты же потом министров на ковёр и перед камерами, на всю страну…

В охрану сбегаются такие же лоботрясы, и будет тебе сильная вертикаль, законопослушание и прочие удобства бытовые. Правда, всякому рабству конец приходит, как ни старайся, будь то первый век или сороковой. И нет горшего наказания для бывшего рабовладельца, чем возвращение на грядки. Как просят и на что готовы, как-то рассказывал Эша-Лони: «Сжалься, незнакомец, дай хоть крохотную должность! Только не грядки!» Эша-Лони для простофиль обычно ставит песню со словами:

«Тот, кто рождён был у моря,
Тот полюбил навсегда…»

Ошибочность большинства решений в том, что человек не собирался очевидность принимать. Создатель так распорядился, чтобы ты на земле родился и на ней работал, ибо в прошлом задолжал – ел сытно, сладко спал. Нет – я от бабушки ушёл… ушёл и полагает, выиграл прилично. К примеру, удалось захватить высочайший пост – страдают тысячи мелких начальников под ним, под ними – миллионы. Чем крупнее мегаполис, тем больше охраны и рабов. Развозить их – та ещё задача, идеальный вариант – метро.

В Городе однажды тоже было замечено метро. Со временем, когда людей заменили роботы, почётная прослойка метрополитеновцев зачахла, помалу увядала слава бесснежных будней, потомкам оставляя неразрешимые загадки. Исследователи слишком глубоко копнули и подняли, как версию, единогласный постулат. Возможно, так совпало, что люди отказались уходить под землю и там руководить. Люди стремились на более высокие, тщательно размноженные должности, роботы занимали освободившиеся. Вот такого товарища и предложили, так сказать, экстерном, выдвинули на пост и забыли. Ситуация ничуть не изменилась: как гремело, так и гремит, что ранним утром, что далеко за полночь, когда особенно слышны потуги графика и железной дисциплины. Терпели горожане, прослойками обсуждали – за отсутствием свежих новостей, одна постоянная оставалась и совсем не тяготила. Терпели до торжества: собрание сползлось по случаю юбилея, от смельчака предложение подумать прозвучало: «Нет, что ни говори, а шумновато, да вибрация, да толпы». И новый «начальник по устранению шума» предлагает комплексную программу. Руководство заглянуло на последнюю страницу, там было сказано: «В результате предлагаемых мер, уровень шума понизится на 100%, а вредные воздействия на 101,5».
Слов нет, перспективному руководителю подземного хозяйства авансом объявили благодарность, аплодисментами вдохновили – действуй, главное – сводки ежедневно присылай. И слова нужные нашлись; достоверно известно, сколько грунта вынули при воплощении проекта, сколько разбросали. В конце концов, подверглись награждению участники сего проекта, как и первое руководство (второе отделалось ценным подарком). И горожане, как никогда прежде, ощутили небумажную заботу о здоровье в условиях городских. Соседи радостью делились: «Они закупили настолько бесшумные поезда, что я сплю, не просыпаясь». – «Это настоящее чудо! Посуда круглые сутки не дребезжит, мебель на месте, кровать находишь утром в том же углу, где ложился, окна целы – это дорогого стоит!» 

Тем не менее, как во все времена, чудак найдётся, кто уверенно заявит: «Разве не знаете? Чудес не бывает», и тотчас спустится в метро. Если мы последуем за ним, то убедимся сами: нас встретит идеальная тишина, разве услышим дружное гудение ламп. И только! После шести часов ожидания, к нам обязательно подойдёт руководитель подземных коммуникаций, предложит чашку чаю и пояснит:

– Родился в Пуховичах я и всегда мечтал родному городу сделать исключительный подарок. Скажу прямо, слов благодарности услышали мы от пуховичан премного. Один житель даже прослезился, говоря: «Даже в самом неблагодарном сне не предполагал такого. Боюсь, минчане не слишком будут рады». – И я ответил: «Не беспокойтесь за минчан, они и не заметят. Вот вы попрежнему ещё ходите на службу, на работу, а в Городе давно никто не ходит. Там урны убраны за ненадобностью, чисты тротуары и подворотни, курящих выжили в подвалы». – Житель искренне подивился: «Это кто бы мог подумать? С переносом метро, как изменился мир. Ну, шумновато, это правда. Ничего, не к такому привыкали».

