Цена двойного убийства

               
-Седа, Седа, смотри, наша Гаруник пошла. Да иди же сюда скорей, смотри, она делает первые шаги!
-Завен, что ты так кричишь, напугаешь ребенка. Ай, красавица наша! Ну, иди, иди ко мне. Так, так, вот молодец!
-Гаруник, весна ты наша! Ай, молодец! Имя твое весна, не зря мы тебя так назвали. Седа, ты видишь, ей еще и десяти месяцев нет, а она уже пошла. Весенчик ты наш, весной пошла. Ай, ты радость наша!
   Весна пришла рано. Буйно цвела черешня, ее опадавшие лепестки нежнорозового цвета устилали ковром молодую траву в саду у дома. Персик набирал цвет. Гаруник стояла крепко на ножках, держалась за ствол молодого дерева, похожая на ангела в голубом платьице на розовом ковре из лепестков. Она, казалось, излучала божественный свет, несла тепло и радость, переполняла сердца юных родителей счастьем. Беспокойные пчелы перелетали от цветка к цветку, не торопясь, деловито следовали жизненному ритму. Солнечные часы на стене нового дома, который построил Завен, показывали полдень. Седа присела рядом с мужем, теперь они, тесно прижавшись друг к другу, сидели в кресле - качалке. Слегка отталкиваясь ногой, Завен раскачивал кресло. Головка Седы лежала на его плече, её губы, слегка прикасаясь, целовали мочку уха мужа. Он чувствовал, как она вздрагивает всем телом... Нежный запах ее духов смешивался с запахами сада. Локон на ее смуглой шее будоражил, в нем поднимались чувства необузданной любви к этому совершенству. Он поднял ее на руки, закружил, закричал на родном армянском языке, что любит ее, любит дочь, любит жизнь.
   Беременность протекала нормально. Ждали мальчика, который должен появиться на свет в начале декабря. Завен с нетерпением ожидал наследника. Мальчик, сын! Гордость переполняла его душу, порой перехватывало дыхание, что-то сжималось внутри, украдкой смахивал навернувшуюся слезу. Он, Завен, может теперь смело смотреть в глаза старикам-родителям, которые так ждали внука - продолжение рода, их рода, рода Манукян.
   За столом собралась вся большая семья. Говорил старший, дед Давид.
-Седа, дочка...
   Седа, краснея и смущаясь, смотрела на мужа. Ее глаза увлажнились, слеза капелькой - бриллиантом дрожала на ресницах. Ей было спокойно и уютно среди родных ей людей. Она знала, что новая жизнь, которая зарождалась в ней и все настойчивей заявляла о себе, делала ее еще ближе и роднее к этим людям, которых она так любит и которыми дорожит.
-Седа, дочка, - продолжал дед.
-Ты береги себя. Береги наследника...
   Седа, продолжая смотреть на мужа, вспомнила последнее посещение врача. Так уж сложилось... Чтобы родить благополучно ребенка, хотелось "застраховать" себя, уберечься от всяких неожиданностей и неприятностей. Врач предложила свои услуги в качестве гаранта. Только она будет наблюдать и вести роды. Вспомнила, как Завен  вышел возбужденный из кабинета врача.. Он долго молчал, а потом, как взорвался! Она не видела прежде своего мужа таким. Он сбивчиво рассказывал об условиях, выдвинутых врачом. Его руки дрожали, пот катился градом по лицу, глаза горели...
 -Седа, дочка...
Дед предложил тост за Седу. Подняли бокалы с красным виноградным вином.
   Вечерело, гости расходились. Завен задержался во дворе, провожал родственников. Седа стояла у окна, правой рукой придерживала живот, наблюдала за отъезжающими, думала о будущем. Легкая боль заставила застонать, она села на стул, знала, что это начало того естественного, чего она так долго ждала. С трудом поднялась, прошла до дивана. В полулежащем состоянии было легче. Чувствовала, что живот стал другим, сын все настойчивее требовал освобождения. Вернулся Завен. Ночь прошла беспокойно, ждали утра. К рассвету схватки прекратились.
   Дверь детской спальни медленно открылась. В проеме стояла дочка Гаруник, она улыбалась, поправляла ручкой мешающие волосы. Босая, в пижаме, с румянцем ото сна, ждала, когда мама подойдет к ней. Яркие лучи солнца заливали комнату, девочка прикрывала ручкой глаза, пыталась увернуться от яркого света. Седа тяжело подошла к дочери, хотела взять ее на руки, как всегда, поцеловать после сна и благословить на новый наступающий день. Резкая боль внизу живота остановила мать, она выпрямилась, застыла в оцепенении, смотрела на дочь, а та, не понимая, продолжала улыбаться и ждать. Седа протянула руки к дочери, прижала к себе. Так они стояли несколько минут.
-Мама, что с тобой? Тебе больно?
Седа не ожидала таких слов от своего дитя, она, превозмогая боль, наклонилась к дочери, их глаза встретились. Мать прочла в глазах ребенка страх. Она впервые увидела страх в глазах своей малышки. Что-то холодное сковало её, не давало дышать, сердце колотилось в бешеном ритме. Как же она напугала Гаруник... Страх ребенка… Она сама испытала в полной мере это ужасное ощущение и сильнее прижала к себе дочь.
