Он пришел. Эрос

22 ноября 2015 года

Даллас, Техас, США

19:15

«Я всё-таки это сделаю» - тихо, но решительно заявила Ракель. «Умру со стыда, но сделаю…»

И сделала. Откинулась на спинку кресла, закрыла глаза, глубоко вздохнула… и аккуратно раздвинула половые губы тонкими изящными пальчиками. Открыв моему взору себя всю. Все свои самые сокровенные и интимные места.

«Я буду так сидеть» - прошептала она, заливаясь краской, «пока ты не прикажешь мне прекратить…»

Меня это не удивило. Ни то, что она решила раздвинуть половые губы, ни что ей захотелось мне подчиняться. Как бы она ни хорохорилась, а её работа – фриланс, помощь Моссад и всё такое прочее, о чём я ещё не знал (и, скорее всего, так никогда и не узнаю) – была сопряжена с немалым стрессом.

Который до конца не снимали не шоппинг, ни фитнес, ни даже ураганный секс. Ни даже светские или языческие медитации. Поэтому стресс всё накапливался и накапливался… пока не начинал всерьёз угрожать как эмоциональному благополучию израильтянки, так и её физическому здоровью.

А поскольку она не была католичкой (да и вообще к любой организованной религии относилась весьма прохладно), дорога к избавлению от стресса через посещение Святой Мессы, принятие Святого Причастия, молитвы (например, в высшей степени эффективный Святой Розарий), исповедь и отпущение грехов, христианскую медитацию и так далее – ей была прочно закрыта.

Оставляя ей, по сути, единственный инструмент психотерапии (судя по всему, уже жизненно важный). БДСМ. И в части «М» - в смысле алготерапии (снятия стресса болью) и в части «Д» - подчинения мужскому доминированию. Простое знакомство с моими «творениями» её не зацепило, ибо, сама профессионально работая со словом, она воспринимала любые литературные произведения не эмоционально, а холодно-рационально. И даже несколько скептически.

А вот непосредственное общение с доминирующим мужчиной в реале, как говорится, сделало своё дело. Причём очень быстро, практически на автомате, минуя её холодное, острое и скептическое рацио. Её подсознание мгновенно сообразило, что вот оно – в смысле, решение её психологических проблем. И очень быстро спустило эмоциональную лавину – от мягких практик ласки, купания и ванильного секса через воск к порке, а теперь и к подчинению.

Но сделала она свой решительный шаг не только поэтому. И, возможно, не столько поэтому. И для того, чтобы защититься самой и защитить меня от Антэроса. Который грозной тёмной силой нависал над моими лекциями. Как, впрочем, и над моей книгой о Холокосте. Чем, собственно, и объяснялся тот малоприятный для меня факт (я, как и любой Лев, достойный своего знака, хочу сделать всё и сразу), что работа над этой книгой продвигалась со скоростью улитки.

Я, как и Ракель, был не особо религиозен. В католическом храме мне было элементарно скучно, да и повальная глупость и феерическое лицемерие (пусть обычно и неосознанное) католических священнослужителей меня уже давно достали. Даже когда я что-то делал для Бога и Его Церкви я всегда делал это сам по себе, стараясь держаться подальше от Церкви и её бюрократов, чиновников, клерков и кликушествующих «добровольных помощников».

Поэтому, хоть у меня и был доступ к благодатным энергиям, которые защищали меня от Антэроса и прочей демонической гадости (в частности, помогли мне избавиться от ночных кошмаров и прочих визитов пакостных сущностей), их мне было явно недостаточно. Мне нужны были ещё и энергии Эроса. Которые Ракель и предоставляла мне в надлежащем объеме. И даже с избытком.

«Знаешь» - прошептала Ракель, «я первый раз в жизни почувствовала себя Женщиной – с большой буквы – только когда ты меня порол…»

Она глубоко вздохнула.

