Письма Розмари Блю

    Я никогда не умела писать письма. И мне никогда это не удавалось. Для меня это всегда было обременительным. Мне проще было бы поговорить по телефону или лицом к лицу. У меня нет и не было дара красочно и долго рассказывать о том , что я делала вчера, как провела лето, как прошел поход в зоопарк с папой, или какой мальчик “кадрится” ко мне.
    Однако такой дар был у Розмари, моей лучшей и, пожалуй, единственной подруги. С детства наши отношения казались мне очень странными. Она была невзрачной худенькой девочкой с болезненным цветом лица и большими задумчивыми фиолетовыми глазами. Я была гораздо красивее ее, но почему-то складывалось так, что все мальчишки влюблялись в нее.
    Когда я впервые начала встречаться с парнем (его звали Ти Джей), у Розмари не было никого. Я не могла бросить свою единственную подругу, и мы везде ходили втроем. Я старалась развлечь их, зная, что у них нет и не может быть ничего общего. Ти Джей любил помолчать, а Розмари часто рассказывала о рекордах, спорте, машинах. Казалось, она все знала о том, что так любят мальчишки и о чем я не имела ни малейшего понятия. Поэтому однажды, когда я позвонила Ти Джею, он сказал мне, что больше встречаться со мной не будет. Он выбрал Розмари.
    Сначала я считала себя преданной, и когда в тот же день увиделась с Розмари, сказала ей все, что думаю о ней. Я объявила ей, что больше она мне не подруга. Розмари плакала и пыталась остановить меня, но я была непреклонна.
Тогда-то она и начала писать мне письма. Первое письмо заняло 4 страницы. Она пыталась убедить меня, что это ошибка, что наша дружба для нее дороже всех мальчишек вместе взятых, что она не станет встречаться с Ти Джеем. Она добавила, что не может жить без моей дружбы и просила простить ее невольное предательство. Она твердила, что она невиновата.
    Я забыла упомянуть о том, что несмотря на мое неумение и нежелание писать письма, я всегда любила их читать. К концу письма Розмари я уже верила, что она говорит правду и простила ее. В тот же день мы вместе пошли выбирать мне праздничное платье. Вскоре у меня должен был быть день рождения.
В тот памятный день - 5 мая - когда мне исполнилось 16, я и встретила Вильяма.    
    Он был совершенно не в моем вкусе: маленький, белобрысый, закомплексованный, с множеством крупных и мелких веснушек по всему лицу. Он мне совсем не понравился, но Розмари была уверена, что я понравилась ему.
    Он приглашал меня танцевать и каждый раз неуклюже наступал мне на ноги. Через неделю мы начали встречаться. Но в этот раз я не повторила своей ошибки и не брала с собой Розмари. Она не обижалась. Она все понимала. И когда в то лето я уехала к бабушке в Калифорнию, она писала мне трогательные письма о том, как они с Вильямом ждут меня. И когда я вернулась, я убедилась в том, что они ждали меня вместе. Вильям предпочел Розмари.
    И так было всегда. Она уводила моих парней, писала мне трогательные письма, ... и я прощала ее.

    Когда мне исполнилось 20, меня посадили в тюрьму за участие в вооруженном ограблении. В то время я встречалась с наркоманом Фредом Гангом. Он организовал налет, в котором его и убили. А меня и его друга Сэма отправили в тюрьму как соучастников: меня - на три года, его - на 5 лет. Правда, в суде, увидев на свидетельском месте Розмари, которая рассказывала о том, какая я хорошая, он почему-то брякнул, что это та самая девица, что спала с Фреди. Я была в бешенстве. Когда Розмари пришла ко мне в тюрьму, я не захотела ее видеть.
    И тогда опять начались письма. Она просила прощения, умоляла забыть раздоры. Ведь я - ее самая близкая подруга, самая дорогая и любимая. Все три года она заваливала меня своими длинными посланиями, и с каждым разом они становились все длиннее и длиннее.
    В тюрьме я близко сошлась с Терезой. Это была стройная и красивая девушка с прямыми льняными волосами, раскосыми зелеными глазами и сухой улыбкой. Ее посадили за непреднамеренное убийство. Мы жили в одной камере, мы спали вместе, и она защищала меня. Вышли мы тоже вместе. Сняли квартирку в самом грязном районе Нью-Йорка и зажили припеваючи, пока в моей жизни вновь не объявилась Розмари. Она пришла как-то вечером, когда Терезы не было дома и начала убеждать меня, что наша дружба сильнее и важнее всех разногласий. Оказывается, ей не нужен был Фреди. Он соблазнил ее.
    Я выгнала Розмари...

    И опять начались письма. Письма, длиною в десятки страниц. Эти письма имели надо мной странную власть. Я не могла выбросить их, не читая. Каждый день я получала письмо, и казалось, Розмари ни на минуту не оставляла меня, она всегда была со мной. Я хранила ее письма в большой шкатулке, доставшейся мне от мамы.   
   Однажды, вернувшись домой, я обнаружила Терезу на полу, читающей эти послания. Она подняла на меня глаза, полные слез и сказала: “Да это же настоящий роман!”

