Царские грамоты вечного владения землей Сибири

ЦАРСКИЕ ГРАМОТЫ


Все  народы  принимали  участие  в  заселении  Сибири ,  всем  им  низкий  поклон  от  сибиряков. Рассказали  мне  старожилы о  переселенцах  из  Прибалтики  и сказ о  них будет. 
Спали  вечным  сном  заболоченные  речки,  блестели  озера. Шумели  в  еловых  лапах  северные  ветры  Студеного  моря. Пробирались по  бурелому огромные  дикие  звери,  устраивая  себе  в  чаще  безопасные  лежбища. Спешил  засветло  вернуться  в  теплое  зимовье  зырянский  охотник,  нагруженный  мехами  и  вырезкой  оленьей.
Разведали  однажды  угодья  сибирские  люди  царские,  люди  смелые.  Доложили  государю  Российскому  о  новой  землице.  Заботясь  о  процветании  государства,  начал  разумный  царь  великое  дело  заселения.
Знал  батюшка-  царь,  что  тесно  крестьянину  на  обжитой  старушке  Руси,  не  для  каждого  пашня  приготовлена.  Жаждет  настоящий  пахарь  свободного  простора  для  труда  крестьянского,  каковой  и  ожидает  его  в  Сибири  просторной.  Предсказал  и Господь Бог человеку:"  Плодитесь  и  множитесь, и наполняйте Землю!"  Благословил  Господь,  чтобы  не  теснились  люди  в  отчем  доме,  а  заселяли   новую девственную  землю.  Быть  по  сему!
Так  в  давние  времена  благословили  государи  России  заселение  раздольных  северных  земель.  От  самого  семнадцатого  века  стремились  заселять  и  благоустраивать  долины  вдоль  батюшки  Енисея  и  притоков  его.   
В  каждой  губернии  России  выявлялись  безземельные  крестьяне,  желающие  стать  переселенцами. Из  многих  мест  переселенцы  объявились:  из Украины  и  Московии,  Прибалтики  и  Приморья,  Кавказа  и  Крыма.
Ехали  семьями,  с  чадами  и  домочадцами,  долгими  дорогами  и  тропами.  Разные  это  были  люди,  но  их  объединяло  одно:  беззаветная,  горячая  любовь  к  матушке - земле.
  Рисковали  они  здоровьем  своим  и  детей  своих,  терпели  неудобицы,  ради  того  только,  чтобы  приложить  руки  к  пашне,  дать  выход  истинному  трудолюбию  крестьянскому,  доброй  душе  человеческой.
Очистились  руками  переселенцев  завалы  буреломные,  вынесли  на  рученьках  они  валуны  гранитные  с  пашен  сибирских,  убрали  россыпи  камешников  с  дорог  и  дорожек.
Прибывали  в  Сибирь  вместе  с  русскими  разные  народы  Империи  Российской,  и  хотя  и  жили  они по разному малыми  колониями, но  всем  земли  хватало.
Про  дивную  историю  семьи  с  Балтийского  моря,  литовской семьи  Брэмс будет  повествование. Все  они  имели  большую  любовь  к  земле,  огромное  трудолюбие,    имели  душу  крестьянскую. Вечно будут помнить предков,  чьими  руками  очистились  от  бурелома  прекрасные  черноземные  пашни,   забыть  их  значит  отречься  от  самого  дорогого,   своих  корней.               
   Случилось  это  в  1901  году,  в   прибалтийском  городе  Каунасе.  Литовский  крестьянин  по  имени  Ян  Янович из  рода  Брэмс  не  имел  земли  и  работал  наемным  рабочим  у  разных  хозяев.  На  русский  язык  имя   Ян  переводиться  как  Иван.
Здесь,  в  городе  Каунасе  узнал   Ян  о  вербовке  крестьян  в  богатые  сибирские  земли.  Управление  города  Каунаса  выделило  агента,  который    занимался  оформлением  документов,   согласившихся  на  переезд.  Каждому  мужчине  выдавалась  гарантийная  грамота  на  семь  гектаров  земли,  право  владения  закреплялось  грамотой,    подписанной  самим  царем,  Самодержцем  Российской  Империи.
