5. Герасимовка. Мостовка

Тавдинский район
Свердловской области
(март 1961 – август 1963 годы)

Утром  5 марта 1961 года  поездом „Свердловск – Тавда“ я приехал в Тавду – провинциальный город лесной промышленности на востоке Свердловской области.  В районном отделе сельского хозяйства ознакомились с моими документами,  мне сказали, что требуется агроном в колхоз имени Павлика Морозова, центр колхоза расположен в деревне Герасимовка.  Я, долго не раздумывая, согласился, чем сильно обрадовал местного начальника. Он сказал, что завтра отправят меня туда и дал направление в местную гостиницу.
Утром следующего дня я был сильно удивлен, когда узнал, что добираться до Герасимовки придется не на машине, а на санях, в которую запряжена резвая лошадка. Представлять меня председателю колхоза была командирована сотрудница райсельхозотдела. Она принесла два тулупа, бросила их на сено в сани, и мы отправились в путь. Второй раз я удивился, когда узнал, что до Герасимовки около сорока километров. „Вот это расстояньице!“– подумал я. 
Лошадка бежала резво, дорога шла лесом. Проводница рассказывала мне о состоянии дел по сельскому хозяйству в районе и в колхозе, куда мы направлялись. Оказывается, прошлой осенью в Герасимовке погиб агроном. Он грубо нарушил правила техники безопасности: не останавливая картофелекопалку, он хотел удалить мешавшую ботву, а руку-то затянуло в механизм и оторвало по плечо. Агронома не успели довезти до города, в пути он умер от потери крови. Да, печальная история. 

К вечеру лошадка доставила нас до Герасимовки. Остановились у избы, где размещалось правление колхоза. Мы подбросили сена лошади, на круп накинули ей попону и, взяв тулупы, зашли в контору.
Председатель был на месте. Мы познакомились, его звали Куц Иван Абрамович. В конторе, отогреваясь, мы задали ему несколько вопросов по поводу моего размещения на жильё и питания. Всё, оказывается, уже приготовлено: с недельку буду жить на квартире у семьи Шатраковых,  которые живут недалеко от правления.  У  них же буду и питаться, продукты мне выпишут с колхозного склада. Через неделю для меня будет отремонтирован  небольшой домик.  На этом первая встреча с председателем колхоза закончилась. 

Утром следующего дня (это было 7 марта 1961 года) председатель колхоза сделал запись в мою трудовую книжку о том, что я принят на работу в должности агронома колхоза имени Павлика Морозова. Затем Иван Абрамович обстоятельно познакомил меня с колхозными делами, рассказал о проблемах, которые надо решить и дал мне первое задание – ознакомиться с состоянием хранения семенного материала на зерноскладе и картофелехранилище, куда вместе с кладовщицей я и отправился. Склады находились на краю деревни (справа от дороги при въезде в деревню из   города). Неподалеку находились и мастерские по ремонту сельхоз техники. Если на зерноскладе был относительный порядок, то картофелехранилище произвело на меня удручающее впечатление. При входе в него почувствовался запах гниющего картофеля. Осмотр отсеков подтвердил мои опасения: гниющих клубней было довольно много. На мой вопрос, почему допустили гниение, кладовщица ответила, что не дают людей на переборку клубней.
Отпустив кладовщицу, я направился к мастерским. Здесь я познакомился с механиком колхоза, поинтересовался состоянием подготовки техники к весенним полевым работам.  Механика колхоза звали Геннадием с интересной фамилией – Книга. Это был молодой человек, из местных парней. Год назад он закончил училище механизаторов, планирует поступить в техникум. Геннадий Книга показал мне сельхоз технику, посетовал на нехватку запчастей для ремонта.
Остаток дня я посвятил знакомству с картами колхозных полей, финансовым состоянием колхоза, наличием всего семенного фонда во всех трех бригадах колхоза. На вечерней планерке я доложил председателю колхоза о неудовлетворительном состоянии в картофелехранилище и потребовал от местного бригадира завтра же отрядить три человека на переборку картофеля. Председатель подтвердил мое указание.  На этом и закончился мой первый рабочий день в колхозе имени Павлика Морозова.

ОТСТУПЛЕНИЕ
Думается, что в Советском Союзе не было человека, который бы не знал о пионере-герое Павлике Морозове из Герасимовки Тавдинского района.
Тавда - небольшой районный центр на востоке Свердловской области в тайге. Основная часть города расположена на правом берегу судоходной реки Тавда. Кривые  улочки,  покосившиеся дома, грязная железнодорожная  станция,  заполненная  товарными  вагонами  с лесом. Вокруг редкие деревни, и среди них Герасимовка, где был  убит  Павлик Морозов.

В начале ХХ века по столыпинской реформе тысячи  белорусов подались искать счастья в Сибирь. Среди переселенцев была и семья деда Павлика.  Из Белоруссии на отведенный участок пришли в 1906 году сорок семей, самый старший из мужиков был Герасим Саков, по нему и назвали деревню Герасимовкой. Дед Павлика – Морозов Сергей Сергеевич -  с семьей зарегистрирован в Герасимовке с 26 октября 1910 года.  Отец Павлика – Трофим Сергеевич – в середине 1920-х годов был председателем сельсовета в Герасимовке.  Павлик донес на отца, что он выдает справки  высланным в Герасимовку кулакам, по которым им разрешалось вернуться на родину. Отца арестовали и осудили на 10 лет, за что Павлик попал в немилость деду.
2 сентября 1932 года Павлик с младшим братом Федей пошли через лес на болото за клюквой.  Домой они не вернулись.
6 сентября их тела нашли в лесу недалеко от дороги в деревню Владимировку. Тела имели ножевые ранения.
Следствие показало, что подзуживаемый своим зятем Кулукановым Арсением, дед вместе с двоюродным братом Павлика Даниилом подстерегли, когда Павлик с младшим братом Федей  возвращались  с болота и убили мальчиков.
Суд над убийцами проходил в Тавде.  28 ноября 1932 года Уральский  Областной суд приговорил к расстрелу:
Морозова  Сергея (81 год, дед, исполнитель убийства),
Морозова  Даниила  (19 лет,  двоюродный брат,  исполнитель убийства),
Кулуканова Арсений  (70 лет,  зять деда, организатор убийства),
Морозову Ксению (80 лет, бабка Павлика, за укрывательство убийц).
Морозов Даниил и Кулуканов Арсений были расстреляны, а дед с бабкой умерли в тюрьме своей смертью.