Вот как обстояло дело. Позволю себе напомнить, – лучших роботов собирали в школе №2 города Пуховичи. Школьники вырастали заканчивали старший класс и, покидая стены со схемами, выходили с убеждением, что проблемы занятости не про них. Американские туристы их в машины покататься зазывали, но слышали один ответ: «Вторая Украина нам ни к чему». – Оглядывались на родные стены, чтобы запомнить. Полшколы отданы под сборочные цеха, треть – под склады; порядок и чистота во всём, ибо свой труд рекомендовано ценить и уважать. Мы помним, как прилетали Алик Стеклов с сынишкой. Местная охрана Долю не пустила в цех окончательной доводки. Приседателю объяснили, что идёт вакуумная уборка, и тот вошёл в положение сына. Где-то через полгода недоразумения утряслось. Совет Министров издал указ об освобождении территории. Для города присмотрели другую площадку, а эти земли отошли к министерству сельского хозяйства. Производство роботов было отложено на неопределённый срок, да их уже некуда девать было, как-то так. Однако, вернёмся к нашим героям, ибо отдельные личности уже терпение теряют.
 

Берёзы разбежались, точно знали время и место падения метеорита, кто не успел – максимально отклонились от вертикали, подальше от эпицентра. Искусственно созданная поляна сознательно содействовала раскрытию преступления. Муха лежал лицом вниз, без признаков жизни. Бляха корчился, лёжа на боку, покрытый толстым слоем дыма, в просветах мелькала индикация перезагрузки. До-До копал братскую могилу, если не подвернётся другой проект. Возвышаясь в центре побоища, Ибрагим шпиговал остатками патронов уложенных в рядок невест, чтобы никого не обделить, всем поровну, в беде и в радости, так сказать. Стрелял то с правой руки, то с левой, то с обеих. Чуть в стороне Ошейна кувыркалась на поваленной палатке, по всей видимости, не могла выйти из временных затруднений, не могла избавиться от дурных предчувствий; к новой антивирусной программе долго привыкать, даже по инструкции, а здесь – полевые испытания, впервые на планете Земля. В слепой зоне, ничуть не напрягаясь, журчал непобедимый велолёт, но песенка пилота спета: она не оставляла ему никаких шансов, чтобы не быть узнанным. В классической постановке «Вся правда о Колобке» главный герой распевает эти незамысловатые строки: «Еду к бабушке родимой, коль старший брат не навещает».

И всё бы ничего, кабы ни чудо. На западе полоска света набирала силу. День возвращался, не иначе, что-то потерял.

Буднично затрезвонил полевой будильник, Ибрагим отключил его, над трансформером склонился: «Пора вставать, дружок».

Бляха поднялся на локте, оглядел потери, затем признался:

– Как было здорово наблюдать за восходом обратного хода, за новым небом. Компас выбросить придётся.

– То ли ещё будет. – Ибрагим зевнул. – Выбрасывать не торопись, пригодится на других планетах. Для выполнения поставленной задачи что осталось сделать?

– Убрать следы пребывания и самим убраться. – Бляха вскочил на ноги проворней, чем человек, заметивший крадущуюся гадюку. – Так это не сон? Это Муха всех их?..

Лекарь подхватил за ноги одну из невест, стал таскать по кочкам. Он рассчитывал на определённый результат, которого пока не получил.

– Помоги, бляха-муха!

– Что нужно сделать?

– Встряхнуть хорошенько. Внутри должен появиться звук.

Встряхнули. Искомый появился звук. Набросать камушков в жестяное ведро и потрясти – именно такой получим.

– Он?

Ибрагим кивнул, направился к очередной пациентке. С другими всё оказалось проще и быстрее, в конечном счёте, военкор и лекарь собрался полномочия сложить.

До-До наблюдал за оживлением, опираясь на лопату – последнюю на планете, затем выбрался из ямы, глубиной в половину его роста.

