Упоительный Марбург

                Я стоял, заломя голову и задыхаясь. Надо мной высился
                головокружительный откос, на котором тремя ярусами стояли
                каменные макеты университета, ратуши и восемьсотлетнего
                замка…

                Б. Пастернак, "Охранная грамота"
               

     Каким-то немыслимо лёгким скольжением по рельсам несётся наш поезд в Марбург – город моих упоительных мечтаний и давнишних надежд… Спустя восемнадцать лет возвращаюсь я вновь в город своей студенческой молодости, весеннего вдохновения и светлой любви!
     «Да, да, наверно мне уже позволительно первой ступить в объятья  перрона», - думаю я, вспоминая как днём раньше уступила возможность своему уже выросшему сыну сделать первый шаг на землю долгожданной Германии, слегка замешкавшись на трапе, соединившим наш легкокрылый авиалайнер с  ладонью ближайшего к Марбургу аэропорта!  Но что же это? Совершенно неожиданно на меня набегают слёзы, какое-то странное сильное волнение, что я действительно, словно в  тумане, первой схожу с подножки вагона, опьянённая сладкозвучным названием «Марбург», которое так чудесно пропел незнакомый голос в динамике немецкого поезда…
    О, этот спасительный ремонт вокзала, который оглушил и обрушился на меня вместо сбивающих с ног воспоминаний,  он словно вовремя появившийся прохожий, подставил мне свою спасительную руку, чтобы я под грохот его истерично вонзающейся в железо болгарки, смогла устоять на ногах. Перешагивая через какие-то строительные материалы, поднимаясь по запылённой белой извёсткой лестнице, мы вышли на неё, ту самую Банхофстрассе, и сразу же своим колдовским очарованием захватил нас город…
       Сколько раз проезжала я по этой улице на велосипеде, весенняя и беззаботная,  преодолевшая все томительные лабиринты извилистых гессенских дорог, влекомая сказками и надеждами таинственного Марбурга! А сколько раз я проходила здесь пешком, заворожённая феерически цветущими петуньями, которые восхитительными гроздьями свивались и кружились по стенам  застывших домов, выбрасывая свой восторг из распахнутых настежь окон!
      Мне показалось, что город за эти годы немного съёжился, дома стали как будто меньше, чем они всплывали громадою воспоминаний в  моей измученной жизнью памяти. Ты, мой чудесный и возлюбленный сын, с лёгкою улыбкой, не спеша , достал свой мобильник, подключил навигатор и решил стать моим Вергилием, пленительным проводником по этому зовущему средневековому городу.  Ведь это я так хотела привезти тебя сюда, открыть всё великолепие улиц, озарить тебя этим упоительным Марбургом, городом философов и поэтов!  Поэтому, доверься мне, забудь на какое-то время свой отчаянный навигатор, смущающий нас  своим всеобъемлющим холодным знанием, и начни свой путь по старинным дорогам,  влекомый дорогими моей душе воспоминаниями…! Я буду вести тебя в самое сердце старого Марбурга, который наполнял своим биением самого Мартина Лютера, Джордано Бруно, братьев Гримм, Михайло Ломоносова, Бориса Пастернака…
     Потрясающим спокойствием бездонной музыки воды встретил нас Лан*, отражая всей своею гладью огромные стрельчатые башни Элизабеткирхи, начавший строиться даже немного раньше, чем знаменитый Кёльнский собор. Сделав небольшой круг, мы вошли под её своды и, словно впитав в себя всё величие готики, поняли,  что сегодняшний Марбург, такой же как и прежде, благодарный поклонник столь хранимой веками и, трепетно изучаемой и до сего дне, истории средневековой схоластики и изысканного неокантианства, зарождённого в Марбурге, столь наполнившего когда-то русскую поэзию и философию своей пленительной тайной.
