Урок пацифизма

Добро и зло шагают рядом, как друзья,
Где есть добро, там есть и зло — меж ними я.
Но долго в мире им не быть, не обессудь,
И бьёт порою зло добро, да грудью в грудь.
Любовь участвует в войне — добро во зле.
И зло бывает средь любви — не в редкость мне.
Коснётся что тебя вперёд, добро иль зло?
И я живу, творя добро, чтоб повезло.

© Юрий Ёжиков,

Эта история произошла в годы, когда ветераны были еще достаточно молоды, их было много, и вообще - они БЫЛИ.
В то время в нашей стране в школах вовсю работали "тимуровские команды", классы соревновались с азартом, кто больше фронтовиков "охватит". Мы вспоминали сами, или расспрашивали старших, нет ли по соседству таких бабушек и дедушек, что воевали. Вспомнила и я, дедушку со странной фамилией Пиявка.
Был погожий субботний весенний денёк. Мы, наша "команда", после уроков веселой толпой завалились к ветерану во двор.
- Здравствуйте! Чем вам можно помочь по дому?
Старики растерянно озирались: - Да вроде всё сделано...- но мы не слушали, окидывали "хозяйским" взглядом двор, где что надо сделать и где лежат инструменты: тяпки, грабли,веник и ведро для мусора. Все нашлось, но нас было больше, чем инструментов, и я, поскольку жила ближе всех, побежала за недостающим инвентарём.
Работа спорилась, двор сиял чистотой, старики, растроганные и счастливые, суетились - ставили чай с "чем бог послал" - сушками и печеньками с вареньем. После чаепития мы попрощались с парой и понесли к моему двору взятый у меня инвентарь. Расходиться не хотелось, посидели на лавочке, пока моя мама с соседкой не приехали с работы, тут уж пришлось: мама была уставшая и чем-то недовольная.
- Почему тяпка у калитки?
- Я с одноклассниками тимуровцами были, - и рассказала ей о соседях, которым мы помогали. Мама и ее подруга слушали, и обе как-то уж слишком дружно потемнели лицом, переглянувшись. Соседка заспешила:
- Ой, чего это я стою? Управляться пора.
- А ты давай, бери тяпку и марш во двор! Тимуровка чёртова!
Я не понимала, чем вызвала мамин гнев, а поскольку характер в то время у меня был не подарок, начала огрызаться:
- А что я такого сделала? Нам положено работать по субботам, помогать ветеранам, а тут как раз сосед - ветеран у нас...
- Да что ты знаешь вообще?! Какой он ветеран?! Украл у брата документы...
Тут мама, поняв, что уже говорит лишнее, спохватилась:
- Дел полно, вечер, а мы сидим. Марш уткам и курам воды налей, а я готовить ужин, - и пошла в дом.
Больше мы с мамой в этот день к разговору о соседях не возвращались.

