Лиля - 4 часть

ЛИЛЯ. Часть 4.
         7.
Вырвавшись из удушливого здания полиции, девушка не могла отдышаться. Воспоминания навалились так плотно, что ей показалось, будто ее сейчас стошнит.  Под пронзительным взглядом следователя Копейкина, ей  стало очень плохо. Он словно бы видел ее насквозь. Но ведь это было не так, правда?
Девушка миновала перекресток, и чуть замедлила шаг, осознав, что никто не гонится за ней. И, наверное, не собирался.
Она побрела по знакомому тротуару, обратно, к студгородку, глубоко задумавшись о своем прошлом. Теперь, когда родителей в один миг не стало, она ощущала себя глубоко одинокой и не нужной. Совсем, как тогда, когда они  открыли свой лагерь, и отдавали ему все свои силы и внимание. Как часто такое бывает, когда взрослые люди, увлекаясь великой идеей,  потешить свою добродетель, и помочь детям –сиротам, или скажем, бездомным, оставляли своих таких же детей, или родственников, остро нуждающихся в их обществе, во благо «великой идеи». Так же вышло и с родителями Лили. Их жажда одарить любовью чужих детей, оставила их родную дочь без внимания. И девочка очень злилась, и обижалась на них за это. Разумеется, ревнуя, устраивая истерики и требуя большего внимания к себе. Это сейчас ей было понятно, как глупо и по-детски все это. Что в итоге, она выросла такой, в любви и внимании родителей, а многие дети из лагеря, даже не дожили до ее лет… Как Римма, ее лагерная подруга.
Римма была сверстницей Лили. Они обе только пошли во второй класс, и учили  друг друга правописанию, прдолжительными жаркими днями в  деревянных домиках во время тихого часа. Или же, делали кукол из спичек, рябины и листьев тополя… Лиле, порой казалось, что она ощущает запах  того солнечного дня, когда девочки накупавшись в море, наигравшись и навеселившись, собирались лечь спать. По лагерю давно дали отбой, и неразлучные подруги устроились в кроватях рядом. Родители Лили разрешили ей жить наравне с другими детьми, давая ребенку свободу, о которой, впрочем, та и не просила.  Рима всегда была более смелой девочкой, и в ее голове всегда возникли самые невероятные идеи, которые Лиля с готовностью поддерживала.  И в эту ночь, Римма все никак не могла уснуть. Укутавшись пододеяльником в цветочек, и скинув одеяло, которое было совершенно не нужно в такую жару, она взглянула на Лилю, что уже начинала тихо посапывать у себя на кровати, засыпая, девочка прошептала:
-  Я не могу спать без сладкого…
Лиля, услышав голос подруги, открыла глаза, и отозвалась:
- В большом здании есть склад, где родители хранят еду, там наверняка есть конфеты. Если хочешь, я попрошу маму завтра, что бы она дала нам парочку, на завтрашнюю ночь.
Лиля всегда не понимала той своей наивности, с которой пускалась во все авантюры подруги. Разумеется, Римма не пожелала ждать утра.
- Может, мы возьмем их сами сейчас?
Лиля испугалась, но это чувство ей понравилось. И впрочем, стащить конфеты из чулана родителей, казалось не таким уж жутким  преступлением. Утром она обо всем расскажет маме, и все.
Девочка села в кровати, и кивнула:
- Ну.. давай попробуем, - неуверенно протянула она, -  Только я боюсь темноты.
Рима тоже села в кровати, и улыбнулась:
- А у меня есть фонарик, - с этими словами девочка достала предмет своей гордости, что попался ей в киндере, из своей прикроватной тумбочки.
Он скрипа дверцы, кто-то из остальных детей в комнате возмущенно пробубнил, но кажется, во сне.
Подруги, как только можно, бесшумно, двинулись на промысел. Стояла ясная, теплая ночь. Пели сверчки, за ограждением плескалось море. На улице не было ни ветерка. Им потребовалось каких-то полторы минуты, что бы добраться до административного здания лагеря, что стояло в центре участка, оставаясь слабо освещенным всю ночь.