*****************************

И закружилась моя работа и жизнь в колхозе.  Герасимовка – деревня с одной улицей. Дорога из районного центра вела через Герасимовку дальше, в соседние деревни. Дома располагались по обе стороны этой дороги-улицы. Вытянулась эта одноуличная деревня где-то на полтора километра с конторой правления колхоза в центре.    Но глухомань! Сорок километров до Тавды.  От Герасимовки до Городища – 21 км;  от Городища до Тавды – 19 км.  Весенняя дорога до села Городище – одно убийство для автомашины. Сколько раз застрявшую в болоте машину приходилось приподнимать с помощью ваги и подкладывать под колеса спиленные тут же сосны. Эти процедуры приходилось выполнять несколько раз за одну поездку.

Герасимовка  оставила в моей памяти  противоречивое  впечатление.  Вековая  дикость. Природа тут  с  остатками  былой  красоты. Сказочные озера.  Царственные  леса - одни вырубаются, другие горят на тысячи верст.  Болотные топи,  тучи  комаров,  заснешь - съедят живьем.
„Самое страшное у нас в деревне - пьянство: все теперь  пьют,  вся  Герасимовка.  И детей спаивают! Если водки и  самогона  нет,  пьют  одеколон  и  жидкость  от клопов“ – говорили  мне  сами жители деревни.

Кроме Герасимовки в состав колхоза входили еще две деревни,  которые представляли собой самостоятельные бригады.  В нескольких километрах от Герасимовки располагалась деревня Владимировка, где бригадиром был Лазарь Байдаков, крепкий мужик и хороший хозяйственник. В своей бригаде он строил деревянную мельницу.   Байдаков разменял уже пятый десяток лет. Захватил войну. Разница в годах не помешала нам сдружиться. Он много помогал мне и разъяснял премудрости и тонкости деревенского уклада жизни.
От Лазаря Байдакова я узнал, что еще в 1916 году во Владимировке была построена деревянная Первая престольная Покровская церковь, которая была освящена в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Церковь была закрыта в 1930 году. 

Дальше Владимировки располагалась наша третья бригада – Тонкая Гривка. Это было отсталое хозяйство, почти со всех сторон окруженное болотами. На этих болотах проводилось осушение, и отвоеванные от воды земли давали неплохой урожай овса. Тонкая Гривка – самая восточная деревня Свердловской области.  Транспортная дорога здесь заканчивалась. Дальше на восток лежали болота, за которыми была захудалая татарская деревня Эскалбы, но это была уже Тюменская область.  Жители этой татарской деревни занимались в основном рыболовством в окрестных озерах. Из Тонкой Гривки в Эскалбы проехать можно было только зимой.

В весенний период мы готовили семена к посеву: перелопачивали зерно, проверяли его на всхожесть, позднее, перед самым посевом,  проводили протравливание гербицидами. Семенной картофель выкладывали на свет для яровизации. 
Бюро райкома партии спустило нашему колхозу план посева кукурузы на площади пятидесяти гектаров. Мое начавшееся возмущение о том, что в нашей климатической зоне кукуруза расти не будет, что это только лишние затраты, что лучше эту площадь другой культурой надо занять, которая уверенно даст неплохой урожай, председатель колхоза тут же остановил:
         - Не кипятись, Александр, решение партии не обсуждают, а выполняют. Сам знаю, что ни черта не вырастет. Говорил об этом в районе, но там и слышать ничего не хотят. Сказали  - сеять и точка.
         -   Но… - хотел я возразить, но председатель не дал мне досказать, только махнул рукой.
Да, плохо, когда сумасбродному неучу в руки попадает штурвал руководителя такой громадной страны как СССР.  Поездил Н. Хрущев по Соединенным Штатам, понравилась ему тамошняя кукуруза и давай ее дома повсюду заставлять сеять.  И никто из его окружения, из членов Политбюро КПСС не мог осмелиться одернуть его, и пошла кукурузная кампания шагать по всей стране. Во многих районах посевы вчистую гибли на корню, а в других районах полученный урожай не окупал тех затрат, которые понесли хозяйства на посев этой „царицы полей“.
С началом пахоты пошли проблемы: сначала земля долго не сохла и массовая пахота задерживалась, вспашка проводилась только выборочно, на возвышенных участках, где меньше было влаги, а когда земля поспела и трактора вышли в поле, проявился некачественный ремонт техники, трактора ломались прямо в поле. Я торопил механика с ремонтом, так как не хотел упускать посевные сроки. Качество пахоты постоянно приходилось контролировать, так как некоторые трактористы норовили уменьшить глубину вспашки, чтобы улучшить свои показатели  вспаханной площади за счет ухудшения качества.   Если за Владимировку я был спокоен (там бригадир Лазарь Байдаков нерадивым трактористам спуску не давал), то в дальнюю бригаду (в Тонкую Гривку) три-четыре раза в неделю наведываться приходилось. Да и в самой  Герасимовке постоянно приходилось  контролировать работу трактористов.

Я всегда помнил слова Байдакова, что „агронома ноги кормят“, везде нужно самому побывать.  Для поездки по бригадам я пользовался лошадью, которую запрягал в двуколку (тележка на двух колесах). Но по полям-то приходилось пешком ходить. Иной раз на сапоги столько земли налеплялось, что еле ноги переставлял.

Я уже давно получил жилье в отдельном небольшом  домике: прихожая и одна большая комната. Маму я привез из Краснотурьинска жить со мной.
Она даже ухаживала за четырьмя  хряками-производителями, которые были помещены в стайку нашего дома и получала какие-то трудодни за это.  Мне тоже начисление за труд шло трудоднями, денег почти не видел.

