Улыбка

Семейный корабль дал течь: непонимание молодых супругов нарастало изо дня в день. Не спасала даже любовь к первенцу – чудной пятилетней девчушке с лучистыми бархатными глазенками. Жена чувствовала, что недовольство мужа ею всю чаще приводит к длительным размолвкам между ними. Он не изменял ей, насколько она понимала по его поведению в постели, но замыкался в себе, уходя в работу, досуг его ограничивался телевизором и прессой, редкими визитами к родственникам и еще оставшимся приятелям… С женой он просто никогда не выходил из дому – стеснялся ее раздувшейся фигуры и поразительного отсутствия вкуса одеваться…
Молодая женщина была беременна вторым – несколько неожиданно для мужа; он пока не хотел ребенка, желая повременить, - “надо поставить немножко на ноги” дочку и перевести дух самому от все более досаждавших материальных тягот. Жена же надеялась этим укрепить семью ( “куда он денется от двоих детей” – жужжала в мозгу ехидная фраза ее матери, зловредной старухи, чувствовавшей, что брак дочери разваливается на глазах, как карточный домик).
Вначале она скрывала от мужа новость, но когда-то надо было признаться – фигура ее все более округлялась. Муж был несколько озадачен, но скандалов не стал устраивать: лишь пробурчал, что всегда был осторожен в сексе с женой – свидетельством тому была быстро опустошавшаяся коробка с ненавистными презервативами в его спальной тумбочке… Жена, потупя взор, намекала, что он порою бывал чересчур страстен и дело не доходило до этой мерзкой резинки, а в целом оправдывалась тем, что и сама не предполагала, а теперь, мол, поздно делать аборт.
- Ничего, дорогой, - ласково шептала ему в ночном полумраке уютной спаленки жена, прижимаясь к мужу всем телом, словно шаловливая киска, - я почему-то уверена, что будет мальчик… мне так нагадали…
- Ну если мальчик…, - удовлетворенно улыбался в романтическом свете красного ночника муж, и растаявшее наивное мужское сердце млело от мысли о наследнике, который должен продлить и непременно прославить род Кетикянов.
Прошли месяцы, в течение которых муж вроде бы переменился: стал внимательнее к жене – действительно уверовал в появление сына и только сына! Полоса ссор и размолвок отошла прочь, и малышка Шушан, видя их теплые отношения, льнула к обоим родителям все чаще и сильнее, словно инстинктивно боялась, что с появлением “братика” ее доля любви и внимания целиком перейдут к новорожденному.
Наконец, жена родила… “Братик” оказался опять девочкой – маленьким живым белолицым комочком, которого отец, грезивший все эти месяцы сыном, даже не взял на руки от нянечки при выписке из родильного дома. Жена тоже была сильно опечалена: ведь нежеланный мужем ребенок мог не скрепить, а еще более расшатать семью, еще год назад дышавшую на ладан…
“Боже, почему я такая невезучая”, - обуреваемая мрачными мыслями о будущем думала женщина в такси, крепко обхватив бесценный сверток с младенцем, ни в чем не повинной ее “кровинушке”… Муж молча ехал всю дорогу и даже разговорчивый таксист с пресными разговорами поначалу о “магарыче” по столь “выдающемуся” поводу и пожеланиями заиметь еще дюжину таких же красивых малюток не расшевелил его. “Отец” был сосредоточен и хмур и шофер вез их теперь серьезным и сдержанным до самого дома… Теща – вечное “бесплатное приложение” ко всем “знаменательным датам” в жизни единственной дочери – беспокойно ерзала на заднем сидении, напряженно следя за зятем…
Молодая семья жила отдельно – родители, а вернее мамаши с обеих сторон, наведывались, чтобы помочь по хозяйству с прибавившимся хлопотами. Муж, совершенно охладевший к жене из-за такого “поворота событий”, снова весь ушел в работу – приходил поздно вечером нервный и замотанный; маленькая Шушан робко лезла к нему – он, как обычно, нежно целовал дочку в глазки и щечки, на минуту-другую сажал к себе на колени и отсылал к телевизору, сам утыкался носом в газеты.
К новорожденной он близко не подходил даже тогда, когда та заходилась плачем…
“Как будто не его ребенок…”, - жена тяжело переживала его холодное отношение к Лусинэ.
Так прошло месяца два-три.
Однажды в спальне, одеваясь на работу, он, равнодушно проходя мимо запеленутой куколки, невольно мельком взглянул на нее. Красивое белоснежное серьезное личико с розовыми щечками и светло-голубыми глазками слегка повернулось в его сторону и вдруг… нежные губки расплылись в улыбке!
Девочка узнала родное лицо!
Он опешил от неожиданности, остановился как вкопанный у кровати и… сердце молодого мужчины дрогнуло, растаяло. Отец в смятении чувств тоже улыбнулся и,нагнувшись к малышке, бережно и нежно поцеловал ее в лобик. В его душе проснулась беспредельная любовь к этой запеленутой кукле, еще минуту назад столь “нежеланной” и даже мешающей его устоявшейся уже жизни.
Тихо вошедшая в спальню и молча наблюдавшая эту минутную сцену жена прослезилась и, подойдя к обоим, благодарно обняла мужа за сильные плечи. “Спасибо”, - только и смогла она выдавить из себя; комок в горле не давал возможностьи сказать что-то еще…
- Прости меня, дурака…, - растерянно и виновато буркнул муж, избегая смотреть жене в глаза. – У нас чудная девочка и… такая же беленькая, как ты… это хорошо…
- Ну что ты, - ласково и тихо прошептала жена, - она твоя копия, такая же гордая красавица…
Подбежавшая с веселым смехом Шушан обняла родителей за ноги и с любопытством смотрела то на них, то на “братика-сестричку”, безмятежно глядевшую на них своим невинным, но осмысленным взглядом…


*    *    *