Глава седьмая

Предыдущая:
http://www.proza.ru/2015/12/23/2188
 Глава шестая

«МУСУЛЬМАНИН И ХРИСТИАНКА»

(Повествование в двадцати новеллах)

http://www.proza.ru/2015/12/23/2269
 Седьмая – «Девочка»

 — Господи, она как лёгкое облако, её волосы – как солнечные лучи!
 У меня никогда не было дочери, и она тоже, как и я, так одинока.
 Милая, она любит животных и детей, хотя сама, в сущности, ещё ребенок!
 Я так хочу, Господи, чтобы она, ни в чём не нуждалась! Я не ведаю,
 как, но, она живёт в моём сердце, я прикипел к ней всей душою. 
 Прости меня, Господи, если можешь, и помоги, мне всё это уместить
 в моей упрямой голове!

 Мусульманин молился и плакал. Плакал и молился о своей знакомой девчушке.

 В тот самый момент с него опадала короста, и душа становилась мягкой,
 как тёплый воск. Из неё, можно было вылепить, что угодно. И Создатель лепил.

 А между тем, супруга его, самая родная женщина на земле, в то самое время
 спала безмятежным сном, а вместе с нею спали и её чувства к нему.

 ...Молоденькая пышноволосая девушка – «Златовласонька», как он в шутку и
 ласково её называл, а точнее сказать, подросток, появилась в жизни Мусульманина,
 почти сразу же после того, как они переехали жить на новое место.

 Удивительное дело, но, именно, в то самое время, когда он начал Новую Жизнь
 во Христе, в его сердце, прямо-таки ворвалась необъятная сила любви, тогда
 как страсть навечно оставила пределы его духа, и полностью «сдала свои позиции».

 Где эта «святая любовь», что омывала его воспалённый разум чистой водой
 из чаши долготерпения, была ранее, он не понимал, источник её возникновения
 был скрыт от него.

 В нём ли самом, она, притаившись, безмолвствовала столько лет, уступив место
 страсти, чтобы та, разнуздавшись, расплескала все свои резервы? Возможно.

 Мысли его путались. События, одно за другим, то вставали перед ним своей чередой
 и долгой вереницей, ясно протекая, терзали его сознание, то вдруг перемешивались
 в один единый ком.

 Большими усилиями разума и воли, он всё же попытался воспроизвести их в сознание,
 пытаясь, припомнить все мельчайшие подробности, и даже детали происходящего
 с ним  за последнее время.

 — Да, теперь я точно понимаю, что сначала пришло это необъяснимое чувство,
 с которым я не знал, как мне справиться, куда его применить, на что его
 направить, кому предложить, или подарить. Потом вдруг появилась эта девочка,
 сирота, почти ребёнок, и в этот чистый родник её светлой души устремилась
 вся моя сила Любви!

 Мусульманин глубоко был потрясён осознанием произошедшего:

 — Да-да, именно, всё так и было: только в чистый и девственный сосуд,
 может влиться она – эта самая любовь, о которой тогда с жаром рассказала мне
 моя будущая жена.

 Он прикрыл веки, пытаясь, мысленно воспроизвести лицо Христианки:

 — Сила течения любви сама устремляется в подходящее русло, тогда как страсть,
 так же, сама находит себе надлежащее место, отвоёвывая добрую часть
 в душе человека, превращая его сердце в сосуд вожделения.

 Ему стало, как-то не по себе, он постарался справиться с чувствами
 и упорядочил ход своих мыслей:

 — И этим сосудом стала моя жена, сама того не ведая, она освободила меня
 от этой зависимости и словно губка вобрала в себя то, что так тяготило моё сердце!

 …Душа его вдруг расцвела, как майский сад в запоздавшую весну на росистой почве
 благоуханной и нежной зелени. Девочка стала для него ручейком в жаркий полдень
 его зрелой жизни. Она напоила его своей истинной молодостью, и он по-настоящему
 стал абсолютео счастлив.

 Таким он себя ещё не знал! В свои, не молодые годы, он ощутил себя
 буйно цветущим садом, осознавая в полной мере, что за цветением
 последует пора созревания плодов.

 Но, Мусульманин был не из робкого десятка, он никогда и ничего не боялся.
 К сожалению, это было или, к счастью, время покажет, а пока…

 Он приезжал к своей Отраде, каждый вечер после работы, просиживая подолгу
 в её маленькой квартирке на третьем этаже большого, громоздкого, старого дома. 

 Здесь, в этом маленьком мирке он чувствовал себя умиротворённо; ему было тепло,
 уютно и спокойно: «Как у Христа за пазухой!» – любил повторять он с восторгом,
 кладя правую руку на левую часть своей обширной мощной груди, и прикрывая глаза
 от вожделения и блаженства.

 Что-то просветлело в душе Мусульманина. Он по-прежнему ничего не боялся,
 и, находясь в состоянии роздыха,  не чувствовал опасности.

 В нём не осталось и тени сомнения, что он совершает, что-то не достойное.

 Тайных угрызений совести и надоедливых мыслей, свербящих рассудок, 
 он не ведал, или попросту не носил в своём сердце, и ничего, такого
 в нём не было, что разъедало его чувства и совесть.

 Продолжение:

http://www.proza.ru/2015/12/24/154
 Восьмая