Другая женщина??? Часть 1

От автора: рассказ печатается на основе откровений моего приятеля и с его разрешения.
Условие: не называть имён.
Автор позволяет себе воспроизводить рассказ в некоторых местах от первого лица, в других местах от третьего лица, то есть от автора.

Учась в институте в Ленинграде, я встретил девушку, тоже студентку нашего института. Это создание было похоже на маленькую серую мышку, очень бедно одетую.
Это был 1962 год. Она была из семьи ткачей во владимирской глубинке. Я же происходил из семьи старинной ленинградской интеллигенции. Для тех времён я был одет в приличный костюм и всегда свежую белую рубашку с хорошо подобранным галстуком. В институте я был старостой группы. Студенты меня уважали за то, что я учился легко, всегда всё успевал, и оценки на экзаменах были только четыре и пять. По своему складу я с юности занимался радиолюбительством, поэтому меня охотно приняли на кафедру радиоприёмных устройств, где я получал ещё сорок рублей к стипендии в сорок пять рублей. Кроме того, родители ежемесячно давали мне рублей сорок на расходы. Если суммировать эти деньги, то получалась зарплата инженера, после окончания нашего института. Поэтому в средствах я себя не стеснял. Я состоял в совете дружины, которая каждый вечер должна была курсировать по Невскому проспекту от набережной Мойки до Московского вокзала. Мы должны были заходить в кафе, заглядывать в подворотни, коих на Невском было много. Так я впервые увидел местных проституток. Мы имели право забирать их и сдавать в милицию. Тогда с этим было строго. К этим девицам, выражающимся на определённом слэнге, я относился с презрением. Конечно одежда их была фарцованная, то есть вещи на них были заграничные, но издалека можно было понять, что это за «девушки».
Между тем у гостиницы «Астория» стояли совсем другие «девушки», одетые с высшим шиком, на высоченных шпильках. Или по осени в ботфортах. Швейцары за мзду их пропускали в гостиницу. Это были элитные проститутки, и работали они только за валюту. Их тоже часто отлавливали. Но у них была «дружба» с теми, кто их ловил. Да и работали они не одни, а под чьим-нибудь прикрытием. Но этот район был не наш. Я всего этого насмотрелся, так как мой путь в общежитие пролегал именно там.
Я любил обходить Исаакиевский собор, читая надписи на фронтонах, и до сих пор помню их наизусть. Затем сворачивал к памятнику Петру 1 на коне, некоторое время любовался им. И уже вдоль набережной Невы шёл к мосту лейтенанта Шмидта, где и поворачивал к себе на Васильевский остров. Общежитие было там на Среднем проспекте на четырнадцатой линии.   
В институт мы обычно утром ехали на одиннадцатом трамвае и выходили на Дворцовой площади возле Адмиралтейства. Все эти здания: Зимний дворец, Генеральный штаб, его Арка, Адмиралтейство. Сашкин сад, Атланты, вдалеке подпирающие своды Дальнего конца Эрмитажа, все их я очень любил и знал о них очень многое: кто и когда их построил. Многое знал об отце и сыне Расстрелли, построившим здание "Эрмитажа, об архитекторе Захарове, построившим Адмиралтейство, и о Фальконе, создавшем памятник Петру 1 на коне, и умершим в глубокой бедности. В последствии на старших курсах я подрабатывал экскурсоводом в одном из ленинградских бюро.
Написал я это всё не зря.
Однажды у общежития я садился в трамвай, и со мной вместе заходила та студентка, которую я давно приметил и часто наблюдал за ней. К моему удивлению она продвинулась сквозь толпу студентов и встала рядом со мной. Она, не стесняясь, спросила как меня зовут, и просто ответила как зовут её. Тогда я узнал на каком факультете она учится, а я ей рассказал о своём. Договорились выходить к трамваю в одно время и ехать вместе в институт. В трамвайных поездках я не только рассказывал ей о Ленинграде, в котором родился и жил много лет, но и о тех местах, куда бросала военная судьба моих родителей и меня тоже. Много рассказов было о Горах Тянь-Шаня, в предгорьях которого расположилась Алма-Ата, где в то время жили мои родители. Она слушала меня с восхищением, не отрывая от меня взгляда.
Рядышком шли от Дворцовой площади к Невскому проспекту, где на углу на набережной Мойки располагался наш институт. Расходились каждый на свой факультет.
Чуть позже я мчался в буфет, где был первым, покупал на себя и на неё пирожков и чай. Она приходила к условленному месту. Мы ели и смеялись. Позже уже стали ходить вместе домой в общежитие. Это всегда сопровождалось рассказами о виднеющейся с Дворцового моста Петроградской стороне и что там интересного можно увидеть, если туда поехать. Позже я объездил с ней весь Ленинград, показал Невскую лавру, Смольный институт и многое другое. Затем мы периодически стали посещать Эрмитаж, Русский музей, Консерваторию и Мариинский театр. Она впитывала в себя все эти вещи, но к моему сожалению ничего не запоминала. Когда я спрашивал, кто автор скульптур На Аничковом мосту, она надувала губки и куксилась. Её расстраивало то, что это не давалось ей никогда. И художников, скульпторов- создателей великих шедевров она тоже не запоминала, и авторов всемирно известных опер и балетов. Я не сердился на неё. Это дано не каждому человеку. Это идёт от природы. Достаточно того, что во мне это было.

Через три месяца, написав отцу письмо, я получил разрешение жениться на ней. Она, на мой вопрос выйдет ли она за меня замуж, просто сказала: «Да, я согласна!».
Был яркий летний день. Мы пошли в ЗАГс Васильевского острова, она с подругой, я с товарищем. Они были свидетелями. И мы просто расписались, став мужем и женой.
Жили мы некоторое время в разных комнатах. Потом состоялась студенческая свадьба. На другой день мы улетели в Алма-Ату к моим родителям. Шёл 1962 год.

23 декабря 2015 На фото набережная Мойки
где наш институт. Продолжение следует