Мечтал Ян   Янович о  земельном  владении,   о  своем  крестьянском  хозяйстве и   потому  сразу  же  согласился  на  все  условия. Помогла городская  управа  города  Каунаса, выделила  стряпчего  по земельным делам.   Занимался  тот  агент  составлением  особых,  гербовых  бумаг  с  гербом  Российской  Империи,  подписанных  самим  царем.
Писаной  красоты  документ  был,  теперь  уж  таких  нету! Выдавался  каждому  хозяину,  мужчине,  в  возрасте  до  сорока  лет. 
"  Мы,  Николай  Вторый,  Император  всея  Руси...,  княжества  Финляндского,  Курляндского,  Польского,  жалуем  подателю  сего  документа  семьдесят  десятин  земли  Сибирской  в  вечное  пользование,  с  правом  наследования  мужчинам  рода, подданному  моему  крестьянину  Яну  Яновичу,  урожденному  Брэмс..."
Далее  перечислялись  права  и  обязанности  нового  землевладельца  и  сообщалось,  что  выдается  ему  сто  рублей  серебром  из  казны  царской  на  обзаведение  хозяйством  на  новом  месте,  что  в  течении  десяти  лет  от  дня  первой  борозды  освобождается  он  от  любых  налогов  и  податей.  Кроме  того  может  брать  кредит  в  Российских  банках  и  Аграрном  банке  для  устройства  местных  промыслов и заводов по переработке  сельскохозяйственного  сырья." Исполнялась мечта на  глазах,  счастливей  голубоглазого  Яна  не  было  человека! Ему  исполнилось  тридцать  два  года,  он  горел  желанием  превратить  землю  в  цветущие  поля  и  сады...
После  оформления  документов,   третьего мая,   в  чудесный  солнечный  день  семья  молодого эстонского крестьянина  прибыла  на  железнодорожную  станцию.  Состав  подали  товарный,  с  "телячьими"  вагонами.  Прежде  всего  погрузили  подарки  от  Литовской  крестьянской  общины,  а   также  от  мэра  города Каунаса.  Грузили  железные  плуги,  бороны,  чугунные  котлы,  снаряжение  на  баню,  кровельное  железо,   всевозможные  бочки,  семена  в  мешках,  оборудование  для  пчелиной  пасеки, несколько  ткацких  станков.  Ян  Янович  даже  прослезился,  когда  стали  грузить  кухонную  утварь:  посуду,  кастрюли,  емкости  для  воды.  Собственное  имущество  переселенцев  также  сгрузили  в  соседний  вагон. 
Поезд шел очень  медленно,  ехали  почти  месяц.  Наконец  добрались  до  станции  Рыбной.   Здесь  выгрузились.  Жандармское  управление подало  целый  обоз  для  перевозки  имущества  переселенцев  на  место  поселения,  обозначенного  как  Верхняя и  Нижняя Лебедевка.  На  лошадях  ехали  вдоль  реки  Кан,  вместе  с  Яном    Яновичем  ехали  шестеро  его  двоюродных  братьев,   тоже  именуемых  Янами.   
Приехали  на  место  вечером,  к  закату  солнца.  Мужчины   соорудили  шалаши,  в  которых  и  жили  первое  время.   Все  одели  мешки  на  головы,   с  прорезями  для  глаз,   потому   что  гнус  не  давал  даже  дышать. Укутывали  детей,  завязывали  им  лица.  Утром   приехали  два  всадника:   землемер  и    жандарм.  Землемер   начал  замерять  земельные  угодья,  по  семь  гектар,  семьдесят  десятин,  на  каждого  Яна,   это  было  очень  много,  позже  оказалось,  что  для  изобильной  жизни  достаточно  пять  гектар. 