Его двери были не заперты. От кого запираться, когда территория лагеря закрыта?
Девочки без проблем вошли в здание, а там и в чулан, нашли коробку с карамельками, это были «раковые шейки», и взяли по две штуки, решив, что так им будет проще остаться безнаказанными, когда вдруг услышали странные звуки из под пола.
Римма взглянула на Лилю.
- Ты слышишь?!
Подруга побледнела от страха, но убегать не торопилась, в отличие от Лили. Та все отдала бы за то, что бы оказаться сейчас в своей постели. Сил ответить у Лили не нашлось, она только слабо кивнула.
- Кто-то в подвале? – предположила сообразительная Римма.
Волна облегчения скинула оцепенение Лили, и девочка снова кивнула, и даже прошептала в ответ:
- Наверное… Может, пойдем?
- Ты что! – возмутилась Римма, - Надо посмотреть. Где крышка в подвал?
Эта мысль Лиле не понравилась, но она не хотела, что бы ее считали трусихой, и повела подругу, но по пути проговорила:
- Если мы откроем крышку, нас заметят, может, лучше тихо подсмотрим в окошко?
Римма окинула Лилю восхищенным взглядом, и спешно кивнула.
Девочки тихо вышли из здания, и, обогнув его, улеглись на животы, у крошечного грязного окошка, что  было единственным в подвале.
Но то, что они увидели, выжгло в их сознании жуткие шрамы.
Громкий сигнал машины, вернул Лилю в реальность, где она только успела оглянуться, как ощутила мощный удар, в бок, и полетела на асфальт, сдирая колени и ладони в кровь, а так же мощно приложившись лицом о бетон. На мгновение, сознание померкло, вернув ее в ту ночь. Запах мокрой земли, и пыли. Тихие стоны тринадцатилетней Ани Москвиной, чей рот и руки были связаны, а голова запрокинута. Увидев Римму и Лилю в чумазом окошке, она застонала громче, пока несколько парней, окружающих ее, говорили о чем-то, и сосредоточенно терлись у нее между ног.
Девочки узнали  одного, что стоял к ним в тот момент лицом, остальные либо боком, либо спиной, да и в полу мраке было не разобрать. Он был покрыт потом, и красный, что-то говорил, дергая Аню  и заставляя ту смотреть на него, а не в спасительное окошко.
Лиля спешно отодвинулась от окна, за мгновение до того, как насильник Ани заметил Римму в окне, и что-то вскрикнул.
Девочки бросились убегать в разные стороны. Ноги проваливались в песок, а ужас сковывал так, что казалось, просто нет сил, убегать. Ноги немеют, она бежит на месте,  ее хватают…
Яркий свет слепит глаза, а над головой слышится мужской голос:
- Ты в порядке? Эй, приди в себя.
Лиля медленно открывает глаза. Над ней нависает мужчина. Огромный мужчина, его мощные руки и плечи загораживают ей всю комнату. Она ничего не понимает, не в силах отойти от жуткого, искаженного сна-воспоминания. Разумеется, в ту ночь ее не поймали…
Мужчина, что взывал к сознанию Лили,  был коротко стрижен, а его плечо, наполовину прикрытое белой футболкой, покрывала мощная татуировка с какими - то узорами друидов.
- Ты как себя чувствуешь?
Он чуть отодвинулся, и рыжая в панике осознала, что находится в чужом доме или квартире. И судя по раскиданным вещам, гантелям, турникам и прочей чисто мужской теме – в  его доме. У нее жутко болела голова, руки и бок.
- Где я?
- У меня, - оправдал ее подозрения незнакомец, - Я сбил тебя машиной, но к врачу не повез. У меня три неоплаченных штрафа. Если про тебя узнают, лишат прав к чертовой матери. Ты как? Где болит? Я проверил – переломов нет, так что не волнуйся. Ссадины и ушибы.
