Рассказ Вот моя деревня

  Мой отец, в нашу могучую Сибирь, приехал из Рязанской области. Первое свое посещение села, в котором жила моя бабушка, в возрасте пяти лет, я помню плохо. Вот когда мы приехали во второй раз, и мне было, на тот момент, двенадцать лет, я запомнила.
  Вышли мы на станции Муром. Прекрасный старинный город с элементами деревянного промысла, с затейливой резьбой, украшающей окна домов и их фасады. Добравшись до речного вокзала, расположенного, на могучей реке Оке, стали дожидаться теплохода со смешным названием «Ракета». Ракета затарахтела, и мощно разрезала речную гладь на своих подводных крыльях. Мы стояли в хвосте теплохода и любовались на игривые, накатывающиеся одна на другую, волны, они живописно вспенивались и бурлили, оставляя на реке косматую белую дорожку. Берега Оки были роскошно окаймлены орешниками, которые я видела впервые. А потом и лакомилась лесным орехом, который видела только нарисованным, на фантиках конфет «Белочка». А ивы! Они так нежно наклоняли к реке пряди своих ветвей, пытаясь окунуть их в прозрачную воду.
  Мы сошли по трапу с теплохода, и доехали на машине до деревни, где нас встретило большое стадо коров. Они гулко мычали, медлительно и с достоинством, направляясь в свои дворы. А вот и бабушкин дом и двор. Под окнами, украшенными резными ставнями, располагался палисадник, в котором красовались огромные кусты цветов – золотые шары. Они отдаленно напоминали наши алтайские горные жарки, но были выше, кустистее и палитра цветка более содержала желтизну, напоминающую цвет золота.
  Деревянный рубленый дом из круглых, и отполированных ветрами, бревен, величественно стоял на деревянном высоком фундаменте. Возле крыльца находились створки, через которые можно было попасть под дом и увлекательно попутешествовать по лабиринтам, натыкаясь на старые ненужные вещи, оставленные твоими предшественниками. Можно было весело покрутить рукоятку старой швейной машинки или пособирать обрезки деревяшек, и потом построить из них свой сказочный дворец, в котором именно ты – главная героиня, принцесса.
  К дому, пристроена огромная веранда, с различными кладовками и прочими, видимо нужными хозяевам дома, комнатками. В одной из комнат находились стеллажи со старыми книгами и журналами, которые годами хранились, неизвестно зачем. Подшитые, подписки журналов «Нева» и «Крестьянка», полные собрания сочинений классиков и много старых детских книжек с удивительными стихами Корнея Чуковского и Агнии Барто.
  Крыше дома бережно касались ветки яблони, сорта «Белый налив». Эти крупные, светло-зеленые и восхитительно сочные яблоки, звонко ударяя по крыше, скатывались в сад.
  Самое восхитительное, и совершенно необходимое строение этого дома, был сеновал. Я познакомилась с двоюродным братом, Ваней, и теперь мы прыгали по душистому сену. Оно источало аромат земляники и многих других великолепных запахов лета.
  Жители Рязанской области говорили нараспев, но при этом, иногда проглатывали последние звуки слов. Бабушка потеряла меня и теперь нараспев звала, огибая двор:
- На-адь, На-адь!
- Бабок, мы здесь, - отозвалась я. Нехотя спустившись с сеновала, я подошла к бабушке.
- Вы по што сено валяете. Яго коровке потом скармливать надобность, - и бабушка ласково потрепала моё ухо.
- Хорошо, бабок, мы будем осторожнее с ним обращаться, - нашкодив, я ласково терлась о бабушкину руку. Бабушка обняла меня и стала заводить по высоким деревянным ступеням в дом:
- Пойдем, кваску похлябам, да картошку сухопарку.
  Квасок отдаленно напоминал нашу окрошку, только картошки в ней не было, она подавалась отдельно, вынутая из русской печи, с румяными боками и потрескавшейся корочкой.
  Русская, с лежанкой, печка, достойна было отдельного глубоко почтительного уважения и восхищения. Блюда, приготовленные в ней, были ароматными и изумительно аппетитными. А какие блины, из кислого теста, выпекала в печи моя милая бабушка? Толстые блины, расписанные мелкой сеточкой изящных дырочек и сдобренные коровьим маслом. Подавала их бабушка с деревенской густой сметаной, вишневым вареньем и холодным коровьим молоком.
  Я очень любила мою милую бабулю и деревню Марсево и когда, через много лет я оказалась в этом селе. Моё сердце заныло и заскулило, видя брошенные, заросшие полынью палисадники. Из высокой лебеды виднелись полуразрушенные дома, некогда привечавшие летних гостей, приезжавших на каникулы из города. И что самое удивительное, на всю деревню осталась одна корова. Молоко от этой коровы, доживающие свою одинокую жизнь, старушки, брали в порядке очереди. Магазин давно был закрыт, как и клуб, только автолавка из города Касимов, приезжающая два раза в неделю, снабжала их всем необходимым.
  Я подумала:
- Перестройка, перестройка, вот и перестроились!, и грустно добавила, - За что боролись, на то и напоролись!
  Ушли в лета некоторые наши деревни, и только благодарная память, навсегда осталась в моем сердце. Память о моих бабушках и дедушках, о покойных родителях и всех, кого нет в живых, но они так дороги моему сердцу. Память обо всех деревнях, которые когда-то варварски были брошены к ногам перестройки.