Председатель колхоза Куц Иван Абрамович был из украинских переселенцев. Иногда он приглашал меня к себе домой отведать стряпню своей жены. В одно из таких  посещений я прихватил с собой томик произведений Тараса Шевченко на украинском языке.  Как Иван Абрамович обрадовался тому, что томик был на его родном языке!
Весь вечер он взахлёб читал нам стихи великого Кобзаря. Видя такое увлечение председателя произведением Шевченко, я перед уходом домой подписал томик и подарил его Ивану Абрамовичу. Он сначала стал отказываться, но потом взял и поблагодарил за такой нежданный  подарок.

Счетоводом в конторе правления колхоза работал Дмитрий Прокопенко. Между нами установились хорошие отношения.   На войне он потерял левую руку, почти по самое плечо. Вернулся в родную деревню, выучился на счетовода и вот работает потихоньку. По вечерам мы с ним часто задерживались в правлении,  и от него я многое из жизни односельчан узнал, о Павлике Морозове, о его родителях. Многое  из того, что он мне поведал, в газетах и журналах не писалось. Тогда о многом не писали, о многом молчали.
Родился Дмитрий Прокопенко в 1920 году и был он одноклассником с Павликом Морозовым. Хулиганистым был Пашка, как звали его в деревне. Кстати, сам Дмитрий Прокопенко всегда в разговоре так и называл –„Пашка“. Пашку, как огня, боялись проезжающие по единственной улице жители деревень Владимировка и Тонкая Гривка, которые возвращались из Тавды или села Городище.  Пашка со своей ватагой закидывали проезжающие подводы палками, комьями земли и навоза. Отец Пашки ушел из семьи к молодой бабёнке, оставив жену Татьяну с малолетними детьми. Мать Пашки – Татьяна – в девичестве носила фамилию Байдакова, является родственницей бригадиру Лазарю Байдакову, следовательно, бригадир является родственником Пашке и Феде.  И написал Пашка донос на отца по наушению матери, которая этим хотела отомстить мужу за уход от неё.
Отец Пашки – Трофим - был осужден на 10 лет и попал на строительство Беломоро-Балтийского канала. Там за хорошее поведение и отличный труд Трофим Сергеевич получил орден и был досрочно освобожден из лагеря. Трофим вернулся в Герасимовку тогда, когда Пашки и Феди уже не было в живых. Татьяна Семеновна, испугавшись, что бывший муж будет мстить ей, уехала из деревни.  Позднее, когда имя Пашки прозвучит повсей стране, когда его назовут Павликом, пионером-героем, когда он станет символом борьбы с кулачеством, Татьяне Семеновне выделят небольшой домик в Крыму.
А отец Пашки перебрался в Тюмень, где следы его и затерялись.
Памятник Павлику, который стоит у одноэтажной деревянной школы, - сказал мне Дмитрий, - поставлен в 1954 году.
И еще сказал мне Дмитрий Прокопенко, что рядом с моим домом живет Кулуканов, больной старик, недавно вернувшийся из лагеря, где он отсидел много лет. Вот этот-то старик является  родственником того Арсения Кулуканова, которого расстреляли осенью 1932 года за организацию убийства Пашки и Феди.   

  - Семья Ефима Шатракова, у которых ты, Александр, неделю жил, когда приехал в Герасимовку, - добавил Дмитрий – тоже зло на Пашку держит. Отец Ефима Шатракова, Антон Шатраков,  хранил дома ружье – так Пашка донес и на него.    
Да, деревня в глуши таежной, на самом отшибе области, а какие здесь страсти разгорались, сколько жизней человеческих здесь угроблено, какая жестокость проявлялась к детям со стороны взрослых, да к тому же близкими родственниками.  Вот они, законы тайги.

***************************

Жизнь моя шла своим чередом: посевная закончилась, регулярно бываю во Владимировке и в Тонкой Гривке, объезжаю там поля, проверяю всходы, определяю степень засоренности полей сорняками, с бригадирами трех бригад уточняем необходимые работы на полях.
После завершения всех посевных работ районный сельхоз отдел  командировал меня в Красноуфимск на курсы апробаторов, которые проводятся там на базе селекционной станции. Что это за курсы такие?
Каждому известно, что значение сорта в получении высоких урожаев всех сельскохозяйственных культур неоспоримо. Сорт должен быть приспособлен к природно-климатическим условиям зоны возделывания; холодостойким, засухостойким, то есть сорт должен быть районированным. Далее, сорт, используемый в данном хозяйстве, должен быть  устойчивым к комплексу вредителей, болезней; выдерживать конкуренцию с сорной растительностью; и, конечно, высокоурожайным при отмеченном качестве. Определение всех этих качеств называется апробацией.   Агрономы, которые занимаются этой работой, должны пройти специальную подготовку и иметь удостоверение на право проведения апробации. 
Так как агрономической службе колхозов и совхозов области довольно сложно разобраться во всем этом разнообразии, то им на помощь приходят ученые Красноуфимской  селекционной станции.  Ежегодно весной – в начале лета  со всех уголков Свердловской области на эту станцию приезжают агрономы на курсы апробаторов.
Прибыл я в Красноуфимск в начале июля 1961 г. Первым делом забежал в свой родной техникум, но наша группа, оказывается, несколько дней назад, сдав Госэкзамены и получив дипломы, уже разъехалась.  Навестил я и М.З. Комаровского, бывшего директора техникума, нашего преподавателя почвоведения. 
Курсы апробаторов проводились в здании самой станции. Интересными для меня были экскурсии на опытные поля и на селекционные посевы отдела первичного и элитного семеноводства. 
По завершению недельных курсов мы сдали экзамены и получили свидетельство об аттестации.
Приехав после курсов апробаторов домой, я усиленно взялся за апробирование зерновых культур на всех полях в Герасимовке, во Владимировке и в Тонкой Гривке. Каждый день приходилось проходить по полям по много километров. Кончилось тем, что однажды я еле добрался до дома – от многокилометровой ходьбы по колхозным полям у меня начали отказывать ноги. На второй день я не смог встать с постели. Местный фельдшер Галя Книга (жена Геннадия Книги, колхозного механика) прописала мне какие-то таблетки, но они слабо помогали. Только через неделю мне удалось встать на ноги, но об активной деятельности на колхозных полях и речи быть не могло.
Это обстоятельство заставило меня подумать о смене рода деятельности. А что, если я пойду работать в школу? Ботанику я знаю, разбираюсь в истории, географии, химии.  Вспомнил, как приходилось объяснять материал своим товарищам в техникуме, ребятам нравилось мое объяснение.  Неужто я школьникам не разъясню премудрости ботаники и химии?
Своими мыслями я поделился с мамой. Она безоговорочно поддержала мою мысль.  В этот же день я объяснил председателю колхоза о моей задумке. Иван Абрамович понимал мое состояние и порекомендовал написать письмо в районо. „Если надо, Александр, я поддержу в  районе твою кандидатуру“ – сказал он мне на прощание.    Придя домой, я написал письмо в районный отдел народного образования Тавды с просьбой, можно ли мне устроиться учителем в какую-нибудь сельскую школу? 
Ответ пришел через неделю. Заведующий районным отделом народного образования просил меня лично явиться к нему. 10 августа я был уже в его кабинете. Посмотрев мой паспорт и диплом,  он стал задавать мне вопросы.  Они были  самыми различными: факты биографии, учеба в техникуме,   чем интересуюсь и так далее. Беседа длилась около тридцати минут. Потом он сказал мне, что в Мостовской школе требуется учитель биологии и химии. „Согласны ли вы там работать? – спросил он меня. Я согласился. Он посоветовал мне срочно рассчитаться с колхозом и явиться к нему за приказом о назначении.

