Творцы, Глава 8

               

     Ночь стояла тёплая. Я посмотрел на своих друзей. Их лица уже задела лёгкая скука. Из-за светящихся фонарей небо не представлялось сферой, куполом, а лежало над городом толстым слоем вселенной, не очень прозрачной, с разводами и пятнами от земных светильников, с блёклыми звездами. И потому с самого большого верха торжественности и величия не ощущалось. Но приземлённое, хоть и не такое мощное и величественное, как галактические звёзды, светилось своими лампочками. Которые тепло, ярко и празднично освещали наше человеческое созидание: архитектуру, дороги, дорожки, заборчики и нас самих — людей. Особенно вот этих ловко снующих, пляшущих мужей. Неиссякаемая энергия движения, действия с некоторой непонятной загадочностью присущие настоящим творцам, их колебания в состоявшемся круге, как бы показывали температуру жизни города, не только сейчас, но и на будущее.
      Из вздыхающей толпы быстро семеня ногами выбежал Яж Такое. И держась одной рукой за бок, медленно, озабоченно пропел: "Ох-ох-ох". После чего, набычившись замер. Наверно пришло время и ему передохнуть. Жена у него культурная, интеллигентная женщина, как и большинство из семей художников. Но и со своей творческой инициативой, могла и сама что-нибудь придумать. Мастерица в рукоделии. Помогала организовывать выставки художников. Верующая. Не то что бы её очень влекла жизнь божьих людей, но церковь не забывала. Как-то на небольшой вечеринке я оказался рядом с ней и её подругой. И она улыбаясь ровно и спокойно, вдруг сообщила: "Все мы божьи твари". Помолчала глядя на меня и повторила: "Твари …" Подруга её слегка кивнула головой, тоже улыбнулась. Та продолжила: "Завистливые, лживые, гадливые, уродливые, мерзкие … И делаем это. Да, жизнь такая. И всё время чего-то хочется, хочется, а иначе не получается. И друзья уже — не друзья". Подруга улыбалась. Я тогда подумал про тварь, как о самом главном, что она смогла принять к себе из святого писания. Лениво проползла мысль о сплетнях, но об этом рассуждать можно не меньше, чем о самом расползающимся наговоре. Прозвучавшие размышления в тот час были несколько неожиданные, но и большой новостью тоже не являлись. Какая тварь и что в себе несёт? Некоторые творческие интеллигентные женщины, да и не интеллигентные, могли себе подобное позволить, коль им представлялась такой божья жизнь. Как-то Убенс поздно ужинал в одном респектабельном успешном ресторане. К нему,  вдруг, обратился официант, на вид молодой приличный человек. И располагающим негромким голосом предложил свою коллегу - официантку, высокую, стройную девушку, в проститутки. "Сами понимаете, жизнь такая. Зарплата у нас небольшая..." - договаривался он, глядя на лицо клиента. Убенс позже рассказывал про этот случай бесцветно и без каких либо эмоциональных излияний. Всё-таки, как ни красиво кругом и богато выглядит, а жить достойно оказывается трудно многим.
     Я увидел, как Яж Такое повернулся и неспешно пошёл в колыхающийся круг. Он его поглотил, втянул, как свою частичку. И тот заметался там среди таких же, оставляя за собой кривой, запутанный, трудно разгадываемый след. Убенс кивнул в его сторону головой и направился по тротуару, приглашая нас, поглядывая через плечо: "Ну пошли! Чего стали?"
   И мы зашагали по ночному городу дальше. Осталось пройти ещё полторы улицы. Разыгрывать ночную сказку уже стало неинтересно. В полумраке, при небольшом освещении, в приглушённых световых тонах ночная прогулка располагает к спокойствию и отдыху. Хочется расслабиться и степенно, успокоенно мудро, после яркого суетливого дня, прохаживаться по тихим засыпающим улицам. Но на самом деле в нашем городе подобные хождения могут закончиться не всегда благополучно. Потому что по ночам активизируют свою жизнь воры, бандиты, прохиндеи и им подобные люди. И они вас без своего внимания могут не оставить, а это скорее всего приведёт к какому-нибудь нехорошему происшествию. Хотя город и не считается самым ужасным в подобном роде деятельности людей, но за год набирается полный перечень криминальных историй. И потому мы просто пошли, как все здесь ходят. Пока есть возможность, почему бы и не побыть достойными, спокойно мудрыми жителями ночного города.
