Интеллигент - ред

          1


          Последние дни-недели уходящего года всегда какие-то напряжённо-суматошные. Такое ощущение, будто все годовые косяки и недочёты сошлись пред тобой и требуют счастливого разрешения – причём, немедленного. И подарки надо всем добывать.
          Карев пил кофе и мучился – что бы такого особенного жене подарить. За тридцать лет совместной жизни, кажется всё уже передарено – в мере достатка. А не попробовать ли, думает, стишок сочинить – по началу-то всегда стихи писал: и ко дню рождения, и к женскому дню, и к новому году. Решено – к хорошим стихам, что ни приложи, всё замечательно.
          Закатил глаза, смотрит в небо сквозь потолок, напрягает фибры души, ждёт. Ага, есть первая строка:  Вот ещё один год улетает… улетает, улетает… куда улетает?.. о, – В даль мечты и неслыханных грёз… отлично – и рифма сама подставляется: грёз-мороз, улетает… улетает-сияет… нет, лучше прощает… да, улетает-прощает… итак, первый куплет… куплет?.. а что, может и песня получится:

          Вот ещё один год улетает
          В даль мечты, и неслыханных грёз,
          Нам судьба вновь ошибки прощает,
          И подарки везёт дед Мороз…

          Раздался звонок телефона.          
- Лёвушка, здравствуй!
- А, это ты, Андрюша, привет…
- Ты что же, не рад?
- Рад-рад, просто момент такой… вдохновение спугнул…
- Никак стихи сочиняешь?
- Вроде того…
- Я долго не задержу… как поживаешь – давно не виделись?
- Слава Богу, пожаловаться не на что…
- Да, ты никогда не жаловался… и, признаться, я никогда не мог понять до конца, что ты, и как ты…
- Хочешь сказать, что я скрытный?
- Ты со стороны себя не видишь… при встрече поставлю тебе психологическое зеркало – увидишь… здоровье-то как?
- Спасибо, нормально…
- За ужином, с устатку, двести пятьдесят на грудь берёшь?
- Да ты что? – рюмку, от силы три…
- И я так же – одинаково идём… а давление как, сердечко?
- Бывает… но у меня склонность к понижению…
- Это не важно… и тут одинаково идём – я тоже инфаркт пережил…
- С этим и звонишь?
- Нет… я, представь себе Лёва, наконец-то, нашёл…
- Поздравляю… но что?
- Не что, а кого – Ваньку Рудакова…
- Неужели…
- Вот тебе и неужели… случайно, в метро, Татьяну, сестру его встретил… На улице, ни за что бы не узнал, сто раз прошёл бы мимо… а тут стоит напротив и тоже в меня вглядывается… Боже, что с людьми годы делают: сморщенная вся, сколдобубренная, пальтишко старенькое – помню, когда оно новенькое было ещё, сапожки стоптанные, шерстяной платок какой-то старушечий на голове… по глазам только узнал, и когда заулыбалась мне… а ведь у нас с ней было… ой, как было – огонь, вода и медные трубы… ты должен помнить эту историю – я тогда даже со своей чуть не развёлся… а Ванька мне по морде врезал…
- И правильно сделал…
- Но потом, слава Богу, помирились… короче говоря, дала она мне номер его сотового, я  позвонил… и что ты думаешь – квартиру в Москве продал и в глушь-таракань урулил на ПМЖ – земли у него двадцать гектар – крестьянствует: коровы, лошади, свиньи, овцы, про кур и гусей речи нет…
- Небось обрадовался тебе?
- Не то слово – думал перепонку пробьёт… а у меня мозги чешутся задницу ему надрать – тоже мне Толстой нашёлся… короче, в эти выходные едем – программа обалденная: охота – зайчика, говорит, по первому снежку погоняем, потом баня, грибочки-огурчики-водочка и всё такое… а ещё, говорит, смородиновое вино производит и малиновую настойку на чистейшем перваче… ты когда-нибудь смородиновое вино пил?
- Нет.
- И я нет… попробуем… ну, что, едем – маршрут я уже изучил?
- Легко… в пятницу?
- Лучше в четверг вечером, а на пятницу отгул возьми – дорога дальняя…
- Попробую…
            
