Возвращение в Гавань Кассандры - 7

Только закончил все дела в морском корпусе, Андрей направлялся к выходу, как его остановил возглас...
– Андрей Викторович! Обождите! – спешил за ним грузный пожилой мужчина.
Но оглянувшийся с удивлением Андрей не успел что ответить, как тот продолжил:
– Вы знаете, мне поручено организовать театральное выступление наших кадетов, не так ли?!
– Я в курсе, Роман Игнатьевич, – кивнул Андрей, чувствуя недовольство собеседника, выпрямившегося перед ним так горделиво, что хотелось лишь молчать.
– Посмотрите, – раскрыл он перед ним папку со вложенными в неё листами. – Эти два оборванца обязаны выступать, а...
– Простите, – перебил его пылкую речь Андрей. – Разрешите попросить не называть никого при мне оборванцами.
– Как угодно, – усмехнулся Роман Игнатьевич, затаив в себе ещё большее недовольство. – Однако заклинаю вас поучаствовать в том, дабы сии господа надели на выступление сарафаны да станцевали так, как от них требуется. Ишь, возомнили из себя невесть что!
– Я поговорю с ними, – снова кивнул Андрей, стараясь во всём скорее согласиться и прекратить разговор, несущий в душу лишь неприятные ощущения.
– И ещё, – поднял брови его собеседник. – Вы уже приготовили отчёт, который я просил?
– Да, я его вам немедленно принесу, – собрался Андрей было вернуться, но Роман Игнатьевич воскликнул, с шумом захлопнув папку:
– Завтра принесёте! Мне сегодня будет не до этого!
С этими словами он умчался дальше по коридору, но Андрей всё же отправился обратно в класс, чтобы захватить из стола оставленные там документы...
– Андрей Викторович? – несмело прошли в класс и двое молодых учеников.
– А, вы ещё здесь, – без удивления сказал Андрей, стоя у учительского стола с парой бумаг в руках.
– Мы слышали, как вам на нас нажаловались, – тихо сказал один из мальчиков.
– Нажаловались, – с обидой за ребят усмехнулся Андрей. – Он прикажет вас выпороть, точно прикажет, а выступать придётся.
– Помогите, ну не мальчишкам сарафаны носить! – возмутился другой мальчик с уже набежавшими на глаза слезами.
– Я бы рад, да вряд ли смогу, – пожал плечами Андрей. – Не вы первые мужчины, кому приходилось наряжаться для выступления в платья, а посему, – помотал он головой и с сочувствием добавил. – Выполнить следует приказ, как вас учат.



Не желая пока продолжать этой беседы, Андрей поспешил покинуть класс. Он направился прямиком к кабинету Романа Игнатьевича, откуда доносилось два голоса.
Роман Игнатьевич был занят беседой с кем-то, и его слова заставили Андрея остановиться и невольно слушать:
– Да куда Карташеву дальше-то лезть, что вы! – усмехнулся Роман Игнатьевич. – Разве что нервы себе больше потрепать.
– А разве у него нервы на пределе?! – удивился собеседник, тоже далеко не молодого возраста. – Он кажется вполне спокойным да педагогом уж славится отличным. Кадеты его любят!
– Ах, – усмехнулся Роман Игнатьевич. – Неужто не знаете?! Да супруга его ж одна из княжён Нагимовых. Ох и гулящая оказалась! Нагулялась, а брать-то её никто в жёны не брал. Вот, Карташеву и отдали. Сам без рода, без племени, выбился вдруг в князья. Да и сестра её не лучше. Тоже гулящая. Но и лучшего мужа не могли найти. Как раз простолюдин и подходит!
– Да что вы?! – удивился собеседник, но в тот момент Роман Игнатьевич решил, видимо, проверить, не слышит ли кто беседы этой, и открыл дверь шире.
Тут же увидел уставившегося на него с гордостью Андрея.
– Вы?! – произнёс удивившийся Роман Игнатьевич, но Андрей вручил ему листы, которые принёс, и так же молча ушёл.
Покинув корпус, он скорее взял своего коня и помчался домой: к рукам любимой, к её любви, теплу и свету. Ничего роднее для него нет, как он уже давно убедился. Ничего милее на свете нет, чем быть мужем именно для неё, быть именно тем, кто сможет сделать счастливой её — свою избранницу, жену, свою единственную любовь...
Скорее отдав коня в руки вышедшего навстречу конюха, Андрей вбежал в дом усадьбы Нагимовых и тут же нашёл свою ненаглядную у окна гостиной.



– Родная, – припал он к её рукам, одарив те поцелуем, но в тот же миг захватил в плен долгого поцелуя и её губы.
– Андрюшенька, – ласково улыбнулась она, оказавшаяся на руках возлюбленного, и он понёс её немедленно наверх, в их спальню.
Вокруг царила тишина, словно в доме не было никого, только из открытого окна доносились заливистые трели птиц в саду...
– Тебя... Лишь тебя... Всегда... Как впервые, – опустив любимую на постель, Андрей не отрывался от неё и покрывал поцелуями, постепенно обнажая.
Их взаимные поглаживающие прикосновения, ласка, горячая страсть разжигали в обоих бурю желания скорее слиться вместе, скорее быть вновь единым целым, и они отдались власти тех в них волн, что накрывали и уносили куда-то вверх,... к блаженству...

Продолжение - http://www.proza.ru/2015/12/24/1249