Пловец

Ha берегу реки стояла толпа. Плотная толпа людей. Мужчины и женщины, дети и старики. Кто-то переговаривался, кто-то молчал. Одни смотрели на небо, другие на реку. Некоторые были в головных уборах, а другие предпочитали находиться с непокрытой головой. Кто-то имел угрюмый вид, а кто-то веселился. Некоторые выглядели импозантно, а другие были одеты весьма скромно. Одни были чопорны, другие приветливы. Были лысые и лохматые, умные и глупые, субтильные и коренастые, простодушные и лукавые, суетливые и спокойные... Всех  их объединяло одно. Они ждали. Ждали терпеливо. А терпеливо ждать можно удовольствий, наслаждений или избавления от страданий. Или если он святой. Данные люди не являлись ангелами и явно не мучились. Значит они ждали чего-то, что должно было принести им радость.
У каждого свое понятие радости и представление об удовольствиях. Свое пока они одни, наедине с собой. Но стоит им собраться, стать сборищем, толпой, кучей, как их желания, помимо  воли и сознания, а иногда даже наперекор им, приобретают поразительную схожесть и первобытную однонаправленность. Все они такие разные, неповторимые, и в тоже время одинаковые ожидали, жаждали одного - зрелища.
И вскорости их терпение было вознаграждено. Толпа расступилась, давая дорогу двум, всего двум людям. Двум пловцам. Ради них, вся эта разношерстная компания и собралась на берегу. Точнее не ради их, а в предвкушении зрелища,которое они собрались разыграть.
Пловцы оказались непохожи друг на друга. Один высокий, стройный, с телом Вайсмюллера и лицом Рафаэля вызывал всеобщий восторг и восхищение. Другой пониже, потщедушнее, с невыразительной физиономией, хитрыми глазами и сардонической улыбкой почти не привлекал и себе внимания. Но оба были молоды, амбициозны, горды  и готовились к заплыву.
Оба пловца вместе, неторопливо подошли к берегу. Вместе плечом к плечу нагнулись, замерли в ожидании выстрела. И также одновременно, в один миг по сигналу стартера прыгнули в воду. Раздался всплеск, входящих в реку тел, и представление началось.
                *  *  *
Гонка была необычной. Не такой, как всегда. Правилами разрешалось всё. Главное приплыть к финишу первым. Быть вторым,всё равно, что не выиграть ничего.
Река оказалась стремительной. А все стремительные реки имеют много общего. Возле берега течение у них слабее, чем в центре. Оба пловца прекрасно понимали это, представляли тактику борьбы. Двигаясь с краю, "Вайсмюллер" легко мог выиграть заплыв, стать первым. Но он ни секунды не раздумывая несколькими мощными взмахами рук выгреб на середину реки.
Второй, конечно, стал жаться к берегу. Он трезво оценивал свои силы, осознавая что слабее. Но он также великолепно понимал, что первый горд, самоуверен, честолюбив и обязательно выберет центр, где он лучше виден и может предстать во всей своей красе.
Второй не был благородно честолюбив, а всего лишь по "скромному" тщеславен. Тщеславен и хитер. И он выбрал край.
Гонка началась. Несмотря на сильное течение, " Вайсмюллер" сразу вырвался вперед. Толпа неистово захлопала, дамы завизжали от восторга. Пловец выглядел великолепно. В нем чувствовалась первозданная, неуправляемая сила. Он напоминал касатку, идущую в атаку. Тот же ум, то же бесстрашие.
"Тщедушный" ощутимо отстал, его отставание от лидера было более чем значительным. Невзирая на это, сардоническое выражение не сходило с его лица. Он плыл не мощно, но ловко, искусно избегая небольших водоворотов и стремительных мест. Движения  рук «тщедушного» были строго выверены и размеренны. Сравнения с касаткой он, конечно, не выдерживал, а скорее походил на голубую акулу с её грацией, изворотливостью и непредсказуемостью.
Но как ни расчётлив был "тщедушный", он уступал."Вайсмюллер» плыл здорово, просто загляденье. Интенсивные,мощные взмахи рук, мышцы, налитые кровью, тело дышит. Трудно было отвести взгляд от его каменной мускулатуры и одухотворенного лица.
Женщины пришли в исступление и захлебывались от визга. Когда "Вайсмюллер" услышал их крики, он удвоил скорость, хотя в этом  не было особой необходимости.
Сильная половина человечества наоборот становилась всё тише. Чем больше бесились дамы, тем сдержаннее выглядели мужчины. Оно и понятно. Успех и слава одного неизбежно вызывают зависть и ненависть у другого. Некоторые втихомолку начали болеть за "тщедушного",несмотря на отвращение внушаемое им.