Когда  землемер  уехал,  литовские  братья  выкопали  квадрат  земли,  очистили  от  дерна  и достали   землю.  Они  взяли  в  ладони  роскошный    зернистый  чернозем,  с  блестящими  слюдяными  крапинками, мяли  в  заскорузлых  крестьянских  ладонях,  вдыхали   запах  пряной  земли...   Не   обманул Самодержец  всея  Руси, царь,  действительно  отдал  Янам  угодья  таежные.  Теперь  только  трудиться  надобно!
Прежде  всего  стали  расчищать  место  для  усадьбы,  для  дома  крестьянского.  Пилили  деревья,    укладывали  по  назначению:  громадные  бревна   в горку для  постройки  дома,   потоньше  бревна  для  постройки  конюшен,  сараев,  еще  более  тонкие,   - на  заборы  и   перегородки.   Работали  весь  световой  день,  останавливаясь  только  на  обед. Первое  время  продукты покупали  у  жителей  деревни Ильинки,  которые  и  сами  приезжали  к  переселенцам, помогали  чем  могли,   угощали  молоком  и  хлебом,  учили  спасаться  от  гнуса  дегтем  березовым.  Но  не  все  перенесли  испытание мошкой  и  жизнью  в  шалашах,  один  из  Янов  передумал  и  вернулся  в  родную  Прибалтику.
Женщины  собирали  травы,  дети  им  помогали.  Тмин ,  ромашку,   Иван-чай,  валериану  и анис, все   в  пучках  развешивали  на  веревках  между  столбами,  а  затем  переносили  в  первый  сарай.
 Неожиданно  появились  на  двух  лошадях  посыльные  из Енисейского земства,   они  привезли  в  подарок  топоры, распиловочный  станок,  для  нарезки  досок,  на  конной  тяге,  скобы  и  гвозди. Мужчины  часто  ездили  в  кузницу,  в  Орловку,  которая  размещалась  на  берегу  Барги,  за  деревней.
Работа  кипела  беспрерывно,  до  морозов  нужно  было  успеть  построить  дома,   помещение  для  скота,  заготовить  сено, благоустроить  усадьбу  для  дома.  Воду  из  реки  Кан  не  пили. Река наша вытекает из богатых рудами гор и насыщена всякими сложными смесями.  по  совету жителей  Ильинки  питьевую  воду  брали  из  родников,  которых  было  очень  много  в  лесу.  Один  из  родников  углубили,  сделали  каменные  ступеньки  и  из  этого  ключика брали  питьевую  воду.
 Особенно  интересно  прошло  первое  знакомство  с  рыбными  угодьями  реки  Кан.   Братья  Яны в  погожий,  жаркий  денек,  отправились  на  рыбалку  с  неводом,   купленным  еще у  балтийских  рыбаков.  Невод  был  крепкий,  добротный.  Мужчины  зашли  в  речку,  начали  закидывать  сеть.  Берег  огласили  крики  рыбаков.  Оказалось  рыба  натыкалась  в  воде  на  ноги  братьев,  царапая  их  плавниками  и  мордами,  кусая  бесцеремонно.  Невод  едва  вытащили  четверо  мужчин.   Язи,  сорожка,  хариузы,  таймени,  ленок,  осетры,  стали  уловом рыбаков. Рыбу  солили  в  кадушках  в  прок.
 Со  станции  Рыбное  снова  прибыл  посыльный  и  вручил  отцу  семейства  Яну  Яновичу  сто  рублей  царскими  монетами на  приобретение  домашнего  скота.
Вскоре  купили  двух  коров,  которых  не  пасли,  а  загнали  в  специальные  загоны,   поскотины.  Дети  присматривали  за  коровками,   потому  что местные  лоси и олени  проявляли  интерес  к  домашним  животным,  приходили  посмотреть  на  коров.    Диких  животных  можно  было  встретить  всюду  вокруг  стройки.  Горностаи,  черные  соболи,  лисы,  барсуки,  белки  и  хорьки      водились  в  большом  количестве.  Тайга  была  населена  сохатыми,  которые  в  день  раза  три  переплывали  Кан.
