Яйца льва

Вачаган Косоян, или как его все вокруг звали Вачик или даже чаще просто Вачо, был тщедушным, низкорослым и смуглым, как индус, мальчишкой, сыном школьной уборщицы. Росший без отца, попавшего несколько лет назад под машину прямо перед собственным домом будучи нетрезвым, и с двумя младшенькими сестренками, такими же страшненькими и худенькими, как и он сам, Вачик изрядно комплексовал из-за своего, как ему казалось, “полного физического убожества”. Обычно в школе мальчишки вволю травят таких, а девчонки презрительно фыркают и обходят стороной, как мусорную урну... Вачо не трогали, считая, что “и так богом обижен”... Добрый и застенчивый по природе, неглупый и усердный в учебе мальчик был словно не от мира сего: на уроках вел себя тише воды ниже травы, на переменах всегда боязливо прижимался к стенке, чтобы, не дай бог, не попасться на пути бесящихся в коридоре сорванцов с красными, потными лицами – от “рукопашных боев” при выяснении отношений между собой... Мать, работавшая в той же школе, зорко следила за его поведением до самого пятого класса и не позволяла кому бы то ни было измываться над единственным сыном. Она до беспамятства любила Вачо и тоже порою корила себя, что родила на свет такого “гадкого утенка”...
Чуть повзрослев, подростком с уже робким пушком над верхней губой, Вачо буквально терзался на уроках физкультуры, в раздевалке, когда видел рядом с собой крепких и рослых однокашников, бесцеремонно, не стесняясь друг друга, обнажавшихся до трусов, чтобы сменить школьную форму спортивной. Он искоса сравнивал свои тонкие, слабые руки и ноги, впалую грудь с их плотными налитыми телами, пробивающимися уже на ногах и груди волосами, и сникал... Сникал неимоверно! А однажды окончательно пал духом, когда один из самых задиристых, хулиганистых мальчишек класса, по прозвищу “Глыба”, переодеваясь второпях, нечаянно стянул вместе со штанами и трусы и ... обнажил свои “причиндалы” во всей красе. Вачо опешил от удивления, увидев прямо перед носом в пышном обрамлении черных кучерявых завитков волос на лобке внушительные половые органы полусогнувшегося однокашника... Он отпрянул от парня, который ничтоже сумняшеся стал ловко натягивать синюю спортивку, поглотившую его “богатство”... Обычно после изматывающих уроков физкультуры, на которых, в отличие от него, другие с нескрываемым чувством превосходства над ним прыгали, бегали, подтягивались на перекладине, “скакали на коне” и карабкались по канату, “выполняя нормы” под окрики и брань беспощадного мужлана физрука Амбарцумяна, Вачик, усталый и потный, возвращался в класс за парту с облегчением – наконец от него отстанут и грубый несносный учитель, и мальчишки со своими язвительными и обидными репликами... Но после сегодняшнего “открытия” взрослеющий мальчик вернулся не в класс, а устремился в туалет, где была вешалка с зеркалом почти в рост: ему почему-то захотелось посмотреть на себя как бы со стороны, “по-мужски”, чего никогда не хотелось ни разу за годы взросления... Он, опасливо озираясь на дверь, торопливо приспустил вместе с брюками трусы и стал внимательно рассматривать в зеркале свой половой член и яички, щупая и сравнивая их с недавно увиденными у “Глыбы”... Вачо как-то в разговоре на “эту тему” десятиклассников, часто курящих в уборной, услышал, что нельзя “по-настоящему” оценить размеры своего “аппарата”, так как они кажутся намного меньше при взгляде “сверху вниз” – надо, мол, смотреть в зеркало перед собой!  Увы, “вид” был далеко не впечатляющим и не утешительным: смуглый пенис был маловат, яички в упругой мошонке едва виднелись из-под него, о густой поросли волос вокруг “прибора” приходилось лишь мечтать... Вачо обреченно вздохнул и чуть не расплакался... В коридоре послышались голоса направляющихся явно к туалету школьников. Подросток быстро натянул штаны и, взволнованный, помчался в класс на урок...
“Жить не хочется...”, - всю ночь думал мальчик, лежа в холодной постели и с горечью осознавая, что у него даже причиндалы “не как у всех”... А ведь уже четырнадцать... У него не было отца, с которым можно было поделиться своим “горем”, порасспросить его об “этом самом”... Вачо, когда папа был жив, даже не позволял себе, вроде “ненароком”, из мальчишеского любопытства, заходить в ванную, когда мылся отец, и он никогда не видел отцовского “аппарата”, подарившего ему жизнь... “Сравнивать не с чем... И спросить некого... И  поделиться не с кем - не с матерью же или бабушкой...”, - терзался подросток,  уткнувшись лицом в намокшую от навернувшихся слез подушку.
...Где-то поздней осенью по инициативе директора школы стали по классам записывать “на бассейн”. Ажиотаж был велик, учащиеся и молодые учителя воодушевлены представившейся возможностью ходить на плавание бесплатно, за счет фондов роно. Все кинулись “на халяву”. Вачо, всегда мечтавший научиться плавать, не осмелился: придется раздеваться в душе догола, опять терзания по поводу “этого самого” – “не как у всех”... Он замялся и отказался наотрез. Взбешенный вечным упрямством и своеволием “недоноска Косояна” физрук махнул на него рукой и отстал...