    Я не знаю зачем Тереза пригласила Розмари на ужин к нам, но Розмари пришла. Она повзрослела, ее лицо всегда имело меланхолический оттенок, но сейчас он казался мне сильнее и ярче, чем когда бы то ни было. Ее фиолетовые глаза потемнели, в них появилось новое выражение - ощущение лучшего понимания жизни, они словно стали еще больше и загадочнее. Все ее лицо: губы, нос , скулы, лоб, подбородок - казалось, были выточены из мрамора. Только теперь я заметила, что Розмари стала красавицей.         
    Мы сидели за столом втроем. На мне были старые потертые джинсы и белая застиранная футболка. Я даже не удосужилась причесаться, хотя Тереза и смотрела на меня огромными и жесткими глазами. Я сидела с независимым видом и упорно не замечала ни этих взглядов, ни Розмари.
“Сегодня прохладно,” - сказала Розмари, глядя на меня.
“Да, очень похолодало. А я никак не могу заставить Луизу одеваться теплее... Не знаю, как на нее повлиять. Может поможешь?” - Тереза выпустила эту тираду быстро и многозначительно, пытаясь разрушить воздвигнутую мной стену молчания.
    Я упорно не отвечала и не реагировала.
“Я вчера ходила на спектакль ... “Любовь в письмах”... Чудесный спектакль. Там играет Сидни Лоджерс... А... вы... давно ходили в театр?” - Я чувствовала, как тяжело Розмари давались слова в этой враждебной тишине.
“Мы ... мы не ходим в театр...” - сказала Тереза и напряглась.
    Розмари совершила ошибку. Тереза когда-то была актрисой и посадили ее за убийство ее партнера. С тех пор она ненавидела даже упоминание о театре. О ее прошлом я узнала случайно от женщины-охранника, с которой подружилась в тюрьме...

    Разговор все время “провисал”. Большей частью, из-за моего молчания. Я деловито жевала свой бифштекс, даже не поднимая глаз. Они обе ждали от меня чего-то, наверное, реакции. Но ее так и не последовало. Я молча доела мясо, вытерла губы салфеткой, скомкала ее, встала из-за стола с тарелкой в руках, подошла к раковине на кухне, вымыла тарелку и убрала ее, а затем также молча ушла наверх.
    Я лежала с закрытыми глазами за запертой дверью, зная, что Тереза не пойдет за мной. Мне было не просто плохо, а погано. Я думала о том времени, что мы провели вместе, о годах в тюрьме, когда она оберегала меня, о ее силе, ее крепком теле и сухих губах, о бессонных ночах, проведенных ею у моей постели, когда я была тяжело больна, о тепле ее рук и о слезах на ее глазах, когда она читала письма Розмари... Я так и заснула, думая о МОЕЙ ТЕРЕЗЕ...

    На следующий день Тереза ушла...

    Я не пыталась удержать ее, мы даже не разговаривали. Она молча собрала вещи и ушла, впервые даже не взглянув на меня...
    Наверное, моя жизнь оборвалась бы в тот же день, но впервые в нее вмешался добрый ангел... Правда, ни, когда я резала себе вены в теплой ванне, ни когда меня везли в реанимацию, ни когда я лежала в отдельной палате без сознания, а за стенкой бесновалась Розмари, ни когда я, наконец, пришла в себя, мне это было неизвестно. Я узнала об этом намного позже, когда Розмари сидела у моей постели, нежно и бережно держа меня за руку. Она молилась за меня и шептала, что готова отдать свою жизнь за меня, думая о том, что я не слышу. Но я слышала ее мольбы. Я чувствовала ее слезы, капавшие мне на лицо, я ощущала ее нежное прикосновение. Потом врачи сказали, что мне очень повезло, что в тот день Розмари зашла ко мне, что вызвала скорую, что они доставили меня в больницу так быстро. А вообще, я оказалась довольно “выносливой стервой”, как называл меня мой лечащий врач. Он все время бросал на Розмари недвусмысленные взгляды и норовил оказать ей внимание в виде объятия или прикосновения к бедру...
    Когда через несколько недель я выздоровела, Розмари забрала меня к себе в хорошо обставленную квартирку в самом фешенебельном районе города. Знаете, за время пребывания в больнице я многое поняла (впрочем, как и все в больнице).   
    Вернувшись с того света, я вновь перечитала письма Розмари... Все до единого... И поняла!.. Боже, почему я не понимала этого раньше?! Это же было очевидно!.. Розмари просто любила меня... И вся ее жизнь была погоней за мной, попыткой заполучить меня... Ей была нужна только я ...

    Но ОНА никогда не была нужна мне...
    И я просто сбежала в Калифорнию...

    Я не думаю, что она найдет меня здесь. Я сменила имя. Я изменилась внешне. Теперь я живу одна. Не думаю, что когда-то смогу вновь жить с кем-то... Слишком много предательств... А потом, я не хочу, чтобы, если она все же найдет меня, она вновь увела у меня любимое существо. У меня нет даже кошки или собаки. Розмари слишком эгоистична в своей любви, чтобы позволить мне даже это. Жаль, что я так поздно все осознала...

    А ее письма я сожгла... Все до единого...


2000г.