Финтиклюшки - финтиклюшечки. часть2

   
               МОЛЧАНИЕ ПАЯЦА или КАРТИНКИ ПОСЛЕ ВЫСТАВКИ

... "Когда же наши судьи станут адвокатами? А они не только не становятся, а еще и мзды требуют, причем вымагательством занимаясь... А энергию всем Бог дает, а раз они  вампирят, значит - не дает, и они с людей ее тянут... А почему ты не с Богом,  ДАЮЩИМ всегда тем, кто с Ним? Потому что занимаешь не свое место - судьи? А судьи кто? А Судья кто? Так ты уже и Судью (то есть Бога) подменяешь? Круто... Только бог со знаком минус - кто это, подумай, а!..  Вот такая раскладка…» - перечитал я последний раз свой ответ знакомой, поставил запятые и нажал на окошко «отправить». Мое электронное письмо, рассыпавшись на тысячи импульсов, полетело в другую страну, чтобы почти в ту же секунду высветиться в почтовом ящике адресата, и обозначить мое мнение по вопросу не очень приятному. Неприятному - моя знакомая начала обвинять еще одну нашу знакомую в нежелании с нею общаться… Господи, как же часто мы стали судить, а не стараться понять и, значит, оправдать или, еще больше, простить, окружающих. Что  с нами происходит? А ведь и я - такой же, раз ко мне притянулись и мысли эти, и ситуация такая, что свое отношение к ней пришлось высказать… Говорят умные люди, что определенный грех «вылазит» в общении с людьми, у которых есть точно такой  же грех, такого самого рода, проявления, цвета и запаха, так сказать… И наоборот, любовь, доброта, свет  изливаются из человека, если рядом те, кто способен их принять, понять, и сам излучает такие же качества…

   И мне вдруг вспомнились совсем недавние события, произошедшие со мной, на которые сейчас я могу взглянуть уже несколько по-другому…

 

  ... «А покупаться или нет на завлекающие финтиклюшки  в красивих обертках - каждый делает выбор сам», - так думал я, возвращаясь домой с выставки известного художника. Я  заставил-таки себя сходить на эту выставку, что было совсем непросто: отношение к его творчеству и к нему самому (и в первую очередь – к нему самому) было неоднозначным. Я уважал его трудолюбие, его «плодовитость», его деловую хватку в пропаганде своего творчества, но… Именно - «своего», вот эта «своевость», самость, самолюбие и самолюбование отталкивала, напрягала, мешала в наших взаимоотношениях. Может, подсознательно, но в его картинах я искал отражение того мнения, которое составил уже об их авторе. Я пытался найти подтверждение тому, что думал о нем, и если не находил – то шел к другой картине, или еще к одной другой… «А, вот, правильно – таки  я думал, меня не проведешь… - ехидненько шептал сам себе я, когда в третьей картине наконец-то видел мотивы отнюдь не светло-радостные, а напыщенно-монументальные, «носозадирательные», «свысоканазидающепоучающие»... Ну разве можно такие картины выставлять на всеобщее обозрение, чему они могут научить зрителя, какие чувства они несут, что излучают в этот зал, в этот мир, в души тех, кто на них смотрит?» - почти вслух шептал я (или кто-то во мне?..) и оглядывался по сторонам в поисках того, с кем мог бы поделиться своим мнением…

   Увы, не было никого в галерее, кроме меня. Не было? Да нет, высоко под потолком висела улыбка Чеширского  кота, вдруг превращавшаяся на время в моего знакомого паяца – призрачного куратора фальши и иллюзорной надуманности, овеществленного духа моих мыслей и убеждений, моих мнений или мнительности, суждений или осуждения… Я делал вид, что не вижу его, этого паяца, зачем мне с ним чем-то делиться, я сам разберусь, сам пойму, сам вынесу суждение, насколько погряз в «самости» художник, чьи картины я сейчас оцениваю…

   Сам… Сам… Сам, - зазвучало вдруг ни с того ни с сего у меня в голове, как будто китайская пытка с падающими на темечко каплями воды обрела новую разновидность… Пытка… Попытка… Попытка понять… Что понять, что надо понять? Надо мне – белому и пушистому, не испачкавшемуся о невидимую грязь фальши и неискренности? Воспарившему под самый потолок в желании не взять на себя ни капли грязи, пусть другие пачкаются…  Стоп, а кто это там уже висит, под самым потолком-то, раскрыв улыбку от стены до стены? Кто так радостно встречает меня, воздушно-прозрачного, кристально-чистого, снежно-белого, ангельски-непорочного?... Кто подмигивает, приглашая присоединиться к игре, в которую играют еще трое, нет четверо, нет – больше, намного больше участников?... Они чем-то неуловимо похожи – и чем-то незаметно отличаются… Это одно и тоже лицо,и это миллион лиц, каким-то образом слившихся в одну-единственную физиономию… А вон и мое лицо, а это лицо художника, а это наши общие знакомые… А вот то – мое лицо – что оно хочет сказать мне, именно мне?  Что никакой я не белый и не пушистый? Что ничуть не лучше тех., кого только что так красиво и праведно обличал, осуждал, судил… Не судите, да не судимы будете? Кто судья, кто адвокат, кто подсудимый? Кто присяжный заседатель?  Кто свидетель? Что скажешь,  Паяц?..

...А Паяц молчал, подмигивая мне и улыбаясь. По-доброму. И совсем не фальшиво…