Новые будни старой интеллигенции

       – Не спрашивайте меня, куда я иду! – визжала Любовь Георгиевна, будто её резали. Она стояла, почему-то немного согнув колени, и быстро махала перед моим лицом руками, рисуя в воздухе то крест, то параллели.  Вдобавок  побурела и таращила глаза, в которых читались ужас и гнев одновременно. – Никогда не спрашивайте, куда я иду, никогда!
     – Извините! 
     – Какая вам разница, куда я иду? Куда мы здесь все ходим? Или домой, или с клиентом…  –Любовь Георгиевна не унималась, продолжая монолог на повышенных тонах.
      А ведь она права – какое мне дело? К чему это пустое любопытство – знать, куда она идёт? Что это изменит в моей жизни, в эту самую минуту?
     В общем-то, я хотела лишь познакомиться поближе, с чего-то начать разговор. Мы с ней почти одного возраста – молодые пенсионерки, самые старшие в отделе, да и пришли в один день – пару недель назад.   
     – Любовь Георгиевна! Послушайте меня, человека бывалого…  – пробасил Артём из своего угла. Невысокий и щуплый, он занимал самый большой стол и кресло с самой высокой спинкой. Артём работал в агентстве недвижимости уже почти год,  считал себя опытным риелтором, и потому всегда, да и сейчас,  был окружен парой-тройкой новичков, только пришедших в отдел. Чтобы подняться над головами новоиспечённых агентов, он привстал на кресле, опершись руками о подлокотники.  – Любовь Георгиевна, ерунда всё это!
     – Вам, Артём, может и ерунда, а мне нет!  Я верю в сглаз! Можете смеяться, но вот вчера Володя похвалил фотографии квартиры, которую я нашла, и что?! Что? Через полчаса клиентка позвонила и сказала, что эта квартира ей не подходит!
      – Да нас, агентов, каждый день обманывают и кидают. Это нормально!
      – А до этого она ей нравилась, понимаете, нравилась?! Я уже о просмотре договорилась!
     Володя, виновник сорвавшегося просмотра, сидел тихо, как мышонок, спиной к Любови Георгиевне. Лет пятидесяти, с тонкими чертами лица, спокойный, он говорил редко и никогда не повышал голоса. А сейчас, наверное, мечтал испариться  – голову втянул в плечи, скукожился и даже не отвечал на звонки рекламного телефона, который буквально клокотал в его руке.
     – У кого рекламник звонит? Кто не берет трубку? Отберу телефон и больше не получите! -  звонко прокричала на всю комнату заведующая отделом Елена Викторовна. – Любовь Георгиевна, потише, поспокойнее, вы же мешаете работать, – добавила с улыбкой, но требовательно.
     Та ещё что-то бурчала себе под нос, собирая сумку, и вскоре, не прощаясь,  исчезла.   
     Не прошло и двух часов, как дверь распахнулась, Любовь Георгиевна буквально ворвалась в отдел. Бросив сумку на стол, крикнула мне в спину:
    – Вы, Марина, не смейтесь!
     Я  в испуге обернулась.
     – Представляете, она не пришла! Не пришла! Хотя я ей всё время звонила! И перед выходом, и когда подошла к дому. Сначала она взяла трубку и сказала, что вышла из метро и идёт по адресу. Я ждала полчаса, звонила каждые пять минут – а у неё телефон был уже отключён! Она просто обманула меня! Вот почему не нужно спрашивать, куда я иду!
     – Всё ясно, поняла!..
     – Вы просто не знаете, что такое сглаз! Я тоже тут каждого могу сглазить, так сглазить, мало не покажется! – дама со свистом рассекла  кулаком воздух прямо перед моим носом, потом повторила этот жест в сторону Володиной спины, потом в сторону Артёма, который уже отправил всех новичков на показы и был совершенно открыт для любого сглаза. – Да, мало никому не покажется! У вас ни у кого не будет сделок! Я только делать этого не хочу. Не такой я человек…
       
      Кто работал в агентстве недвижимости, прекрасно знает, что риелторы не замечают не только часов, но даже дней, недель и целых месяцев жизни. И вовсе не от счастья. А от упорного усердия по поиску самого лучшего варианта квартиры для самого свежего и срочного клиента.  Если вы считаете, что это занятие яйца выеденного не стоит, то глубоко ошибаетесь. Попробуйте восемь рабочих часов просидеть, уткнувшись в экран компьютера, рассматривая фото чужих квартир, не выпускать из руки телефона, ежеминутно звонить контрагентам и дотошно узнавать, реальный ли это вариант, честно ли выставлена цена, берут ли с детьми, животными, с незарегистрированным браком, не очень славянской внешности и так далее…  Выезд на показ – это праздник. Пусть уже и семь, и восемь, даже одиннадцать вечера, пусть на улице ветер, ливень или мокрый снег, пусть сапоги полны мерзкой жижи, а желудок сводит от пустоты и холода – ты едешь на встречу с клиентом, а значит, имеешь шанс заработать.  Не буду вдаваться в тонкости этого смутного дела, какие же деньги может заработать риелтор. Кто как. Не всё  зависит от личного старания. К нему бы  прибавить немного удачи. А также - побольше  хитрости, настойчивости, упорства…
     – Клиенту нужна сказка! Понимаете? Не нужна им ваша правда! Расскажите, что квартира супер, лучше, чем они заказывали, – Елена Викторовна  была азартна и красноречива, пытаясь зажечь блеск в наших глазах. – Марина, ты же журналист, пишущий человек, что тебе стоит?
