DBX?

Девушка раздумывала над тем, какой ей быть. Впереди вся жизнь, но... Есть традиционные сюжеты, типичные сценарии. Надо выбрать. Какой ближе? Во всяком случае не сумрачный – когда не осознаешь себя в окружающем. Не внятный ни к чему.
Какая-нибудь парикмахерша-волшебница, превращающая золушек в принцесс и остающаяся в тени праздничной сени, в закулисье раутов и закоулках торжеств? Нет.
Многажды напророченная отеческой заботой «продавщица селёдки на базаре» - тоже нет. Девушка наша наблюдательна, любит подмечать. А подмечать всю жизнь степень просолки серой снулой скользкой полусырой сельди – слишком мало, хоть и философично.
 Хорошо бы, благородно бы в благоговейную стезю, блаженную – монашескую. Но удастся ли подавить врожденное восстание характера? Вот только вчера подложила живого ужа под жирную жопу классухи за то, что до того явилась без приглашения на внеклассное классное «чаепитие» в ресторан с трудом зарезервированный для взрослых невзрослых. Пришлось официантку перехватывать на полпути с подносом шампанского, проделывать коллективно, не сговариваясь, «кручу-верчу, запутать хочу», чтобы на столе оставить соки-воды, а под столом без «палива» распределить по юным ладоням да гладким коленям под изломом длинной скатерти алко-клад, водко-своды по ноль семь в количестве восемь. Наполненные раньше времени рюмки опрокидывали в стаканы, заливали сверху, кто газировкой, кто компотом – кому что под руку попадало. На нехорошее вторжение не было возражений вслух, но по лицам сквозила, зияла лютая, не лапидарная ненависть.  Изыди, Зоя Зиновьевна! Сгинь, Злоя Силосьевна! Не сгинула. Засекла. И понеслось: родители, свидетели, дисциплинарные взыскатели-воители…
А уж, что ж уж… Жалко. Зажало живность жопой. Съёжилась жертва, не выжила. В чаще в хвоще ещё сыщется. Ужо будет про ужа переживать.
Девушка: норов – ловушка, возраст – катушка, в голове болтушка, три серёжки в двух ушках, быстрокрылая мушка, в житие божьем её ещё не нужно. Монашечье послушание откладывается. Да ведь эта стёжка-дорожка никогда не порастёт. Каждый, кто выбракован, любой бражник, да бродяжка туда братом войдёт и с Богом барахтаться будет, коль захочет с брахманами православными верой и правдой от греха мира отбрыкиваться. В любой момент на тот брег пешим брасом переправится, переплавится, переоценится; огородится, обородится, обогородится.
В чужой город уехавши, в ВУЗ поступивши, взор потупивши, характер до поры до времени схоронивши, девушка присматривалась, пока не заматерела, не приосанилась. А потом, твою ж налево в корень…! Увлеклась столичным, манерным. Поймана с поличным на личном и завоёвана, пригвождена – названа-сделана жена.
Теперь-то что над сценарием раздумывать, вот и роль - женская юдоль.
- Оль, а Оль?
- Да, мой персик…
- Ты моя Олли-долли, куколка.
Опаньками-лапоньками жили не тужили. Вскрылась быстро личина-червячина. И отчего только в монашки не пошла наша девушка? Признала традиционный сценарий замужества, мужнего ложества, семейного княжества-множества. Профессию забросила, катушку до половины размотала, серёжку третью сняла, крылья утяжелила, мозги просушила, платье на заказ сшила, угомонила нутряное шило. И вот пришибло.

Любовь сначала липкая, а после ломкая. У всех так. Кто-то вертопрах, ветр и прах, а второй не гулящий, не гуглящийся, сизый голубочек обуглившийся, голубка в пол юбка.
У нашей девушки муж лажовый, живот моржовый, «ж»уй тяжелый - секс зажал. И как только дети народились, вытроились на удивление?! Выстроились один другого здоровее. А девушка-то женщиной стала, а страсть девичья не пропала, лапы выпростала, смиренности по сценарию как не бывало.
Кто стереотипов не ломает, тот и счастлив однолинейным довольством, а кто ломает, тому весело, хоть и ломово. Ну так по порядку, хоть и не в порядке вещей всё нижеизложенное.
Сидит наша девушка, разговор внутри себя разговаривает:
«DBX? Если вопросу – да, всему остальному - нет.