Радость  землепашцев  передавалась  и  детям,  Дети  радостно  бежали  с  обедом  в  поле,  старались  принести родителям  горячую  кашу  или  заваренный  травяной  чай. В  первый  год  посеяли  лен,  гречку,  просо,  овес.  Под  пшеницу  пашню  приготовили  только  через  год.  Пашня  давала  урожай  ржи около  шести сот пудов зерна с десятины,  чуть  поменьше  пшеницы. Возле  посевов  строили  вспомогательные  избушки,  в  них  хранили  инвентарь,  отдыхали,  чтобы  не  ездить  домой  в  страдную  пору. 
Время  летело  птицей,   пашня  увеличивалась  с  каждым  годом.  Теперь  зерно  стали  продавать,  менять  на  одежду  и  обувь,  кормить отрубями канадских  свиней,  многочисленную  домашнюю  птицу.
Очень  интересно  было устроено животноводство.  Помещение  для  скота  построили  из  бревен,   посаженных  на  седой  мох.  Просторная  прихожая  включала  в  себя  раздевалку,   где  всегда  стояли  деревянные  башмаки,  для  работы  в  стайке.  Окна  в  помещении   для  животных  устраивались  на  южной  стороне,   с  множеством  мелких  квадратиков,   закрытых  слюдяными  пластинами.  Размер  оконных  рам  был  такой  же  как  и  в  жилом  доме  хозяев.  Животные  содержались  в  чистоте,  в  добром  здравии, зимой пили  воду,  согретую  в  бочках, вдоволь  имели  сена  и  зерна, поэтому  молока  давали  много. Летом  не  успевали  его  перерабатывать:  делать  сыр  на  зиму  и сливочное  масло. 
Часто  на  крестьянский  ужин  готовили  литовское народное блюдо:  милтупутру.
В  кипящее  молоко  бросали  картофельные  галушки,  затем  рыбу ,  очищенную  от  костей  и  немного  коровьего  масла.  Хлеб  пекли  сами,  в  магазине  не  покупали.  Зерно  размалывали  на водяной мельнице  в  деревне  Орловка.  Готовили  муку  трех  видов:  тонкого  белого  размола  для  приготовления  калачей  и  булочек,  среднего  помола  для  выпечки  хлеба  и  крупного  помола,  применяемого как  крупа.   Пшеничную  кашу  взбивали  раздвоенной  еловой  веточкой,   выскобленной  добела.  Также  размалывали  горох и  овес в муку,  приготовляли  из  нее  гороховый  кисель  и  овсяный  кисель.
Огромное  значение  имел  лен.  Семена  привезли с  собой, из  Каунаса,  в  год  поселения. Посадили  сразу,  почти  на  целинную  землю.  Лен  очень  хорошо  родился,  высокий,  красивый.  Из  него  делали  холсты  для  постельного  белья,  льняное  масло  из  семян  для  пропитания. Из  льняных  отходов  готовили  утеплитель,  применяемый  для  пошива  одежды.
Ольховой  корой  красили  белые  холсты,  чтобы  сшить  брюки,  куртки,  платья. Вскоре  освоили охоту  на пушных  зверей,  стали  шить  красивые соболиные шапки, богатые  воротники.  Особенно славились  воротники  из горностаев.
Сразу  за  усадьбой  поставили  ульи,  организовали  пасеку.  Здесь  же  соорудили  мшаник  для  хранения  пчелиных  домиков    зимой. 
Через  два  года просторный дом  из  четырех  комнат  с  множеством  сараев  и  сарайчиков  стоял  посреди переселенческой усадьбы,  огороженной  частоколом  из  тонких  бревен.  При  доме  были  устроены:  сыроварня,  колбасная,  коптильня,  сушильная  для  рыбы.  Чуть  подальше  большое  гумно,  для  обработки  снопов  ржи  и  пшеницы. Обрабатывался урожай не спеша  всю  долгую  сибирскую  зиму..
В  доме  красовались  деревянные  кровати,  диваны  и  шкафы,   сделанные  отцом  и  братьями,  своими  руками   изготовляли  плетеную  посуду  для  хозяйства,  корзины  и  сумки.
