20. 12. 2015 Воскр. Два взрыва

Ничто так не заставляет держаться за жизнь, как чужая смерть.

 В обед позвонил товарищ:
– Что у вас там случилось? – и, не дослушав.– На Семи ветрах дом взорвали!
Давлюсь слюной. Судорожно набираю сыну. Труба, почуяв значимость, набивает цену. У долбанных электронов тоже выходной. Слава Богу, пошел дозвон.
– Да, пап.
– Живой здоровый?
– У нас тут дом горит. Два взрыва…
Пытается рассказать все сразу. Останавливаю, теплею:
– Дома расскажешь.   
Как только беда проносится мимо твоей хаты, облегченно произносишь «Хорошо, что она с краю».

Серое небо, пропитанное дымом, грязной пеной висело над головой. Запах гари чувствовался на подъезде к микрохирургии глаза. На спуске перед светофором стояла вереница автомобилей.

Бросил машину возле дома, пошел к месту трагедии пешком. Район оцеплен. Тротуар забит людьми. Дым такой, что хочется заткнуть нос перчаткой. Терплю, никто не задыхается. Полиция, пожарники, эвакуаторы. Всматриваюсь в лица прохожих. Тревога лишь у водителя тонированной «пятнашки».

Агрессивно жестикулируя, спорит с ДПСником. Надо же, он только затонировался а тут взрыв! Мужик в защитном комбинезоне собирает вокруг себя зевак: – Стою я, значит, курю и тут, как бабахнет…Оклемался, смотрю – лужа крови и лакированные ботинки…

Двор захламлен автостоянкой, гаражами и мусорными баками. Вокруг месиво грязи, приятно пахнущие полковники, большая красная машина. Парень с суровым лицом приглашает свидетелей в кунг. На нем заляпанные черные кроссовки и модный спортивный костюм.

Девять этажей, задымленные подъезды. В центре строения у крыши пустота, словно бойница в крепостной стене. Квартир на седьмом, восьмом и девятом этажах нет. Дым, жидкая струя из пожарного рукава. Ищу людей в окнах. Квартиры пусты. Нет, из окна пятого этажа кто-то смотрит. Голова маленькая, будто застыла. Кукла!

Эвакуатор быстро подлезает под очередного мешающего «коня» у подъезда. Движения эвакуаторщика отточены. Он кажется единственным, кто знает, что надо делать.

Подошел мужик в зеленой куртке. Не бритое, осунувшееся лицо, изо рта не приятный запах, что-то рассказывает. Грубо перебиваю:
– Чо надо?    
Уходит.

Молодой сержант в оцеплении отводит взгляд. Не могу вспомнить, где его видел? Высокий, глаза на выкате, из-за длинных рук куртка кажется маловатой.

С одной стороны телефоны, айфоны, айпады, рации. С другой сплит системы, градусники, кондиционеры, стеклопакеты. Кто кого?
С первого этажа слегка откинув занавеску уныло смотрит кактус.

 Бородатый толстяк с массивной камерой на шее ищет правильный ракурс. На горизонте девушки в полицейской форме. Кто-то подкрашивает губы.

Обхожу дом, подлезаю под желтую ленту ограждения. Сзади берут под локоть: – Туда, туда,– мужчина в цивильном с папкой под мышкой старается увести в сторону.

– Я здесь живу,– освобождаясь от захвата, показываю на соседний дом.

Наконец увидел. Куча упавших сверху вещей. Так вот где он приземлился!
Вспоминаю сбивчивый рассказ сына, вижу в грязи колею от застрявшей пожарки. Здесь они ее толкали всем миром. А там, у стены, возле парившихся тряпок, пожарные ловили на руки жильца с седьмого этажа. Падал медленно, стукнувшись несколько раз о подоконники.

– Жив, жив,– пронося тело мимо толпы, утверждал кто-то из МЧСников.   

Посетил страницу своего «постоянного читателя». Россия такая, Россия сякая, не осталось у вас лесов, полей и рек. У вас не так свободно дышит человек. Русский язык уже перестали изучать в Латвии, Узбекистане и т.д. Нет у вас национальной идеи… Дошел до слова «Лугандония» подумал, для кого пишет? Уровень «Одноклассников».

Понимаю мужика, сейчас сложно заработать копейку, еще трудней гривну. Но осадок в душе остался. Действительно, а какая у меня национальная идея? Ответ пришел сам собой. Любить близких и кормящий тебя ландшафт – Родину.
Так что Федя, Миша, Микола или Пашок, как там тебя? Пока твои воззвания проходят мимо. Пока. Если рассматривать текст как пропаганду – есть несколько грубых ошибок.

Вечером смотрел документальный фильм Кремлевского «соловья». Не впечатлило. На фоне случившегося ЧП картине не хватало огонька.