         
          Смеркалось. Бирнин свёл машину с кольца и погнал по федералке. Ровный гул двигателя, хорошая дорога и отопление усыпляли. Время от времени автомобиль издавал ноющие звуки, на лобовом стекле появлялись брызги моющей жидкости и в салон проникал запах процедурного кабинета. Сонный Карев морщился. Бирнин улыбался.
- Ты не спи, Лёва, не спи, а то и я начну дремать, а это чревато - сто тридцать идём…
- Извини, умотался за день – конец года – со всех сторон жмут…
- У меня тоже самое…
- Хочешь, интересный вопрос?
- Хочу… ты же знаешь, я люблю интересные вопросы…
- Согласись, большую часть жизни мы уже прожили…
- Не хорони – поживём ещё…
- Это само собой… но ведь жизненный опыт, какой-никакой, а накоплен, и выводы определённые сделаны…
- Не без этого…
- Вот и скажи мне, дорогой друг, какое ты сделал главное замечание? – ну, что-то такое, что детям можно передать в назидание…
- Вопрос ясен… но боюсь, моё замечание, точнее, моя правда, моё откровение, не для детей…
- Интересно…
 
          Карев посмотрел на Бирнина. Тот ответив острым взглядом, продолжил.
- По чесноку, без укропа и петрушки?
- Решительно, иначе, какой интерес…
          Бирнин включил дальний свет, опять ближний, словно прощупывал перспективу, вздохнул.
- Работать я не люблю, Лёва, а приходится… и с каждым годом всё хуже и хуже… пенсию жду, как манну небесную… но до пенсии ещё, как до Китая на четвереньках…
- Ну, вот и случилось… я ведь давно в тебе заметил эту черту – и думал, придёт время накроет тебя эта твоя лень…
- Да не лень это, Лёва, а боль… больно мне от работы, противно – самые дурные мысли в голову лезут во время работы, понимаешь… терплю, терплю, как раковую опухоль терплю… Недавно где-то прочёл, оказывается трудоголиков – людей, способных творчески-эффективно, а главное, с удовольствием трудиться, совсем не много по отношению к остальным… то есть большинство по принуждению трудится, отсюда и нервы, стрессы, плохое здоровье, войны и прочее, прочее, прочее… да ты к себе прислушайся, присмотрись – увидишь, тоже самое…
- Это и есть твоё психологическое зеркало?
- Да, но заметь, ты сам себе его поставил – ты спросил, я ответил, как есть… поэтому я совершенно не понимаю Ваньку – чего ради он добровольно попёрся на эту каторгу?.. цивилизация гонит людей из села в город, и это естественно для хомо-сапиенс, а этот обратно метнулся…
- Может он из тех, из других…
- Приедем, увидим – я его наизнанку выверну…
- Если я правильно тебя понял, работаешь ты исключительно по нужде, то есть за деньги?
- Совершенно верно.
- Хорошо… а если, предположим, гипотетически, дать тебе неиссякаемый счёт в банке, чем себя будешь занимать – ведь времени высвободится столько, хоть в петлю лезь… ну купишь себе то, сё, феррари, яхту, самолёт… допускаю, даже в космос слетаешь – теперь за деньги возможно и это… а дальше что?.. когда всю материалку перепробуешь, перещупаешь, в пустоте уныния ведь окажешься…
- Э, нет, плохо ты меня знаешь – есть у меня интересы и увлечения, и достойнейшие, скажу тебе… а то, что ты рисуешь – примитив, так быдло неотёсанное рассуждает… будь у меня такой счёт я бы распорядился им по высшему разумению – я бы организовал международный благотворительный фонд и сам лично распоряжался бы им – ездил бы по странам и помогал нуждающимся… лекции бы читал – поучать люблю, книги люблю, рассуждать люблю, наблюдать…
- Да ты, Андрюша, по всем признакам интеллигент…
- Да интеллигент – весь мир моя родина… если хочешь, интеллигент – это человек который не стоит на месте, не бьётся в одну стену, не довольствуется одним хлебом – ему всего мало – он неисправимый жизнелюб и красотоед…
- Как, как ты сказал?
- Да-да, ты не ослышался – кра-со-то-ед… я и женщин люблю до сих пор… а когда с инфарктом лежал, делать было нечего, думать старался только о хорошем, подсчитал сколько у меня их было… не улыбайся, не слишком много – я разборчив, но сумма вполне приличная… угадай, сколько?
- Ну, не знаю… пять… десять…
- Да, Лёва, плохо ты меня знаешь…
- Любопытно, и сколько же?
- По числу прожитых лет…
- Это что же в год по одной…
- В целом примерно так – чтобы по-настоящему насладиться женщиной нужно её основательно расположить, распалить все её краски, обнажить все оттенки, открыть все тайники, все глубины достать – тут за неделю не управишься… и потом, перерывы должны быть – не круглый же год в романе держаться…
          Карев улыбнулся ещё шире.
- Получается, первый роман у тебя состоялся в роддоме, с акушеркой?
- Хорошая шутка… но нет, первая любовь случилась в детском саду… наши шкафчики рядом стояли, и когда нам давали рыбий жир, я не мог его проглотить, и придумал незаметно сплёвывать в цветочные горшки… и её научил… ох, и весело было нам… 