     В странном желании поговорить немного на немецком языке с проходящей мимо нас приятной немолодой женщиной, я стала спрашивать как найти  старинное здание Марбургской библиотеки, где я когда-то чуть ли не каждый день работала над написанием диплома, стараясь обрести в ответе на мой вопрос чёткие очертания этих светлокоричневых ступеней и изящной арки, которые действительно как-то зыбко стали  исчезать из моей памяти. И вот, о чудо, женщина своим певучим и уверенным голосом объяснила нам, что мы стоим буквально рядом, что нам стоит сделать лишь несколько шагов, чтобы поклониться этим ступеням и мысленно поздороваться с ними. Так и сделав, мы продолжили  свой путь к ступеням великого храма  знания Филиппа Великодушного, открывшего здесь в шестнадцатом веке первый протестантский университет. Как удалось тогда ему, пусть и влиятельному ландграфу, уговорить мрачных доминиканских монахов сменить свой гнев на милость и отдать свои огромные молельни и таинственные залы для торжественного сияния науки! Как  смог тогда, два столетия позже, великий учёный Христиан Вольф так смело начать читать свои лекции на немецком языке, а не на латыни, избрав своим любимым учеником Михаила Ломоносова, который вобрав в себя всю яркую силу его пленительного лучезарного слова, принёс в свою возлюбленную Россию священный дар поклонения научному знанию и открыл  первый университет!
       Прохладою вьющегося виноградника над высоким тоннелем поднимающемуся к  старому университету ступенчатой дороги встретила нас очередная марбургская тайна. Почему так смешно и прекрасно похожи выражения лиц абсолютно всех профессоров на свете? Они ходят одинаково торопливой походкой и с какой-то забавной небрежностью держат в руках своих туго набитые бумагами портфели, как будто не осознавая всей ценности лежащих там
, рожденными ночными  раздумьями идей, формул и схем , найденных во время утомительных лабораторных опытов, они как будто говорят нам, да мы ещё напишем, изобретём и рассчитаем, только позвольте нам насладиться сладостью  недолгого отдыха на маленькой скамейке, забыться на мгновенье в лучах успокающего солнца,  и случайно уронить свою волшебную ношу на извилистую всеми сомненьями души тропу, а то и забыть свой бесценный портфель на автобусной остановке или, того хуже, в зале книжного магазина, ведь это всё она….,она, та самая профессорская рассеянность!
          И вот, словно угадав наши раздумья, в сени этой благоуханной зеленою листвою лестницы, появился идущий сверху учёный. Он спускался к нам в красивом отглаженном костюме и  гостеприимным взглядом смотрел на нас, видимо столь явно похожих на туристов людей, и  радуясь нашему фотоаппарату, неподкупному интересу к Марбургу, превратил свой доброжелательный взгляд в тихие слова: «Aus welcher Stadt kommen Sie?»**…на что, слегка оторопев, ведь это же настоящий сотрудник университета, «…aus  Sankt-Petersburg!», - хором ответили мы, словно проговаривая всей силою растягивающихся гласных всю широту великой Невы и простор любимого города! С этим учёным хочется говорить и говорить, но как объяснить ему одною быстрой фразой, что я когда-то была здесь, очень давно, быть может,  мы когда-то сидели за одним столиком в студенческой мензе, что я приехала сюда снова любоваться строгим величием здания старого университета, что я помню как под мемориальной доской со словами о Михаиле Ломоносове,  расположенной на стене этого строения, была автобусная остановка, и все стоящие в ожидании автобуса люди  читали цитату из оды Ломоносова на русском и немецком языках… 
     О, этот упоительный Марбург, он ведёт нас к своему загадочному замку неимоверно узкими улочками, соединяя с потоком людей поднявшихся в старый город на городским лифте, что даже в диковинку многим немцам, приехавшим из других городов. Забавной ясностью становятся слова братьев Гримм о том, что в этом сказочном городе ступенек на улицах больше, чем в домах, и чтобы придти к кому-то в гости нужно заходить… через крышу! Мы  проходим мимо ратушной площади, где в страшном летнем  зное метался Борис Пастернак, такое ощущение, что я помню , как и он, каждый камень, каждый булыжник, встретившийся мне на пути, не дававший свернуть в тень, в ту самую тень, которой и не было вовсе…
