2. Малый квадрат

(Продолжение цикла стихов и прозы "Пристегнувшись к одной верёвке")

Малым квадратом пацаны из соседского двора называли три простейших гитарных аккорда: "звёздочку" и две "лесенки" - прямую и обратную. Самое смешное, что этой малости вполне хватало, чтобы сбацать любой приглянувшейся мотив. Да и осваивать их показалось Витозу плёвым делом. Разве что пришлось походить десяток дней с опухшими кончиками пальцев левой руки.

Позже, конечно, Лизка, Витькина напарница в байдарке-двойке, растолковала ему то, чего не ведали доморощенные маэстро из соседского двора и о чем он не догадался расспросить своего учителя музыки Владимира Рафаэловича. Оказывается, знаменитая троица аккордов по-научному называется тоникой, доминантой и субдоминантой европейского гармонического ряда.

Судя по рассказам Витьки, Лизка толк в музыке понимала. Каким-то образом она умудрялась сочетать гитару, байдарку и провонявшую дымом штормовку с абсолютно не русскими (и даже не испанскими!) фамилией и внешностью, а также с учебой в консерватории по классу фортепиано. Насколько Витька сумел понять из горячих Лизкиных разъяснений, особенности восприятия музыки у европейцев примерно одинаковы. Поэтому, куда ни кинь, в песнях разных народов Старого Света вылезает один и тот же клин - всевозможные обращения трезвучий первой и четвертой ступени и  септаккорда - пятой.

Молодые напарники времени даром не теряли. В промежутке между первой и последней встречами они освоили полсотни гитарных аккордов. А еще объездили со сборной Ленинграда по гребному слалому половину тогда еще великой и нерушимой державы. Дважды кувыркнулись и позорно сошли с дистанции, но выиграли десяток других престижных соревнований на Украине, Кавказе и в Прибалтике. Впали в грех и восстали из него…

 Плюс ко всему перечисленному весло в Лизкиных умелых ручках существенно поубавило количество передних зубов верхней челюсти моего героя. Но об этой леденящей душу истории, не имевшей никакого отношения к грехопадению, я расскажу когда-нибудь позже.


Впрочем, первая встреча Витоза с самодеятельной песней, то есть той, которая поется под гитару, произошла еще до знакомства с Лизаветой - где-то в середине шестидесятых годов. Именно тогда его старшему брату Стасею, студенту геологического факультета, друзья подарили предмет, культовый для геолога-романтика, - семиструнную гитару. А к гитаре присовокупили арендованный у кого-то катушечный магнитофон "Маяк" с записями совершенно необычных песен и тетрадку, в которой была таинственным образом закодирована их музыкальная часть. Особенно заворожила моего героя песня про синие сугробы, которую классно пел какой-то мужик. Кажется, Высоцкий - других фамилий тогда почти никто не знал. А может и не Высоцкий, а Визберг...

Песни под гитару показались Витозу гораздо перспективнее фортепианных полонезов. Главное - их можно было бацать где угодно. Набив мозоли на пальцах, накрепко затвердив слова и аккорды, новоиспеченный бард (правда, еще не подозревавший о существовании этого термина) даже высунулся на суд ровесников. Дело происходило перед вечером старшеклассников и, скорее всего, в школьном сортире. Где еще могли тусоваться в ожидании танцулек великовозрастные "лбы"? Ну и настроение после  дебюта осталось у Витоза соответствующее - сортирное. Точнее, даже не сортирное, а такое, какое бывает у тех, кто не поспел в это заветное местечко. Лидеры мальчишеского мирка непонятным образам не вняли. Подумаешь, синие сугробы! Презрительно пробурчав что-то, пацаны взяли гитару в свои руки, выкинули седьмую струну, перестроили оставшиеся на ненашенский лад и загнусили  "Yellow submarin...".

Наверное, надо кое-что пояснить для тех, кто не представляет, в каком измерении проходила юность того, первого послевоенного поколения. Во времени  этом, называемом оттепелью, были только зародыши свободы самовыражения, которая ныне радует и пугает одновременно. А из наиболее доступных источников познания мира - радиоточек и еще редких на ту пору телевизоров - прямой наводкой лупил жизнеутверждающий казенный агитпроп. Вроде «Марша бригад коммунистического труда».

Но кое-что тогда уже начинало меняться. Появились транзисторные "Спидолы", способные сквозь вой искусственных помех выловить "Битлз". Ливерпульская четверка была на самом взлете успеха, а ее мелодии, вырвавшихся за рамки традиционных гармонических построений, просто ошарашивали. Жаль только, что воспроизводить их было по зубам далеко не всем. Во всяком случае, сортирные приятели Витоза изуродовали желтую подводную лодку, как бог черепаху...

Так что единственным реальным противовесом агитпроповской шняге большинству пацанов представлялась блатная романтика в сопровождении гитары. И чему, собственно, удивляться? Для страны, половина населения которой то ли сидела, то ли сажала и конвоировала, это, пожалуй, было в порядке вещей. Тем более, что на подобное песнопение действительно хватало одной извилины в мозгу, трех простейших аккордов и трех десятков слов. Ну, от силы полусотни...

А вот синим сугробам места в тех извилинах не находилось. Как и полонезу. Во всяком случае, так казалось Витозу в годы сожительства со своей первой гитарой...

Продолжение здесь: http://proza.ru/2015/12/22/104