Возвращение в Гавань Кассандры - 1

Получив в мае тысяча восемьсот пятьдесят шестого года письмо, в котором сообщалась пренеприятнейшая новость, Михаил Аргамаков ещё некоторое время сидел в своём кабинете и плакал. Первым же делом, когда он поделился той новостью с супругой, было — взять отпуск. И потом, встретившись вновь со своими давними друзьями, он отправился с ними и супругой отдохнуть на своей даче в Гунгербурге*...
Гунгербург... Он уже тогда славился природными богатствами, спокойствием и чистотой того воздуха, что оказывает целительные действия. Благоухание соснового леса и моря, грибы, ловля рыбы, купания — всё звало к себе, чтобы расслабиться, отдохнуть и зарядиться той энергией, которой часто не хватает, чтобы собраться исполнять свой долг: жить...
– Год назад, пятнадцатого мая, – рассказывал Михаил, сидя с друзьями в саду дачи за столиком. – И только сейчас узнали о его кончине... Как вот закрутилось, упустили?
Алексей Нагимов, Александр Герасимов и Дмитрий Тихонов — близкие его друзья сидели перед ним в первый вечер на даче. На столе стояли наполненные водкой рюмки, но их пока никто не трогал. Они все смотрели на лежащий перед глазами открытый лист письма...
– Вот и не стало нашего Николя... Оставил этот мир, совершив едва ли кому-либо известный подвиг истинного человеколюбия. Да, это именно он... Наш Николя, наш дорогой учитель, Николай Александрович Бестужев, – не мог поверить в происходящее Алексей Нагимов. – Я уже давно не следил за вестями и вот... Упустили, что произошло.
– И я не узнал, – сказал с сожалением Дмитрий. – Надо Розенам сообщить... Они уже в Изюмском уезде Харьковской губернии?
– Да, уехали к сыну, – подтвердил Алексей. – Так и жизнь уходит...
Взяв вновь в руки письмо, Михаил зачитал:



– Возвращаясь в марте из Иркутска в Селенгинск, он нагнал на Байкале двух пеших старушек-странниц, при постепенно усиливавшейся метели. Он вышел из своей повозки, усадил в неё этих старушек, а сам сел на козлы и так продолжал переправу через Байкал. При этом он простудился... Приехав в Селенгинск, слёг в постель и через несколько дней скончался, как праведник.
– Что ж, – взял рюмку водки Александр. – Помянем...
Друзья взглянули в глаза друг друга. Как показалось каждому из них, они тут же увидели всю промелькнувшую их жизнь до этого момента: и встречи, и расставания, и понимание, и верность дружбы, любовь, беды — вновь увидели всё****...
– И я уйду в отставку, – сообщил вдруг Михаил, отставив пустую рюмку и взяв стоящую у ног бутылку водки.
– Вот это новость! – неприятно был удивлён Алексей. – Как же ты без моря?!
– Море я видеть смогу каждый день, – улыбнулся тот и кивнул в сторону соснового леса. – Вон,... оно тут уже и плещет! Не слышно?
– Слышно, – усмехнулся Алексей. – Обидно... Жизнь прошла.
– Да ладно вам всем! Приуныли! – воскликнул Дмитрий, забрав от Михаила бутылку и налив в рюмки друзей ещё водки. – Давайте-ка, ещё разок,... а там вдохнём полной грудью и с новыми силами.
– Вечный оптимист! – улыбнулся Александр, указывая на Дмитрия. – И верно, я только благодаря ему смог пережить утрату... Анастасия и сейчас со мной, – заблестели его глаза слезами тоски.
Друзья опустошили рюмки. В тот момент из дома вышла супруга Михаила. Кутаясь в вязаную шаль, она взглянула в их сторону и покачала головой. Она точно так же страдала душою за всё происходящее, жалея, тоскуя: «Да что же мы? Жизнь же продолжается! Мишенька мой,... ненаглядный», – одарила она улыбкой супруга, взглянувшего в её сторону, и вернулась в дом.



– Ну, пусть флотом занимается молодёжь, – попробовал поддержать желание Михаила уйти в отставку Алексей.
– Флотом, – мрачно повторил тот слово и опустил взгляд, крутя в руках пустую рюмку. – Нет никакого флота уже... Жестокая оказалась Крымская война. Вон, молодёжь и жаль. Севастополь так разрушен, не дай бог... Одни развалины остались. Прежде, чем уйти, хочется помочь, а чем, как?
– А вот и дельце появилось! – хлопнул в ладоши обрадовавшийся Дмитрий и пригрозил пальцем взглянувшим с удивлением друзьям. – Аккурат не зря столько нам лет! Опыт есть, да людей добрых, вон, сколько знаем!
– Ты о чём? – не понимал пока Михаил. – На что намекаешь, аль перепил?
– Флоту досталось на этот раз, – вспоминал Александр. – А мы с тобой, Димка, и Ириной Яковлевной здесь были. К Розенам приезжали... И Гунгербург оказался захваченным этой войной.
– Да, не спокойно было Англо-франкам ограничиться лишь Чёрным морем. Им всё подавай! – проворчал Алексей и кивнул Дмитрию. – Разливай! Допьём уже!
– Нет, – закрыл тот бутылку. – Хватит нюни распускать. Вот уж гляжу на вас и уверяюсь, что состарились! Где былая вера?! Где стремление заступиться за честь, за Родину?!
– Не помнишь?! А я помню! В тот день, шестого июня**, здесь раздались сигналы общей тревоги. Забыл страх в глазах жены?! – воскликнул Александр. – А я дух своей жены видел! Тогда как заштормило, аж видно было, что злые силы потешаются! Увидел её, погладила она меня да исчезла с ливнем... Видел её, как вас всех сейчас! – окинул он друзей тревожным взглядом. – А потом начался артиллерийский обстрел прям на берегу. Враги ж близко подошли со своими крейсерами да лодками.



– Не канючь***, – кисло улыбнулся Дмитрий. – Соберёмся, может, все вместе? Вместе займёмся какой благотворительностью, душа и рада будет!
– Я за, – вдруг будто очнувшись, молвил Михаил. – Но одни сим делом заниматься не сможем.
– У нас есть хорошие знакомые, да не только в России! – подхватил Дмитрий. – Приглашаю на днях посетить местного барона... Штиглица.
– Становится интересно, – появилась улыбка на лице Алексея и остальных...

* – Гунгербург – ныне город Нарва-Йыэсуу, Эстония.
** – 1855 год.
*** – канючить – плакаться, жаловаться на что-либо; ныть.
*** – «Правильный выбор» и «Мне рассказала лилия долин», Татьяна Ренсинк




Продолжение - http://www.proza.ru/2015/12/24/1168