          2


          Карев опять начинал дремать. Бирнин посмотрел на него, улыбнулся.
- Извини, Лёвушка, съезжаем с зеркальца на решето – региональные трассы не везде ещё хороши…
          Пошли вибрации, шум усилился – подвеска честно отрабатывала своё. Бирнин включил дальний свет, снизил скорость. Карев открыл глаза.
- Чего это ты – дорога пустая?
- Видел, мужик стоял с ружьём? – охотник, значит и зверь где-то неподалёку... выскочит, к примеру, лось на дорогу, а ты на ста тридцати идёшь – что успеешь сделать?.. варианта два: либо в ноги ему нырнёшь и он сплющит тебя своей массой, либо в кювет улетишь – тоже удовольствие ниже среднего… Бодрствуй - надо не пропустить указатель «На Лещакино»…
- Понял… пака дремал, мысли всякие вертелись в голове… ты вот помнишь все свои романтические приключения… даже до детского сада… и ещё наверняка помнишь много всякого разного, а я ничего толком не помню – какое-то сплошное пятно, в которое входить не хочется, да и незачем…
- Как это незачем – это же твоя жизнь, годы, силы, энергия… а результаты усилий, стремлений?.. благодаря всему этому сформировано твоё настоящее – вся палитра цветов, мелодии души, гармония форм, характеры образов…
- Да, но это всё, как-то само собой, независимо от моего внимания или невнимания…
- Погоди, так не может быть – сознание не может быть рассеянным, как туман, оно всегда на чём-то сосредоточено…
- Это верно, сосредоточено… но сосредоточено не на внешнем, а на внутреннем – а там сплошные противоречия, словно помимо тебя ещё двое сидят и война между ними нескончаемая… за тебя воюют: один говорит, делай это, другой встревает – не делай этого…
- Ну, да – человек всегда перед выбором…
- Пока выбираешь, рассуждаешь, споришь с этими двумя, время ушло, мир изменился, ты опять стоишь перед выбором… устал я от этой борьбы – ничего не хочу – не хочу изменять, не хочу созидать, не хочу разрушать, не хочу знать, не хочу зайчика гонять, не хочу рыбку ловить, и  вообще, не понимаю чего ради мы туда едем – у меня нет цели вывернуть Ивана наизнанку и доказать, что он не прав…

          Бирнин свёл машину на обочину, остановил, включил аварийку.
- Слушай, Лёва, мне от тебя могилой повеяло…
- Да? Странно… а мне наоборот – ты видишься мертвецом, со всеми твоими иллюзорными приключениями…
- Зачем же ты согласился на эту поездку?
- А я ни от чего не отказываюсь – мне всё равно – я не могу сказать, люблю я работу или не люблю – я просто её выполняю…
- Без осмысления?
- Без осмысления…
- Но затраты энергии, сил колоссальные – тебе не жаль?
- Нет, не жаль – всё восполняется, а откуда берётся и куда уходит в конечном счёте меня не волнует…
- Странно… в чём же смысл твоего существования?
- Не знаю… и знать не хочу…
- Это похоже на рабство…
- Даже если и так, что мне с того… или предлагаешь оскорбиться, вступить в оппозиционно-революционное движение?..
- Удивлён… крайне удивлён… оказывается, и я тебя совершенно не знаю…  разворачиваемся?
- Зачем так грубо – событие развивается автономно, Иван ждёт, плюс баня, смородиновое вино… кстати, смотри, мы остановились в аккурат напротив указателя… он что, в этом Лещакино живёт?
- Нет, от Лещакино ещё восемнадцать вёрст до Самохинского Погоста, дальше просёлком…
- А мы проедем на этой?
- Он нас встречает на УАЗике, а эту оставляем у свояка…
- Ну, вот, я же сказал, всё само делается… кстати, ты жене, что подаришь на Рождество?..
- Деньги.
- А любовнице?
- И любовнице деньги… деньги, Лёва, – универсальный эквивалент… сами купят, и именно то, что им действительно нужно…
- Гениально… а я голову ломаю, стихи сочиняю… Жить нужно легче, жить нужно проще, всё принимая, что есть на свете, вот почему, обалдев, над рощей свищет ветер, серебряный ветер…
- Но это же Есенин...
- Да... это я проиллюстрировал твоё отношение к жизни...