Девочка я была не только вреднющая, но и впечатлительная, а ещё воспитанная школой на патриотизме, а тут такое... Несколько дней не могла забыть ту, мамой сказанную, фразу: "Украл у брата документы". Спросить напрямую у неё боялась: мама была у меня вспыльчивая и гневливая, могла я и охватить за длинный язык, под горячую руку. С бабушкой же - матерью отца, у меня были отношения попроще, я её нисколько не боялась: больше наказания, чем мягкий укор, от неё никогда не видела. Нашла повод сходить к бабуле в гости, чтоб спокойно с ней поговорить, и рассказала ей, в общих чертах, об этом случае.
- Да, детка, именно так всё и было, как они сказали -  мама и соседка.
- Но как же так?! Он, дед этот, каждый раз на школой устраиваемые встречи приходит, с кучей орденов и медалей сидит на почётном месте для ветеранов. Как такое может быть, что никто ничего не знает? А брат его как же?
- Длинная история, внуча, ты не спешишь? Расскажу.
- Нет, времени до вечера полно.
- Ну, тогда слушай. Брат его, и вправду - герой войны, воевал, много наград получил за это, имел и ранения, тяжёлые. Пришёл с войны покалеченный, прожил меньше года и помер. Совсем молоденький был, жены, а тем более - детей, не имел, родители их ещё в тридцатые скончались (голодное время было, внучка, как-нибудь расскажу). В общем, похоронил один брат другого, а сам его метрику и все прочие документы себе забрал. Был он не намного старше, лицом и ростом похож. Сошёл за брата. После войны неразбериха была, да и мужики наперечет все, никто не стал никуда заявлять: работает хорошо, и ладно. А ветеранами таких людей величать, чествовать уже гораздо позже начали, и подавно никому не было дела: у каждого своё. Может, боялись говорить - его боялись. Нехороший он человек.
- Ба, а как же... Ну он же... А почему такие сердитые тогда мама и соседка были, если никому дела нет? Тридцать лет прошло же.
- Да потому, что люди молчат, но плохое помнят все равно.
Бабушка налила какао, пододвинула блюдо с пышками, сметану:
- Угощайся... Всё не так просто было, как говорят и пишут сейчас. Везде были и люди, и нЕлюди: и у наших, и среди немцев тоже. Вот послушай.
Когда началась война, нам с дедом твоим по двадцать было, сынишка только родился - папа твой. Мужа сразу, в первые месяцы - на фронт. А я с мальцом осталась одна. Да, были ещё мои родители, и сёстры. Брата тоже призвали. Вскоре пришла похоронка на брата, а через полгода письмо с сообщением, что муж мой пропал без вести. Страшно так жить было, хоть и надежда оставалась, что жив: не жена и не вдова. Некоторые считали даже, что в плен сдался, стало быть - предатель Родины. Ждала, но так и не вернулся милый мой. Да. А немцы захватили станицу летом 42-го. Страааашно было, жуть. Сыночек маленький, я - красивая молодуха. Мало ли что сделают со мной, убьют потом, кому малец нужен будет? Умрёт. Страшно. Но не тронули, разместились в хате на постой несколько, не спрашивая позволения. А я с сынишкой в сарае, в соломе. А куда деваться? И жила там зиму. Вздрагивая, от холода и страха. Как выжили с малым - сама не знаю, с Божьей помощью, наверное. Выжили. Есть нечего было, немцы, правда, за постой давали похлебку да кашу...иногда. Постираться заставят, вещички свои, и накормят немного, и дитю дадут. А один, молоденький, ну точно русский, с конопушками и круглолицый, на меня не смотрел даже, а вот на дитя моё жалостливыми глазами... Видать, своё вспоминал, семью: детей или братьев, сестёр. Яблоки принёс раз, чтобы старшие не видели, с оглядкой. Быстренько ушёл. А когда наших девок угоняли, моего мальца опять пожалел, мне спрятаться в яму картофельную с сыном велел. Как там потом он оправдался, не знаю, но меня не тронули. Вскоре и они ушли, наши выбили. Вот такие немцы тоже бывали, внучка - не все звери.
- А как же дед тот? О котором я рассказывала?
- Погодь, всему своё время. Парень тот, о котором спрашиваешь, он остался, его не призвали, болячка какая-то, что ли. Не знаю, почему, но остался в станице, когда немцы пришли. В партизаны, как немногие непризванные парубки, и даже девки, и дети, кто постарше, он тоже не пошёл. А как заняли нас немцы, он в полицаи подался. Ну, полицаи тоже люди были...иногда. Даже партизанам помогали, своим. Или ради семьи, но не убивали, не зверствовали, а делали разную грязную и тяжёлую работу для немцев. Нет, я не оправдываю их. Но каждый выживал, как мог, не марая руки в крови.
А этот... В общем, был случай. Пацан один, лет 8-10, сцеживал с бачков мотоциклов немецких бензин. Для чего - не знаю. Может, для ламп самодельных, из гильз снарядных сделанных. Может, и поджечь что задумал. А тот полицай сторожил как раз двор с техникой немецкой. Увидел пацаненка того, побежал за ним. Малец бежит, банка открытая с бензином - хлюпает на себя. Кинул ее и припустил бегом. Полицай схватил ёмкость с остатками бензина, прибавил ходу. А что? Пацан слабый, а он бугай крепкий. Догнал и облил мальчика. Начал на ходу спички зажигать и кидать вслед тому, крича: " Я тебе покажу, бесово дитя, как у немцев воровать, я тебе покажу!" Благо, ветром спички задувало, не получилось поджечь... Убежал малец. Видать, Бог сберег. А люди, кое-кто, видели, да и пацан мамке рассказал потом.
Ушёл он, парубок, с немцами, когда те отступали. А после войны вернулся, и пришёл его брат с войны, израненный и больной. Дальше ты знаешь. Вот и скажи: что заставило его, русского, со своими - вот так, а немца - помогать русским. Пусть и девчонке красивой с мальцом, но - русским?
Я молчала, не зная, что и думать, не только отвечать ей. Говорить было нечего.
 
Сколько лет прошло с тех пор. Фронтовики для меня всегда были героями, чуть ли не святыми. Бабушкин рассказ ничуть не убил моего патриотизма. Наоборот: в тот день я поняла, что и ветераны, и их жены - это такие же люди, которые мерзли, боялись, страдали от ран, болезней и голода. Скучали по любимым и родным, теряли их и погибали сами. И были они совсем юными, чуть старше меня, тогдашней. И немецкие солдаты чаще всего были люди подневольные, они не хотели идти в чужие земли убивать - их заставляла война!
Это был первый, и главный в моей жизни урок пацифизма