Я из шестидесятых

     Семнадцатый  год  жизни  был  для  меня  очень  удачным.  Закончились  метания  между  гуманитарным  и  техническим  направлениями,  и  я  поступил  в  ленинградский  институт  авиационного  приборостроения.  Я  до  сих  пор  не  уверен,  что  сделал  правильный  выбор,  тем  более,  что  многочисленные  гороскопы  и  тесты,  которые  я  потом  проходил,  говорили  о  том,  что  я  типичный  гуманитарий.
     Очевидно,  сыграло  роль  то,  что  отец,  преподаватель  физики  и  электротехники,  с  раннего  детства  старался  развить  у  меня  любовь  к  радиоэлектронике,  заваливая  многочисленными  радиоконструкторами. 
     Возможно,  оказала  влияние  специализация  школы.  В  шестидесятых  годах,  когда  я  оканчивал  школу,  в  каждом  учебном  заведении  была  своя  специализация.  Были  школы  с  математическим  уклоном,  со  спортивным  уклоном,  школы  английского  языка,  французского  и  тому  подобное.  Наша  школа  готовила  техников  по  ремонту  телевизоров  и  радиоаппаратуры.  Я  помню,  как  в  десятом  -  одиннадцатом   классах,  в  дни  практики  я  ходил   по  квартирам  с  чемоданчиком,  в  котором  был  тестер,  инструмент  и  ходовые  радиодетали,    выполняя  заявки  телемастерской,  сначала  с  мастером,  а  потом  самостоятельно.  Я  до  сих  пор  помню  радиосхемы  первых  советских  телевизоров  без  линзы  Рекорд А  и  Рекорд Б,  которые  мне  приходилось  ремонтировать.
     Но  очевидно,  решающую  роль  в  моем  выборе  сыграл  год  работы   после  школы техником  в  конструкторском  бюро  при  ярославском  радиозаводе.  Коллектив  отдела,  в  котором  я  работал,  в  основном    состоял  из  молодых  ребят,  два – три  года  назад  закончивших  институты.   Семнадцатилетний  юнец   похож  на  кусок  пластилина,  из  которого  можно  вылепить  что  угодно,  в  зависимости  от  окружения,  в  котором  он  оказался.  Окружение  может  превратить  вчерашнего  школьника  в  алкоголика,  наркомана  и  даже  преступника.  Мне  очень  повезло,  меня  окружали  прекрасные  люди.  Это  были  настоящие  патриоты  и  энтузиасты  своего  дела.  Таких  сейчас  не  делают.   Казалось,  герои  фильмов  того  времени  «Добровольцы»,  «Иду  на  грозу»
были  скопированы  с  них.   Я  неспроста  упомянул  слово  патриотизм.  В  то  время,  как  впрочем,   и  во  все  время  существования  СССР,  шла  острая  борьба  за  первенство  в  гонке  вооружений  с  Западом.   И  Советскому  Союзу  удавалось  сохранять  военный  паритет,  несмотря  на  экономический   проигрыш  Западу.  Удавалось,  пока  мы  сами  не  уничтожили  СССР   и  его  армию,  одну  из  сильнейших  в  мире.  После  этого  Запад,  без  оглядки  на  обессилевшую  Россию,  начал  передел  мира:  бомбардировки   Ирака,  Ливии,  убийство  Хуссейна,  Каддаффи,   бомбардировка   Югославии  за  то,  что  она  в  отличие  от  проституток  из  Восточной  Европы  и  стран  Балтии , не  стала  лизать  жопу  американцам ,  и  даже  попытка  отобрать  у  России  Кавказ  путем  разжигания  «священного  джихада»  в  республиках  Северного  Кавказа.  Неизвестно  до  чего  бы  дошло,  если  бы  патриотически-настроенной  части   власть  имущих  не  удалось   отстранить  от  власти  продажного  алкоголика,  который  ради  своей  карьеры  подписал  в  Беловежской  Пуще  смертный  приговор  могучей  державе,  вместе  с  такими  же  карьеристами  из  Белоруссии  и  Украины. 
        Все  это  было  потом,  а  тогда,  в  шестидесятых  мы  искренне  верили,  что  нет  большего  счастья,  чем  отдать  свою  жизнь  за  Родину.  И   ОТДАВАЛИ.  В  КБ   разрабатывались  радиостанции  для  военных  самолетов,  испытания  проводились  без  всякой  защиты,  а  дело  шло  о  токах  высокой  частоты  достаточно  большой  мощности.  Медицинские  исследования  о  влиянии  их  на  человеческий  организм  еще  были  незавершены,  но  уже  было  понятно,  что  при  нарушении  иммунитета   в  организме  начинались  необратимые  процессы  смертельной  болезни.  Я  на  всю  жизнь  запомнил  старшего  инженера  Володю  Соламатина,  умершего  от  лейкемии  в  двадцать  восемь  лет, старшего  инженера  Ольгу  Федотову,  умершую  от  лейкемии  в  тридцать  лет,  зав. лабораторией  Славу  Хрусталева,  умершего  от  рака  в  тридцать  два  года.  Они  не  требовали  завершения  медицинских  исследований,  не  требовали  создания  защиты  от  высокочастотного  излучения,  так  как  на  это  надо  было  время,  а  времени  не  было.  Самолетам  срочно  нужна  была  современная  радиосвязь,  мы  и  так  отставали  от  американцев.  Если  бы  они  знали,  что  через  четверть  века  высокопоставленный   чиновник,    ради  удовлетворения  собственных  амбиций     разрушит  все,  ради  чего  они  отдали  свои  жизни.  Как  мне  хотелось  дать  этому  алкоголику  пощечину  и  высказать  ему  все  от  своего  имени  и  от  имени  погибших  друзей,  но  я  понимал,  что  меня  к  нему  на  пушечный  выстрел  не  подпустят.