Звали этого заведующего отделом народного образования Тавды  -  Вахмянин Николай Иванович.
14 августа Иван Абрамович Куц сделал запись в моей трудовой книжке о моем увольнении из колхоза имени Павлика Морозова.

*****************************


МОСТОВСКАЯ ВОСЬМИЛЕТНЯЯ ШКОЛА – НАЧАЛО ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
(август 1961 – август 1963 г.)

15 августа  1961 года я уже был принят в Мостовскую восьмилетнюю школу Тавдинского района учителем биологии и химии. 
Своим возникновением Мостовка обязана крестьянам–труженикам белорусских деревень, которые в конце 1920 – начале 1930-х годов подверглись раскулачиванию и были сосланы в таежные дебри Западной Сибири.

В Мостовке я еще застал в живых несколько стариков и старух из числа тех, кого советская власть подвергла репрессиям, согнав с родных мест. О своем раскулачестве они неохотно распространялись, уходили от разговора. Только оставшись наедине и убедившись в надежности собеседника, их прорывало. Особенно это случалось после принятия стакана водки или браги.
 
Особенно близко я сошелся с дедом Яковом, который жил со своей старухой на берегу Карабашки и, несмотря на свои семьдесят лет, два-три раза в неделю исполнял обязанности почтальона, ездил на лошадке за почтой в деревню Янычково, что была в десяти  километрах от Мостовки. В вечерних часах откровенного разговора он делился своими воспоминаниями о тех страшных годах переселения.

Эти спецпоселенцы на первых порах вынуждены были жить в землянках, наспех вырытых по берегу неширокой речушки Карабашка, которая берёт свое начало у северной границы в Кумальском болоте. Со временем трудолюбивые крестьяне построили бараки, а позднее и дома-избы.  По берегам Карабашки и её притокам  стояло ещё около десятка поселений, в большинстве основанных и заселенных раскулаченными крестьянами из далеких областей страны и местными крестьянами–единоличниками. Многие переселенцы, не выдержав свалившиеся на них трудности, погибли в первые же зимы, а другие пережили лихое время, приноровились к новой власти, подняли детишек.

Лесные угодья и болота вокруг изобилуют всякой живностью, ягодами и грибами. Здесь было много сенокосных лугов. В прежние времена на реке стояло несколько мельниц, а в деревне Мостовке в 1930-1950-е годы действовала даже небольшая гидроэлектростанция, которой сейчас уже нет. Первые колхозы в Тавдинском  районе появились в 1929 году. Всего их было около шестидесяти — мелких, примитивных, лошадных. В спецпосёлках, где жили раскулаченные крестьяне, создавались «неуставные» колхозы: в Мостовке, например, был
организован колхоз с названием — «14-й Октябрь» - по дате основания: конец 1931 года. Немалый доход давали земледелие и,  особенно, скотоводство колхоза. Кругом ведь луга и поймы. Но с послевоенным укрупнением хозяйств мелкие колхозы были посчитаны нерентабельными, ликвидированы, их земельные угодья и стадо переданы в укрупненный колхоз, а Мостовка стала бригадой, на которую мало обращали внимания.

Со временем луга стали зарастать кустарниками, животным не стало хватать кормов и стадо перевели на центральную усадьбу нового колхоза. Часть населения Мостовки перебралась на центральную усадьбу, часть переехала в другие места. Оставшееся население переключилось на другие виды работ: стали заготавливать сосновую смолу, березовую и ивовую кору, дранку, подались в лесничество, а потом и на прокладку новой железнодорожной ветки в дальние таежные участки, где начали расти леспромхозы. 
Только одна школа с интернатом осталась в Мостовке, куда стекались ученики-выпускники начальных школ окружающих деревень.   

