Про корову, крематорий и прокисшее варенье

Только один раз и побывал отец Семен с прихожанами на Энских образовательных чтениях в областном центре. Позвонил, значит, ему как-то благочинный, и довел, что существует  благословение от начальства  - участвовать духовенству и прихожанам в чтениях. А чтения - это такая конференция, что ли. Сидеть нужно в зале, стало быть, и слушать выступления всяческих ораторов. На образовательные темы. Ну и чай там в перерыве, в положенное время обед, и все такое прочее. Фотографируют еще участников. А также можно в обсуждении докладов участвовать. По теме, конечно. Последнее крайне похвально. Так что давай-де, отец Семен, бери два-три человека, и дуй на чтения.

Ну, хорошо. Благословение надо исполнять. Поеду, думает отче. А кого с собой взять? Ну, старосту Марфу Титовну, она большой дока по всяческим культурным областям, наверно, и по образовательным тоже. Так, Филимоновну еще можно и Панюшку, которую Сайгоном за глаза  на селе кличут. Люди, почитай, образованные: как-никак в больнице до пенсии работали. Это ничего, что они там пробирки в лаборатории мыли или уколы, к примеру делали. Главное - в больнице, значит, в медицине. А у нас те, кто в медицине работал, тот интеллигентом может запросто считаться.

Поехали. Оделись бабушки по-городскому, а отец Семен по своей форме, значит. Объяснил батюшка делегации, что  к чему. И о крайне похвальном тоже сообщил. Ну что? Молебен в соборной церкви помолились. Зарегистрировались, как участники чтений. Оказалось, что все прибывшие отцы не впервой, видать, участвовали. Явились по одному, или с представителем от прихода. Только у отца Семена целая делегация. Увидал соловейкинцев благочинный, покосился, но против ничего вроде не имел.

Так, сидят это все, слушают речь вступительную. Чаю выпили в перерыве. Началось заседание. Ораторы выступают. Темы серьезные,  да все научные и, в-общем, по смыслу понятные. Батюшка Семен даже интерес небольшой проявил к некоторым из них. И в блокнотике чего-то там себе записал.  А времечко идет. Видит отче, что слушатели в сане начинают один к одному из зала исчезать. Отметились присутствием, пора, значит, и  честь знать. И так дел, вроде, много. А благочинные, конечно, сидят. И слушатели несановные тоже. Последние причем, кого доклады серьезные не заинтересовали,  каждый свою жизнь во время выступления ведет. Кто в планшет уткнулся, кто пальцами водит по айпаду, играет, может быть, в танчики. А кто просто дремлет, совсем как ночной сторож на продуктовом складе.

Делегация мирянская Соловейкинская послушала-послушала речи, да и ерзать стала. Непонятно - про церкву ничего не говорят, всё про психологию, да со словами незнакомыми. Вспомнила тут Филимоновна про вопросы, что можно их задавать докладчикам, и про похвальность таких действий тоже вспомнила. Дождалась, пока один важный батюшка доклад завершит. И встает. Благословите, говорит, батюшка, вопрос задать. Тут в мгновение ока народ от планшетов и танчиков в реальный режим времени сразу отщелкнулся. Потому что вопросы в прениях люди науки обычно задают, а тут вдруг бабушка из деревни. Пробудились и засонщики, и даже благочинные оторвались от нелегких дум. Особенно один из них. В свою очередь, батюшка-оратор, посмотрев на Филимоновну поверх очков, ответил, что да, мол, пожалуйста. Ободренная бабуля и выдала вопрос: можно-де корове святую воду давать, или нет? В зале повисла минута молчания с затаением дыхания. Не, не минута, а поменьше. Потому что батюшка-оратор оказался человеком находчивым. Очень вежливо он ответил Филимоновне, что извините, мол, но вопрос Ваш не по теме нашей секции. После обеда будет-де в соседнем зале заседание по другой секции, там можно это и обсудить. Зал выдохнул. Отец благочинный сначала покосился в сторону батюшки Семена, а потом и кулак из рукава рясы показал.

Во время обеденного перерыва подошел благочинный к отцу Семену. И пошли свои вопросы и цеу. Откуда ты взял таких делегатов на чтения? Да как они смели дурацкие вопросы задавать? Да скажи им, чтоб молчали себе в тряпочку и не позорили благочиние. Да-а, начальство строго, подумал отче, жизнь невесёла. Ну да ладно. Но вышло так, что ничего не сказал отец Семен своим бабушкам, потому что после обеда пробеседовал со знакомыми отцами вплоть до начала следующего заседания. Увидел только, что подопечные его пошли в соседний зал, и пошел за ними. А там места оставались свободными только в одном секторе, где пришлось ему и разместиться. Бабушки же расположились поближе к трибуне. Этот последний факт немного встревожил отца Семена: не будут ли вопросы снова задавать, раз сели так близко к выступающим? Но вмешаться отче уже не мог.

Опасения отца Семена оказались не напрасными. Докладчик, немолодой священник, в самом конце выступления мимоходом затронул тему заупокойного богослужения. Что и стало поводом для следующего вопроса. На этот раз встала многоопытная Марфа Титовна: благословите-де вопрос по теме. Ну что ж, по теме, так по теме. И вопросила староста очень культурным языком: как вот быть с отпеванием, если тело усопшего родственники в крематории захотели сжечь? До кремации отпевать или после? Если учесть, что совсем недавно закончился обед, то вопрос для аудитории был весьма приятным. Но не успел докладчик ничегошеньки промолвить. Потому что ведущий секции, молодой диакон, руки которого на всем протяжении доклада не расставались с планшетом, вскочил со своего места. Вопрос Ваш, уважаемая сестра, оффтопный, хотя Вам и кажется, что он в тему. К нашей секции не относится! Всё!
Марфа Титовна с возмущенным видом села. Зал оживился. Отец Семен хотел посмотреть на благочинного. Но не успел, потому что к задаванию своего вопроса приступила Панюшка-Сайгон. Неторопливо выждала, пока ведущий обратит на нее внимание. И подняла руку. Совсем, как Брежнев, который таким образом в свое время делал знак к прекращению аплодисментов. По телевизору еще показывали, вот она и вспомнила, наверное. По знаку, однако, вдруг наступила тишина.
И тогда Панюшка заговорила. Я вижу, говорит, мил человек, что Вы не батюшка, дак я по простому скажу. Чевой-то Вы вопрос про отпевание утоплым назвали? Не утоплый он, а очень даже дельный. А я вот спрошу Вас, раз Вы учёной человек, про таку штуку. Есть у меня варенье забродившее, значит. А можно ли енто варенье для запивки пустить, али нет? Вот скажите мне. Сразу после Панюшкиных слов сидевший в переднем ряду пожилой протоиерей встал, развернулся к залу, и… громко зааплодировал. Смех и аплодисменты охватили весь зал. Смеялись и отец Семен, и староста, и Филимоновна. Чуть смутившись от неожиданности, со всеми засмеялась и Панюшка. Что доставило залу еще больше радостной энергии. И только благочинный, дико вращая глазами, быстро пробрался к отцу Семену и стал ему выговаривать: что-де  теперь будет, да что владыка скажет! Позор-де на целое благочиние. Чтоб духу вашего на чтениях больше не было! Как, мол, закончится секция, сразу и  уезжайте.
Говорят, что владыка, будучи человеком с хорошим чувством юмора, узнав о необыкновенном событии, долго смеялся у себя в кабинете. И хотя никому за происшедшее не попало, отца Семена с его прихожанами на образовательные чтения больше не вызывали.

Декабрь 2015