    Я  восхищался  командой  молодых  инженеров,  их  творческим  задором ,  оптимизмом,  юмором.  Я  помню  их  шутливый    девиз   «Нас  е**т,  а  мы  крепчаем».
Если  бы  они  были  строителями,  я  бы  поступал  в  строительный  вуз,  геологами  -  в  геологический,  а  так  как  они  были  авиационными  радиоинженерами,  то    поступил  в  ленинградский  институт  авиационного  приборостроения.  Семнадцатый  год  моей  жизни  был  для  меня  очень  счастливым.  Отдел,  в  котором  я  работал,  непосредственно  курировал  производство  и  сборку  радиостанций  в  цехах  радиозавода,  и  как  я  был  горд,  когда  мне,  семнадцатилетнему  юнцу,  доверили  сопровождать  производство  одного  из  блоков  радиостанции.  Девушки-монтажницы,  казавшиеся  мне  совсем  взрослыми,  обращались  ко  мне  за  решением  тех  или  иных  технических  вопросов  и  я  их  решал,  а,  если  не  получалось,  обращался  за  помощью  к  старшим  друзьям-инженерам ,  которые  всегда  были  готовы  придти  на  помощь,  а  после  работы  мчался  в  библиотеку  и  восполнял  пробелы  в  технических  знаниях.  Ложился  спать  уже  поздно  с  одной  мыслью,  как  бы  быстрей  приехать  на  работу  и  проверить  на  практике  то  новое,  что  удалось  почерпнуть  из  учебников.  Я  был  захвачен  всеобщей  страстью  и  стремлением  к  совершенству.  Коллектив  как-то  сразу  принял  меня  и  отношение  было  как  к  равному,  без  всяких  скидок  на  возраст.  Каждый  день  был   праздником.  Такое  настроение  появилось  в  стране  на  волне  послевоенного  подъема ,  его  принесли  с  собой  вернувшиеся  с  фронтов  наши  отцы  и  деды  на  подошвах  своих  сапог,  на  плечах  своих,  пропитанных  потом  и  кровью,  гимнастерок.   Если  бы  тогда,  в  шестидесятых,  среди  кремлевских  старцев  нашлись  бы  люди,  способные  мыслить  перспективно,  провели  законы  о  частной  собственности,  в  том  числе  на  землю,  легализовали   «цеховиков»,  а  не  загоняли  их  в  криминал,  провели  модернизацию  управленческой  и  законодательной  системы,  не  было  бы  застоя  70-80  годов,  а  был  бы  экономический  подъем ,  и  не  было  бы  развала  СССР  и  Варшавского  договора.  Развитие  не  только  нашей  страны,  но  и  всего  мира  пошло  бы  по  другому  пути.  Но,  к  сожалению,  все  пошло,  как  пошло.  И  мне,  как  и  миллионам  россиян,  пришлось  пройти  и  через  пустые  прилавки,  и  через  последствия  непродуманных  решений  наших  генсеков,  и  бессильно  скрежетать  зубами,  наблюдая  предательство  новых  руководителей  разных  масштабов.
    Вместе  с  миллионами  россиян  я  прошел  капитализацию  страны,  вместе  с  миллионами  был  обобран  при  ваучерной  приватизации,  которая  для  того  и  проводилась  г.  Чубайсом,  чтобы  передать  общенародное  достояние  в  руки  нескольких  олигархических  структур,  у  которых  был  доступ  к  банковским  средствам,  к  деньгам  партии,  к  деньгам  цеховиков,  в   то  время  как  большинство  россиян  вынуждены  были  за  бесценок  продавать  ваучеры,  чтобы  прокормить  и  одеть  детей.
      Четверть  века,  прошедшие  после  развала  Союза,  это  целая  жизнь  с  ее  радостями  и  печалями,  богатством  и  безденежьем,  с  женщинами  без  веры,  с  друзьями  без  надежды.  И  вот,  сейчас,  оглядываясь  на  прожитые  годы,  я  понимаю,  что  никогда  не  испытывал  такой  радости  от  работы  и  от  общения,  такой  бескорыстной  и  честной  дружбы,  как  в  те  далекие  шестидесятые.  Никогда  не  испытывал  такого  безоблачного  счастья,  как  в  семнадцатый  год  моей  жизни.

                Декабрь    2015.