Глава 3 Первая любовь

3. ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Вот и сбылось мое желание. Звали ее Просковья Захаровна. Она была у меня сиделкой несколько дней.
За это время мы настолько близко познакомились, что совершенно не заметно прешли в разговорах на ты.
Первые сутки ора ухаживала за мной как за малым ребенком. Кормила с ложечки, поила и предупреждала все мои желания. Я расспросил ее о ней – кто, откуда, тчем занимается. Оказалось, что ее мама приходится купцу дальней родственницей. Они совсем недавно приехали в Питер из далекой мордовской деревни, поскольку у них сгорел дом со всем добром и постройками. Да и здесь, отец слег – больной сердцем, а мать, чтобы прокормить его и трех детей, день и ночь стирает чужое белье.
- Спасибо Павлу Петровичу Грамодилову, что взял меня  в прислуги, сейчас семье очень трудно и его помощь пришлась весьма кстати.  Я ведь все могу и стирать и мыть полы и хлеб печь и пироги и пышки, капусту квасить, огурцы солить, пельмени стряпать, а, да что там говорить, была-бы работа, а хорошо исправить ее, это моя забота.
Мне очень понравились ее рассуждения и я подумал – мне бы жену такую. А почему такую? Именно Просковью я и возьму обязательно в жены.
Я тоже рассказал ей о себе и обещал ее защищать и в обиду не давать. На второй день мы с ней знали друг о друге почти все.
А на следующий день Павел Петрович поблагодарил меня и приподнес «денежную компенсацию» за обожженные руки.
- Кстати - сказал он – околоточный осмотрел место ншего пожара и сказал мне, что здесь имел место быть поджог. Только вот кто, и главное зачем это сделано, для меня загадка. Но недоброжелатели есть и они довольно жестоки. Так, что не теряйте бдительности. А то вы, с вашими амурами, совсем головы потеряли.
Просковья густо покараснела, но промолчала.
Был выходной и мы с Просковьей  решили съездить в Петергоф, посмотреть фонтаны, ведь про них рассказывают всякие чудеса, а именно чудес нам с ней сейчас больше всего и хотелось.
Был выходной и мы с Просковьей  решили съездить в Петергоф, посмотреть фонтаны, ведь про них рассказывают всякие чудеса, а мы ни разу в жизни там не были. А как раз сейчас  именно чудес нам с ней  больше всего и не  хватало,а так хотелось….
Поехали мы на поезде и уже выходя из вагона, добром вспомнили друзей, которые настоятельно советовали нам взять с собой теплую одежду. Без этого бы мы элементарно замерзли, хотя погода была теплой, но с моря дул свежий ветерок, а брызги фонтанов согревали нас весьма скромно.
Петергофский комплекс меня поразил и даже не верилось, что все это пострено двести лет назад. Настолько было много современной инженерной мысли, выдумки и оригинального оформления.
Я все время экскурсии старался вникнуть в техническую суть вопроса, а Просквья, как человек, более романтичный – в красоту и эстетику исполнения. Сначала мы внимательно осматривали, читали, вникали, рассуждали.
Особенно нас поразил большой каскад, который, как мы узнали в последствии, является одним из  самых крупных фонтанных сооружений мира.
Только удручало одно - по мере продвижения осмотра усталость возрастала, а жажда познания падала. Поэтому после того, как  нас бессовестно несколько раз облили из неожиданно открывающихся и закрывающихся струй, мы решили присесть где-нибудь в подходящем месте и немного отдохнуть. Тут как раз  перед нами оказался навес под кторым установлены удобные скамейки.
Каково-же было наше негодование, когда, нас, усевшихся отдохнуть на эти скамеечки, окатили струи неожиданно включившегося мощного фонтана.
Это «переполнило нас впечатлениями» и мы решили, что на первый раз с нас хватит, пора вернуться домой.  Вот и завершилась наша краткая экскурсия по Петергофу.
В поезде мы высохли и обогрелись и, выйдя из вокзала, нам уже не не хотелось идти домой.
Мы неспеша ходили по улицам, любовались старинными зданиями дворцами и соборами. Потом мы зашли в магазин. Я вздумал тратить дареные деньги – купил целую кучу сладостей и лимонад. Все мы съесть не смогли и Просковья, убирая наши объедки в сумочку, смущенно пробормотала – мои сестренки и братишки таких сладостей еще  никогда не пробовали. Я подумал, что в конце нашего гуляния надо зайти в кондитерскую и хорошенько затариться для родни Просковьи.
