Как Швайку П. М. ни за что побили

               

    В палату одной из городских больниц санитары внесли, всего в бинтах, маленького лысенького человечка с редким хвостиком волос на затылке. Больной осмотрелся, и, никого не увидев на пустой соседней койке, мрачно пробормотал:
    - Придется в одиночку болеть. А это так скучно.
    Но через мгновение дверь лечебного помещения растворилась, и в них показался пожилой мужчина с гипсом на правой руке. Он подошел к вновь поступившему больному, вгляделся в него, и не удержался, чтоб не воскликнуть:
    - Так и есть! Я снова вижу перед собой известного депутата Швайку Павла Моисеевича, с которым до этого несколько раз вместе лежал в больнице. Мы, случайно с вами не под одним знаком зодиака родились, что болеем в одно и то же время?
    - Я точно знаю, что родился, - возразил депутат, - но под какими звездами и планетами? – мне не известно. Маленьким ребенком мама подбросила меня в сиротский дом, и не оставила записки с указанием дня и времени, когда я осчастливил белый свет своим появлением.
    - Забудем о небесных светилах. Вы знаете, я рад вас видеть, хоть и нельзя так говорить в нашем положении. Но, ничего не поделаешь, приятно, когда есть рядом знакомый человек в тяжелую для тебя минуту, с которым, к тому же, можно побеседовать на разные умные темы. Извините за вопрос:
    - За что вас на этот раз побили?
    - Ни за что. А вы как поломали руку, ведь снега на тротуарах сегодня нет, чтоб можно было грохнуться на асфальт?
    - Это результат моего похода за покупками. Вчера сообщили по местному телевидению, что в ближайший день в супермаркете будут продавать дешевые яйца. К нищим причислить меня, наверно, еще нельзя, но даровщинка нравится всем: хоть богатому, хоть бедному жителю нашего государства? Отправился я в магазин с самого утра, а там уже людей толпится видимо-невидимо, и все дешевый товар не штуками, а большими лотками берут. Мне с первой же попытки удалось сразу четыре таких лотка ухватить. Один, думаю, будет моим домочадцам на Новый год, второй – на Рождество, а два остальных – на Пасху приберегу. Тогда самый большой наш весенний праздник дешевле семье обойдется. Но таким прекрасным намерениям не суждено было свершиться. Рядом стоящие покупатели принялись вырывать у меня с рук мою добычу. Не сопротивляться нападению жадных соотечественников не позволяла мужская гордость. Завязалась потасовка. Яйца посыпались на пол, и все разбились. Посетители супермаркета начали скользить на желтках с белками, и падать. Не устоял на ногах  и я, и, как видите, отделался переломом только одной руки. А могло все закончиться намного хуже. Теперь ваша очередь рассказать: кто и где у нас так сильно бьет, как вас, ни за что?
    - Сегодня я прилетел с Польши. Впечатлений много, настроение хорошее иду, не спеша, домой улицами нашего города, дышу свежим воздухом, слушаю пение птичек – благодать! И вижу, впереди  идет знакомая женщина с нашего двора, Люда Семенова. Мало того, что она согнулась в три погибели под тяжестью двух объемистых сумок, так еще и букет алых роз пытается нести. Я решил ей помочь.
    Дошли мы с соседкой до дверей ее подъезда, и стоим, разговариваем. На мой вопрос:  «кому предназначены розы?». Она ответила, что цветы купила подруге. Ей завтра исполняется  тридцать пять лет. Я вынул со своего походного портфеля небольшой сувенирчик, купленный мной за границей, и говорю ей: «Вот подарите имениннице от своего имени. Он не дорогой, но вашей подружке будет приятно получить необычную безделушку. И только женщина взяла в руки недорогую польскую вещичку, изготовленную для туристов, чтоб рассмотреть ее, как подлетает к нам муж соседки, Вадим и кричит: «Я давно за вами мерзавцами слежу. Цветы, ухаживание, свидание, любовные беседы, теперь целоваться намерились?». После такого бурного вступления, он начал меня избивать. Люда хотела стать на мою защиту. Но только хуже себе сделала. Ее благоверный с криками: «Хахаля, стерва, защищаешь!», нанес жене несколько хлестких ударов по лицу букетом алых роз. И женщина с необыкновенной легкостью схватила две тяжелые сумки, и мигом исчезла в дверях своего подъезда. Потом били только меня одного.
