Блудная Надька глава 6

                VI глава


Только год священник промучился на новой территории. Мятежная душа потребовала перемен. Не мог долго сидеть на одном месте. И ему были безразличны страдания жены и родных детей, которые устали от кочевой, цыганской жизни. Но что Надька могла сделать в такой ситуации? Воля отца и его твердое слово в этой семье были превыше всего, молча стерев с худого лица соленые слезы, словно побитая собака, шла в маленькую комнату собирать свои личные вещи.

Переехав в чужое село, семью священника сначала поселили в большой, двухэтажный дом старой учительницы, но та через две недели заявила, что не собирается держать в отчем доме незнакомых людей. Прихожане подыскали старенькую избушку в начале села, куда и переехало семейство.
Трудно было Надьке привыкать к чужим людям, к новой школе. Ей уже исполнилось 15 лет, и девочка хотела выглядеть не хуже своих одноклассников. Коротенькие штанишки и выцветшие джинсы, две пары стареньких, застиранных свитеров, шуба из кролика, которая плохо пахла и линяла, старые разношенные мамины ботинки – вот весь гардероб. Ей было стыдно до слез за свой внешний вид, она не раз ловила на себе презрительные взгляды одноклассников. А дома внимательно слушала поучительные проповеди отца:


- Ты – дочь священника. И ты должна быть не такая, как все. Дорогая одежда – это проделки дьявола. Ты должна быть скромная и смиренная, своим примером показывать, как должен жить истинный христианин. Не забывай, золотой путь открывается для тебя. Забудь про все мирские дела. Молись и кайся, ведь ты - будущая монахиня!


Судьба Надьки и ее дальнейшая жизнь были заранее определены отцом, который просто грезил, чтобы его дочь стала монахиней. Поэтому еще с раннего детства готовил ее к монастырю. Учил кулаками покорности и смирению, отгораживал ее от греховных соблазнов, неделями не выпускал из дому. Для него не существовало понятие дружбы, категорически запрещал общаться со сверстниками. В то время, когда ее одноклассницы бегали на первые и волнующие свидания с парнями, Надя проводила время с соседскими детьми, которым было по 7 – 8 лет. Никогда не спрашивали, хочет ли она стать монахиней. Это уже давно было решено и не подлежало обжалованию. Отец ее предупредил:


- Если ты не пойдешь в монастырь, я от тебя отрекусь. Мне не нужна такая дочь, которая пойдет по пути разврата и тяжких грехов!


В новой школе Надька проучилась несколько месяцев. Однажды отец зашел в ее комнату и закричал:


- Ты не смотришь мне в глаза. Значит, что-то от меня скрываешь. Твой взгляд стал наглым, сердце почернело от грехов. С сегодняшнего дня ни ты, ни Василиса в школу не пойдете! Будете дома учиться!


В школу Надя не ходила целый месяц. Одиночество раздирало изнутри на мелкие, крохотные кусочки. Единственным утешением стали маленькие дети, с которыми она играла на улице, когда добрый папа отпускал дочь подышать свежим воздухом. Домашнее заключение продолжалось бесконечных тяжелых, адских, 30 дней. А потом в селе разгорелся страшный скандал. Люди начали возмущаться, как это священник  родных детей в школу не пускает? К отцу приходили и классный руководитель, и директор, просили одуматься. Где же это видано, чтобы в 21 веке держали детей под замком и запрещали ходить в школу, оттого что там учат материться, пить, курить и заниматься грехом?! Опомнился мужчина, когда ему пригрозили, что лишат родительских прав за ненадлежащее исполнение обязанностей. Наде было невыносимо стыдно объяснять ученикам и учителям свое долговременное отсутствие. Пропустив целый месяц занятий, девочка никак не могла понять новый материал, постоянно отставала в учебе.



Надька устала. От постоянного унижения в школе, от частых переездов, от постоянных стрессов и переживаний. Неожиданная, радостная весть вернула с ее бледного печального лица в улыбку. Мама ждала ребенка. Через 8 месяцев у Надьки появится братик или сестренка, и ее безумно радовало, очень любила маленьких детей. С беременностью мамы в дом пришел мир и покой. Отец стал меньше кричать на маму, а за 9 нелегких месяцев ни разу не поднял на нее руку. Зато мама Надьки изменилась. Стала агрессивной, срывалась на девочек. Мама носила под сердцем младенца, поэтому Надька ей все прощала.
На 5 месяце беременности, отец сказал:

 

- Я не позволю, чтобы мой малыш родился в этом городе, полных ведьм и вавилонских блудниц. Собирайте манатки, мы возвращаемся в Иваново.