          3


- Ну, вот вам, Андрей Григорьевич, и Самохинский Погост…
- Да-а-а, не весёлое местечко…
- Ночь… днём оно может и в красоте…
- И где его тут будем искать?
- Договорились под фонарём, у магазина… вон фонарь…
- А этот сарай, значит, магазин…
- Видимо, так… других фонарей не видать…

          Въехали в свет фонаря. Бирнин посмотрел на часы.
- Третий час…
- Набери его…
- Попробую… недоступен…
          Карев вышел из машины, вдохнул полной грудью.
- А воздух-то какой… сладкий…
- Воздух сладок, ни души, только звон стоит в тиши…
- Кто это?
- В смысле?
- Чьи стихи?
- Мои… свежак… импровизация, так сказать…
- Однако, задиристо, рашпильно как-то – того и гляди выскочат из тьмы добрые молодцы, топориками тюк, тюк, и поминай, как звали… и название местности подходящее – Самохинский Погост…
- На погост можешь не рассчитывать – там только своих хоронят, нас зароют где-нибудь в чаще, под ёлкой…
- Трусишка зайка серенький, под ёлочкой скакал…
- Тихо! Слышишь?..
- Странный звук…
- Похоже, подвода приближается… лошадь фырчит, копытом стучит, колесо скрипит…
- И это импровизация?
- В экстремальных ситуациях меня прорывает…
- А я бы водки выпил…
- И я бы не отказался…
- А может это он и едет?.. может УАЗик сломался?..
- Сейчас увидим…

         Напрасно напрягали зрение – тьма не давала шансов. Наконец, из гнетущего мрака на свет выплыла лошадиная морда, грива, мощные ноги – тяжеловоз. В телеге, похожей на лодку, на колёсах от мотоцикла «Урал», сидел мужик в стареньком тулупе, в меховой ушанке с опущенными ушами, пышная, густая борода оставила от лица только нос да глаза.
          Бирнин высунулся первым.
- Здорово, отец.
- А-а-а, мутанты-делитанты-москвачи-рогачи… по грибы пожаловали, или что посерьёзнее в замыслах?..
- Мы тут своего ждём…
- Я всех знаю – нет тут ваших…
          Голос мужика сипловато-хрипловатый, с подкашливанием – то ли от курева, то ли простуженный, слегка дрожал…
- Нашего друга зовут Иван Рудаков… у него ещё УАЗик есть…
- УАЗик здесь только один, а хозяина звать Егором… так что промахнулись вы, ребята…
Сигареткой не угостите усталого соотечественника?..
- Не курим…
- Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт…
          Друзья переглянулись. Бирнин нашёлся.
- А больным что, помирать удобнее?
- Кому как… а вы, значит, и водку не пьёте?
- Угостить хочешь?
- Сам бы угостился…
          Карев подошёл к мужику.
- Всё, Иван, хватит комедию ломать…
- Так и думал, что Лёвка узнает, а Андрюха нет…
- Да ладно, я тоже узнал – подыгрывал… ну, здорово, борода-сковорода…
- Здорово…
- Здорово…
- А где УАЗик?
- А это чем тебе хуже – небось на такой телеге никогда и не ездили… присаживайтесь, поедем Родину любить…
- А машину?
- Ключи оставь в замке, Егор придёт, перегонит к себе во двор…
- Тогда сумки надо взять…
- Сумки возьмите…



          4


          Сумки переложили из автомобильного транспорта в гужевой, уселись, тронулись. Карев улыбнулся.
- А ход-то какой мягкий… прямо фаэтон… фаэтон открытый, цокают копыта…
- Фаэтон и есть… на рессорах… в данном положении…
- А что, есть иные положения?
- Положения четыре: пассажирское, как теперь, и грузовое, зимнее и летнее…
- Понял, выпадет снег, на полозья поставишь…
- Да, переобувка занимает двадцать минут – завтра покажу… завтра всё вам покажу – увидите, как интересно можно жить в деревне…
- А кузов не из «Казанки» ли?
- Точно…

          Бирнин оглянулся, лицо его выражало озабоченность.
- Слушай, Вань, а Егор обязательно придёт?.. успеет?.. а то нам ведь в понедельник на работу, то есть планируем в воскресенье с утречка отбыть…
- Да не волнуйся, он через два дома живёт… и человек он весьма обязательный… впрочем, у нас тут все такие… когда не выпимши…