– Может, пояснишь, церемония ради чего проведена?

– Уточнял тональность детородных функций, отличные показания.

– Поживём – увидим. Считаешь, они беременны все, до единой?

Ибрагим инструкцию достал, пластиковые страницы слегка слиплись, – новенькая, видно сразу. Её разгладил на колене, из раздела «сверхзадачи флокса универсального» выдержку зачитал: «В случае крайней необходимости и в умелых руках, армейский флокс способен оказывать помощь как в полевых условиях…» – Это пропустим, вот. «Внедрять эмбрионы, зашивать раны, замораживать и размораживать продукты, с целью добычи воды». На том, пожалуй, и остановимся. Производитель гарантирует качественный сервис, в обмен на бережное отношение к серийным образцам.

До-До подошёл поближе, в инструкцию ткнул пальцем.

– По-моему, Асюна-Пасюпа о таких свойствах флокса не слыхал.

– Ничего удивительного. Во-первых, на марсианский язык она не переводилась. Во-вторых, флоксы идут нарасхват, буквально за гроши. А вот за инструкцию производитель просит настоящую цену. В плане совместном есть существенная оговорка, на которой настаивали галакты. Если кратко, то галакты запретили доставку флоксов на планету, пока жив хоть один русский.

– Поясни.

– Народ, построивший шлюпку «Научились», способен на большее. Наблюдатели посчитали, русским понадобится от двух до трёх недель, чтобы разобраться в возможностях флокса, не имея инструкций.

Пастушок протектором стал делать ямку, говоря, как бы сам с собой:

– Значит, Ошейна тоже. Что будет представлять из себя плод?

– В точности повторит все характеристики носителя.

– Я считал выстрелы. Мне показалось, ты делал это с нездоровым аппетитом.

– Хорошо, поясняю. Для нашего эксперимента отбирали лучших. Признаюсь, в научных
кругах имелись сомнения, но они уже позади. Наблюдатели фиксируют каждый шаг группы и продолжат, пока не пройдёте последний рубеж.

– Роды?

– Само собой. Нас больше интересуют сроки. Теоретически, раз в год роботесса будет выпускать на свет по экземпляру. Впервые во Вселенной! Мне ли вам говорить, как важно создавать для роженицы самую благоприятную атмосферу. Что вложим, то и получим. Поэтому – никаких военных действий, катаклизмов и семейных ссор. Сплошь классическая музыка, литературные шедевры, видеоматериалы – всё это предстоит взять на вооружение будущим мамашам.

– Но Муха как будто противоположного пола.

– Его способности наблюдающим пришлись по нраву, из него выйдет толковый сказочник. Три пули он получил по специальной разнарядке.

– Ты загнал в него четыре.

– Одну прибавил от себя. Контрольный выстрел. Хорошие сказочники не так часто рождаются. Население остро нуждается в качественном товаре, как ни помочь?

Бляха сделал осторожный вывод:

– То есть, чтобы родился сказочник, надо мамашу хорошенько встряхнуть? Или эту процедуру надо делать ежедневно?

– Уже ничего не надо. Я проверял, попали ли инъекции в свободное пространство. Могли угодить в узлы серьёзных перегрузок. Чёрных сказочников поразвелось.

– Четырёх сказочников на вселенную не маловато? – До-До вздохнул, созрел и выдавил из себя: – Вот если бы в стихах пригодились сказки, я тоже поучаствовать готов.

Ибрагим просиял:

– Отстаивал я твою кандидатуру перед советом. Местные власти не отдают. Правда, сделали оговорку – если сам пожелает, выделить и ему порцию для потомства. Как в воду глядел, дюжину приберёг.

– Не многовато ль? Две пятилетки с мыслью жить, что родишь в любой момент.. отцом-героем будут звать, место в троллейбусе.

– Ты погоди, я очень надеюсь всю команду достать из-под земли, им сделаю предложение. Кто откажется – его право, но я хочу всем равные возможности предоставить.

Муха пошевелился, едва определил себя в пространстве, тотчас принял боевую позу. Чуть погодя, лишь уразумел, что опасности явной нет, перешёл в форму вечного дневального.

