Вальс с левой ноги

Пыталась написать Кацураги/Мотма.
Вышло вот только так…

Мисато металась по комнате, не находя себе места. Её обуревали смешанные чувства. И женщина, лежавшая в той же комнате на кровати, ничем помочь не могла.
А ведь Кацураги влезла в эту авантюру сама.
Канцлер Палпатин решил сыграть в политическую пиар-игру. И как козырь использовать самого юного и очаровательного сенатора – Мон Мотму. Предложил претендентам со всей Галактики сразиться за её руку и сердце. Вернее, побороться, да и на сердце ему наверняка было плевать.
Услышав обо всём этом, непосредственный начальник Кацураги стал пропихивать на испытания своего сына. А мальчику было всего четырнадцать, и ему без того невзгод хватало.
И когда несчастный Синдзи Икари стоял столбом и только шептал: «Я не должен убегать… я не должен убегать…» – Мисато вышла вперёд:
– Вместо него пойду я!
Палпатин, желая прослыть прогрессивным, девушек от участия в своей игре не отстранял. Так что командующий Икари решил сделать ставку на красоту майора Кацураги и её всем известный талант к импровизации.
…А дальше события понеслись так стремительно, что Мисато и понять ничего не успела. Часть претендентов была дисквалифицирована за откровенно корыстные мотивы. Некоторые повлюблялись друг в друга. А потом Мисато почти случайно докопалась до того, что фаворит гонки – марионетка самого Палпатина. Тот вину признал и с ухмылкой объявил:
– Посмотрите вокруг, майор. Вы остались одна. Вы забираете приз.
Для шоу, которое не отрываясь смотрела вся Галактика, это было, конечно, очень эффектное завершение. А вот что оставалось теперь делать Мон и Мисато?
До сих пор они толком не общались – по крайней мере наедине. А сейчас Мотма, будучи политиком, была, ну или казалась, почти спокойной.
– Ты что, – Мисато наклонилась к её уху, – правда думаешь, что здесь нет камер?
– Нет. Это было бы уж слишком. У нас тут, в конце концов, как бы брачная ночь.
– Прослушка-то должна быть! – и уже громко: – Я очень надеюсь, что командующий Икари в самом деле желает только хорошего моей планете и всему сектору. И что канцлер Палпатин это оценит.
– А мы вместе сработаем на общее дело. У нас же политический союз! – Мон хлопнула рукой по кровати рядом с собой, и Мисато с наслаждением развалилась на мягком. На несколько минут позволила себе расслабиться, а потом зашептала:
– Хватит с них? Никто же и не требует от нас более близких отношений…
– Если только напоказ. Я-то привыкла, а вот тебе тяжко будет, ты военный, а не политик.
– Зато я люблю обниматься. Со всеми, кто мне сколько-нибудь симпатичен. Справимся, подруга!
– Должны. Всё равно на людях даже целоваться неприлично. Хватит того, что можем.
* * *
Они шептались и дальше. В основном или ночью под одеялом, или в купальне, плескаясь и брызгаясь. Друг друга они совсем не стеснялись и становились друг другу всё ближе. Не всё же строить планы – между делом можно и всю свою жизнь рассказать. Обеим. Только вот ни той, ни другой особо некого было вспомнить в романтическом плане.
– Найдём кого-нибудь, – беспечно говорила Мисато. – Я твой первый телохранитель, я столько народу за день вижу… И придумаю, как обойти слежку.
– Ну, это же ещё сначала надо, чтобы нам кто-то понравился. И желательно не один и тот же человек.
– Ты такая рассудительная, не то что я.
– Зато ты такие отчаянные идеи подаёшь!
…На торжественных приёмах Мисато стояла за креслом Мон и, как она, облачалась в длинное платье. Правда, обтягивающее и с разрезами по бокам, и алое, а не белое, – но всё равно было непривычно и неудобно. Зато до чего красиво…
Все любовались, даже Мон. Она же учила Мисато танцевать. С глазу на глаз, конечно. Это было неловко, но забавно. Кацураги до сих пор только на дискотеках отрывалась, да и то давно. А бальные танцы ей не давались. Мотма смеялась:
– С правой ноги начинай, ну с правой же!
– Так не могу, я человек в погонах, я шагать привыкла с левой!
– Ну ситх с тобой, давай учить левосторонний вальс! Правда, его мало кто умеет, придётся тебе танцевать только со мной.
Впрочем, это прекрасно работало на их легенду. «Наши две розы – белая и алая», – так их называли. Поставить в вазу и любоваться, и вертеть как захочешь, и выкинуть как отцветут.
Кто бы знал, что Мон Мотма по-прежнему слушает только себя – а вот слышит всё и всех. И что директивы, получаемые от командующего Икари, Мисато Кацураги выполняет тоже весьма творчески.
* * *
Вот так и выйдет, что амбиции канцлера и их возможные последствия перестанут быть тайной гораздо раньше, чем ему бы хотелось. И тогда Мисато намекнёт Гендо, что пробил час для него и его армии клонов против той, что готовил Палпатин.
А потом Мотма с Кацураги будут сидеть на кровати и, смеясь, наблюдать на мониторах, как их враги уничтожают друг друга. Будто девчонки, подталкивать одна другую локтями и по очереди откусывать от одной и той же шоколадки.
А ещё после Мон Мотма станет канцлером. И Мисато так и останется подле неё – за троном. И кого волнует, в каком статусе? Они теперь сами себе закон. В тех пределах, в каких это не ущемляет чужую свободу.
Вот только никого они себе так и не найдут.

Декабрь 2015