-Нет, милая, все хорошо, так бывает... Она старалась успокоить дочь.
-Так бывает, скоро у тебя будет маленький братик. Мы будем его любить, вы будете вместе, братик и сестренка. Не волнуйся моя милая, успокойся! Все хорошо…
   Боль отступила. Седа целовала дочь, а та обвила свои рученьки вокруг шеи матери, всхлипывала, говорила: «Мамочка, как я тебя люблю!»
К полудню боли стихли. Это не было похоже на схватки. С работы, к обеду, вернулся Завен. Гаруник кинулась к отцу, тот подхватил ее, стал целовать и спрашивать.
-Ах, моя красавица! Что вы делали сегодня с мамой, пока я работал?
Девочка посмотрела на мать... Полушепотом отвечала отцу.
-Маме было больно...
Завен пристально посмотрел на жену, та села на стул, улыбалась в ответ, теребила салфетку.
-Что, началось?
-Да, вроде бы, да и нет...
Знаешь что, собирайся! Немедленно едем в больницу.
-Завен, давай еще подождем.
-Чего ждать? Дело к вечеру. Собирайся, едем.
   Пришла мать Завена, Марика. Гаруник не понимала что происходит. Спрашивала, куда они поедут. Бабушка старалась успокоить ребенка, но в то же самое время, с тревогой следила за собирающейся Седой.
Завен звонил врачу на мобильный телефон. Ответа не было.
   Формальности по приему в родильное отделение длились недолго. Заканчивалась рабочая смена. Врач осмотрела Седу. Расспрашивала о том, что было в последние сутки, какие симптомы беспокоили роженицу. У Завена от волнения пересохло во рту, голос его был сиплый, язык с трудом повиновался. Усилился акцент, русская речь была перемешана с армянской. Врач отозвала Завена в другую комнату. Поведала ему, что это только первые признаки. Возможно, роды наступят вечером или ночью. Слегка замявшись, добавила, что сегодня не ее ночное дежурство и потому она не сможет принять участие в родах. Роды будет принимать дежурный врач-гинеколог. Завен смутился, он знал, таким был уговор, что она, эта самая врач, которая наблюдала за беременностью, должна принимать роды... В чем собственно дело? Теперь получается совсем другое. Врач заметила растерянность Завена, взяла его за руку и доверительным тоном сказала: «Успокойтесь. Я смогу вам помочь только в одном случае, если Вы согласны... Можно сделать стимулирующие уколы и ускорить процесс родов. Тогда я успею принять ребенка в мое рабочее время».
   Завена прошиб пот, его тошнило, кружилась голова, он не мог толком понять, что требуют от него. Какое он должен дать согласие, на что? Согласие на рождение собственного ребенка? Он заставил себя сконцентрироваться, потирал виски руками. Спросил, что значит стимулировать. Короткое объяснение врача убедило Завена, он согласился.
   Белые стены палаты, все белое угнетали Седу. Она была одна. Безмолвная тишина звенела и только редкие крики новорожденных, доносившиеся издалека, отвлекали, выводили из ступора ожидания.
   Резкие усиливающиеся боли внизу живота появились внезапно. Как будто страшная сила раздирала ее. Боль усиливалась, становилась совершенно нестерпимой. Было трудно дышать, не хватало воздуха, в глазах темнело, терялось сознание. Белые стены, белые кровати, белые тумбочки, белые окна вращались в бешеном вихре. Тошнота подступала к горлу, что-то сдавливало шею, останавливалось дыхание. Ужас охватил женщину, она стала кричать. На шум прибежала акушерка, стала успокаивать, говорить, что так должно быть...
   Седа помнила первые роды, но то, что творилось с ней сейчас, приводило в ужас, она все повторяла и повторяла, что так не может быть... Ребенок бился внутри матери. Акушерка, судорожно глотнув воздух, выбежала из палаты. Долго искала врача, звонила на мобильный телефон, сбивчиво объяснила ситуацию с роженицей. Спокойный голос врача посоветовал ввести смесь обезболивающих и расслабляющих препаратов.
   Все плывет перед глазами. Чернота сменяется туманом. Боли живут сами по себе, душа зависает, не может понять, что делают с нею. Мозг еще различает страх, нависшую угрозу. Тело судорожно сопротивляется неестесственному, плавает в чем-то теплом, зеленого цвета. Отошли околоплодные воды. Ребенок больше не сопротивлялся, угас. Рядом нет никого. Она не может кричать. Рука Седы из последних сил тянется к телефону. Пальцы не слушаются ее. С трудом набирает СМС матери: « Мама, я умираю. Рядом нет никого».
   Прошло еще полчаса. Седа бездыханная, бледная лежит в кровати. Рука сжимает телефон...
   Реанимация не приносит успеха. Разворачивается операционная. Мертвую берут на стол. Кесарево сечение - ребенок мертв.
                Эпилог.
   Толпы демонстрантов ходят вокруг больницы. Репортеры, телевидение, прокуратура, следствие. Фальсификации документов, спокойствие врача и безмерное горе...