- Ты доктор? – Лиля, тихо вздыхая от боли, попыталась сесть.
- В каком то смысле, - уклончиво проговорил мужчина, протягивая ей, стакан воды и пачку обезболивающего, - Выпей, станет легче. Голова не кружится?
Лиля взяла стакан, в ужасе отмечая, насколько огромные его руки, по сравнению с ней. Этот парень просто машина для убийства, не иначе.
Она отрицательно качнула головой, на его вопрос, и вытащила себе одну  таблетку, выпила, запив хорошенько водой. Ей было очень плохо. И морально, и физически. Но кто ей мог помочь?
Арангутаноподобный мужчина, наконец, отошел, дав ей возможность вздохнуть и обдумать все как следует. Он странный. Притащил ее к себе домой, вместо больницы. Хотя, в наше время, чем с ментами связываться, вспомнить хотя бы этого Копейкина.
- Отвезите меня домой, - протянула Лиля, спуская ноги на пол и отмечая, что ее джинсы расстегнуты.
Она спешно отставила стакан и стала застегиваться, опустив глаза.  Он совсем с ума сошел что ли?
- Я проверял твое бедро, - напомнил незнакомец,  - Только и всего. Расслабься. Сама идти можешь?
Видя, что незнакомец не препятствует ее уходу, а скорее наоборот, только рад, Лиле стало немного легче.
- Думаю, да…
Она поднялась с дивана, на котором лежала, и тут же удивленно пошатнулась. Парень подхватил ее огромными ручищами на руки, и понес вон из квартиры, заставляя Лилю смущаться и краснеть.
На его лице было написано недовольство, но он молча вынес ее из квартиры, а потом и подъезда, к своей машине – белому внедорожнику. Кажется, Рэндж Ровер? Усадил ее на переднее сидение, и сам сел за руль.
- Ты где живешь?
Лиля вдруг вспомнила, что надо было запомнить его номера. Но как обычно, гениальные мысли  приходят очень поздно.
Девушка нехотя называет свой адрес. Сегодня она планировала забрать свои вещи из студгородка. Переезд в родительскую квартиру затянулся. Она не хотела уезжать оттуда, но понимала, что это неизбежно. Тем более, что некому приглядеть за Чапой, пока тетя разбирается со своими делами, и ее нет в городе.
Парень за рулем, молча заводит машину, включает тихо латино на приемнике, и выезжает в сумеречный Ростов. Лиля молчит, погруженная в свои невеселые мысли. Она ощущала себя такой… одинокой? Определенно. Несчастной? Сто процентно и верно.
В уюте чужой машины, она вдруг нашла себя. Словно реальность настигла ее только сейчас, вырывая из какого-то сомнамбулического состояния.  Она повернулась к парню, и медленно проговорила:
- Меня Лиля зовут, - и зачем ей знакомиться с ним? Она не знала, но хотелось просто поговорить с этим странным человеком, который, кстати говоря, не спешил представляться.
Он помолчал, а потом нехотя ответил:
- Максим.
- Да расслабься ты, - протянула девушка, приняв его скованность за страх перед тем, что Лиля сдаст его ментам, - Я не собираюсь писать на тебя заяву. И никто меня не заставит. Мои родители погибли месяц назад. Так что… Заступиться за меня не кому…
И сама того не понимая, она вдруг разревелась, как дурочка. Слезы капали ей на грудь, и жгли оцарапанные руки.
Если бы Лиля не была занята своими эмоциями настолько, то увидела бы, какое произвела впечатление на водителя. На мгновение на его лице, промелькнула растерянность, потом удивление, и наконец, его тяжелые брови хмуро сдвинулись на переносице, надевая устрашающую маску. Он не пытался ее успокоить, и всеми силами старался казаться страшным и твердым. И у него отлично получалось, только вот Лиле было плевать на этот театр. Она заливалась слезами, в то время как он вел машину.