          Проехали крайние постройки – остовы старых коровников, дорога пошла лесом. Фаэтон мягко клонило то в одну, то в другую сторону. Тьма непроглядная, тишина, только лошадь фырчит, да копытом стучит, да рессора поскрипывает. Бирнин предчувствовал, и это предчувствие рисовало ему самые неприятные перспективы.
- Небось, волки гуляют во всю…
- И медведи захаживают – заповедник рядом…
- Ну, всё, не могу больше терпеть… Иван, у меня к тебе главный вопрос – чего ради, ты бросил Москву, цивилизацию, комфорт и припёрся сюда, в эту тьму-таракань – ведь ни зги ж не видать…
- Завтра всё увидите… Кстати, программа несколько изменилась: зайчика гонять не будем – поросёнка зарежем… и ещё много в чём, таком, поучаствуете…
- Я так и думал… интуиция меня никогда не подводит… как только понял, что никакого УАЗика нет, думаю, ну, блин, Андрюха, держись – уработает тебя брат Иван… по полной программе уработает… в режиме абсолютной импровизации… всё неожиданно, всё нечаянно, всё вдруг…
- Почему импровизации, почему вдруг – всё продумано, всё приготовлено… жить будете в отдельном домике, две печки, дров полно – как хотите, так и топите… правда дрова не колотые – чурбаками лежат… зато колун отменный – лучший колун для друзей выделил… свобода полная, на другом конце деревни, на полверсты ни одного жилого дома… кругом лес, воздух, как мармелад – ножом режь и к чаю подавай… речка рядом – можно искупаться… где ещё так отдохнёшь… да, и самое романтическое – нужник под звёздами…

          Карев улыбнулся.
- Мне нравится…
- Ну, да, тебе всё равно, что воля, что неволя… фу-у-у, а лошадь-то того!..
- А ты, что же, не того?.. пластмассовый что ли?..



          5


          Отсмеявшись, Карев поднял глаза. Над верхушками елей и сосен плыли крупные, ясные звёзды. Он не слышал уже перепалку друзей. Вернее, слышал, но не вникал. Он созерцал своё переживание. Оно казалось ему таким же огромным и увлекательным, как это бездонное звёздное небо – «Это и есть, наверное, настоящее, истинное счастье…»
          Рудин заметил.
- Не вздыхай, Лёва – всё будет по высшему разряду – просто и честно…
- Не сомневаюсь, Ваня, не сомневаюсь… а лошадь-то как звать?
- Это конь – Агат… А давай-ка, Агатушка, прокатим дорогих гостей по-русски, с ветерком… дорожка пошла не такая колдобистая – авось не вывалятся…

          Чуть подстёгнутый конь поднял голову, тряхнул гривою, и чаще застучал копытами, его мощное тело, казалось, не испытывало нагрузки. Карев почувствовал, как из глубины сердца поднимаются яркие, тёплые краски радости. Хотелось присвистнуть даже, но он не знал, удобно ли так нарушать тишину, а спросить постеснялся. Спросил о другом.
- Ему эта бричка, словно игрушечка…
- Да… есть для него ещё бортовая телега – картошку возим, навоз… а эта для деликатных попечений…

- Ну, вот и приехали… не стесняйтесь, располагайтесь, отдыхайте… кровати застелены, дом протоплен, вода в вёдрах, чайник на плите, остальное сами найдёте… спокойной ночи… хотя уже утро… я за вами заеду…
- Погоди, давай хоть по рюмочке, за встречу…
- Кто же в такую рань начинает, когда дел невпроворот… завтра, после баньки…

          Когда остались одни, Бирнин сел на табуретку и, оглядывая убранство избы, потерянным голосом заключил.
- Я так и предполагал – он деградировал… а эта его фраза «поехали Родину любить»… к чему такой пафос?..   
- Полно тебе… нормальный мужик, мудрый и светлый… разливай, а я колбаски покромсаю, сырку…



          6



          Выпив по паре стопок, закусив и поделившись первыми впечатлениями, друзья легли спать. Карев сразу уснул, Бирнин ворочался.
- Лёва, ты спишь?.. спит, а чего бы ему не спать – рабу, что на воле что в гробу…
          Запахи простого деревенского жилья, шорохи, потрескивания, какая-то странная возня на чердаке и беготня. С потолка что-то сыпалось. Он накрылся с головой, зажмурился.