*****************************
 
На момент моего приезда в Мостовку – это был небольшой поселок химлесхоза, рабочие которого занимались заготовкой живицы – сосновой смолы. Поселок находится в 25 километрах на северо-восток от районного центра и расположен на левом берегу небольшой речушки Карабашка (левый приток крупной судоходной реки Тавда). В те годы через тайгу  прокладывали железную дорогу Тавда – Сотники (ее начали прокладывать в 1959 году).  Эта дорога проходила в двух километрах севернее Мостовки. Данную железнодорожную ветку прокладывали  для вывоза заготавливаемой древесины. Вместе с железной дорогой в таёжный край проникала и цивилизация. Промежуточным пунктом между Тавдой и ж.д. станцией Сотники была станция Карабашка. Дети рабочих этой станции и лесозаготовителей после окончания местной начальной школы учились в Мостовке, в ее восьмилетней школе.   
Главной примечательностью поселка Мостовка  была школа-интернат. Школьники из близлежащих деревень (Покровка, Никольское, Янычково, Хмелевка, Шайтанка, Карабашка) в воскресенье вечером прибывали (кто – пешком, кто – на подводе, кто – на машине или тракторе) в Мостовку, неделю жили в приспособленных для жилья зданиях и учились в школе, а в субботний полдень отправлялись домой. Питались ребята в столовой, под которую была приспособлена одна комната.
Около недели я жил на квартире у одной старушки, куда временно меня определили на постой. Потом переехал в небольшую только что отремонтированную однокомнатную квартиру.

Мама продолжала  жить в Герасимовке, так как нужно было выкопать картошку на своем огороде. В середине сентября я на подводе перевез маму со всем домашним скарбом в Мостовку, потом перевез и картошку. Прямой машинной дорога от Мостовки до Герасимовки не было, была только гужевая дорога, которая проходила лесом напрямую через деревню Янычково. С лошадью проблем не было, так как школа имела две лошади: одна – выездная, другая – для перевозки груза.

Директором школы был Панов Владимир Федорович. Он и учительница русского языка и литературы Надежда Константиновна Крына были моими первыми наставниками на поприще просвещенческой деятельности.  Я никакого понятия о поурочных рабочих и тематических планах не имел. Как организовать урок? Как проводить проверку домашнего задания? Как спланировать последовательность самого учебного процесса, самого урока? Всему этому мне предстояло научиться. Где-то мне подсказывали, до чего-то я сам доходил. Но зато доступно объяснить тему урока, а также организовать и провести лабораторную работу по ботанике и химии – в этом никаких затруднений я не испытывал.

К концу первой четверти я уже освоился с особенностями школьной жизни. Стал и многие специфические учительские термины понимать. Помню, на педсовете директор школы Владимир Федорович Панов часто употреблял слово „кмо“.  „Планирование „кмо“,   „Поедем на „кмо“,  „Присутствие на „кмо“.   Суть этого слова я понял: планировались поездки по соседним деревням, где есть начальные школы, там местный учитель проводит открытые уроки, а потом идет анализ этих уроков. А вот как расшифровать эти три буквы – не мог понять.
После педсовета я подошел к директору школы и говорю:
- Владимир Федорович, вот что такое КМА я знаю – это Курская магнитная аномалия, а что такое „кмо“ – не знаю.

Взрыв хохота директора и окружающих нас учителей был мне ответом. Успокоившись, они доброжелательно  мне объяснили, что „кмо“ – это „кустовое методическое объединение“, а под словом „куст“ подразумеваются все начальные школы, дети которых после четвертого класса обучаются в нашей восьмилетней школе, являющейся головной школой, которая контролирует эти маленькие школки  и помогает им в методическом плане.  Вот такие казусы были у меня.

Почти каждый вечер я посещал те деревенские домики, где жили наши ученики, знакомился с их бытовыми условиями, чем они занимаются на досуге, чем интересуются. Отношения со всеми школьниками у меня сложились самые хорошие. Новый учитель с новыми мыслями, без менторских притязаний, как я понял, пришелся им по душе. Сначала, конечно, присматривались, приценивались, а потом дружно приняли меня в свою ребячью среду. Вечерами мы подолгу сидели за длинным столом, и при свете керосиновых ламп (да-да, именно керосиновых ламп, так как электричества в Мостовке еще не было, его проведут только к осени 1962 года) я рассказывал им разные истории, или помогал им в подготовке домашнего задания по химии и некоторым другим предметам.

Частенько ватага этих мальчишек и девчонок в зимние сумерки вваливалась в нашу небольшую комнатку, и тогда мама быстро собирала на стол всякое угощение, которое аппетитно оприходовалось гостями. В этой непринужденной обстановке за чаем я очень многое  узнал о деревенской жизни, об обычаях, царившие в местных деревнях. Такие встречи с учениками помогли мне понять их психологию, помогли мне окунуться в мир насущных интересов ребят. Это была хорошая школа для меня.  Я имею ввиду – жизненная школа.

***************************
Владимир Федорович в зимнее время, когда уже устанавливалась хорошая санная дорога,  часто по воскресным дням совершал поездки по деревням, где жили наши ученики. В такие поездки он всегда приглашал и меня (другие учителя были семьями обременены, а я был свободен).

Эти поездки – это особый разговор. Завхозом школы и по совместительству конюхом у нас был Сергей Сергеевич Браславский. Так он уже в начале недели начинал готовить нашу выездную лошадь к предстоящему вояжу по деревням: кормил коня отборным овсом, чистил его, расчесывал гриву и хвост, обновлял упряжь  и сани-кошевку. В воскресенье утром, еще сумерки не успевали раствориться, а Сергей Сергеевич уже лихо подкатывал на кошевке к дому директора, где уже я поджидал.

Мы с Владимиром Федоровичем облачались в тулупы, усаживались на большой ворох сена, и конюх, гикнув на коня со своего облучка впереди нас, пускал его крупной рысью по заснеженной дороге. Добрую половину дороги директор и завхоз были заняты тем, что всячески восхваляли и коня с его ухоженностью, и его красивый бег, и хорошо отремонтированную кошеву. Оба мужика до самозабвения любили школьного коня и заслуженно восхищались им.

Приехав в деревню, конюх заворачивал на чей-нибудь двор, оставался здесь с конем, а мы с директором начинали подворный обход домов своих учеников. При этих обходах директор решал самые разные вопросы: в каких условиях живут дети, какие продукты требуются для  столовой школьного интерната, подыскивались люди на весеннюю заготовку дров для школы, кого из ребят нужно освободить от поставки в столовую тех или иных продуктов или выделить многодетным семьям помощь из фонда всеобуча. 
Меня всегда поражало, как родители приветливо встречали нас, как Владимир Федорович быстро договаривался с деревенскими жителями по любому вопросу.