    И вот в великолепном безмолвии появился  тот самый Замок, который помнится мне ,пылающим  своей  подсветкой огромных ламп, летящим над недвижною горою, то исчезающий, то появляющийся вновь со стороны автобана,  ведущего во Франкфурт, как будто не обещая нам возможности будущей встречи с ним своим зыбким существованием в пространстве. Именно его имел ввиду великий Франц Кафка, когда писал свой знаменитый роман «Замок»,чтобы,  листая страницы этой книги,  мы начинали сомневаться в твёрдой сущности всего нашего бренного бытия…
          Я вспоминаю себя, двадцатитрёхлетней, в маленьком  ресторанчике по дороге к замку, где студенты совершенно неожиданно решили спеть для меня Марсельезу на французском языке, ведь я же из революционной страны, желая удивить меня,  играли на гитаре восхитительную музыку из голливудского фильма «Доктор Живаго», которую я тогда узнавала с трудом, ведь мы не знали ещё этого фильма, говорили как они любят Пушкина и Достоевского и спрашивали всегда ли на наших огромных полях лежит белый загадочный снег…? Я снова кружусь своим воспоминанием в вальсе, который мы танцевали на вечеринке под проливным дождём, вдохновлённые столь неутомимой игрою виолины и гитары, тогда нам казалось , что сам дождь только и льётся для того, чтобы охладить наши весенние, наполненные  всей огненной  силою юности сердца…Я вспоминаю тот чудный Ботанический сад, среди растений которого я любила подолгу гулять, наслаждаясь красотой распустившихся рододендронов, раскинувшихся неимоверным блистанием соцветий… Как странно, спустя годы, я глянула на этот Ботанический сад, который официально называется уже старым, и до слёз поразилась его неимоверно выросшим ивам и дубам…Видимо, и я уже буду принадлежать к тем людям, которые величаво говорят: «А вот в наше время…!»
          Неожиданно  дорога открыла нам Замок, который гимном средневековья взметнулся на фоне ярко синего томительного неба! Окинув с высоты его подножия всё красоту раскинувшегося внизу города, мы смело вошли в  объятья замка. Блуждая по его таинственным залам, проходя сквозь одну из самых больших в Германии капелл, мы неожиданно услышали разговор одного из работников  …на русском языке! Что это? Мы несмело подошли  к нему, к столь респектабельному сотруднику музея, говорившему только что  со своими друзьями по телефону, выглядел он типичным бюргером, но ясною правдою звучали его русские слова! Обменявшись пронзительными взглядами, наполненными любовью к нашей небесно прекрасной России, узнав, что мы из Санкт-Петербурга, он стал сочно и торопливо рассказывать о своей эмигрантской жизни былого одессита, водить нас по замку, по его потрясающим рыцарским залам, сияющими множеством доспех…Со старинных картин на нас смотрели лица герцогов и герцогинь, величаво улыбался знаменитый Иоганн Гёте, любовно выписанный немецким художником…Вдруг, совершенно неожиданно вспомнили мы, что должны торопиться на органный концерт в кирху Святой Елизаветы, названной так в честь небесной покровительницы Марбурга, которая будучи еще зёмной женщиной возвела когда-то на берегу Лана госпиталь для бедных и родила прекрасную дочь Софию, ставшую родительницей будущего короля гессенского Генриха…
    Любезно раскланявшись со своим словоохотливым рассказчиком, мы пошли вниз. Крутая брусчатая дорога ускоряла шаг, превращая его почти в бег, стремительный полёт, каменные стены смотрели на нас лицами ландграфов, герцогов и обитавших здесь прекрасных дам… и вдруг мобильник выпал из моих ослабевших рук и разбился о камни дороги, громко застучал своими осколками ещё и ещё, покатился вниз вместе с догонявшим его аккумулятором и, будто легкий топот славных средневековых коней, догнал нас, с неба упал синий шёлковый плащ, и сама Святая Елизавета повлекла нас в свой благоуханный розами сад, завораживая чудесным песнопением…

* Река Лан, на которой стоит Марбург, приток Рейна
** «Из какого города вы приехали?» - (нем.)

                февраль, 2014 год