Завещание Шираза

Что завещать тебе, мой сын, что завещать, сынок?
Чтоб и в веселье, и в беде меня ты помнить мог?

2007 год… Экспедиция, возглавляемая директором института истории Академии наук Армении Ашотом Мелконяном, после путешествия по Западной Армении решила покорить вершину библейской горы Арарат, высотой в 5165 м, и сделать это восхождение  именно 10 августа, в очень важный для нас день – день заключения Севрского и Тбилисского договоров.

Мелкий пакостник Эрдоган тогда издал специальный указ – не пускать армян на вершину нашей горы, раз её основание находится на турецкой территории. Уж не знаю, за сколько турецких лир купили алчных турок, коррупция, понимаешь ))), но армяне не только взобрались на святую вершину и сняли фильм, а Мелконян и книгу прекрасную написал про Арарат, но и станцевали там наш Кочари, назло всем врагам спели наш гимн, и подняли над бывшим Сурмалинским уездом наш триколор. (Между прочим, родина моего отца)…

А годом раньше произошло ничуть не менее волнующее событие… Экспедиция под руководством преподавателя ЕГУ Геворка Ачяна на гору Арарат вознесла сердце великого армянского поэта Ованнеса Шираза, в одном из своих стихотворений поэт поручил это своему старшему сыну – Араику Ширазу:

Что завещать тебе, мой сын, что завещать, сынок
Чтоб и в веселье, и в беде меня ты помнить мог?...

…Когда же гору сдвинешь ты и принесешь ее,
 То из могилы сердце вынь горячее мое,
 И на вершине схорони, под снегом, на века —
 Чтоб успокоилась его палящая тоска.

Первая часть завещания Шираза была выполнена.

К слову говоря, это не такое уж экзотическое желание — похоронить сердце на родине в своё время пожелал и поляк по матери, француз по отцу, гений Польши Фредерик Шопен. Он был похоронен в Париже на кладбище Пер-Лашез, а его сердце покоится в костеле св. Креста в Варшаве.
Ливингстон открыл столько земель и территорий, но просил сердце похоронить в Африке. А забальзамированное тело его 10 месяцев африканцы тащили пешком до Англии. Сердце нашего Туманяна захоронили, тоже учтя его желание, в Дсехе, на его родине... В дни кончины великого поэта сын Арег был с ним в Москве, и попросил врачей передать ему сердце отца. В своем письме брату Амлику он писал: " Я украл сердце нашего святого отца.  Правда, оно не стучит, но оно было с нами, папа в нашем сердце, а сердце папы должно быть в нашем доме ... "В течение многих лет родственники держали сердце в доме писателя, в маленьком шкафу. Но однажды Аветик Исаакян приехал в гости к Туманянам. Было уже поздно, и он остался на ночь. Ему постелили в комнате Туманяна. Когда рассвело, хозяева заметили, что Исаакян был крайне обеспокоен. Он признался, что не спал всю ночь.
Решили, что причиной его бессоницы было присутствие сердца Туманяна. И сердце поэта было перенесено в Музей медицины в Ереване. Только в 1994 году желание Туманяна осуществилось. Его сердце было захоронено во дворе отеческого дома в Дсехе. 

Да и Кутузов вполне осознанно просил похоронить его сердце в Пруссии: «Прах мой пусть отвезут на Родину, а сердце похоронят здесь, у Саксонской дороги, чтобы знали мои солдаты — сыны России, что сердцем я остаюсь с ними». Правда, большевики всё сделали наперекор – открыв склеп, где находился прах фельдмаршала, обнаружили склянку с сердцем и захоронили его на родине.
Вообще же это началось с Ричарда Львиное сердце.

И, поскольку именно сердце всегда рассматривалось как вместилище человеческой души, которая бессмертна, а тело — всего лишь тленный прах, пожелания стараются исполнить.

Только вот Шираз не одно пожелание изъявил, если внимательно вчитаться.

…Когда же гору сдвинешь ты и принесешь ее…

— вот какое условие поставил поэт. А что он мог сказать при коммунистах? Не мог же прямо написать: Когда ты окажешься хозяином той территории, которая принадлежит нам по праву справедливости, и которую отняли благодаря коммунистам, вот тогда и сердце похорони там, на вершине!
Но ребята из группы Ачяна и Араик Шираз мудро рассудили: Если гора не идёт к нам, мы сами пойдём к горе!
И ведь сумели!

И каждый раз, глядя на величественный Арарат, я устремляю свой взор на самую точку вершины. Будто увижу кусочек вечного льда над сердцем поэта, оплакивающего при жизни невозможную потерю.
А ведь вторая часть Завещания  осталась невыполненной...