     – Клиенты с глазами, на месте  сами видят, что это за «сказка».
     – А ты ещё до показа присядь им на уши так, чтобы они видели только то, что ты рассказала…
     – Не умею я так…   
     – Я тоже умею писать, не хуже журналиста! – поспешила вступить в разговор Любовь Георгиевна. – Я в школе такие сочинения писала!  А в институте на втором курсе у одной меня была пятёрка… Тему сейчас не припомню, но то, что преподаватель его зачитывал перед всей аудиторией, помню!  А сказку для клиента… Какая сказка, если туалет грязный, обои оборваны, а по цене клиент даже на тысячу не поднимается?
     – А вы сочините сказку о той квартире, которая на тысячу дороже, но где обои ещё целы! Вот тогда он и поднимется на эту тысячу!
     – И я не умела врать поначалу, – доверительно сообщила Елена Викторовна, когда мы через пару часов столкнулись в курилке.  – Как и ты, была за правду. Неделю побегала на пустой желудок, и сообразила, как нужно работать. Ты, конечно, можешь ждать своего клиента, но денег больших не заработаешь. А ведь можно!
     Подходил к концу первый месяц работы. Я ни дня не имела выходного, бегала, не помня себя, по показам, а сделок так и не было. Дала себе слово, что если и второй месяц получится столь же  антидоходным, уволюсь.  И, как советуют психологи, отпустила ситуацию. Сразу стало как-то легко на душе. В общении с клиентами пропала напряжёнка. Я по-прежнему выдавала им истинную правду о каждом варианте жилья, предлагая решать самим, подходит им это или нет. И случилось чудо. Либо это дело случая. Мне удалось заключить пару сделок. Полученный гонорар был невелик, но я была рада и такой сумме. А главное – поверила в себя, в свой шанс. Вскоре научилась по голосу на том  конце трубки распознавать, с каким человеком имею дело и интуитивно начинала работать с теми клиентами, с которыми чувствовала себя на одной волне. А это уже опыт. Когда хочется есть, его приобретаешь быстро.
    У Любовь Георгиевны, видимо, тоже дела клеились. Во всяком случае, в десять утра она неизменно появлялась в офисе. Огромная комната с двумя рядами столов в середине и плотно притертыми друг к другу столами по периметру не давала ощущения ни чистоты, ни уюта. Ремонта давно не было: обои кое-где были оборваны, а кое-где темнели пятнами от рук и ног.  На каждом столе стоял монитор, а над столом висела какая-нибудь картинка, которая должна была вдохновлять на подвиги – пачка долларовых купюр, яхта, утопающая в зелени вилла… Но рамки картин были серыми от пыли,  а фотобумага  сборила и шла пузырями. Уборщица два раза в неделю мыла только пол. Столы и подоконники оставались бесхозными и грязными. Лишь в «красном углу», где сидела заведующая отделом, было что-то вроде оазиса – на её столе стояло три цветка в горшках и с десяток весёлых безделушек.
     Любовь Георгиевна первым делом протирала влажными салфетками  стол, компьютер, клавиатуру и мышку. Затем  «умывала» стул, накрывала сидение белоснежными листами А4. И только после этого садилась. Затем из сумки извлекала завернутую в целлофановый пакет чашку, которая  была накрыта крышкой от макдаковского стакана, тетрадь, ручку и прочие мелочи. Держа в левой руке лупу, в правой - веер, со словами «Меня скоро уволят с работы» она начинала новый рабочий день. Работала тщательно. Изящно обмахиваясь веером, наводила лупу на строчки текста в объявлении.
