Паломница часть 1

Паломница                Лидия Невская (Фатхулина)

   Ленинградский вокзал в городе Москва. Лидия сидит  на одном из стульев в длинном ряду, ожидающих своих поездов, пассажиров. Кружится голова от постоянного шума: разговоров соседей, объявлений о прибывающих и отбывающих поездах, скрипа колёс чемоданов, жужжания моющих машин.
- Понаехали тут - слышит Лидия нервный голос с левой стороны.
- Это вы мне?- переспрашивает она у, сидящей на соседнем стуле, женщины.
- Нет, что вы, это я о таджиках — отвечает женщина и кивает в сторону,
  проезжающего на моющем аппарате низкорослого молодого мужчины таджикской внешности.
 Лидия, проводив взглядом работника-гастарбайтера, поворачивается вновь к соседке. Круглолицая, не молодая, но ещё красивая полная и крупная женщина, заинтересовывает её.  И Лидия продолжает разговор:
- У вас личная неприязнь или вы говорите это в общем?

- Личная - у женщины начинают двигаться скулы. Лидия чувствует, как тяжело  даются ей эти слова, но в то же время поток воспоминаний уже не остановить, придётся выслушать.

- Я в молодости училась в Москве вместе с одним из таджиков и впоследствии вышла за него замуж  Приятный был мужчина, обходительный, заботливый. Что ещё девушке надо? После окончания института мы уехали в Душанбе. Жили хорошо, пока перестройка не началась. Всё перевернулось вверх дном. Национальная неприязнь появилась. Много разных национальностей в Таджикистане проживало, русских очень много было.  Наши дети в русских школах учились. А тут началось. Русский язык отменили, русских с предприятий увольнять стали. Мне в спину так и кричали: «Русская, убирайся в свою Россию!» У меня ведь на лице написано, что я русская  - она обводит рукой овал своего лица.

  Лидия глазами следит за её рукой и видит все признаки принадлежности к русской нации:  белокурые волосы, голубые большие глаза.

- Муж, с которым мы прожили двадцать лет душа в душу, родили четверых детей, стал грубить и поднимать на меня руку — продолжает женщина, теребя ручку своего чемодана, - Но когда избили до полу-смерти моего старшего сына, я решилась уехать. Мы развелись, и я с четырьмя детьми, младшей и семи лет не было, уехала в Россию к маме в село Усолье на Волге.

- О, знаю! - вырывается возглас удивления у Лидии. - Это недалеко от Сызрани, где я живу. Я бывала в Усолье. Там красивая природа, горы, лес. Сызрань — это город на Волге рядом с Усолье.

- Да, да, я знаю этот город. В детстве я тоже бывала и в Сызрани и в Тольятти. Этот город тоже не далеко.
- Надо же, - удивляется Лидия — это  всегда так интересно встречать земляков далеко от родных мест.
- Я тоже не ожидала, что сижу рядом с землячкой.
- И что было дальше?

- Мы жили в маленьком мамином доме. Дети выросли, закончили институты. Я думаю: «Как хорошо, что я тогда уехала из Таджикистана. Что было бы с моими детьми там? Институты уж точно  бы не закончили. Их бы просто не приняли из-за русского языка» А сейчас мой сын известный врач. Он  живёт здесь в Москве. Я к нему приезжала, а сейчас еду к младшей дочери в Петербург. Сын мне построил большой коттедж в Усолье.  Средняя дочь живёт в Чехии. Вышла замуж за иностранца. Я постоянно Богу молюсь за них. Как трудно мне было вернуть их в Россию, но с божьей помощью мы всё преодолели, выдюжили.
 
   Мимо проезжает таджик на жужжащей машине.  Женщина отворачивается от него и шепчет на ухо благодарной слушательнице:
- Нас выгнали из Таджикистана, а сами в Россию понаехали и ведут себя здесь вызывающе. Подавай им хорошее отношение. Птьфу! -  женщина сплюнула в сторону узкоглазого гастарбайтера.

   Лидия тяжело вздохнула.  До поезда ещё далеко, сидеть молча скучно и Лидия решается рассказать случайной знакомой свою историю столкновения с таджикской национальностью.

- У меня дочь вышла замуж за таджика по матери. В паспорте он писался — русский. И фамилия и отчество у него были русские, но мать их кровей, только он умер через год после свадьбы.
    Свекровь мою дочь выгнала из квартиры и она вернулась ко мне, как и вы, к маме с ребёнком. Чтобы отвлечься от горя, пошла она учиться в институт на вечернее отделение, днём работала.
    Мы с мужем помогали ей с ребёнком. Закончила дочь институт и рванула в Санкт-Петербург, нашла там работу, первое время мыкалась по съёмным комнатам, потом купила свою комнату в коммунальной квартире.
     И вот тут-то и началось моё знакомство с таджиками. Соседнюю комнату купил таджик и превратил её в перевалочный пункт. Каждый день появлялись незнакомые лица таджикской национальности, в основном мужского пола, по девять человек сразу. Жили несколько дней и исчезали, но на их место приезжали другие.
     Страшно стало выходить в коридор, в ванну, в туалет. Они всем этим пользовались. И кто знает, здоровы ли они, а у дочери маленький ребёнок, девочка.
    Какие-только мысли не лезли в мою бедную голову! Таджики приезжали в Петербург на работу, деньги зарабатывали и отправляли к себе в кишлаки матерям, жёнам и детям. А наши дети из-за них жили в грязи и в постоянном страхе. Приезжали ведь одни мужчины, годами жили без жён, на русских женщин кидались.
    Однажды еду в автобусе, вонь стоит, мужской спермой пахнет.  Я, извините, сорок лет с мужем живу, знаю этот запах,  оглядываюсь, таджик стоит, а по ширинке на брюках сперма течёт.  Ужас! Я поэтому и ездила к дочери в Петербург  чаще, чем положено матери. Внучку в школу водила и встречала, приглядывала. От соседей спасала. Дочь вся нервная ходила, хотя город ей очень нравился и уезжать она не хотела, но жить в коммунальной квартире с гастарбайтерами невыносимо.