Домой возвращались уже в вечерних сумерках. Из этих совместных поездок с Владимиром Федоровичем я почерпнул очень многое в плане общения с родителями своих учеников. Такие черты Владимира Федоровича, как добропорядочность, его спокойный характер очень подкупали меня.   

В феврале 1962 года в Тавде проводились лыжные соревнования на первенство района. Результаты подводились раздельно – по городским школам и по сельским. 25 км до Тавды мы проделали на двух санях, где  разместились четыре мальчика, четыре девочки и нас, взрослых, трое - директор, физрук и я. Выехали в субботу, переночевали в классе городской школы № 1. Наши ребята чувствовали себя робко среди бойких городских спортсменов, одетых в разноцветные формы. Мы их успокаивали, как могли, говорили, что не форма одежды побеждает, а сила и настойчивость.

Я не был в составе судейской команды (я даже на учет не встал в спорткомитете), но у меня был свой секундомер и  тщательно фиксировал время финиша не только наших ребят, но и главных конкурентов. Итоги соревнования подводили в теплой комнате. Мы всей нашей командой устроились в углу соседней комнаты, и я начал подводить свой собственный подсчет. Стартовый протокол у нас был, а время финиша я сам фиксировал. Директор школы, физрук и ребята окружили меня и с интересом наблюдали за моими расчетами.  Минут через двадцать итоговые результаты соревнований стали прорисовываться на листе.  По моим подсчетам получалось, что наша школа заняла второе место среди сельских школ. Все сначала обрадовались, но потом сникли: как еще судьи подсчитают. Я успокоил всю команду, сказав им, что мои замеры времени на финише могут отличиться от судейских замеров, но это будет в пределах нескольких  секунд на всю команду, но так как наша команда идет  впереди  третьего места на целых две с лишним минуты, то второе место нашей школе обеспечено.  Больше всех в правильности моего подсчета сомневались директор и физрук.  Своими обнадёживающими подсчетами я невольно заставил их волноваться и нервничать.

Где-то через час нас, наконец, позвали в актовый зал для оглашения результатов. Сначала огласили итоги соревнований по городским школа, потом перешли к сельским школам. Когда объявили, что лыжники Мостовской школы заняли второе место, то ребята от радости запрыгали и закричали „Ура!“.  Лица их сияли, домой привезут диплом второй степени.

Всю обратную дорогу ребята были в прекрасном настроении, а Владимир Федорович не переставал удивляться тому, как это нам так быстро и безошибочно удалось раньше судей вычислить результат соревнований. 

*********************************

Школа имела два земельных участка: один - большой, другой -  поменьше. Оба участка примыкали к самой школе и вместе со школой были огорожены общим забором. На этих участках выращивали картофель, который шел на питание интернатских ребят.
В зимнее время у меня сформировалась группа ребят, увлеченных ботаникой. Мы вместе готовили много опытов, которые потом демонстрировали на уроках ботаники при изучении тех или иных тем.  Где-то в середине третьей четверти я подбросил ребятам мысль перевести опыты с растениями на более масштабный уровень:  заиметь свой учебно-опытный участок и с начала весны начать на нем работы. Идея ребятам понравилась, сразу посыпались вопросы:  „а где землю под участок возьмем?“,  „какие опыты будем ставить?“,  „где семена достанем?“,  „а как эти опыты закладывать?“ и масса других вопросов.  „А давайте нашего директора школы Владимира Федоровича пригласим на встречу с нами“ – предложил я ребятам.  Так и решили.

Встреча состоялась уже на другой день. Директор идею организации учебно-опытного участка одобрил, под него он предложил выделить малый участок. С семенами решили так: кое-какие у родителей  дома попросим, кое-какие у соседних колхозов достанем.

И работа закипела. Я написал письмо в Красноуфимскую селекционную станцию, в котором объяснил суть дела и попросил выделить нам немного сортовых семян различных зерновых культур. Уже в начале апреля на адрес  школы пришла посылка от этой станции. Ученые станции прислали нам мешочки с семенами разных сортов пшеницы и овса, а также семена гречихи, гороха, вики, льна и некоторых других культур. Вес мешочков был от полукилограмма до килограмма. Среди присланных семян были районированные сорта, которые высевались в колхозах  Тавдинского района, были и сорта, которые селекционная станция сама испытывала на предмет перспективности для данного района.

Ученые попросили нас сообщить им осенью результаты по этим и другим сортам.
Весной, когда выделенный нам участок освободился от снега и подсох, мы в одном его углу поставили навес, а рядом – пристройку для сельхозинвентаря.  Под навесом разместили длинный, сколоченный из струганных досок, стол, с двух его сторон поставили деревянные чурбаки, на которые прибили широкие плахи-сидения. Получился своего рода класс под открытым небом.
 
В начале мая 1962 года Сергей Сергеевич (наш завхоз и конюх) вспахал нам длинный прогон нашего участка, который мы запланировали под делянки для зерновых культур. Потом ребята заборонили пахоту и разметили делянки под опыты. По просьбе ученых мы зерновые культуры на делянках высевали с различными междурядьями и в нескольких повторностях. Горох мы высевали и в чистом виде, и в смеси с овсом. Закладывали мы опыты и с картофелем (посадки глазками, целыми клубнями и частями, яровизированные и неяровизированные клубни).
Все делянки были пронумерованы и имели таблички. Под навесом на стене был размещен большой план всего участка и всех делянок. 

Все эти работы мы делами в неурочное время, вечерами, после выполнения домашнего задания. К таким огородным работам сельским ребятам не нужно было привыкать, дома им, конечно,  приходилось ежегодно помогать родителям. Здесь же, на нашем пришкольном участке они впервые знакомились с тем, как ставятся опыты и с какой целью, как определяются оптимальные нормы  и время высева семян различных культур, как урожайность культур зависит от подбора и обработки посевного материала в конкретной климатической зоне. Ребята приобщались к азам науки. Всё это не только повышало уровень их знаний,   но и развивало их духовно.