Мальчик с облегчением вздохнул, хотя в глубине души видел себя научившимся плавать и плескающимся в чистой воде бассейна известного и популярного в городе спорткомплекса.
...Как-то через пару недель, теплым осенним днем,  благоволивший Вачику и опекавший его, чтобы “зря не обидели”, соседский парень по двору Каро, увидев на скамье под деревом читающего книжку подростка, предложил поехать с ним в зоопарк: мол, девушка, с которой он намыливался туда, приболела,  а одному неохота переться – “далековато”... Вачо, как всегда, покорный и послушный, не смог отказать парню старше себя лет на пять, и, забежав домой отложить книжку и предупредить бабушку,  составил компанию Каро.
В зоопарке Каро как старший по-братски “верховодил” Вачиком, увлеченно рассказывая ему о буквально изнывающих от жары в своих невыразимо маленьких клетках тех или иных животных, об их повадках на воле и в зоопарке.  Вачо внимательно и благоговейно слушал приятеля (“как много он знает и как интересно рассказывает!”)  перед клеткой или загоном каждой божьей твари. Вдруг парни оказались перед вольером с парой ослов, мирно пощипывающих жухлую траву почти у самой изгороди перед ними. Звери совершенно не обратили внимания на “любопытствующих”, хотя находились всего в метре от легкой сетки... Бедняги ведь привыкли, что их, "четверокопытных", годами обозревают шумные и взбалмошные  “двухкопытные” – люди всех мастей и настроений... Вачо, обозревая ленивое стоящее животное, невольно обратил внимание на свисающие огромные яйца ишака... Заметивший его взгляд Каро, уже созревший юноша, засмеялся и, толкнув Вачо в худенькое плечо, по-мальчишески кинул: “Небось хотел бы иметь такие же, а?!”  Вачика словно накрыло горячей удушливой волной – “ударили в слабое место”! Он промолчал и вдруг сильно пожалел, что пришел сюда с этим почти малознакомым парнем... Вачо холодно посмотрел на Каро и отошел подальше.
Каро понял, что здорово оплошал перед мальчиком, и так обиженным по жизни. Он нагнал Вачо и, обхватив его за плечи крепко, по-братски, вновь как ни в чем ни бывало завелся байками о диких животных, намеренно увлекая к клеткам с хищниками. Вачо оживился, так как среди всего увиденного в зоопарке многообразия ему хотелось больше всего увидеть именно этих “царей дикой природы”!  Не спеша поднимаясь чуть в гору, парни поочередно полюбовались мощными амурскими и бенгальскими тиграми, черными, как смоль, пантерами и, наконец, подошли к довольно просторной клетке с парой огромных львов, царственно возлежавших друг подле друга. Самец и самка были восхитительны в своем невозмутимом спокойствии и удостоили пришедших к ним людей лишь мимолетным взглядом прищуренных от яркого солнечного света огненных глаз... Вачик замер от восхищения, словно всем телом почувствовал мощную энергию львов. Воцарилось долгое молчание – людей и зверей. Тишина словно звенела в знойном воздухе... Львица слегка махнула хвостом, видимо, отгоняя севших на нее мух. Лев, мотнув великолепной гривой, зашевелился, встал и отошел от подруги. Уйдя чуть в глубь клетки, вдруг поднявшись на крепкие передние лапы и слегка царапая железные прутья, хищник, грациозно выгнувшись и выпячивая срамное место, "продемонстрировал" оказавшимся перед ним слабым людишкам свою суть самца... Вачо, оторопев, впился в львиное “хозяйство” и вновь подивился, как и у загона с осликами, но на этот раз от того, что у царя зверей яйца были аккуратно-маленькие и круто подтянутые к брюху... Каро искоса стрельнул в подростка и усмехнулся. Он ведь не случайно подвел мальчишку к львам – знал как “совершить революцию” в сознании Вачо, сникшего от его неудачной реплики насчет “крутизны” ослиных яиц...
Парни двусмысленно переглянулись. Вачик слегка улыбнулся: “А я и не предполагал, что у царя зверей такие маленькие...”. Каро расхохотался: “Видишь, брат, как оно бывает... У осла большие, у льва – маленькие! Но осел всю жизнь пашет до изнеможения и ест траву, а лев – царь зверей и закусывает нежными антилопами!” И запомни, братишка, главное в жизни – не размер яиц, ни человечьих, ни звериных... Большие, маленькие... Главное, чтобы тут было!” – и он легонько постучал по своей крепкой и кудрявой головушке.   
Вачо повеселел, кроткие глаза его светились солнцем  и благодарно смотрели на своего нежданно-негаданно свалившегося друга, вселившего в него надежду и уверенность...
- А теперь поехали домой! Мы с тобой сегодня и славно погуляли, и получили нужные уроки – от дикой природы! , - обнял Каро подростка, и всю дорогу они травили может быть и не самые свежие, но популярнейшие анекдоты  Армянского радио...
... Через пару дней Вачо подошел в учительской к своему физруку и твердым, уверенным голосом попросил записать его – “в бассейн”...

*   *   *