«До этого я была… машиной. Роботом. Прекрасно отлаженной и эффективной машиной. Машиной для убийства, работы, секса… Но не Женщиной. Женщиной я стала только сегодня. Только сейчас. В тридцать два года…»

Она открыла глаза. «Я слышала, что есть… сообщества, в которых принято пороть женщину просто потому, что она женщина…»

«Чтобы она чувствовала себя Женщиной» - машинально поправил я её. Хотя до этого ни разу не слышал ни о таких сообществах, ни о таких обычаях.

«Я тебе нравлюсь… там, внутри?» - тихо спросила она.

«Нравишься» - кивнул я. «Даже очень». Собственно, именно поэтому я и не торопился приказывать ей.

«Мне нравится так перед тобой оголяться» - прошептала Ракель. «Быть полностью открытой. Так и должна оголяться женщина перед мужчиной…»

Я любовался её полной, абсолютно открытой наготой пока – в полном соответствии с основополагающим законом психологии – впечатления и ощущения не начали притупляться. Потом просто приказал:

«Я хочу, чтобы ты кончила. Прямо сейчас»

Она вздохнула, отпустила половые губы и начала себя ласкать. Ласкала долго и умело, чтобы и самой вдоволь насладиться процессом, и мне доставить максимум удовольствия. 

Кончила она громко, сильно и энергично. Отдышавшись, подошла ко мне и покорно опустилась на колени. Я связал ей руки за спиной поясом от халата, взял её за роскошные царственные волосы…

Она покорно приняла в рот. В искусстве минета она была весьма искушена, как, впрочем, и во всех остальных аспектах физической любви.

После того, как я кончил, мы отправились в постель. За обнимашками, которые для меня не менее (если не более) важны, чем собственно действо интимной близости.

«Ты знаешь» - прошептала она, «я ни с кем так не смогу…»

«В смысле БДСМ?» - спросил я.

«В смысле такой близости» - вздохнула она. «Открытости. БДСМ -  только часть, хотя и важная, конечно…»

И лучезарно улыбнулась: «Придётся что-нибудь придумать…»

Почему-то мне совсем не хотелось знать, что она собирается придумывать. Тем более, воплощать это в жизнь. Ибо было у меня стойкое ощущение, что в самом ближайшем времени мне будет не до Ракель Аронсон. Причём совсем. И надолго. Если не навсегда.

«У меня, наверное, совсем крыша поехала…» - осторожно начала она

Я покачал головой. «Нисколько. Просто у тебя сейчас происходит лавинообразное снятие хронического многолетнего стресса. Застойного возбуждения в коре головного мозга, если говорить совсем уж научным языком. Твоё подсознание наконец-то нашло лекарство, которое сумело отключить твой визжащий мозг…»

Она меня не слышала. Даже не слушала, явно переместившись в какую-то иную Вселенную. Намного более привлекательную и счастливую, чем наша.

«Я хочу быть твоей рабыней. Вещью. Игрушкой. Девочкой для секса и для порки…»

И далее всё в том же духе. Я всё это воспринимал весьма спокойно. Не скептически – ибо она действительно так думала и чувствовала. А именно спокойно. Как неизбежность. Как неконтролируемый сход лавины, завершения которого нужно было просто дождаться.

Я дождался. Ракель просто… заснула. Успокоилась, расслабилась и заснула. Причём, судя по предыдущим подобным… терапиям, надолго. Часов так на двенадцать, не меньше. Причём глубоко и крепко, так что даже из пушки не добудишься. Даже гаубицы. Даже самой что ни на есть крупнокалиберной.

Я посмотрел на часы. Восемь с хвостиком вечера. До одиннадцати я всё равно не засну – тем более, ещё не совсем перешёл на местное время (между Калифорнией и Техасом два часа разницы – немного, но ощутимо). Будить Ракель было бы жестоко – поэтому телевизор исключался. Смотреть что-нибудь по Netflix не хотелось, да и не факт, что местный Wi-Fi позволит streaming video гонять.

В общем, в гостиничном номере мне было абсолютно нечего. Поэтому я оставил Ракель на кысячьих горах, выбрался из постели, максимально бесшумно оделся и выскользнул из номера, аккуратно закрыв за собой дверь.