    Не успел Павел Моисеевич закончить свой рассказ, как в больничную палату вошел следователь. Он поставил возле Швайки табуретку, представился старшим лейтенантом милиции Корытным, вынул с папки листок бумаги и ручку, и начал задавать вопросы:
    - Кто вас избил?
    - Вадим Семенов.
    - За что?
    - Ни за что.
    - А Вадим Петрович Семенов утверждает, что вы подносили хозяйственные сумки его супруги.
    - Подносил. Неужели один человек не может, просто так, помочь другому человеку?
    - Может, но зачем? Не означает ли это, что у вас с гражданкой Семеновой ранее была интимная связь?
    - Не означает.
    - Не имея с женщиной близких отношений, подносите ей сумки? – как-то не логично звучит. Вы много видели мужчин, чтоб ни с того, ни с сего, помогали своим соседкам?
    - Не знаю, не видел, не наблюдал.
    - Странно, странно, очень странно. Потом, ваш обидчик утверждает, что вы его жене преподнесли букет роз.
    - Цветы Люда купила своей подруге.
    - Припустим, что я вам поверил. Но вы ей еще и вещь, какую- то дарили.
    - То малостоящая безделушка.
    - Не смешите меня. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
    После этих слов следователь, с заговорщицким выражением лица, подмигнул Павлу Моисеевичу:
    - Ну, сознайтесь, не бойтесь, это останется между нами - у вас была любовная связь с Людмилой Семеновой?
    - Не была.
    - Не хотите говорить правду, - помрачнел работник местной прокуратуры, - это ваше право. Но я должен констатировать, что вы своим приставанием к гражданке Семеновой спровоцировали мужа на драку. И ни один наш суд строго его не накажет.   
    Спрятав чистый лист бумаги и ручку в папку, старший лейтенант Корытный ушел. Но в палату тут же вбежала жена Швайки. Женщина сразу, без каких-либо предварительных объяснений, набросилась на мужа с вопросом:
    - И у тебя давно шуры-муры с Людкой Семеновой?
    - Никаких шур-мур не было.
    - Стыдно признаться?
    - Мне не в чем признаваться. Я ей только помог сумки к дому поднести.
    Мадам Швайка взмахнула двумя руками к небу, и язвительно взвыла:
    - Труженик выискался! Дома не заставишь половик вытрусить, а тут, вдруг, воспылал желанием чужие грузы таскать. Лысый, плюгавый, от горшка два вершка недомерок, на которого стыдно смотреть, лезет в любовники солидной женщине. Депутатишка задрипанный, куда ты прешься со своим свиным рылом в калачный ряд? Сувенирчики он дарит, розы покупает. Мало тебя били. Тьфу, на тебя, на законоклепальщика недоделанного! Домой, чтоб не появлялся.
    Хлопнув громко дверьми, разъяренная женщина выскочила с лечебного помещения, как пробка с бутылки из-под шампанского.  Павел Моисеевич обернулся к соседу по больничной койке и, смущенно улыбаясь, заметил:
    - И до чего женщины экспрессивные существа. Живет с ними человек, и кажется – все хорошо. А как только им что-то не понравится, такими своего сожителя плохими словами облают, невзирая на общественное положение и звания его, что даже злейшие враги постыдятся подобные выражения высказывать.
    - Хм! – хмыкнул старик с гипсом на правой руке. – А вашу супругу я даже как-то понять могу.
    - И в чем же? – удивился Швайка. 
    - Знаете ли, помогать соседке, нести сумки, без всякого хитрого умысла, извините, вы, вряд ли бы захотели.
    - И вы туда же! – простонал Павел Моисеевич, отвернулся от собеседника, и слезы самопроизвольно хлынули с глаз. Когда его били, он не плакал.