Потом гуляли по набережной Невы и потихоньку целовались у воды.
Рассказы, что амур стреляет из лука — сказки. На самом деле он орудует секирой, начисто лишающей влюбленного головы.
Где то встретился нам ювилирный магазин. Мы и туда заглянули. На прилавке лежал целый набор перстней, ожерелей, колье, бус и обручальных колец. Я в шутку попросил Просковью примерить кольцо.
А сам загадал – если кольцо сразу подойдет по размеру на ее палец, то  будет Просковья моей женой. Она будто читала мои мысли. Медленно перебирала все кольца, пока не остановилась на одном, простеньком, но красивом колечке, и с легкостью одела его на свой пальчик. Отстранив руку, она долго разглядывала кольцо во всех ракурсах, потом хотела его снять, но оно не поддавалось. Словно заговоренное. Я остановил ее – это будет твоим обручальный кольцом, а ты будешь моей женой. Она раскраснелась от смущенья, расплакалась и даже поцеловала меня в губы.
Я расплатился за кольцо и мы, взявшись за руки, вышли из магазина уже как жених и невеста. Мне показалось, что весь мир в одну минуту переменился – на улице шел дождик – но он был не противный моросящий, а приятный и удивительно красивый. 
Я восторженно бормотал Просковье на ухо всякие романтические глупости.
Она вдруг спросила — Милый, за что ты меня полюбил? — Ну это трудно формулируется, ведь это все же чуство, но, если спуститься с небес на землю  -  то за твою красоту, ум, практичность.
- А ты за что меня полюбила? — в свою очередь спросил я.
 - За твой прекрасный вкус, за то, что ты выбрал меня.
Ведь еще, когда я в первый раз тебя увидела, то сразу подумала – Вот бы познакомиться с ним, такой умный, умелый и красивый молодой человек.
Подавшись на лесть, я вовсе разразился почти белыми стихами.
 - Все знают, что есть дожди моросящие, слепые, обложные, грибные, спорые, косые, и, наконец, ливни. Только никто не знает, что есть дожди романтиков, дожди поэтов и дожди влюбленных. Ты присмотрись, дорогая, капли прогибают воду и выбивают фонтанчики.  А дождик влюбленных особенный – он такой ясный и прозрачный, а каждая его капля выбивает в воде углубление в виде сердечка, а рядом еще такое-же углубление и в каждом подпрыгивает и снова падает блестящая, похожая на самоцвет капелька и несколько мгновений, прежде, чем исчезнуть, еще она видна на дне этого сердечка. Сердечки улыбаются друг другу и неспеша исчезают под натиском аналогичных созданий.
Она улыбнулась и в тон мне ответила – а вот еще одно чудо - пузыри на воде. Каждая капля каким-то непостижимым образом захватывает с собой под воду немного воздуха, который быстро лопается на поверхности реки, на лужах, даже на ручейках, спешащих к реке огромными красивыми пузырями.
 Все это вскружило нам головы. Добравшись к вечеру до дома, мы допоздна все разговаривали и разговаривали, не могли никак наговориться. В этот вечер она домой не ушла, а осталась у меня.
Дождь прошел, но с крыш еще капали капли, постукивали по дощатому тротуару. В жестяном желобе торопливо звучали последние тяжелые капли. Наступила тишина.
Насчет свадьбы мы рашили не спешить, для начала надо познакомиться с ее родителями, потом списаться с моими, съездить домой и познакомить ее с ними. И только здесь меня стукнуло в голову – ведь идет война и меня заберут в армию, а на войне очень даже могут убить. Видимо все это отрозилось сразу на моем лице. Чем опечалился? – спрсила она – или мы не все обговорили?
 – Да, не все, не учли самую малость – войну. И далее все ей объяснил. Взяв с нее слово, что она никогда никому ничего не расскажет, я поведал ей о своих «вещих» снах и про то, что меня на войне скорее всего не убьют. Поэтому я прошу ее ждать меня, какие бы сведения обо мне не приходили, а мне так не хочется оставлять ее одну.