     Как-то я ездил в АШС познакомиться с живописью ариканских художников. Перед Новым годом. И случайно попал на торжественное открытие годового города молчунов. Мне перепало стать свидетелем появлению на бескрайних просторах страны городка Нью-Болдем. Дело в том, что в АШС, в хорошее счастливое время, гибнет довольно много мирных людей. Такое происходит не только здесь, но и в других замечательных странах. Но АШС, как наставник и учитель наиболее лучших демократий и свобод для других стран, имеет самый патриотичный народ. Что вполне естественно. Потому что хорошее идёт одно к другому. Прирастает благородным. И народ решил, что все они защитники своего государства — ополченцы. А раз они уже ополченцы, то им необходимо оружие. И внёс в Конституцию: поскольку хорошо организованное народное ополчение необходимо для безопасности свободного государства, право народа хранить и носить оружие не должно нарушаться. И народ-ополченец с удовольствием покупает боевое оружие: винтовки, карабины, автоматы, пистолеты, пулемёты. И на радость друг другу и своему президенту всё это носят с собой. Правда за существование АШС на их территорию ещё ни разу никто не напал. В отличии от самих АШС, по отношению к другим странам. Может, как раз, на их территорию никто и не вторгся, потому что носят. Страшно же. А ещё есть армия, которая стреляет по всей планете. Сами понимаете … Но, о народе: хорошо организованное народное ополчение. А поскольку на их территорию враг ещё не проник, то на ком тренироваться то? Нужно же как-то хорошо организовываться. Выезжать самостоятельно, массово, в другие страны, они ещё до такого, наверно, не додумались. Поэтому, иногда, постреливают друг в друга. И за год накапливается десятки тысяч трупов. Страна большая. Да ещё и другими способами убивают. В общем прибыло — темля принимай. Когда кто-нибудь заговаривал о холостых патронах, то такое занятие сразу же отводилось к шуткам, детям. Настоящие мужчины пустым порохом не интересовались. И вот тогда один из сенаторов высказал такое предложение: "Почему у нас патриоты, ополченцы, их могилы, разбросаны, распылены по всей стране, как у обычных граждан. Их бы собрать в одно место! Чтоб открыто было. Простых граждан, детей приводить туда, воспитывать, показывать наглядно, как нужно Родину защищать".
     И начали организовывать города. Сколько ополченцев погибло за год, и всех их селят в одно место. В народе такие поселения прозвали — города молчунов. Открытие нового населённого пункта происходит по заведённому протоколу: как правило, делегацию возглавляет президент, с ним ответственные люди государства, знаменосцы со знаменем страны, родственники ополченцев, военный оркестр, караул с винтовками для проведения салюта, представители церкви, представители ополченцев, ветераны ополчения, у которых тридцать и более выстрелов боевыми патронами, как на открытом пространстве, так и в помещениях, джаз-оркестр, дети, которые должны знать правду. В конце своей торжественной речи президент объявляет название нового города. А картографы тут же берут себе на заметку, чтоб вскоре внести изменения в картах страны. В общем, людей собирается немало.
    Торжественная часть в этот раз, со всеми выступлениями, заняла чуть больше часа. И когда выступал президент, то возникла заминка, так как ещё не был окончательно решён вопрос о статусах школьников, студентов и нападающих. У нападающего оружие, значит он ополченец. У школьников и студентов оружия нет. Ополченцев без оружия не бывает, значит они враги. Но! Всё таки дети страны. Пока что решили, патриотов расстрелявших школу или университет, ловить и наказывать. Чрезмерная старательность тоже бывает не всегда полезна. Но с другой стороны, государству жалко терять свою боевую единицу. Вопрос оставили открытым, и безоружные школьники и студенты могут пока рассчитывать на некое возмездие за их рано прерванные жизни, насильственно оборванные судьбы. Но, как правило, размещали в новом городе всех вместе: и студентов и нападающих. Кто стрелял и в кого стреляли. Потому что учения есть учения, и все они, всё равно, являются защитниками, ополченцами своей страны. И в заключении своей речи, президент, от нахлынувших чувств вознёсшимся к небесам голосом сказал, как пропел: "Настанет тот час, когда все ополченцы молчаливых городов поднимутся, встанут и пойдут героически на защиту от несносных врагов нашей любимой и несчастной страны!" И в этот момент все самые воспитанные и грамотные дети одели маски на свои лица, от которых сразу же начала отставать тлеющая, гниющая кожа, вылезать невидящие глаза, раскрываться кровавый с белыми клыками рот, из него стекать зелёно-бордовая пузырящаяся пена. Они стояли так раскачиваясь и размахивая руками, озлобленно рыча охрипшими и злыми голосами:" Р-р-р-р-р-р … а-а-а-а … о-о-о-о-о-о-охо … р-р-р-р-р-р-р-р-р-р …" И тут же обученный военный караул начинает производить салют и далее играть гимн. У многих гостей из раскрасневшихся глаз текут слезы, мокреет нос. И всё естественно: от настоящего понимания и переживания  трагедии, а потом зарождения нового города. Как и бывает, горе может стоять рядом со счастьем.
     А после торжественной части, наступает всеобщее народное гулянье. На смонтированных сценах выступают танцевальные коллективы, песенные, музыканты играют. Проходят выставки народного творчества. Бегают клоуны. Работают павильоны, где можно купит колу, пиво, еду. И разговоры, гомон, музыка, музыка кругом …
     Такую, столь интересную идею, конечно же, переняла Вропа. В которой оружия не столько много, и смертей гораздо меньше, но, тоже, не одну сотню вторкли в темлю. И здесь уже не города, а городки, деревни и деревушки. Благо, ещё привычной им войны нет. А то бы АШС по количеству убитых виляло бы своим вонючим хвостом сзади благочестивой Вропы.