     – Предлагается однокомнатная квартира, – громко и с возмущением она зачитывала текст. – Да как же можно быть таким безграмотным? Написать «предлагаеться», с мягким знаком! Это ещё в средней школе проходят! Как можно так писать…
      – А квартира вашему клиенту подходит? – прерывала поток возмущения Елена Викторовна.
      – Вроде бы…
     – Ну и чем вам помешал мягкий знак? Звоните быстрее!
     Любовь Георгиевна откладывала веер в сторону, брала ручку и начинала списывать телефон контрагента.
      – Любовь Георгиевна, зачем вы «каркаете»? – не выдержал однажды её ежеутренних причитаний Артём. – Ауру себе портите! Работайте лучше!
     – А я что делаю? У меня клиенты есть, показы каждый день, и что? Крошечная сделка за полтора месяца… Ну как так можно жить? – её возмущение было безадресным, на всю аудиторию. –  У меня кредиты, за квартиру платить нужно… Я даже в парикмахерскую не могу сходить! Меня дочь уже сколько месяцев содержит…  А этот – мальчишка, только пришел, по-русски неправильно разговаривает, а уже колбасу принес! – Любовь Георгиевна махнула в сторону самого крайнего к входу стола, на котором на пластиковых тарелках лежали бутерброды с вареной колбасой.
     – Гоша молодец, – заступился за новичка Артём. – Да, с акцентом, зато заселяет! Да у нас и девочки говорят с акцентом, – Артём кивнул головой на сестёр-погодок из Западной Украины Люду и Аню, которые сидели за одним столом.  – А план перевыполняют. Знаете, почему?
      – Почему? – Любовь Георгиевна, весело подбоченившись, развернулась в сторону Артма. Было очевидно, что у неё имеется собственное мнение на сей счет.
      – Они всё на ус мотают, всё, что я говорю. И вам сколько раз говорил, и Елена Викторовна… 
     – А я думаю, это потому, что им дают всех срочных и самых лучших клиентов! – воспользовавшись отсутствием Елены Викторовны, Любовь Георгиевна осмелилась высказаться о наболевшем.
      – Конечно, дают! Потому что они их заселяют! Агентству деньги нужны! А вам срочника дашь, так вы его замаринуете! Вот  зачем  вы вчера сказали контрику, что  у вас клиенты киргизы? Их же не берут! Сказали бы, что славяне,  а на квартире  разбирались. . .
     – Да что вы такое говорите, Артём? Как это я киргизов славянами назову? Как я собственнику в глаза смотреть буду?
    – Скажите, что запутались в клиентах, подумаешь.
   – Как это запуталась?  У меня, между прочим, два высших образования! Я вообще филолог!
    – Это у вас на лбу не написано, – гоготнул Артём. – Что именно два…
    – Два не написано. Но по человеку всегда видно, что он из себя представляет, это вы уж не отрицайте, Артём!
     – Не отрицаю, видно!
     – Так кто мне поверит, что я киргиза от русского не могу отличить?
     – Поверят, поверят, если увидят деньги в руках у клиента… Угощайтесь, Любовь Георгиевна, все угощайтесь,  – Артём с удовольствием исполнял роль хозяина на чужом празднике и первым взял бутерброд.
      А чем, собственно, киргизы, грузины, якуты и иные «не славяне»  хуже русских? Те же люди.  Требования собственников к потенциальным арендаторам возмущали не только меня, но и других риэлторов. Бодрили и помогали только слова Елены Викторовны: «Мы работаем от клиента, - всегда напоминала она. – И наша задача заселить его. Для этого нужно немного – дать возможность клиенту и собственнику посмотреть друг другу в глаза! Пусть они сами решают! Общайтесь, разговаривайте и разговаривайте с людьми! Не находите компромисса, не можете убедить, да схитрите, не говорите контрагенту всю правду…»
***
      – Люда, у тебя не будет кусочка сахара? –  преодолев свою нелюбовь одалживаться, обратилась я к одной из сестёр, которой симпатизировала и с которой приятельствовала, частенько общаясь в курилке.
     – Та нэма! – отмахнулась Люда  дружелюбно. – Вот уделаю свою клиентку, так и принэсу…
     – Марина, я могу угостить, – вдруг откликнулась  Любовь Григорьевна, сидящая за соседним столом. 
     – Спасибо, верну с процентами, – улыбнулась я.
     – Да берите, берите, – она суетливо вытаскивала из сумки пакет, в который была завёрнута баночка с сахаром. 
     – У  вас сделки были? – спросила Любовь Георгиевна.
     – Были!
     – Научились рассказывать сказки?
     –  Нет, просто дала себе слово… – я охотно поделилась своим опытом, начиная  с того самого момента, когда решила уволиться.
