Штуковина

Курортный городок на берегу моря. Всё дышит отдыхом, морем и свежестью соснового леса. Природа переплетается с городскими виллами, сосны обнимают стены высоких домов. Необычное и запоминающееся  зрелище … и просто место…
И музей в этом городке необычный. Музей современного искусства под открытым небом. На открытом пространстве, каждая на своём подиуме, разместились скульптуры и композиции. Между ними извилистые дорожки, ведущие сначала вглубь парка, а затем возвращающие посетителей назад в повседневный мир.

Всё очень авангардно, увлекающе и непонятно на первый взгляд. Отдыхающие, неспешно прогуливаясь, заглядываются на переплетающиеся странные металлические конструкции, разглядывают эти произведения современного искусства, переговариваются, обсуждая увиденное, соглашаются и следуют дальше под сенью тенистых аллей в свой отдых.

Или непонятно и на второй взгляд. Это когда отдыхающие, гуляя по парку, останавливаются около какой-нибудь композиции, внимательно смотрят, обсуждают то, что перед ними, потом доказывая что-то друг другу, тычут пальцами в металлическую табличку под экстравагантной загогулиной и громко говорят что-то типа: «Ну, я же тебе и говорю, что это женщина, видишь точно написано «Мать», а ты говоришь машина, ну и что, что тут кажется, что четыре колеса, это художник так видит женщину». Ну, и в принципе, все согласны, что, видимо, так художник видит, и продолжают движение дальше.

Но может быть непонятно и на третий взгляд…

Или просто непонятно. Именно об этом я и захотела написать.

Итак, на большой скорости, от которой у мальчика, сидящего впереди, во все стороны развевалась чёлка, а у мамы, сидящей на втором месте, развевался шлейфом длинный голубой шарф, в арт-парк ворвался прогулочный фиакр. Он влетел из понятного мира бурного отдыха, мороженого, пива и жирной копчёной рыбы, всего того, что так просто и понятно человеку. Все пассажиры, а их было четверо: папа, мама их сын и ещё какая-то женщина, все они, очевидно, были роднёй, очень похожие друг на друга: большие, тучные, громкие и страшно довольные своим отдыхом, смеялись и переговаривались.

 Папа командовал и рулил:
 
- Так, на море были, пиво пили, мороженое ели, а теперь… Что это? Ага!  А теперь музей! – и папа звучно загоготал. – О! Он ещё и бесплатный!

Фиакр, замедлил ход и покатился по дорожке вглубь арт-парка.

- Ну, сына, проводи нам экскурсию! Что тут у них?

Мальчик весело повернулся к родным и театрально сказал:

- Вы в музее, и сейчас мы Вам всё тут покажем и расскажем. Это деревья! А это такая дорожка прямо в лес, а это … - мальчик показал рукой на композицию, размещённую на высоком подиуме, состоящую их металлических штырей, которые изгибались, торчали в разные стороны, топорщились, образовывая непонятные формы.

- А вот это!.. – ещё раз начал мальчик, но … то ли поперхнулся, то ли … слов не нашлось у него подходящих и мыслей тоже, чтобы обозначить то, на что он показывал.

Фиакр остановился, и все стали внимательно разглядывать то, что было перед ними, постепенно впадая в оцепенение, при чём, чем дольше они смотрели на это «что-то», тем тише и растеряннее становились их лица, выражающие всё большее и большее недоумение. И чем глубже они погружались в пучину непонимания, тем тяжелее было вернуться обратно. Веселье закончилось. Воцарилось долгое молчание.

Первым пришёл в себя папа. Нужно было держать своё отцовское лицо перед всеми.

- Это… такая… шту-ко-о-ви-на, – медленно и авторитетно сообщил отец. Все вздрогнули от папиного голоса, очнулись и облегчённо вздохнули, как будто только что проделали тяжёлую изнурительную работу.

- Ну, конечно, штуковина! – радостно загалдели все и, дружно надавив на педали, помчались, не оглядываясь, подальше от этой загадки, способной сломать их представление о мире и о себе.