– Какие новости? – спросил миролюбиво.

– Тебе нельзя резкими движениями увлекаться, иначе выкидыш случится, – ответил фотокорреспондент, расчехлил фотоаппарат, для фотосессии стал ракурс подбирать.
Трансформеры, как по команде, двинулись в сторону журналиста, точно подростки в тёмном переулке. Дорогу им преградил пастушок:

– Сколько ни говори, они за своё. Нельзя вам волноваться.

Муха сдерживался едва. Тут и собственная нерасторопность, и планета, где каждый обойти норовит. Это на первый взгляд непримечательный и безобидный мир. Положение дел ему набросали перед отправкой. Так ещё попутчик нарисовался – дам заработать. По своим каналам навёл справки и выяснил следующее: до него на этой планете провалились четверо. Руководство с жертвами не считалось. Любой ценой – а это слишком, слишком дорого сегодня, сказал себе агент Муха и отправился на фронт. Среди пропавших без вести легче затеряться. Купил карту полководца, наложил на местность и нашёл местечко, куда не падают снаряды, там и окоп себе со всеми удобствами возвёл. Между атак запчасти собирал, перебивал номера – одним словом, к побегу подготовка исключала всякую самодеятельность. Муха очень надеялся, что сбежит раньше, чем подпишут хоть один первичный договор, тут и отличился отдел пропаганды, промежуточный заключил, о самодеятельности, для культурного досуга между ужином и первым завтраком. На одном из творческих вечеров Муха и познакомился с поэтом, который ему, непобедимому классику в сочинении армейских эпиграмм и кроссвордов, не оставил шанса. До-До послужил наживкой. Имя главного удильщика, как правило, узнают лишь после смерти. Ибрагим – тоже мальчик на посылках, правая рука Рыбака. Но то, во они превратили его, не лезет ни в одни ворота. Только представил картину – знакомые собрались, байки травят; при упоминании его имени, с ухмылкой кто-то переспросит: «Муха? Это который на задании забеременел? Ну, я и прежде замечал особенность за ним, к молодым тянулся».

С таким хвостом двести лет гарантии не отходишь. – Муха едва не сплюнул под ноги. На этой планете агрессией пропитан каждый сантиметр. Раз сплюнул – плевок назад вернулся, со скоростью сверхзвуковой.

– Эй, Ибрагим! – Затворы передёрнул он, затеял серьёзный разговор. – Ты здорово промахнулся, зато я не промахнусь. Припомнить не могу, чтоб я подписывался, я не давал согласия на размножение слишком хорошего образца. Достань из меня эту чепуху.

– Слишком поздно, процесс пошёл. Когда я спрашивал, ты промолчал.

– Когда я без сознания валялся?

– Другой возможности я не имел. – пересчитав стволы, направленные на себя, Ибрагим сказал: – Вижу, иным способом решать проблемы ты так и не научился.

– На ерунду времени не трачу.

Очухались невесты, зашевелились, стали прихорашиваться да мерить животы.

– Эх, зря я за Бессмертным не пошла!

– Я тоже…

– Что за времена, законы где? Декретных сколько нынче платят? Ну-ка, убрал оружие, пока я не разошлась!

Муха уступил просьбе дамы. Посчитал за лишнее присутствовать при обсуждении обновок Ибрагим, под локоток Бляху взял и отвёл в сторонку.

– Подробности о подполье из первых рук интересуют. Ходили на охоту, необычное что-нибудь нашли? Только давай без фокусов, байки прибереги для окопов.

– Знамо дело, – обрадовался трансформер. – При первых выстрелах, изрядная группа укрылась в трубе водопроводной. Никогда не думал, что они способны… Главное в другом. Мы обнаружили гнездо – со всеми наворотами, роддом. Коляски, колыбельки, музыкальные соски, прочая дребедень. Няньки разбежались следом. Стало ясно, они научились продолжать род. Следом находим алюминиевое яйцо, в целях чистого эксперимента, Муха раздушил его. Внутри оказалось подобие крысы, скелет и оболочка из неизвестного материала. Не железо, точно. Передние конечности производительней, чем у крота, анализ конструкции подтвердил. Чтобы не знаться с нами, они мутировали и собирались переселяться куда поглубже. Верней всего, часть успела. Кроме того, – Бляха сделал паузу, раздул щёки для пущей важности, – имею наблюдение за невестами. Одна из них умеет пальцем в фарфоре и в стекле отверстия прожигать. Чтобы без трещин, без звукового сопровождения, – я голову ломаю, где можно употребить талант?