     – Я тоже не продажник, не умею пудрить мозги. Все время думаю уйти, но куда? Куда нас с вами возьмут?
     Любовь Георгиевна продолжала шептать что-то про неподходящий возраст, трудную жизнь… Не желая пропитываться чужим негативом, но и считая неприличным оттолкнуть человека, я выключила слух и от всей души любовалась собеседницей. Я принадлежу к тем женщинам, которые считают, что все ровесницы выглядят хуже и старше их. Зря обольщалась, во всяком случае, по поводу Любовь Георгиевны! Она молодцом!  Что толку в моей подростковой худобе? Спасает, только если смотреть  со спины… А так – и морщинки, и седина на висках… Любовь Георгиевна согласно возрасту кругла и спереди и сзади, большие миндалевидные глаза аккуратно подведены неяркими тенями, кожа на лице гладкая, без морщин, короткие каштановые волосы без единой седой прядки, руки ухоженные, на ногтях – модный маникюр шеллак… И одевается ведь разнообразно. Скромно, но со вкусом. В общем, весьма и весьма…  Да к тому же, как оказалось,  добрейшей души человек!
     Грузинка по матери и украинка по отцу, она родилась и больше половины жизни прожила в Тбилиси. Школу окончила с золотой медалью, университет с красным дипломом. Ещё студенткой вышла замуж, родила дочку…  В трудные 90-е семья вынуждена была переехать в Москву – уж слишком много негатива было в те времена к людям иной крови, а муж Любовь Георгиевны был  русским. Этот переезд, когда пришлось оставить родной дом и всё нажитое, в том числе и прекрасную библиотеку, был самой болезненной точкой в её биографии. Даже более трагичной, чем  недавняя смерть мужа. Об этом она говорила  грустно, но как-то легко, как о само собой разумеющемся факте.  А вот о расставании с обжитым гнездом – с дрожью губ и негодованием в глазах.  «У меня отобрали всё, понимаете – всё!  Ну, ничего, без всего можно обойтись. Самое главное для меня, для всей нашей семьи – образование. Этот наш конёк!  Мои знания у меня никто не сможет отнять!» Любовь Георгиевна гордо и победоносно поднимала подбородок.
     Никто из присутствующих никогда не пытался развенчать её твердую уверенность в том, что   есть что-то такое, чего у нас никто и никогда не сможет отнять… Сказать что-то против было равносильно тому, что ты ударил ребенка.
     Точно также смиренно и с улыбкой сослуживцы принимали и другую детскую черту Любовь Георгиевны – борьбу за  территорию, своё место под солнцем. Убегая на обед или на дневной показ, она всех соседей просила, чтобы к её столу и стулу никого не подпускали. Ей кивали: «Конечно, конечно, не волнуйтесь!..» Хотя в офисе, где катастрофически не хватало рабочих мест, закрепить за собой пространство было просто невозможно. Нет-нет, да кто-нибудь обязательно бочком присаживался на её стул,  хватал руками натёртую до блеска мышку…  Застав с поличным самозванца, Любовь Георгиевна бывала страшно недовольна, но выражала  эмоции тихо, с полным пониманием ситуации. Но вот если кто-то осмеливался повесить свою прокуренную  или и того хуже – пропахшую потом – ветровку рядом с её плащом – тут уж гнев был открытым.
     - Я же просила не вешать это рядом! - Она потрясала в воздухе кулаками и торопливо перевешивала плащ поближе к пахнущей дорогими духами накидке Елены Викторовны.
      
     Через несколько дней, сделав очередную сделку,  я принесла пачку сахара и, отсыпав на заранее припасенную салфетку кусочков десять, подошла к Любовь Георгиевне.
     – Ой, я уже и забыла…  Вот вас вчера вечером не было, а со мной такая истерика была! Знаете, я ведь решила уволиться. Подошла и сдала Елене Викторовне служебный телефон. Со мной страшная истерика была… – Любовь Георгиевна отогнула манжетку кофты, достала носовой платочек и стала прикладывать его к глазам. – Наверное, ужасно сегодня выгляжу?
     – Что вы, отлично! – я ничуть не покривила душой.
