Возвращение в Гавань Кассандры - 13

(Нарва, монумент погибшим в Северной войне 1704 года)


Заметив оставившего зал сына, а вместе с ним и прибывшего с Варей Андрея, Михаил Алексеевич Аргамаков взглянул на опустившего взгляд друга:
– Алексей Николаевич?!
– А что я могу?! Единственное, вернуться. И я намерен это сделать завтра же, – ответил тот. – Видать, зря послушал супругу и уехал сюда отдыхать. Она просит вернуться.
– Думаю, и мы вернёмся в Петербург вскоре следом за вами, – признался Михаил Алексеевич. – Сыновей, вот, устроим здесь да домой.
С тем же решением удалялся от ратуши Никита. Андрей с Варей шли следом, не догоняя, но и не упуская из вида. Никита шёл прямо, прямо, никуда не сворачивая. Он перешёл дорогу, прошёл по траве и вошёл в ещё большую темноту сада, скрывающегося под деревьями в свете фонарей вокруг.
Это был парк, расположенный высоко над виднеющейся внизу рекою. Никита прошёл по тропе к показавшемуся на краю воздвигнутому памятнику: чугунному кресту, установленному на каменном постаменте. Остановившись перед ним, Никита услышал приближающиеся шаги и чувствовал, что это друзья, тут же тихо сказав:
– А этот монумент новый, – увидел он год «1853» на памятнике. – И расположен на этом бастионе... Виктория... Победа... Это самый мощный бастион города. Вы знаете, – он взглянул на стоящих позади Андрея и Варю, которые держали друг друга за руку и взволнованно слушали его. – Мы сейчас на высоте, приблизительно, шестнадцати метров. На месте, где велись войны, где лилась кровь... И что всё то, что я переживаю, по сравнению с этим?


(Нарва, монумент погибшим в Северной войне 1704 года)

Никита отошёл к ограде и взглянул на быстро текущую реку, которая блестела и в которой уже купались первые лучи зари.
– Благодать, – вздохнул он. – Да не та, что в море... А посему, домой мне надо, а не здесь быть. Сгоряча уехал. Как в тумане всё было, – усмехнулся он с болью. – Сам во всём виноват.
– Нет же, – прозвучал голос Андрея.
– Видать, не на службе должен был я быть, а с нею. Сидеть рядом, помогать, любить, – видел свою вину Никита. – Я вернусь, и всё будет хорошо, – звучал его голос тише,... с маленькой надеждой.
– Его прогнали, – сказала то, что хотела досказать ещё в зале ратуши, Варя.



– Кого? – устало спросил Никита.
– Доктора этого... Имени даже не хочу называть, – сказал Андрей. – Милана Александровна, как проснулась, так и прогнала. Запретили слугам его когда-либо пропускать.
– Что?! – поразился Никита и вдруг прослезился. – А Машенька?!
– Мы уехали. Милана Александровна просила уехать, сказала, что всё наладится, и мы решили приехать, чтобы, – тут Андрей смолк и взглянул на кивнувшую ему в поддержку супругу. – Чтобы вернуть тебя, – набрав побольше воздуха, договорил он и взглянул в глаза друга.
– Всё не так, – недовольно покачал головой Никита, скорее возвращаясь к ратуше.
– Что-то мне... нехорошо, – чувствовала, что теряет способность дышать, молвила Варя, в тот же момент оказавшись в объятиях поддерживающего любимого:
– Ну же, крепись... Мы должны быть сильнее и помочь им.



Но Варя уже не слышала, совсем ослабев. Её тело, потеряв силы, расслабилось в его руках. Глаза её закрылись.
– Господи, помоги нам, – взял Андрей любимую на руки.
Он взглянул на неё, бессознательную, и на удаляющегося друга, душа которого казалось израненной, но та была ещё жива... Жива, чтобы жить дальше, дабы победа над тяжкими войнами зла была одержана, а монумент добру воздвигнут...
Наполняясь верою в такую победу, Андрей отправился с любимой на руках к ратуше, следом за Никитой. Там же, устроив Варю в ожидающую повозку, он сел возле неё и рукой пригласил отправляться вместе и застывшего на площади друга...
– Нам ещё многое предстоит, – сказал Андрей. – Наталья на балу не одна. Отец позаботится о ней. Едем спать, а там... домой.
Никита только кивнул, устроившись в повозку. Он чувствовал себя ещё хуже от стягивающей, словно плетями, вины и за случившееся у него с супругой, и за страдания друзей,... родных...


Продолжение - http://www.proza.ru/2015/12/24/1277