А что? А почему? А потому что! То шишечка, то прыщ неимоверный, то верный зуд до кровавых болезненных расчёсов – ТАМ… Сначала думала – аллергия на холод, потом – на короткую «стрижку», потом совсем уж суеверно – кара божия за пальпирование запрещенных фантазий, тактильную неконтактную связь с кем бы то ни было. Долго, месяц. Невозможно, что-то другое. Что?
Полтора года назад подростковая грёза на загривке синими чернилами протатуирована. Больно, длительно, красиво, качественно, навсегда. Нет, тоже не то. Дорого слишком для подобной халатности специалистов.
Ещё? Ещё актёр, мечтающий вырасти в режиссёры. Одиночка, не мачо. Почти импотент. Помогал ртом, помогал руками. Редкими утехами нажил рок? Рок через порок? Разве? Ннее…
Другой через пару месяцев. Подросток: совершенный, лёгкий, совершеннолетний, обделённый сверстницами-ломаками. Клуб, лонг-айленд… Смело лапал, брал нахрапом. Потом какая-то квартира, стены крапом, мёртвая, мерзкая кровать; переволновался, потерялся, поник, поёрзал, освоился, оседлал – лыцарь! Срочно! Быстро! Рывок-рывок-рывок! Прыжок-прыжок! Тпрруу! Без выстрела распластался. Не искренне: «Тебе хорошо, Рыбка?» Противно. Грязно. Вызвал такси не за свой счёт, отправил, выпроводил. А поговорить? Адюльтеро-альфонсо-олигофрено-аривидерчи, гавнюк!
Больше решила не рисковать. Одно разочарование кругом. Вынужденное падение при равнодушном муже. Молодости жаль – совсем без естества. С другой стороны – не в радость греховные раны такого ранга. Run, родная, run! Чурайся тревог.
 …После подростка год прошёл. Улеглось, осело, забылось. Поцелуйчики, лобзания с ляльками, ласки алкают лапоньки. Доедаю за ними, они у меня подъедают, полотенцами вытираются без разбору.
- Не трогай, моё!
- Что ж такого, мам? Твоё же!
Твою ж мать… Из чрева моего, из плоти. Но не кроткая я. Кровь, вдруг, заражена? Кричи потом, ищи свищи DBX в святых кровинушках. Дай Бог не найти. Дай Бог милости крест сей не нести. Чёрт меня дернул от ригоризма пострига отречься. Но, может, зря нюни распустила? Конечно, какой DBX? Не верю. Просто перепады гормонов.»
Нельзя. Нельзя нашей девушке-женщине лелеять надежду. Нет её. Склизко, липко, люто внутри; снаружи – ТАМ – шероховато. А тут ещё статистика не статична в сторону увеличения зоны риска, уличения беспорядочных любовников. А тут ещё объявления - намекающие явления: «DBX не передаётся через дружбу», «Лучше знать, чем бояться».
Девушке уже не весело, девушке уже ломово. Ей уже быть счастливой однолинейным довольством, кормить мужа посытнее, реагировать на него поспокойнее хочется; дети есть и ладно, какой там секс:
- Испеки с изюмом кекс.
- Изумительная идея, мой персик.
Была Олюшка – чисто полюшко, стала Оля – тяжкая доля. Иди сдавать анализы, сдаваться под общественные линзы. Пусть посмотрят, отпрянут, отринут. Зато стереотипы ломала, веселилась. Уступи теперь дорогу другим несмышленышам, змеёнышам, ужикам, ужищам. Кто куда поползёт? Кого в каком месте настигнет ж…
Девушка раздумывает над тем, как ей быть. Впереди вся жизнь, или...? Есть традиционные сюжеты, типичные сценарии. Раньше можно было выбрать. Какой ближе? Можно было остановиться на очень конкретных: парикмахерша, торгашка на базаре, честная жена. Теперь выбор не велик, знать себя не велит. Велит, конечно, но не может, не хочет она. Теперь не внятный сценарий ей по душе.
- Лучше бояться, чем убедиться – говорит, продолжая под ритм сердца набивать этот вопрос из трёх букв, почему-то в английской раскладке: DBX? DBX? DBX? DBX?
Если вопросу - да и, если вопросу - нет, всё равно это бич – длинный ли, короткий? Кому какой?