Как я и предвидел, некоторые проблемы стали возникать после окончания учебного года, когда интернатовские ребята разъехались по своим деревням. В те годы в школьных государственных планах никаких практик не было предусмотрено, всё это делалось на добровольных началах. На учебно-опытном участке требовались рабочие руки не только во время весенне-полевых работ, они, эти руки, нужны были и в летний период, когда школьники были на каникулах. На участке нужно было прополку делать-удалять сорняки, окучить картофель, где-то надо было поливать да и для других работ требовались руки. А их то и не было. Выход нашли такой: по мере необходимости проведения работ на участке, мы на своих подводах  выезжали рано утром в какую-нибудь соседнюю деревню и привозили оттуда группу ребят. Они выполняли работу, а после обеда их отвозили домой. Утомительно это было, но зато на нашем пришкольном учебно-опытном участке все работы по уходу за  растениями проводились в срок и всё было в порядке.  Особенно красиво смотрелись во время цветения делянки с гречихой, горохом и льном.

В двадцатых числах июня (незадолго до ухода учителей в отпуск) к нам в Мостовку приехала группа учителей биологии из школ Тавды и некоторых деревенских школ. Приехали они на рабочей дрезине по строящейся железной дороге, которая проходила в двух километрах от Мостовки. Расстояние от остановочного железнодорожного пункта до деревни учителя прошли  пешком по удобной лесной тропе.

Учителя с интересом обошли все делянки, посмотрели планы опытов, поговорили с работающими на участке ребятами.  Наш учебно-опытный участок им, конечно, понравился. Потом, уже сидя под навесом, они обменивались впечатлениями, задавали много вопросов, на которые получили от меня ответы. 

Здесь же под навесом учителя угощались маминым  „кухен“ – немецкой национальной выпечкой – с кофе. От этой выпечки гости были в восторге, маме даже пришлось поделиться рецептом приготовления  этой выпечки.
 В Тавду учителя уехали вечерней рабочей дрезиной.
                ************************************

Осенью весь урожай был собран, тщательно взвещен по каждой делянке.  Вместе с ребятами мы сделали краткий отчет по результатам опытов, который мы отправили в адрес селекционной станции Красноуфимска.

Через пару недель мы получили от ученых письмо с благодарностью за проделанную работу.
Из всех зерновых культур мы сделали по одному большому снопу и по два десятка маленьких снопиков. Большие снопы разных видов и сортов в качестве демонстрационного материала мы повесили на стену в классе, а маленькие снопики мы в дальнейшем  использовали  в качестве наглядного пособия при изучении семейств  растений по курсу ботаники. Часть семян мы распределили по  пакетикам, которые тоже использовали в качестве наглядного пособия.  Часть семян мы положили на хранение – это будет наш посевной семенной фонд.
Собранный картофель и почти весь урожай гречихи, гороха мы передали в интернатскую столовую. Собранной гречихи хватило один раз накормить обедом  всех ребят.

Заканчивая свой пассаж об опытном участке, я хочу сказать, что совсем не идеализирую его. Наш  участок был далеко от совершенства. Но это был мой первый опыт приобщения школьников к миру познания природы  вообще и к миру природы  растения  в частности. Познания Природы не по учебнику в четырех стенах класса, а в естественной обстановке. Недаром же учебно-опытные участки часто называют зеленой лабораторией под открытым небом.    Ну и нельзя забывать, что у меня никакого педагогического образования не было, я же был только агроном-полевод, принятый учителем в школу по причине катастрофической нехватки учительских кадров на селе. И этот учительский дефицит сельских школ был результатом страшно неграмотного отношения руководства страны (КПСС, Правительства и Верховного Совета) не только по отношению к сельским учителям, но и ко всему населению села Советского Союза, и особенно к сельской глубинке. Да такое хамское отношение к российскому сельскому учительству сохраняется и сейчас, в начале второго десятилетия двадцать первого века.

************************************   

В Мостовке был небольшой медпункт, где работала одна медичка-фельдшер. Жила она в отдельном небольшом домике на отшибе поселка. Домик находился в 150-200 метрах от школы и стоял на берегу речки Карабашка, при домике имелся огород. На майские праздники 1962 года медичка вышла замуж за местного парня – крепкого мужика, который жил с матерью и имел большой дом в другом конце Мостовки. Естественно, медичка  переехала жить  к нему.  Ее домик оказался бесхозным.

С разрешения сельского совета, который находился в деревне Шайтанка, мы с мамой переехали в освободившийся домик. Было это в середине мая.  Свежевыбеленные две комнатки с русской печью смотрелись очень уютно, у меня появился отдельный рабочий стол, за которым по вечерам при свете керосиновой лампы я готовился к урокам. Вдоль стены я пристроил полки для книг, на подоконниках разместились цветы в горшках – стало очень уютно.

Завхоз школы конным плугом вспахал наш огород, а мы с мамой разметили участки под картошку, капусту, лук, морковь, свёклу и другую зелень. К концу мая всё уже было высажено и посеяно.
По настоянию мамы между домом и речкой я огородил досками небольшой участок поляны и сделал над ним навес, под которым мама собственноручно соорудила небольшую печь, а я смастерил небольшой столик с лавочкой-сидением. Получилась уютная летняя кухня.

Но на этом мама не успокоилась. У местных жителей она купила поросенка и несколько кур с петухом.  Через какое-то время мама заметила, что одна из куриц-несушек превратилась в клушу-наседку. Она прочно уселась на десяток яиц, а через три недели мы услышали писк цыплят. Курица-мамаша выводила свое писклявое потомство на лужайку перед домом, учила премудростям куриной жизни.

А мама сидела на скамейке под навесом летней кухни и любовалась пасшимся невдалеке откормленным поросенком, набиравшим вес,  наблюдала за куриным материнством и желтыми комочками цыплят с писком снующими по полянке. Мама нарадоваться не могла, глядя на эту замечательную семейку.  Сколько раз я наблюдал эту идиллическую картину! 

Наблюдая за мамой во время ее работы в огороде или задумчиво сидящей в своей летней кухне и любовавшейся своим живным хозяйством, я чувствовал, что в мыслях она сейчас в далеком прошлом, что в этот момент она думает о своем доме, о своем хозяйстве, оставленного на берегах далекой Волги.   
Горькие это были думы, печальные.
 