"Касатка" же вошел в раж. Он еще больше увеличил скорость,заставив дам не вопить, а тихо в экстазе стонать. Им овладело упоение. «Вайсмюллер» быстро приближался к финишу. Дело шло к концу. Некоторое время ничего не менялось. Сохранялся своеобразный «статус кво». Идущий первым равномерно ускорялся, "тщедушненький" также непрерывно отставал.
                *  *  *
Вдруг что-то случилось. Нет "Вайсмюллер" по-прежнему яростно, в упоении размахивал руками, толпа по-прежнему кричала на берегу, а "голубая акула" шёл вторым. Однако, расстояние между пловцами перестало расти. Это заметили даже самые необъективные болельщики — дети. Потом понемногу "тщедушный" начал догонять соперника.
"Вайсмюллер" стал сдавать, борьба с течением утомила его. Но ничего страшного не произошло. Все, что от него требовалось - это свернуть к берегу. Стоило ему отойти от центра, где водяной поток являлся максимальным, и он без труда довел бы заплыв до победы, выиграл единоборство.
Но не тут то было. "Касатка" был горд. Подобный выигрыш он считал недостойным, уступкой своему малодушию. Он итак лучший и докажет это, без разных «унизительных» приемов, - думал он.
А тем временем "голубая акула"  сократил свое отставание от «касатки» и стал догонять оппонента. Краем глаза "Вайсмюллер" увидел брызги, поднимаемые его руками, почувствовал приближение соперника. Этого он не в состоянии был вынести. "Касатка" в бешенстве рванулся вперед, лихорадочно перебирая ногами  он удвоил порыв. Дистанция между пловцами быстро вернулась в прежнее положение и даже увеличилась. Толпа опять зашумела. Дамы закричали, дети запрыгали от радости, джентльмены сдержанно захлопали.
"Вайсмюллер" снова плыл впереди. И не просто первым, а первым по всем статьям. Лучшим не только для других, но и для себя. И нечего какому-то там "заморышу" с его подлой, рабской тактикой посягать на лидерство.
                *  *  *
Однако его хватило не надолго. Очень не надолго. Через несколько минут "касатка" почувствовал сильную слабость. Движения рук стали скованными, дыхание прерывистым, тело охватила неприятная ломота. Но главное, не ощущалась та энергия, огонь, который все видели вначале.
"Заморыш" снова стал настигать "Вайсмюллера". Но опять же ничего непоправимого не произошло. Достаточно свернуть, уйти в сторону от неумолимого напора, прижаться к краю  и, несмотря на усталость, он сможет первым закончить гонку.
Но этого не произошло. "Касатка" упрямо держался центра. Мысль о повороте казалась ему невыносимой. Ведь он лучший, первый и сильнейший...
"Голубая акула" же приближался. Сначала его голова поравнялась с ногами "касатки”, затем они  оказались на одной линии, вот ещё немного и ... «тщедушный" обошёл его. Даже заметив это, "Вайсмюллер" не изменил направление, а усилием воли попытался увеличить скорость, догнать оппонента, но этим только ослабил и без того истощенный организм. Что, впрочем, не было самым худшим.
                *  *  *
Последняя попытка подорвала веру "касатки» в себя, в свои возможности. Он начал отставать. Мало того, он почти перестал продвигаться вперед. Его скорость практически сравнялась со скоростью течения.
Но дамы по инерции кричали, поддерживая "Вайсмюллера», мужчины втайне злорадствовали, дети насупились, а старики, как всегда, глубокомысленно молчали. Некоторые открыто, не таясь, стали болеть за "голубую акулу".
"Касатка" теперь постоянно видел впереди,сбоку поджарую спину соперника. Финиш был не за горами, но время пока терпело. Положение ещё не стало безнадежным. Всё, что нужно, это отплыть, свернуть от центра. С краю течения нет, можно отдохнуть и с восстановленными силами догнать и перегнать "тщедушного".Только свернуть. Эта мысль мелькнула в голове "Вайсмюллера", но он тут же в ярости отогнал её. Ведь он благороднее, сильнее, лучше...Между тем, его энергетические резервы таяли, а сил становилось все меньше. Сначала он стоял на месте, сопротивляясь встречному напору воды, потом его стало медленно сносить вниз по течению...
                *  *  *
Река была необычной. Особой. Внизу по течению, недалеко от точки старта находился водопад. Водопад - гигант. Насколько стремительной и напористой являлась река, настолько мощным и шумным был водопад. Настоящая Ниагара. Плотная, мутноватая толща воды с ревом извергалась с более чем пяти-десятиметровой высоты. От одного вида этой громады мутило и хотелось бежать, а благоговейный страх, охватывавший человека, не давал этого сделать.
"Вайсмюллер" знал о водопаде. Знал, что его ожидает, если он не сможет преодолеть течение или не пристанет к берегу. Знал но не изменял направление. Ведь на него смотрели... женщины и дети.