          Сперва шли какие-то странные, пёстрые картинки, неопределённого содержания, но настолько реалистические, что казались осязаемыми. Потом, вдруг, картинки исчезли и Бирнин очутился в настоящем, живом сне: едет он в красном, двухэтажном автобусе – английском, за рулём известный певец, в огромных очках в виде двух сердец – розового и голубого… вокруг сновидца, прелестно щебеча, вертелись полуголые девушки… зачем-то пересчитал – одна, две, три, четыре…
- Элтон, представляешь, их тут по числу прожитых лет…
- Это сколко?
- Сто двадцать…
- Не смеши, так долго жит нелзя…
- Почему?
- Пльеснъ покрица можьно…
- Я сам удивлён… и тем не менее, это так… не веришь, сам пересчитай…
- Не могу – на парад едем – волноваюсь…
- Какой парад – мы к Ваньке Рудину едем… Лёвка уже там… стой!.. приехали…
- Приехалы?.. это и ест Рэд площад…
          Бирнин не стал отвечать на дурацкие вопросы, выскочил из автобуса.
- Привет мужики?
- Здравствуй, Андрюша!.. а мы заждались уже…
- Да, всё готово… и свинья…
- Мы связали её, теперь твоя очередь – вот нож, режь…
- Ноу, ноу, ноу… увольте, друзья, я крови боюсь – я от одного вида крови могу упасть в обморок… у меня другое предложение: Ваня, я покупаю у тебя эту свинью, и всех животных, которых ты откармливаешь на убой – плачу любую сумму – вот деньги, возьми сколько надо… Элтон, дружок, подай пожалуйста мой саквояж…
- Хорошо, но что ты с ними будешь делать?
- Отпущу… вольную им дам – пусть живут себе и радуются…
- Интересно, где они у тебя будут жить?
- Смешной ты, Ваня, ей-богу, конечно же, в лесу…
- Договорились – забирай и веди в лес, а мы с Лёвой пойдём варить шурпу из ассигнаций, а саквояж набьем гречкой с луком и запечём в духовке…
- А что это за звук такой странный?
- Где?
- В лесу…
- А, так это волки зубами клацают, скачут от радости – тебя дожидаются…
- Я где-то читал, животные на человека не нападают…
- У тебя есть исключительная возможность проверить это – ступай…
- Ну, хорошо… девушки, Элтон, вы со мной?
- Извини, Эндрю, у нас парад надо делать на Рэд площадь…   

          Бирнин открыл глаза. Дневной пасмурный свет заливал пространство избы. Было прохладно – очевидно дом остыл. Из-под одеяла вылезать не хотелось. Теперь он мог рассмотреть потолок, с которого сыпалось. Меж балок набиты доски, скорее всего в четверть. В щели меж досок и сыпалась труха. Бирнин не знал, это мох, которым в старину прокладывали стены и потолки.
- Лёва, ты спишь?.. доброе утро, Лев Николаевич!..
          Никто не отзывался. Бирнин посмотрел на кровать, на которой спал Карев – она была аккуратно заправлена – «…так, похоже меня кинули… друзья называется…»

          Он встал, посмотрел на часы, в окно. За окном было мрачно и сыро: вдоль берега небольшой речки стояли полусгнившие, согбенные бани, ряд чёрных, голых деревьев – ольха, дальше сплошная стена дремучего, хвойного леса, серо-жёлто-бурые пятна сухостоя – «Господи, ну где тут красота, где?.. что тут любить?.. чем гордиться – нищета и разруха кругом?..»
          Сунул ноги в валенки, стоявшие у печи, накинул куртку. Характерный запах, старого, покосившегося сартира, ударил в нос. Что делать, куда бечь? – попал. А дома, сейчас бы залез в горячую ванну и лежал бы, пока не пришло вдохновение культурно-счастливо жить и ценить ценности передовой цивилизации.



          7


          На столе лежала записка: «Андрюша, извини, дорогой, мне не спалось, а ты дрых, как младенец – не смог тебя разбудить. Искупался в речке – настоятельно рекомендую – испытаешь перерождение. Пошёл к Ивану, резать свинью. Догоняй.»
          Проигнорировав перерождение, но попив чаю с бутербродами – не натощак же гробить себя работой – Бирнин взял свою сумку и вышел из дому.

          Дом Рудина мало чем отличался от остальных – такой же древний, чёрный, словно обожжённый пожаром – разве что ровно стоял на относительно свежем фундаменте… и забор прямой, из горбыля, и все хозяйственные постройки из горбыля, и вообще, никакого художества в архитектурном решении не наблюдалось. 
          Почуяв незнакомца, собаки залаяли.
- Ну, всё, всё, успокоились – свой…
- Маруся, ты ли это?
- Ой, Андрей!..
- Как же ты изменилась…
- Поплохела?..
- Не то чтобы поплохела – с женщинами в таких категориях не разговаривают – но стала проще, что ли… по сравнению с тем, чем была…
- Да-а?.. интересно, и чем же я была?
- Ты была столичной, блистательной дамой – во всём очарование – все оборачивались на тебя… и я был влюблён, не скрою… помню, как интересно ты рассказывала о театре, о литературе, о живописи… а как пела… скажи счастлива ли ты здесь?.. мне интересно твоё мнение – Ивана я уже послушал…
-  Он иголка, я нитка…
- Понятно – жена декабриста…
- Вижу, ничего тебе, Андрюша не понятно – это Любовь – необъяснимое переполнение… от всего этого, понимаешь… сейчас, конечно, для постороннего глаза краски не те, но придёт весна, а следом лето – вот когда приезжайте красотами любоваться… но нам с Ваней в любое время благодать… А живописью он у нас теперь, в основном, занимается… покажет потом… ты-то как?.. как Наташа?.. Марина замуж поди вышла, внуков вам нарожала?
- Ага, дождёшься от неё… и не спрашивай даже – так всё запутано и узлами затянуто… словом, комфорт и демократия…
- Хорошо, за столом поговорим… иди, они ждут тебя, баню топят…
- А как же свинья?
- Свинью давно уже зарезали, и опалили, и оскребли, и омыли, и разделали… иду ужин  готовить…
- Чудеса и только… ну, и где ваша баня?..
- Вон, у реки – дым из трубы…
- Похоже, у вас тут все бани у реки…
- Все, но живая только наша, остальные догнивают… в этой деревне кроме нас три старухи ещё… больше никого… было пятеро, двоих схоронили…
- Да-а-а, как говорится, чудны дела Твои, Господи… ладно, пойду потрошить Ивана – у меня к нему вопросов тьма тьмущая…
- Иди, иди – он вопросы любит…