– Спасибо, подумаем. Теперь об отправке. Могу тебя подбросить до Луны, там сделаешь пересадку. Я тебе тут собрал немного, на дорожку…

– Приличные корабли туда не заходят. А с разным сбродом связываться неохота.
Там есть кладбище миллионеров, нужен охранник.

– Старого куда дели?

– Заработал кругленькую сумму и уволился. Времени свободного полно, оклад солидный. На досуге сам попробуешь резьбу по стеклу, там его горы, сбросили пираты, чтобы не возиться с дешёвым материалом. Достигнешь совершенства – помогу выставку организовать. Ручная работа всегда пользуется спросом.

– Надо подумать. Как-то сел корабль недавно, ты отчитал капитана и отправил дальше. Речь шла о цветах. Земля разве не достойна?

– Было дело. Васильки забросили по ошибке. Впредь здесь не будут выращивать хлеб, а васильки – растительные охранники зерновых культур. На Земле №3 их ждут.

– Эта под каким номером?

– Вторая. Лучшая часть человечества воплотится на Третьей, они уже приступили к освоению просторов. С учётом прошлых ошибок, этот проект может превзойти ожидания.
– Ибрагим меня заметил, разговор с трансформером свернул: – Как сядет мой корабль, ступай к нему. Скажешь, я приказал. – И направился мне навстречу, улыбку на лице запечатлев. – Давай с тобой закончим, Берендей. Я про тебя совсем ничего не знаю, ты обо мне.

– Полагаю, ты и есть тот, кого мои ребята святым Робертом называют.

– Имя не меняет сути.

– Тогда о единственной проблеме…

– Надумана она, смотри. – Собеседник достал предмет, размером с портсигар, поднял над головой, на пятках развернулся, сделал полный круг. Минуты три спустя, над нами послышалось знакомое журчание и голос Форзейля: «Караул! Машина вышла из подчинения!» Под аплодисменты Ибрагима, велолёт уверенно приземлился, пилот продолжал комментировать катастрофу: «Я же ничего не трогал! Эй, поберегись!»

До-До легонько встряхнул велолёт за раму – младший вывалился ему на руки. Последовал обмен короткими очередями: «Думал, на тебя управы не найду?» – «Без посторонней помощи – ни за что!» – «Это теория». – «Ну, зачем я тебе? Столько времени обходился без меня». – «Шубу летом не носят, но и не выбрасывают». – «Ибрагим, на помощь! Он сейчас отключит батарею, и мне крышка!» – «Ещё слово, и сниму динамики». – «Я знал, что этим кончится, добыл запасные». – «Послушай, младший брат…» – «У меня есть имя». – «Кто тебе его выдал? Корреспондент?» – «У меня есть паспорт гражданина Латвии, ты не имеешь права. Я самостоятельная лич…» – «Откуда? Ты мой брат или каких-нибудь трансформеров?..»

Пока они там отношения выясняют, мы с Ибрагимом отошли шагов на двадцать. У него всё расписано по минутам и по местам.

– Велолёт грузим в трюм, места хватит.

– Я рад за тебя, ты всё рассчитал. Часть подполья, я слышал, уцелела.

– Ни один не пострадал. Для Мухи постарались, как на съёмках фильма. У роботов нет смерти, как и у человека. Новая жизнь, в достойной оболочке.

– Меня интересуют потомки, кого определили с помощью флокса. Встанет вопрос отцовства, позволить им брать отчество «Ибрагимович»?

– Шутишь? Нет, это лишнее.

До-До нам не дал поговорить, явился пред очи, зажав под мышкой младшего. Ничуть не смутившись, выпалил с разгона:

– Мы летим с тобой, Ибрагим!