     – Представляете, меня не отпустили! – продолжала она взволнованно и с некоторой долей гордости. – Елена Викторовна сказала, что я рано сдаюсь, что у меня обязательно получится. Дала нового клиента и, между прочим, срочного и богатого, – Любовь Георгиевна перешла на еле слышный шепот. – Хочет снять квартиру за сто шестьдесят тысяч! – Её глаза округлились и наполнились таким беспредельным восторгом, что, казалось, вот-вот стукнутся о стекла очков. –  Только они армяне, их брать не хотят… – Любовь Георгиевна разочарованно поджала губы. – Вот с самого утра ищу варианты…  Я хотела принести торт, - всё не отпускала меня коллега. – Сегодня же мои именины! Большой православный праздник – Вера, Надежда, Любовь! А потом подумала – и кого я здесь буду угощать? Кого? Вот если хоть одна собака вспомнит, поздравит, тогда схожу в магазин… И представляете, ведь никто, никто!..
     – Поздравляю вас! Зря вы обижаетесь. У нас все молодые, кто помнит о таком празднике? Даже я, признаться, забыла…
    – Как? Вы что – не читали Куприна? – Любовь Георгиевна уже говорила в голос.
     – А при  чем тут Куприн?
     – Как при чём!? Гранатовый браслет?
     – Читала, конечно! Давно, в юности, про праздник не помню…
     – Вы что – телевизор не смотрите?
     – Не смотрю, –  призналась честно.
     – И что - у вас дома не висит православный календарь?
     – Не висит…
     – Да как вы живете?
    Не найдясь с ответом, я поспешила на свое место.

       Рабочий день проходил как обычно. Без конца звонили рекламники, человек пятнадцать агентов одновременно разговаривали по телефонам, перекрикивая друг друга… Часов с четырех вечера в отделе стало просторнее и тише – агенты один за другим разъезжались по показам. Засобиралась и Любовь Георгиевна. Встала из-за стола, стала заталкивать в сумку банку с сахаром, чашку…
     – На показ едете? – новичок Михаил, высокий, полный молодой человек лет тридцати пяти, смотрел на неё весело и добродушно.
     Любовь Георгиевна демонстративно промолчала. Подойдя к огрызку зеркала на стене, надела лёгкий берет с изящно вывязанной орхидеей, сняла с вешалки плащ, подхватила сумку…
     – Да что б ты пр-ровалился! – гаркнула с чувством, от всего сердца, сверкнула карими очами  и ухнула за собой дверью.
    В отделе воцарилась гробовая тишина. Михаил густо покраснел,  да так и остался стоять столбом посреди комнаты.
     – А сегодня, между прочим, праздник – Вера, Надежда, Любовь, – нарушил всеобщее оцепенение Артём. – Спасибо Яндексу! Можно и по маленькой…
   После шести вечера, как только закрылась дверь за Еленой Викторовной,  он стал раздавать оставшимся без дела коллегам  пластиковые стаканчики с водкой. Закуска была нехитрой – пицца из гастронома, разогретая в микроволновке. Весёлый и уже беспорядочный разговор был прерван появлением Любовь Георгиевны. Не снимая берета, не подложив на сидение А 4, одной рукой прижимая  к животу сумку, другой держать за сердце, она рухнула на стул, запрокинула голову и закатила глаза.
     – Что с вами? Вам плохо? Вас обокрали?
     Все засуетились. Двое смелых обмахивали  пострадавшую пустыми коробками из-под пиццы,  я поспешила достать из ящика пакет с валерианой и корвалолом. Пока искала чистую ёмкость, Артём уже поднес к носу Любовь Георгиевны стакан с водкой – вместо нашатыря. Любовь Георгиевна вдохнула раз, другой, потом выхватила стакан и осушила всю порцию разом.
     – Наконец-то… Заселила, – шепталась она сама с собой. – Одной сделкой перекрыла план! Армян заселила! Контрику соврала, что русские. Он так орал, так орал при встрече... Но они-то с деньгами пришли… Собственник и согласился…
      –  Отлично поработали, Любовь  Георгиевна!  – одобрительно воскликнул Артём. –  Клиент получил жилье, собственник – арендатора и ежемесячный доход, агентство – деньги, вы – свои проценты…  Даже контрик, который орал на вас, получил свой бонус. Все счастливы!  Вы освоили новые методы работы, продвинулись как личность… Это, можно сказать, прорыв!
      Любовь Георгиевна открыла, наконец, глаза и томно посмотрела на Артёма.
      – Мне бы ещё…
    Тот ринулся к столу и стал греметь бутылками.
     – Кончилась, – сообщил сокрушенно.
     – Да что ж так мало оставили? – она окончательно пришла в себя. – Вы даже не знаете, как я пить умею! Да я любого мужика перепью…
     – Так магазин рядом! С праздничками вас! С именинами и со сделочкой! – Артём  галантно приложился к маникюру шеллак. – Любой ваш каприз!.. – весело подмигнул он Любовь Георгиевне.