Наконец, она смогла взять себя в руки.
- Прости.. я.. просто я…
Она не смогла подобрать слов, а проморгавшись, поняла, что машина уже стоит у ее подъезда.
- О, мы уже приехали.. ну пока.
Лиля даже не смотрела на странного парня, просто взяла сумку, и выскользнула из машины, закрыв за собой дверь, она побрела к темному подъезду, не глядя по сторонам. А стоило бы, потому что вслед за ней, двинулись две тени, которые, впрочем, не ускользнули от взгляда водителя белого внедорожника.
Максим с минуту сидел и ничего не предпринимал. По его лицу сложно было что-то понять, но спасать Лилю он явно не торопился, до тех пор, пока из подъезда не послышался сдавленный вскрик.

8.
Лиля вошла в подъезд, а ее шаги гулким эхом раздавались за спиной. Она жила в обычной «хрущевке», подъезды которых выкрашены в жуткий зеленый цвет, а соседи знают друг друга с той поры, когда все знали кто такой Обозинский, и обсуждали его новые хиты. Лампы горели через этаж, а то и приходилось красться в кромешной тьме.
За дверью квартиры первого этажа тихо затявкала болонка, предупреждая Лилю об опасности, но та вновь пропустила все знаки и не слышала шагов за своей спиной, провалившись в свое бессознательное состояние, когда прошлое кажется реальнее настоящего. В тот день, когда группа подростков во главе с вожатым изнасиловала слабоумную девочку, Аню Москвину, в подвале лагеря ее родителей, и убила Римму из-за глупого стечения обстоятельств, которое Лиля никогда себе не простит, никогда.
Черная рука схватила ее за плечо, в пролете между первым и вторым этажом, грубо толкнув к стене. Они зря старались, Лиля и так была слабее котенка.  От удара, из нее вырвался полувскрик, полувздох удивления и непонимания происходящего.  Лиля поняла – на нее напали. Но с какой целью? Впрочем, она молода, и не богата. Она женщина, не нужно быть гением, что бы понять…
В тусклом свете луны мелькнул нож в руке напавшего. О присутствии второго Лиля не знала, она жалобно заскулила, вжавшись в стену.
- Пожалуйста, не надо.. не трогайте меня..
«В этой ситуации, казалось бы, самое время выпросить смерть, ты ведь так ее хотела! И почему же ты молишь о пощаде, ничтожество?!». Промелькнула в ее голове мысль, и тут же ускользнула, когда огромный нож прижался к ее горлу.
- Ну-ка закрой рот, шлюха… - прорычал напавший, вжимая свой нож в шею девушки, заставляя ту  в панике смолкнуть.
Неужели вот так вот и кончится ее жизнь? Вот так вот глупо от рук какого-то психа, что случайно поймал ее в подъезде? И почему никто из соседей не выйдет покурить?!
Бандит выхватил из ее рук сумку, и кинул ее в темноту, своему подельнику. Но тот ее не поймал, только послышалось, как она  упала на лестницу, проехав пару ступенек.
Бандит удивленно оглянулся в темноту, не понимая, почему его напарник уронил добычу, и в этот момент, на его череп опустилась монтировка, с такой силой, что волна брызг вырвалась из под черной «балаклавы», пачкая жуткие зеленые стены, и девушку, которая совершенно утратила ощущение реальности. Череп лопнул, словно переспевший арбуз, тело повалилось к ее ногам, а страшная рука с монтировкой исчезла в темноте. Она не успела разглядеть его, и не успела ничегошеньки понять. Несчастная девушка замерла в темноте, прижимаясь к стене, когда, наконец, сосед, чья болонка все это время надрывалась у двери – выглянул из квартиры, и спросил в темноту:
- Кто здесь?
Лиля, сощурившись на ярком свете, прохрипела:
- Вызовите полицию, Федор Яковлевич…