А "тщедушный" спокойно держал первенство. Его жилистое, как у марафонца, желто-серое тело маячило далеко впереди. «Касатка» увидел это и каким-то нечеловеческим, жутким усилием воли бросился в погоню. В его глазах заблестела энергия и жажда борьбы. Казалось у него открылось второе дыхание, зажегся огонь победы. Он снова уменьшил промежуток, отделяющий его от "голубой акулы", начал догонять соперника.
Увы, это была только иллюзия. Пламя быстро погасло, энергия иссякла. Насколько стремительно он сократил разрыв, настолько  же быстро он вернулся к прежнему и стал в два раза больше."Касатка» вдруг почувствовал, что не управляет своими одеревеневшими мышцами. Руки не слушались, ноги онемели, тело налилось свинцом. Тогда пришло отчаянье.
Ему стало страшно. Течение увлекало "Вайсмюллера» вниз. Всё дальше и дальше от точки старта и всё ближе к отвесной пропасти, на дне которой на скользких, покрытых патиновым налетом мха и водорослей камнях, бесновались буруны воды. Там царили смерть и хаос.
Поворот к берегу стал необходим. Выбора не было, альтернативы не существовало. Вопрос уже не стоял о том, чтобы выиграть или закончить заплыв, речь шла о жизни и смерти. Сменив курс, «касатка» сможет избежать гибели, сохранить жизнь. Тем более, что отдавшись на произвол водяного потока, он немного отдохнул и ощутил, что с трудом, но владеет своим телом, может выполнить поворот.
И здесь случилось самое ужасное, "Касатку" охватила апатия, пришла опустошенность. С этого момента он умер. Нет ничего кошмарнее для человека, чем безразличие и душевная пустота. Лучше боль и мука. Пусть даже отчаянье и тоска. Но только не безысходность и невосприимчивость. Человек без  надежды, без веры - не человек. Это механический набор крови, мышц и костей. Человек живет постольку поскольку чувствует, переживает и мыслит. Он существует в той мере, в какой его жизнь, бытие наполнено эмоциями, желаниями и страстями. Апатия - это коварная,безжалостная бездна.
                *  *  *
"Вайсмюллера» стремительно понесло вниз по течению. Туда, где танцевал водяной вихрь. Если бы сейчас кто-нибудь вблизи увидел  "Касатку», он бы содрогнулся. Тусклый взгляд, вялое тело, индифферентное выражение лица, неподвижные конечности. Его мышцы не чувствовали боли, кожа не ощущала прикосновения прохладной речной влаги, уши не воспринимали оглушительный грохот водопада, обоняние не передавало тленный запах водорослей и ила. Это была уже не "касатка", а полуживое, дряблое существо. Река неумолимо перемещала его к своему концу.
Немногие, еще болевшие за "Вайсмюллера" зрители, видели, как у порогов резко ускорилось движение пловца, как дугой изогнулся гигантский пласт воды, как темная точка быстро заскользила вниз в бездну. Какой-то ребенок, увидев это, не выдержал и закричал. "Вайсмюллер" услышал этот вопль и на долю секунды в его глазах вспыхнул огонёк. Он первый, лучший и сильнейший...Но все было кончено. Через несколько мгновений его бронзовое тело скрылось в брызгах ревущего водопада...
                *  *  *
За пару метров до финиша "тщедушный" выгреб на середину реки и с блеском закончил спектакль. Мужчины ликовали. Дамы быстро простили триумфатору его сардоническую ухмылку и одиозный вид. Не важно, что «акула» избрал рабскую тактику, не пришел на помощь сопернику, был неразборчив в выборе средств. Важно, что он первый, лучший и сильнейший. 
                *  *  *
Прошел год. На берегу реки снова собралась толпа. Разношерстная толпа людей. Среди них оказались богатые и бедные, тихие и велеречивые, лысые и лохматые... А всех их объединяло, привело на берег, конечно, одно. Они хотели нового представления, зрелища. Хотели и, естественно, получили.
Предстоял заплыв, новое соревнование. Еще один водный слалом. Толпа посторонилась, пропуская вперед участников спектакля, давая дорогу соперникам. Но их было уже не двое, а намного больше. Несколько десятков. Все они оказались молоды, сильны и красивы.
Грянул выстрел и пловцы попрыгали в воду. Правила были те же, но не теми же оказались пловцы. Все они, как один, толкая друг друга, начали жаться к краю, избрали тактику «тщедушного». Облик у них изменился и стал божественным, а пресловутая, замаранная беллетристами душа осталась прежней. Со стороны выглядело забавно, как "аполлоны»-атлеты плескались на мелководье, барахтались словно малыши у берега.
Однако один ... Дальше вы продолжите сами. ...Однако один с телом Давида и лицом Байрона не захотел быть эпигоном "голубой акулы". Он подошел к берегу, прыгнул в воду и, прорвавшись сквозь плотную группу соперников, несколькими мощными взмахами рук выплыл на середину реки.