На съемной хате. Глава 1. Переезд

Термометр едва перешагнул отметку ноль в плюсовую сторону, а за окном уже капает. Сейчас солнце опять растопит снег на крышах, и на дорогах образуется слякоть. Значит, вечером следует ждать гололед. Как бы, не рухнуть, снова на ступеньках подъезда. Вот уж не думала, выбирая сапоги, что они будут так скользить на льду. Подошва прорезиненная, да толку мало.
«Кап… кап» - все равно звук какой-то теплый. И хотя зима в самом разгаре, почему-то хочется открыть окно и порадоваться солнышку. Весны что ли хочется? Да вроде, как и нет. Совсем недавно мечталось о снеге и сугробах, о белой пурге и ночным завываниям метели за окном. Вообще-то сугробов пока толком и не было. Да и откуда им тут взяться, настоящим сугробам в южной полосе России? Тут двадцать сантиметров снега уже счастье! Уже дети радостно катаются с горок на санках, а лыжники–любители достают из кладовок запыленные лыжи. Так что весны вроде пока и неохота. Наоборот, морозец и крупный пушистый снег мне бы больше сейчас согрели душу.
«Кап… кап…». Открою хотя бы форточку. Чудный воздух! Такой свежий! Зимний, и в то же время греющий сердце! Вдох полной грудью, оказывается, может принести столько счастья! Пойду в магазин, что ли схожу, подышу…

- Инночка, ты на улицу? Зайди в аптеку, возьми мне карвалолу, у меня закончился. Такие нервы, такие нервы с этими соседями. Слышишь? Это они с утра так грохают, сволочи - баб Шура выползла на кухню в застиранном халатике и, кряхтя, уселась за стол, стала ковырять в кошельке. – На вот. Еще хлеба мне купи и пирожное заварное.
– Вам нельзя. У вас диабет, - попыталась я вразумить хозяйку квартиры, в которой снимала комнату.
- Эт мне решать, моя хорошая. Ты за меня не переживай. Ох! – старушка всплеснула руками. – Закрой скорее форточку. Ты ж мне все цветы заморозишь. И что это ты удумала?
- Просто проветрить хотела. – Форточка вновь закрыта наглухо, беру деньги со стола, ухожу.

Грудастая барменша, она же официантка и уборщица, а может и хозяйка местной разливайки, плотнее укутала свои прелести пуховым платком и со скуки резалась во что-то в телефоне. В светлое время суток посетителей всегда мало. Опохмелившаяся алкашня уже уплелась восвояси, и до вечера можно расслабиться. Правда, пара столиков занята. За одним сидит, сгорбившись, худой даже в куртке мужик с татуировками перстней на пальцах, словно спрятавшись за капюшоном, потягивает медленно свое «живое» из прозрачного пластика. За вторым мы со Светкой, улизнув с последних пар, закусываем совершенно не зимний напиток кольцами кальмаров.
- Инночка, помой полы в моей комнате, пожалуйста. Инночка, плинтуса под кроватью, тоже помой тщательнее, а то мне пылью дышать тяжело будет. Инночка, протри мою люстру, я не дотянусь. Инночка, сбегай за лекарствами. Инночка, сходи в магазин за хлебушком, - и через пятнадцать минут – Инночка, сходи в магазин за молочком. Инночка, выключи телевизор, мне его звук отдыхать мешает. Инночка, не жги колонку больше пятнадцати минут в день, а то она старушка сломается, а мастера дорого вызывать. Инночка, разувайся на газетке. Инночка, мой суп прокис, сходи на мусорку вылей его в бак, пожалуйста, а в унитаз нельзя – засорится. Инночка, ложись спать в восемь со мной в одно время, иначе ты мне мешаешь спать, и завтра я встану с больной головой. Инночка то, Инночка се, - коверкая в пискляво-противный голос, я старалась как можно правдоподобнее изобразить баб Шуру, жалуясь на тяжкую жизнь подруге по институту. – Не могу больше. Я не выдерживаю. Она так меня достала. Это не жизнь, а добровольная каторга какая-то, честное слово.
- Так съезжай от нее. Зачем терпеть? – Светка отхлебнула пенную верхушку из стакана ароматного темного пива и серьезно посмотрела своими чайными глазами в мои серо-буро-козявчатые. – Если с деньгами проблема, сними комнату с какой-нибудь девчонкой пополам.
- Легко сказать. Как тут с соседкой подгадаешь? Вот, если бы ты со мной вместе снимала, мы б ужились. А если какая-нибудь курица безголовая попадется? Так там похлеще, чем со старушкой жизнь пойдет. Сейчас у меня хоть своя комнатка есть, – конечно, я сомневалась и практически отказывалась от мысли съехать от бабки.
- А что? Может и мне съехать из своей общаги? Я, знаешь ли, тоже не в сахаре варюсь. Нас в комнате четверо. Натаха еще ниче, а другие две дуры каждую ночь новых парней приводят и своими стонами спать мешают. Давай вместе снимать. Только хату нужно нормальную найти. Меня потом назад в общагу никто не пустит. – Подруга хлопнула в ладоши и залпом допила остатки пива, будто приняла важнейшее решенье в своей жизни.
- Ты серьезно? Вот здорово! Вдвоем-то нам действительно легче будет. Когда пойдем искать комнату? – я так обрадовалась, что забыла про свое светлое, выдыхающееся пиво и начала фантазировать, как хорошо нам будет вдвоем.