Впервые в ее сердце шевельнулось чувство благодарности к отцу. Ведь Надька возвращалась туда, где ее всегда ждали. Где пролетели ее самые счастливые годы. Туда, где воздух еще до сих пор пахнет вкусным бабушкиным хлебом. Она возвращалась в свой маленький уголок рая на земле.
Переступив порог родного дома, горько расплакалась. Здесь все напоминало ей о самых счастливых годах ее беззаботной жизни. Казалось, будто сейчас из комнаты выйдет улыбающаяся бабушка, обнимет внучку к сердцу и угостит сладким вареньем из смородины, которое она так любила. В глубине души Надька обижалась на бабушку, за то, что она так рано ушла, оставив по себе болезненные воспоминания и горькие слезы. Если бы бабушка была жива, не скиталась бы по миру, а спокойно жила бы себе, не зная, что такое испепеляющая одиночество, жгучая боль и липкий, холодный страх к родному человеку.
Судьба подарила еще 6 месяцев сказки. Вернулась в родную школу, где ее тепло встретили и учителя, и одноклассники. Надька начала хорошо учиться, хоть ей совсем не хватало времени на выполнение домашних заданий. Теперь заботилась о родном братике Володе, который недавно родился. Каждый день вставала до рассвета и варила картошку на завтрак, которой хватало и на обед, и на ужин. Больше есть нечего было. Постоянное урчание в голодном желудке не могло ухудшить настроение счастливой девочки. Прижимая к сердцу крохотного младенца, знала, что теперь она не одинока.

Неожиданная, шокирующая весть настолько потрясла Надьку, что у нее началась настоящая истерика. Отец получил приход в соседнем районе и приказал жене немедленно собираться в дорогу. Заливаясь слезами, умоляя папу остаться. Она чувствовала, что ей просто не хватит сил и здоровья пережить еще один переезд. Это было уже шестое переселения в ее короткой жизни. Но отец только хищно ощерил:


- Как я скажу, так и будет. Захочу поехать в Сибирь, ты поедешь за мной. Хочу жить в Африке – ты хвостиком полетишь за мной. Потому что я твой отец. Ты должна уважать мои решения. И выполнять все мои приказы. Ведь ты – мое говно! Захочу – съем, захочу – раздавлю!


В очередной раз смирилась с его волей. Переступив порог старенькой избушки, была в шоке. Две маленькие комнатки с облупленными стенами и гнилым полом. В одной комнате выбито окно, поэтому его спешно залатали клеенкой, что не очень помогло, по дому гулял холодный ветер. Дом кишел мышами, страшными, черными жуками, к которым в Надьке на всю жизнь остался панический, неконтролируемый страх и даже змеям, которые залезали в комнату через огромные дыры в прогнившем полу. От дома веяло таким холодом, такой бедностью и трудностями, что даже мама, увидев такие нечеловеческие условия проживания, горько расплакалась.
Зима того года выдалась холодной и голодной. Семья жила в одной большой комнате. На одном диванчике спали мама, папа и маленький Володя, а на втором, узком ютились Надька с сестрой. Каждое утро варили большой котелок картошки в мундире. Картошка на завтрак, картошка с солью была на обед и картошка с маслом была на ужин. И так каждый божий день. Давясь солеными слезами к ненавистной еде, послушно глотала большие куски, заглушая постоянное урчание в голодном животе. Всю еду, что приносили прихожане, была категорически запрещена для потребления и отправлялась либо в помойную яму, или псу Барбосу в миску. Именно тогда, находясь в глубокой депрессии, Надька взялась за перо и начала вести дневник.

Новая школа была в соседнем селе, приходилось каждый день и в трескучий мороз, и в ледяной холод, и в проливной дождь, ходить на учебу 6 км в одну сторону и 6км обратно. Домой приходила уставшая, голодная и сразу бралась за уроки. Проживание в одной комнате с отцом, постоянный голод, ежедневные громкие скандалы (теперь к крикам отца добавились еще и мамины отчаянные причитания – после родов женщина стала более нервной, агрессивной и всю злость выплескивала на дочек или на муже) – все это угнетало, и она стала все чаще замыкаться в себе. Девочка устала от такой жизни, у нее началась депрессия. Единственными и лучшими лекарствами для Надьки стала поэзия и дневник.

