Призраки прошлого

     Утро. Со стороны лесистых холмов, бросающих тень на долину, наперегонки с первыми лучами восходящего солнца в город влетает птица. Крылья привычно ловят потоки теплого воздуха, мясистый жук приятно тяготит клюв. Солнечный свет игриво бликует и переливается на ярком оперении. Птица летит над просыпающимся городом, безразлично наблюдая, как сонные еще люди выползают из своих каменных гнезд. Вот башмачник открывает свою мастерскую, вот заезжие купцы лениво тащатся в сторону рынка, вот мать ведет детей в школу. Птица облетает город кругом, находит старый двухэтажный дом на окраине и приземляется на его крышу. Она не знает, зачем это делает, но, наверное, у всех есть такие бессмысленные ритуалы, которые, тем не менее, нельзя нарушать. Когда солнце добирается до дома, из него выходит священник, поворачивается, запирает дверь, поднимает голову, смотрит на птицу, едва заметно кивает и идет к церкви. Птица ждет пару секунд и слетает с крыши вслед за ним. Каждый день она сопровождает его, кружась в небе над лысеющей головой. Когда они достигают церкви в середине города, птица сначала камнем падает вниз, а затем по спирали поднимается вверх, наматывая круги вокруг колокольни. В гнездо, маленьким пятнышком чернеющее на крыше церковной башни, она приземляется с первым ударом колокола.

     Этим же утром по западной дороге, уходящей прочь от лесистых холмов, в город вошел человек. Он шел уверенно, в конце концов, он провел здесь пол жизни, а в таких местах мало что меняется. Все те-же здания с белесыми стенами на все тех же местах. Те же лавочники в тех же лавках. Разве что торговцы на рынке каждый раз разные, но кто на них вообще обращает внимание. Так что чтобы поменять расположение улиц в таком городе нужно как минимум сильное землетрясение. Тем лучше. Конечно, кто-то на его месте побоялся бы возвращаться сюда, но он был уверен, что даже лица разыскиваемых сейчас преступников помнят, пожалуй, только полицейские, чего уж говорить о событиях тридцатилетней давности. Наконец он доходит до дома и долго стоит перед дверью. Дом – старый двухэтажный особняк – извлекает из глубин памяти то, чему лучше оставаться во тьме. И все-же это единственный способ положить конец его мучениям. Он был обречен с того самого дня тридцать лет назад. Нет смысла это отрицать. Тени преследовали его все это время. Поначалу он их не замечал, потом стал видеть только их. Даже сейчас, пока он шел по городу, они отделялись от длинных рассветных теней и следовали за ним по пятам. Он решается. Рука ощущает холодную бронзу дверной ручки. Внутри пусто и холодно. Взгляд человека падает на замурованную дверь подвала. Он улыбается – значит все-таки выяснили. Об этом же свидетельствуют могилы на заднем дворе. Могилы людей, которых из-за их деяний при жизни лишили успокоения на церковном кладбище. Он поднимется в спальню, садится в свое любимое кресло, смотрит в окно, за которым сгущаются тени и ждет.

     Он был самым слабым птенцом в гнезде. Каждый день, когда мать с первыми ударами церковного колокола приносила им пищу, большую часть причитавшейся ему порции отбирали более сильные птенцы. Он недоедал и слабел, они ели больше и становились сильнее. И так каждый день. Но каким-то чудом ему все же удалось дожить до этого знаменательного дня – дня первого полета. Сейчас он остался в гнезде один. Все остальные уже резвились в ярком небе, а он все не решался покинуть насиженное место. Но вот страх отступает, он подходит к краю гнезда и падает в объятия неизвестности. Он слышит свист ветра. Видит приближающуюся землю. Силится раскрыть крылья, по счастливой случайности ловит восходящий поток теплого воздуха и ввинчивается в синее-синее небо. Видит под собой город, людей, видит лесистые холмы и западную дорогу, церковь и дом священника. Видит тени подбирающиеся к старому особняку. Видит черный дым над горящим домом и паникующих людей. Птицы считают, что первый полет запоминается навсегда.

     Сначала он почувствовал запах, потом услышал потрескивание огня, потом в комнату повалили клубы черного густого дыма. Он подозревал, что тени выберут этот способ. Сейчас он должен был испытать то, от чего спас город тем далеким осенним вечером. Тени наблюдали за ним. Они были везде – смотрели через окно, со стен, с потолка и пола. Они жаждали боли. Его боли, его предсмертной агонии. Им придется разочароваться. Он уже ничего не чувствовал. Ни боли, ни страха. Он сидел в своем любимом кресле в своей спальне со спокойным лицом и не двинулся с места до самого конца.