          8


- Ну, как парок?
- Хорошо, Ваня, очень хорошо… я именно так и люблю: 70-75 градусов, и подышать можно, и полки нормально прогреты… а после 80, уже не сядешь, не ляжешь, и не особо под веники поддашь… нет, можно, конечно, но это уже спорт… я тоже у себя на даче выше 75-ти не поднимаю… однако у тебя есть весьма важное преимущество – из парной и сразу в реку – эффект исключительный… даже когда в снег, ощущение не такое – вода заботливо обволакивает, обнимает тебя…
- Не скажи, Лёва, снег даёт особую силу – силу талой воды… а ты, Андрей, что молчишь?
- Согласен… ещё бы пивка, да с воблочкой…
- Э, нет, Андрюша, пиво в бане – грязь, да с рыбой – тут травный, растительно-водный дух царствует – очищение организма, исцеление…
- У тебя, Ваня, что ни фраза, то Апокалипсис для меня… признаться, я не разделяю твоих восторгов… разговаривал с Марусей – говорит, Любовь, а у самой руки натружены, страшно смотреть…
- У меня тоже руки натружены, и что? – Любовь труды не исключает… Бог труды любит…
- Бог твои труды любит… я тоже люблю смотреть, как люди работают, но самому мне работа – боль страшная, и тоска неодолимая…
- Избаловал ты себя, Андрей, изнежил рассуждениями о комфорте, об удовольствиях, изкритиканствовался весь – нет мира в душе…
- Допускаю, но согласись, не замечать язвы общества невозможно: несправедливость, несостоятельность властьпридержащих… человек существо социальное, он не может зажмуриться и зарыться, подобно кроту…
- Не может, но он может изменить своё отношение ко всему…
- Как?
- Жить по Любви, по совести… сказано святым: стяжи мир и вокруг тебя спасутся тысячи…
- Интересно… как вокруг тебя спасутся тысячи, когда ты убежал от этих тысяч, спрятал свой светлый лик в дремучем лесу… твоё окружение, Ваня, три старухи да жена…
- О старухах тоже надо позаботиться: и в церковь в воскресенье свозить, или сюда батюшку привезти, когда какая захворает - причастить, пособоровать… и здесь тоже: дров им наколи, воды натаскай, в баньке попарь-помой…
- Если я правильно понял, и дети не разделяют твоих воззрений… более того, московскую квартиру ты продал, и они мыкаются теперь по съёмным…
- Нет, я не сказал, что продал, я сказал, оставил – видимо, ты не расслышал… в ней Сашка с семьёй живёт, а Славка у жены… и ничего удивительного – в их возрасте и мне хотелось того же – благ цивилизации, как ты говоришь… но это вопрос времени – созреют, вернутся, а я им тут всё подготовлю…
- Кстати, кто там, на чердаке бегает?..
- Где?
- В гостевом домике…
- А, не бойся, не привидения… бабка померла, а кошки остались… вот тоже забота… человек Любви заботится обо всём – сознание расширяется: от семейного круга до вселенского шара… он видит эти взаимосвязи и не может не реагировать… но реагирует не так, как принято – критикует, критикует, критикует всё и вся, до самозабвения, до истерик и голодных обмороков – но с молитвенной трепетностью излюбливает…
- Как ты сказал – излюбливает?..
- Ну, это мне сейчас пришло на ум… а так я об этом не задумываюсь – само собой происходит…
- Само собой?.. как это?.. как ты это наблюдаешь?
- По ощущению сердца… сердце истину знает… правду творит по совести…
- Что есть истина?.. и что есть правда?
- Истина, по моему разумению, есть полноценное сведение о предмете, или событии…
- А правда?
- Правда?.. м-м-м… правда – достоверное свидетельство об истине…
- А ложь?
- Ложь?.. полагаю, это искажённое свидетельство об истине…
- Например…
- Например, я имею одну лошадь, одну корову, одну свинью – а ты корреспондент из областной газеты, пишешь очерк о моём хозяйстве, и, чтобы интереснее было читателю, завышаешь цифры, как в том фильме, помнишь, дантист Шпак: три магнитофона импортных, три куртки замшевых, и так далее…