После окончания 9 класса отец сказал, что в школу она больше не пойдет.


- Ты и так глупая на всю голову, будешь зря штаны протирать и каждый день по 50рублей на еду таскать у меня. Хватит с тебя той науки, она и так в твою тупую голову не лезет. Сиди дома, занимайся братом. Будешь под моим постоянным контролем, а то совсем от рук отбилась.

 

Целый год Танька просидела в четырех стенах, нянчила брата и выполняла все приказы требовательного отца. Девочку мучил не только постоянный голод, но и гнетущее одиночество, которая раздирала ее душу изнутри на хрупкие кусочки. У нее не было друзей. Не было ни телевизора, ни радиоприемника. Ее единственной связью с внешним миром были книги. Тысячи книг, которые пылились в соседней комнате. Запоем читала мировых классиков, листая пожелтевшие страницы. Это было ее единственным утешением. А потом сама бралась за перо. Писала грустные стихи о своей нелегкой судьбе, а потом поняла, что ей гораздо интереснее писать объемные произведения. За тот тяжелый, адский год Надька написала свой первый роман «Масяня» - о жизни подростков. Тогда девочка поняла, что не такая она и бездарность, какой ее видел родной отец. Верила, что когда-то и на ее улицу придет праздник.
Известие о том, что отец хочет продать дом в Иванове, стала нее глубоким потрясением и настоящим шоком.

 

- А за что я должен вас кормить, уроды? За те несчастные 7тысяч зарплаты? Или за те мизерные копейки, что государство платит на ребенка? И вы сдохнете с голоду, и я вместе с вами ноги протяну! – ревел разъяренный отец.


Продав дом за смешную цену, отец гордо размахивал перед заплаканной и подавленной Надькой новенькими, стодолларовыми банкнотами. Она не могла смотреть на эти деньги. Не смогла даже в руки их взять. Это были деньги за проданный рай. За тот маленький кусочек рая, где навсегда осталось ее сердце - растолченное, раздавленное тяжелыми каблуками жизнь.
Деньги разлетелись быстро и незаметно. Половина из них пошла на оплату такси, которым мама Надьки ездила в город за продуктами.


- Я не собираюсь разъезжать в одной маршрутке с ведьмами. Они волками на меня смотрят. Завидуют мне черной завистью. Потому что я – матушка! А они никто. Быдлом родились, быдлом и подохнут!


Люди были не слепые и видели, как госпожа матушка каждый день на такси разъезжает. В деревне поднялся страшный скандал.


- Отец кричит, что мы ему маленькую зарплату платим, а его жена на какие шиши на машине катается, сумки с базара таскает не подъемные! - гудели возмущенные прихожане.


До ушей отца доходили эти справедливые обвинения, но он только улыбался. Когда деньги закончились, и голод снова постучал в побитые окна старенькой хаты, улыбка сменилась тяжелой задумчивостью: « Как и на что прокормить трех детей и жену?» Прихожане давали дельные советы:


- А вы, отченька, хозяйство заведите – кур, свиней, коров. Будет вам и мясо, и молочко каждый день. Огород посадите, тогда и с голода не умрете.

 

Отец Надьки привык к умственному труду. Физическим он никогда не занимался, да и не собирался брать в руки лопату и перекапывать огород. То ли гордость ему не позволяла (как это я, священник, буду навоз убирать и в земле копаться? Пусть этим мужики вонючие занимаются, а я ОТЕЦ! Мое дело – за престолом стоять и Службы отправлять!), или просто лень. Человек придумал гораздо более простой и легкий способ получить немалые средства. Написал слезное письмо о том, что его семья прозябает в нечеловеческих условиях, в старенькой избушке – развалюхе, где нет даже света, крысы перегрызли проводку, выживают на мизерную зарплату 7тысяч рублей. Жена тяжелобольная, у нее обнаружили целый букет болезней. Маленький сыночек Володя питается только молоком, даже кашки не на что купить. Детишки пухнут с голоду, а прихожане не носят передач. Любая материальная помощь спасет жизнь семье священника. Копии этих писем отец Надьки разослал всем священникам, адреса которых он нашел в справочнике. Но и на этом мужчина не остановился. Он обратился в редакцию районной газеты с просьбой напечатать это письмо на первых страницах, чтобы его прочитало как можно больше людей.
На то время Надька ездила в школу, которая находилась в соседнем городке, за 25 километров от села. Через год домашнего заключения ее отец неожиданно решил, что ей надо все-таки закончить 11 классов.