*******************************

В августе 1962 года  Владимира Федоровича Панова перевели в другую школу, его назначили директором школы в деревне Ленино. Эта деревня расположена на высоком левом берегу реки Тавда в пятнадцати километрах от районного центра. Прощаясь, он сказал мне, чтобы я обязательно поступал в педагогический институт и продолжал работать в школе. Я тоже уже об этом задумывался.

После отъезда Пановых из Мостовки, мы с мамой переселились в дом, где они жили. Это был просторный деревянный дом, который находился на основной улице, недалеко от въезда в деревню. Рядом с домом протекала  небольшая речушка Карабашка, в которой летом плескались деревенские ребятишки.

Еще до начала учебного года к нам в гости приезжали брат  Рудольф с Эльвирой исыном Валерой, которому в начале октября должно было исполниться 10 лет. Им, горожанам, интересно было познакомиться с бытом и укладом жизни в деревне, только со всеми "удобствам" на улице никак смириться не могли.

Зато Валера был в восторге от деревни: каждый день - свежее молоко (мама у соседки покупала), игра с местными ребятишками. И, главное, он подружился с нашим школьным завхозом-конюхом, который научил городского паренька ухаживать за лошадьми и кататься верхом. От общения с умными животными Валера был в восторге.

Еще в начале лета 1962 года в Мостовке появилась группа в 4-5 человек, которые с важным видом прогуливались по деревне всегда вместе. Это были городские жители, которых по Указу „О тунеядцах“, вышедший годом раньше, осудили на поселение и принудительную работу в сельскую местность. Был среди них даже один бывший прокурор (так говорили его друзья). В качестве повинности им вменили установку в Мостовке столбов и натяжку проводов для готовящейся электрификации нашего поселка. 
                **********************

К осени 1962 года в Мостовке провели  электрическое освещение. Теперь появилась возможность вечерами встречаться с ребятами в здании школы. Группа моих ребят два раза в месяц стала выпускать стенную газету, где они рассказывали о постановках своих опытов.
В 1962 – 63 учебном году мне пришлось дополнительно к биологии и химии вести еще и уроки истории, которые до этого вел В.Ф. Панов. Историей я давно интересовался, школьный курс ничего сложного для меня не представлял, но  тем не менее приходилось больше времени уделять на подготовку к урокам.  В феврале 1963 года у меня на уроках истории присутствовал сам заведующий городским отделом народного образования Николай Иванович Вахмянин, сам историк по образованию.  Судя по тому, что особых замечаний он не сделал, уроки прошли хорошо.

В ноябре 1962 года состоялся Пленум ЦК КПСС, который принял решение об образовании промышленных и сельских обкомов и райкомов партии. Эта волюнтаристская реформа Н.С. Хрущева (которой, кстати, никто из высшего руководства страны не осмелился противоречить) коснулась и советских органов: образовались промышленные и сельские Советы и исполкомы. Как следствие, эта реформа коснулась и органов образования. Если до сих пор сельские школы, расположенные на территории  Тавдинского района, находились в ведении Тавдинского городского отдела образования, то с 1963 года все сельские школы этого района передавались в подчинение Туринскому районному отделу народного образования (районо).
Чушь, конечно, полная.  Теперь для решения какого-либо вопроса приходилось добираться сначала до Тавды, а потом вечером поездом сто семь  километров ехать до Туринска, там ночевать на вокзале, а с утра идти в районо, чтобы решить вопрос. Дурдом да и только.   

************************************

После отъезда из Мостовки  В.Ф. Панова директором школы был назначен Леонид Федорович Крына, преподававший географию и физкультуру в нашей же школе.  Это был молодой человек, во время службы в армии принимавший участие в подавлении восстания в Венгрии осенью 1956 года.  Летом 1962 года он закончил первый курс геофака  Свердловского педагогического института.
Это был страстный охотник на дичь. Спозаранку, еще вся деревня досматривала последние сны, а он, закинув на плечо малокалиберную винтовку (ТОЗ), уже отправлялся в близлежащую березовую рощу, где вдоль кромки леса кормились или токовали тетерева, которых охотники называют  косачами. Там он устраивался в приготовленный „схрон“ и ждал появления птиц. За утро он успевал добывать по 5-6 косачей, а то и более. Придя в школу к первому уроку, он с восторгом рассказывал коллегам об удачной охоте.

Учебный процесс в школе продолжал идти своим чередом: проводили различные мероприятия с учениками, раз в четверть ездили на КМО в начальные школы соседних деревень, принимали гостей в своей школе.
С наступлением весенних дней занимались подготовкой посадочного материала, а в мая вспахали (кое-где вскопали) оба пришкольных участка и посадили картофель и заложили различные опыты.

По окраине Мостовки протекала небольшая речушка Карабашка, при изучении ее физических и химических свойств мы, рассматривая каплю ее воды под единственным в школе микроскопом, однажды обнаружили дафний. Ребята в очереди стояли, чтобы полюбоваться этими мелкими водными обитателями. Школьники восторгались, наблюдая, как дафнии то распускали свои щупальца, то сокращали их. Вот так исподволь, неназойливо ребята познавали мир живой природы.

Но в Мостовской школе мне предстояло прожить еще совсем немного. В конце мая я отправил документы для поступления на заочное отделение Тюменского Государственного педагогического института. Выбрал я, конечно,  биофак. Успешно сдав вступительные экзамены, в начале июля 1963 года я был зачислен на первый курс биологического факультета.

А дома меня уже ждало письмо из районного отдела народного образования города Есиль Целиноградской области с приглашением на работу в одну из совхозных школ.
Мы с мамой решили переехать в Казахстан, в район, где жил со своей семьей мой старший брат Владимир, в район, где я когда-то проходил производственную практику от сельскохозяйственного техникума.

В августе 1963 года мы с мамой прибыли в Есиль.

**************************************


В  КАЗАХСТАНЕ: СЕЛО  БУЗУЛУК
(август 1963 – август 1965 г.)