Из  лозы  плелись  кресла  для  отдыха,   которые  в  летнее  время  ставили  во  дворе,  перед   домом.   Вскоре  купили  на  ярмарке  в  Канске  цветных  кур, шумно  разгуливающих  в  огороженных  птичниках,   радующих   весь  дом  и  домочадцев. 
Из  озера  неподалеку  привозили  курам  ракушки  и  галечник.  Нестись  птицы  начинали  с  февраля,  на  праздник  Пасхи  уже  красили праздничные яйца.
Случалось, что приходили  лихие  люди.  Обычно  спрашивали  продовольствие,  наверное это были беглые.  Ян  Янович  всегда  давал  свиные  окорока,  картошку,  сыр,  копченую  рыбу.
   Неизвестные  люди    исчезали  надолго,  чтобы   появиться   через  год.
Зита  Яновна  Брэмс  вспоминает:  "Вдоль  стен  холодного  чулана  укреплялись  жерди,   очищенные  от  коры.  На  них  одевались  белые  калачи,  которые  не  портились  на  морозе.  Моя  мама  всегда  просила  меня,  принести  калачей  к  вечернему  чаю, а мне  доставляло  удовольствие  снимать  калачи  с  жердочки."
Мед  переселенцы  ели  вместо  сахара. Сладкое все пекли и варили на меду.  Сахар  тогда  очень  ценился,  а  мед был дешевый,  его  было  в  изобилии.  Заготовляли  на  зиму  копченые  тушки  рябчиков,  уток,  глухарей.  Дикой  птицы  водилось  множество,  только  успевай  ловить.
Но  главной  заботой  родителей  были  посевы,  хотя  посевы  принадлежали  единоличному хозяину,  их  приезжали  смотреть казенные агрономы  из  губернии,  два  раза  в  лето. Сажали ежегодно пшеницу,  рожь,  гречку,   овес,  лен,  коноплю.  Из  конопли  делали  конопляное  масло  и  плели  веревки.
 Погода оставалась ровной, менялась по временам года почти  без  резких холодов и засухи. Даже  не  помнит  Зита  Яновна,  чтобы  не  уродилась  пшеница  или  рожь.  Картошка  частенько  давала  неурожаи,  но  чтобы  зерновые  не  уродились,  не  случалось.  Всякое  зерно  вручную  убирали,  возили  осенью  на  гумно  связанный  в  снопы  урожай  и  всю  зиму  обмолачивали  не  спеша.  Здесь  получалось  безотходное хозяйства,  где  и  мякина,  и  солома,  и  зернышки,  конечно,  все  в  дело  применялось.
Когда  купили  овец,  началось  для  переселенцев  новое  время.  Овечью  шерсть  пряли  тоненько,  ткали  сукно  на  ткацких  станках  дома  и  шили  костюмы.  Сукно  красили  красками ,   купленными  в лавке  Литвяковых,  в  деревне  Сокаревка, где  сейчас нынешние  сады.
Очень  любили  заготовлять  опята,  которые  собирали  возами.  Грибы  сушили  в  духовке  русской  печки,  после  убирали  на  полати, как  зимний  припас.  Бруснику  в  бочках  не  приносили  в  дом,  ягода  стояла  прямо  на  улице  или  в  огороде.  Интересно  решалась  переселенцами  проблема  моющих  средств.  Мыло душистое в лавках  покупалось  крайне  редко,  только  в  подарок   на  большие  праздники.   Крестьяне  варили  мыло  сами  из   жира   и заводской  соды,  добываемой  у путевых рабочих, дежурных  по железнодорожной станции.
 Для  стирки  пользовались особой смесью березовой  золы  в  кипятке,  называемой  щелоком.  Разводился  щелок  в  огромной  бочке  с  притертой  пробкой,  белье  замачивалось  в  таком  растворе  на  сутки,  а  затем  отстирывалось.  Стирка  считалась  мужской  работой,  как  одна  из  трудоемких .