Мы со Светкой девчонки простые. Она темная шатенка, высокая и стройная, но волосы прячет в тугую косу, а фигуру в бесформенную одежду. Всегда в наушниках и с плеером, увешена фенечками, часть из которых сплела для нее я. В пару мне такая же смешливая и безумная, можем всю лекцию корчить друг другу рожицы, а потом еще и психануть на безобидный фак. Я полная противоположность во внешности, мелкая и блондинистая, почти рыжая со своим противным желтым цветом волос. Всегда казалось, что мы симпатичные, но парни, по-видимому, считают иначе. О лучшей соседке и мечтать не приходится. Хватит! Почти полгода батрачила на бабушку «божий одуванчик», и все ради низкой оплаты. Вдвоем потянем комнатку в каком-нибудь захолустном районе. Наконец, вдохнем аромат студенческой жизни.

- И куда тебя некудышнюю потянуло? Ты, моя хорошая, жизни не видела. Там не мед тебя ждет. Оставайся со мной, а не то я вот мамке позвоню. Все про тебя расскажу, какая ты, - обеспокоенная  старушка ковыляла вокруг меня на своих полных артритных ножках и взмахивала периодически руками, как квочка крыльями.
- Баб Шур, да про меня и рассказать-то нечего. Я ж несколько месяцев просидела безвылазно. Универ, подработка, сон, универ, подработка, сон. Вообще-то вредно столько спать. Я уже не выдерживаю. Ну, и Вам спокойнее будет. Никто музыку не включит, колонку Вашу не спалит, - скидывала я немногочисленные пожитки в объемные китайские клетчатые сумки, отговариваясь от бывшей арендодательницы.
- Ну, и куда ты теперь подашься? За такую плату только в бандитском переулке туалет в подвале снять можно, - старушка утирала слезы стареньким клетчатым носовым платком.
- Я, баб Шур, если захочу, горы свернуть могу. Комнатка, конечно не очень большая и не самая обустроенная. И райончик не как Ваш. Зато соседей нет никого. Мы с подружкой быстро там все в порядок приведем, - я уже тащила сумки волоком к порогу.
- Не видать тебе там счастья, дурында! – закричала вслед старушка. – Вот посмотришь, сколько бед тебя ждет. Сердцем чую, нехорошая та квартира. Вернись!
- Не вернусь, баб Шур! Прощайте, - я хлопнула подъездной дверью и с восторгом вобрала в грудь больше морозного воздуха.

Промолчала и не сказала старушке, как много правды в ее догадках о месте и качестве моего нового жилища. Когда мы пришли на встречу с риэлтором, он при нас вытолкал из квартиры табор цыган. Само собой, вслед нам неслись всевозможные треклятья и ругательства. Благо мы со Светкой в такую муть не верим. Поулыбались им на дорожку, помахали ладошками. Мы просто само очарование. Цыгане два месяца оплату не вносили, вот их и выгнали. А нам что? Нам главное цена. Район дальний, темный, фонарей мало, но по аллейке дойти до дома можно, если никуда не сворачивать. Этаж пятый и крыша на кухне явно течет, но в нашей комнате сухо. Подъезд обшарпанный и вонючий, зато, по словам риэлтора, в нем алкашей нет. Цыгане квартиру уделали капитально. Мыть ее надо щетками, а лучше отдирать все со штукатуркой. Но мы не привереды. Уберемся немного и въезжать можно. Я так сразу с вещами поехала. А что тянуть? Главное есть – матрас надувной, плита и вода из крана. Да здравствует свободная жизнь!