- Да! - сочувственно поддерживает Лидию соседка, русская красавица, бывшая жена таджика — Понимаю вас!

- Однажды, я не выдержала и накричала на них: «Сколько можно грязь разводить на кухне! Мойте за собой.  Этот жир с плиты я не буду за вами убирать! Здесь не вокзал, а квартира. Кто постоянно к вам приезжает?» «Это мои братья!» - закричал на меня хозяин соседней комнаты!» «Вы, думаете, что у меня нет сестёр и братьев? Очень даже много. Я не сирота, но я же не везу их всех сюда в коммунальную квартиру?»
    Таджик разозлился, руками начал махать, даже ударил меня. Я вся в слезах выбежала на улицу и, сама не знаю как, пришла в Храм успения пресвятой богородицы на берегу Невы.
    Вхожу туда, а там исповедь идёт. Люди стоят рядком к батюшке и я встала. Крестик у меня на шее. Накинула я капюшон ветровки вместо платка и подошла к батюшке:
   «Грех на мне, я с таджиками поскандалила. Нет больше сил терпеть это безобразие. Я не против людей, я скромная, вежливая женщина, но они обнаглели совсем. Дочери моей грозят выкинуть её и её ребёнка из окна шестого этажа. Батюшка, их так много. Сделайте что-нибудь. Остановите это нашествие! Простите мне грешные мысли и действа!» - склонила я голову и он коснулся моей макушки, ничего не говоря. С таким же тяжёлым чувством. Как и вошла, я вышла на берег Невы. Огромный корабль с мачтами стоял на пирсе, со спущенными алыми парусами.

- Бу, бу, бу! - объявляет по громкой связи вокзала женщина и  соседка срывается с места.
- Мой поезд! Счастливо вам!

  Лидия машет рукой вслед полногрудой русской счастливой женщине. Вокруг все пассажиры суетятся, подтягиваются к перрону.

- Присмотрите, пожалуйста, за моим чемоданом -  вдруг слышит Лидия справа от себя.
- Я только с туалет схожу.

 Лидия, увлёкшись разговором с землячкой, не обращала внимания на соседку с правой стороны.  Худощавая, немного растрёпанная женщина средних лет. С невероятно светлой улыбкой и с небесным сиянием глаз. Голова её не по-современному повязана ситцевым платочком узелком под подборотком. такие платочки с мелкими цветочками, обычно, повязывают входя в церковь или храм. Их даже продают при входе.

- Да, да, конечно, я посмотрю — отвечает Лидия, глядя заворожённо на удаляющуюся фигуру, больше похожую на ангела, чем на земное существо.
 
    Женщина возвращается:
- Спасибо, что посмотрели. Я ещё водички купила!
   Прежде чем сеть на стул, женщина перекрестила его. Затем, открутив голубую крышечку на пластиковой бутылочке, перекрестила воду и стала пить, приговаривая:
- Много недоброго вокруг, нечистых духов. Они повсюду. Вы видите их? - поворачивается она к Лидии лицом.
 Лидия ничего не видит, и сначала хочет сказать, что это всё ерунда, но вспомнив рассказ русской женщины и свою спонтанную исповедь в храме соглашается:
- Да, много недоброго вокруг. А вы куда едете?
- Я паломница. Иду по монастырям и храмам.
- Зачем?
- Верующие всегда совершают паломничество по монастырям. Им всегда хочется на какое-то время уйти от мира, потрудиться во славу Божью, исповедаться у монаха, особенно хорошо исповедаться у старца, если такой в монастыре окажется. Считается, если обычные священники помогают тебе решать духовные вопросы килограммами, то монах помогает тоннами. 
   Женщина закрутив крышку бутылочки, перекрестив её, убирает в холщовую сумку.
  Лидия опешив от столь интересного разговора долгое время не знает, что сказать.  Её молчание прерывает паломница:
- Пешком иду, только между большими городами поездом еду.
- Зачем пешком? - наконец спрашивает Лидия.
- Чтобы усилить для себя тяжесть путешествия.
- Господи, - не выдерживает Лидия — зачем усиливать для себя тяжесть путешествия?
- Потрудишься, помолишься в пути и польза для души и изнеможение для тела.
 При этом паломница широко и светло улыбается, глядя на расстроенный вид собеседницы. Лидия не может поверить, что она просто так идёт по городам по храмам:
- У вас горе в семье?
- Нет, у меня всё хорошо, дети здоровы, я замужем. Мужа не отпустили с работы. Он потом пойдёт.
  Видя, как Лидия сидит в недоумении, добавляет:
- Поэтому всё и хорошо. Не надо доводить до плохого. Надо опережать Сатану, не подпускать его к своей семье, совершая Богоугодные  действа. Я из Ярославля иду во Псково-Печерскую Лавру, потом в Петербург. В Петербурге много храмов, долгое время проведу в Петербурге.
- Я сегодня в Петербург, у меня ночью поезд - говорит Лидия.
- Мой раньше, но ничего, увидимся! Помолимся перед дальней дорогой!- предлагает она и начинает читать, незнакомую Лидии, молитву. Лидия слушает тихое благостное звучание слов.

    Продолжение следует.