          Раздался стук в дверь.
- Мальчики, с лёгким паром!.. у меня всё готово!..
- Идём, Маруся, идём!
- Кстати, Вань, тоже хочу спросить – ты что ей даришь на праздники… ну, на Рождество, что подаришь…
- Ничего – у нас не принято…
- Ну, вот и ты, Лёва, получил Апокалипсис…
- И она тебе ничего?
- И она мне ничего… А к чему эти условности, когда Любовь… Любовь обеспечивает человека всем необходимым… поэтому главное для человека – Любовь…



          9


          В «гостиницу» они вернулись далеко за полночь. Бирнин прямо с порога плюхнулся на кровать.
- Боже, как я устал… и никакого удовлетворения…
- Это от того, что ты озадачен вывернуть Ивана наизнанку и поцепляться за негативчики, покритиковать всласть, покрасоваться собой на этом фоне – знаю я вас интеллигентов… а ничего не вышло – только сам себя изнурил…
- Слышишь, опять кошки резвятся…
- И пусть… мне не мешают – я привык: над нами собачник живёт – добермана держит, тот и прыгает и бегает, и скребёт, и лает и воет…
- Возможно ты и прав… но эта его невозмутимость меня просто бесит… и главное, я им интересуюсь, а он мной нет – будто и без меня всё обо мне знает…
- Да ты расстреливал его вопросами, как из автомата – может он и рад бы спросить да вставить некуда…
- Понимаешь, не верю я, что всё у него так благостно… между прочим, у меня в своё время, тоже была земельная идея… я даже участок купил в дорогом месте и забор поставил, и фундамент заложил… но потом Маринка говорит, не комфортно мне с вами под одной крышей, не комильфо – придумайте что-нибудь… разумеется, пришлось продать участок, занять ещё и купить ей квартиру… а она девушка на карьере сосредоточенная, устроилась в крупную фирму топ менеджером и хвост трубой: то в Европе живёт то в Америке – ни замуж, ни внуков – ветреная какая-то…
- Может женихи, какие ей нравятся, заняты уже…
- Не похоже – хахеля регулярно случаются…
- Тогда генетика…
- Что?
- Так, ничего…
- И вообще скажу я тебе, нет у меня с ними ничего общего – у каждого свои интересы, своя жизнь… и мне порой до того тошно бывает, хоть в петлю лезь… вот Ванька говорит, надо Родину любить, а я не понимаю что это такое и где моя Родина… Ездил к брату, в Австралию – первые две недели вроде ничего, всё в новинку, а потом опять тоска как навалилась – не хуже, как здесь… и в Испанию ездил, и в Германию, и в Бразилию, и везде то же самое… не знаю где моя Родина на этой земле, в этой жизни – где бы мне было жить хорошо… а ему, что ни спроси, всё благодать, всё любовь, всё радость… блаженный что ли?..

- Знаешь, и у меня состояние похожее на его, поэтому мне здесь очень нравится – красота – сладостную приятность получаю от вида всего этого: и речки, и леса, и даже этих доживающих, скукоженных изб… И что характерно, не всегда так было… у меня ведь семья крепкая – все как на подбор харизматики – жене руль подавай, сын и зять самовыражения ищут, даже младенцы-внуки и те своё мнение имеют… а я, как глава семейства, локомотивом себя ощущал – всё сам: и направление развития, и зигзаги пути, и нюансы взаимоотношений… и чувствую, напряжение чудовищное – всё труднее и труднее, словно я камень на пути быстрой воды… потом догадался, взял и отошёл в сторону – всех пропустил вперёд себя – даже младенцев… и вот тут началось – как прорвало – ощущение полной свободы – я даже не помню, чтобы в раннем детстве так было… да… и знаешь, на меня сильное впечатление произвели не технические его изобретения и хозяйственные придумки, а картины, живопись… особенно хрустальное дерево посреди поля, на ветвях которого сидят синие птицы… синяя птица, Андрюша, символ счастья… и цвет ему удался… я как увидел так и рухнул… завтра попрошу, может продаст – Любашке своей подарю… я и сопроводительный стих сочинил… вот послушай… Андрей, ты слушаешь?.. или спишь уже?.. спит… ладно запишу, а то забуду:

          и вспорхнули птицы синие
          с древа ангельской мечты
          и летят
          и сны весенние
          зимней ночью смотришь ты




                конец фильма



22.12.15
12:52