– Мой корабль полностью в твоём распоряжении, До-До. Кого посчитаешь нужным, того и возьмём на борт.

– Замечательно! Куда нам теперь?

– К Тумбочке. Там никого не заденет.

Я понял, корабль придёт, с минуты на минуту. Пилот никогда не собьёт астрономический ориентир. После пирамид и каменных обсерваторий на планете Тумбочка осталась.

В знак протеста, Форзейль фальшиво песню собственного сочинения затянул: «И самолёты он сбивал, как мух, а в плен попал – молчал, как муха…»

До-До не обращал внимания, гнул своё:

– Что будет с младшим? Я бы воспитателя с замашками надсмотрщика нанял.

– Будет видно. Боюсь, ему уготована завидная судьба. Пополнит армию сказочников. Очень ценная порода, востребована, как никогда прежде.

Это был камешек и в мой огород. Пока на Руси благоденствовали сказители, народ таких бед не знал. Попы боялись их, светская власть; только попади на язык – такую басню сочинит, что не скрыться, даже за подолом попадьи. В засуху звали сказочника, он сочинял дождь, и дождь приходил. Сочинял про выздоровление, про избавление от врагов, и простые люди были им благодарны. Когда же власти объединились и стали выживать, народ смолчал. С тех пор берендеи, как могут, помогают издали, редко показываются кому. А пропаганда сделала своё чёрное дело, всё меньше людей верит в чудеса.

Он будто прочёл мои мысли.

– Твоя планета, это колыбель лучших сказочников. Конечно, есть и другие, на других планетах, со своими особенностями, но ваши являются носителями добра высочайшей пробы… – Ибрагим не хотел, чтобы роботы слышали, о чём пойдёт речь дальше. – До-До, нам с Берендеем нужно переговорить с глазу на глаз. Доставьте велолёт к Тумбочке, через минуту погрузка.

До-До погрузился в велолёт, в последний разок прокатиться надумал.

Корабль выпрыгнул из рощи. Как до сих пор его никто не обнаружил?

Компас мой никак не отреагировал на приближение металла. Значит, не металл. Симпатичный корпус, никаких излишеств. Я бы сказал, скромности чрезвычайной.

– Теперь о главном. Эксперимент по выращиванию сказочников продолжается. Совет считает, в условиях твоей планеты, велика вероятность получить хоть приблизительные копии берендеев, для каждой цивилизации – свои. Невесты твои сдюжат, вырастят малышей. Такой товар не залежится, я слышал, очереди организовали. Особенно, микроцивилизации. Давно говорят повсюду: пора обзавестись современными образцами. Там малышам уже придумали название – шевельки.

Мы обменялись рукопожатием крепким, Ибрагима поторопили. Без малейшей помпы, без предстартовых затруднений, корабль вспыхнул прожектором и растаял в воздухе.

У меня тоже накопилось дел. Берёзки прошелестели: «Смотрите – одни убрались, другие прилетели». Стая крылатых шла над островами. Ведущий указал на Сорок Девятый; вслед за ним, и остальные стали снижаться. Крылатые пошли шарить по острову, заглядывали в каждую щель. Примерно через час поиски прекратили.   

– Запребои ввёл нас в заблуждение нарочно. Где они, следы прошлой цивилизации?

– Клянусь честью, сам поражён, не меньше твоего.

Они провели на острове остаток дня и ночь. Где-то далеко пробили куранты, особым боем; при демонтаже, случается, кукушечку забудут зафиксировать мастера… Новый день затевал светопредставление. Розовая заря хлынула с востока и с запада одновременно.

Гигантская, просто огромная волна на Сорок Девятый накатила, смывая все следы…

Конец четвёртой книги. 20.07.14 продолжение следует

Содержание
Глава 1………………………………………………………………. 1
Глава 2 ……………………………………………………………… 25
Глава 3 ……………………………………………………………… 46
Глава 4 ……………………………………………………………… 68
Глава 5 ………………………………………………………………109
Глава 6 ………………………………………………………………147
Глава 7 ………………………………………………………………189
Глава 8 ………………………………………………………………240