На  покос,  жатву,  сев   одевались  в  белые,  чистые  одежды, готовились  как  на  праздник, читали  молитвы  о  умножении  плодов  земных,  благодарили Бога и матушку землю. Каждый год  вызывали  священника  из  села  Заозерное,  для  освящения  полей и хозяйства крестьянского дома.
В  тихие  вечера  после  трудов  праведных  любил  Ян  Янович  посидеть  на  скамье, устроенной  на  берегу  быстрого  Кана. Сверкающая  гладь  водяного  простора,  красноватые  скалы, вечно зеленые  кедры  и  сосны. Кружились  над  быстрой  водой  белые  речные  чайки,  гнездились  в  обрывистых  берегах  стремительные  стрижи  и  ласточки.   Можно  было  любоваться  сибирскими  ланями,  приходившими  на  водопой  к  Кану.   Многие  виды  ланей  и  оленей  исчезли  совсем  из тайги  вдоль Богуная,   а    было  их  более   десяти. Приходил за ними даже прекрасный саянский барс.   
     Особенной  красотой  и  доброжелательностью   к  человеку  отличались   толстороги.  Это  вид  таежных  коз,   с  огромными  загнутыми  рогами,  коричневым  окрасом  шерсти.  Дикие  толстороги  позволяли  человеку  подходить  к  их  стадам  достаточно  близко,  а   самки   даже  рожали  детенышей  возле  крестьянских  подворий,   надеясь  найти  человеческую  заботу  в  трудное  время  о  своем  козленке.
Сохранились   воспоминания   старожилов,  о   прирученных  бурых козах,    доившихся  чистыми   сливками,  желтого  цвета.  Молоко  застывало  в  посуде  как  сметана  и  имело  высокую  жирность,  такую,   что  на  нем  жарили  блины.   Поселенцы  старались  не  губить  природу  без  нужды,   прикармливали   в  стужу  оленей  и  ланей.  Разводили  дикого  глухаря,  который  легко  приручался,  а  спустя  восемь  месяцев   достигал  двадцати  фунтов  веса.  Кормились  глухари   всеми  видами  хвои, а  гальку  и  ракушечник  им  насыпали  тот  же,  что  и  домашним  курам. 
Необычное   в поведении  глухаря  состояло   в  его  морозостойкости. Не  нуждалась большая птица в  теплом  сарае,  не  требовала  большого  количества  зерна,  довольствуясь  зерновыми  отходами. Кроме   того  таежный  петушок  имел  необыкновенной  красоты  оперение,  из  которого  изготовляли  чудесные  украшения  и  сувениры.  Таежные   глухари  не  улетали  от  людей,  хотя  могли  это  сделать.  Дети переселенцев с  других  хуторов  приходили  просто  смотреть  на  таежных  красавцев   Замечательная  птица  глухарь!
Полюбил  Ян    Янович сибирскую  землю,  отдал  ее  пашням  все  силы  свои  и  был  счастлив  судьбой  крестьянина.
     Обычаи  своего  народа эстонцы сохраняли,  берегли  дедовский опыт.   Несколько  раз  отец  ездил  к  родным  в  город  Каунас,  приглашал  их  в  Сибирь.  Всего  родители  вырастили  шестерых  дочек  и  одного  сына, Роберта.  Все  живут  в  городе  Зеленогорске, на месте старой Усть-Барги.
 Стоит  старый крестьянский дом на  садах в  Сокаревке,  внуки  перенесли  его  туда.   Можно и  сегодня увидеть  дом  собственных  родителей,   литовских  крестьян.
 Недалеко  от  плотины  есть  на  обрывистом  берегу  скамейка.  Сработанная  из  листвяжных  плах,  скобленных  топориком,  установленных  на  каменные  опоры.  Рыболовы  часто  отдыхают  на  ней,  не  подозревая,  что  это  и  есть  скамья  хозяина Яна, с  исчезнувшего  хутора  Нижняя  Лебедевка.  Нет  на  земле  Яна  Яновича,  но  не  заросли  его  пашни,  служат  людям.  Умножились на земле его работящие внуки да правнуки, делают они много хороших дел для добрых людей. Значит  живет  душа  крестьянская!