- Ну что, бледная немочь, насиделась без дела, морду нажрала, пора мозгами поработать. Собирайся в школу, я уже обо всем договорился с директором.


Надька была счастлива вырваться из четырех стен, снова оказаться среди людей, вдохнуть пьянящий и сладкий запах свободы. Девушку не смутило даже то, что она вынуждена была вставать в 5 утра и бежать на первый автобус, а потом ждать под школой полчаса, пока ее откроют. Домой приезжала в 6 вечера, быстренько ужинала картошкой в мундире и садилась за уроки. Ужасно уставала, не высыпалась, но не это ее тревожило больше всего. Проблема была в одноклассниках. Впервые попала в городскую школу, где на уроки девушки приходили в дорогой, брендовой одежде, со свежими маникюрами и красивыми прическами. Совсем другой мир. Тот мир, о котором Надька мечтала в своих самых смелых фантазиях. Мир, до которого оставалось сделать только один шаг, но для нее был длиннее жизни. Сама она никак не вписывалась в тот мир, ни бедной одеждой из гуманитарной помощи, ни кое-как заплетенными волосами. В свои 17 лет Надька не знала, что такое лак для ногтей, тени для век, тушь для ресниц. Она никогда не красилась. Так приказал ей отец:

 

- Если хоть раз увижу тебя с той дрянью на морде, кровью умоешься!

 

 О косметике Надька узнала от одноклассниц, которые напрямую насмехались над ее старенькой одеждой и ее сельским произношения. После года вынужденного домашнего заключения она очень изменилась. Стала бояться людей, сторониться их, стеснялась сказать слово, потому что думала, над ней все будут смеяться. Еще с раннего детства отец вбивал в голову Надьки:


- Запомни, если ты выйдешь куда-то без моего разрешения, тебя зарежут. Изнасилуют. Задушат. Все люди – звери. Особенно будь осторожна в городе. Там живут одни маньяки и убийцы!


Когда отец Надьки решил обратиться к журналистам, девушка бросилась ему в ноги и взмолилась, чтобы он этого не делал. Ведь одноклассники рано или поздно прочитали бы в газете статью. Вся школа ее засмеет. Как после такого страшного позора Надька взглянет в глаза учителям? Но отец даже не обратил внимания на слезные мольбы родного ребенка и в тот же день поехал в редакцию. Услышав такую сенсационную новость, из района приехали журналисты, сфотографировали всю семью на фоне облупленных стен и прогнившего пола, и уже через неделю большая статья про нечеловеческие условия проживания семьи священника красовалась на первых страницах районной газеты. Было похоже на взрыв бомбы. Все окрестные деревни стояли на ушах, чужие люди обвиняли прихожан, которые морят голодом собственного священника и не платят ему зарплату. Одноклассники Надьки, опознали ее на той фотографии, почему-то притихли, и девушка ловила на себе их сочувственные взгляды. Страшный, жгучий позор. Испепеляющий стыд, который Надька пыталась скрыть за беззаботной улыбкой. Нестерпимо пекло, болело внутри, что родной отец так страшно опозорил ее не только перед одноклассниками, но и перед другими людьми. Она уже не была дочерью священника. Она была дочерью нищего, который просил у чужих людей денег на кусок хлеба.
Реакция прихожан была предсказуема. Село штормило целую неделю. Люди возмущались, кричали, плакали, что священник опозорил их не только на весь район, но и на целую область. А потом крестьяне схватили вилы, грабли, мотыги, косы и пошли выгонять его. Увидев возле дома сотни воинственно настроенных прихожан, отец Надьки закрылся на все замки и вызвал милицию. Посмотреть на то чудо съехались все милиционеры района. Поговорив с возмущенными людьми и утихомирив их, служители закона дали семье 3 дня на сборы. Отец Надьки собрался за день и, погрузивши вещи в грузовую машину, с радостью покинул ненавистное село, навстречу к новой жизни.