Воскресенье

   Суббота прошла тихо. Она чувствовала себя плохо, поэтому большую часть ее проспала. Как, впрочем, и воскресенье.
   Она не сомневалась, что ее класс уже знал о том, что она заболела. Учитывая скорость, с которой, дети узнали все в пятницу, она понимала, что даже до ее класса, который по пятницам учился на территории университета, эта благая весть тоже уже долетела.
   Правоту ее подтверждало еще и то, что никто из них не спрашивал ее о задании, которое она обещала выслать им по электронной почте еще в пятницу.
Она помнила, что у одной из девочек, Тани - той, что поспособствовала ее дурному самочувствию – в это воскресенье был день рожденья. Поздравлять ее она не стала, хотя до этого всех своих учеников всегда поздравляла с днем рожденья.
   Это решение отражало ее принципиальную позицию. Что-то вроде немого вопля. Она не хотела сама идти на контакт с теми, кто ее предал.

   В районе полуночи в воскресенье ей пришло сообщение от другой девочки из ее класса, содержащее в себе только вопрос – ни приветствия, ни пожалуйста. «Где задание?» Требовательный, хамский тон.
   Она не ответила, вновь провалившись в пустоту сна.

   Ей снились события, которые произошли около полугода назад. Один ее ученик (теперь уже бывший) рассказал ей о том, что его отец хочет, чтобы он учился в другой школе. Она пыталась отговорить мальчика, понимая, что это будет потерей не только для нее, как для учителя, но, в первую очередь, для его одноклассников. Мальчик был умен и талантлив. Плюс был лидером. Она знала это с самого начала, хотя он сам этого не понимал. Ей было трудно с ним, т.к. у него был непростой характер. Но он слышал ее, когда она говорила с ним. Он менялся. По крайней мере, так ей казалось, пока он не решил перейти в другую школу. Все ее попытки уговорить его еще подумать были тщетными. Он больше не слушал и не слышал ее.
   Он твердил, что там будет лучше. А здесь его учат плохо. Ее это обижало, ведь она-то ему всячески помогала! И делала для него немало…
   Впрочем, не только для него.
   Да разве это имеет значение, когда тебя поманили пальчиком, пообещав крендельки небесные???

   Ее удивляло это поколение, не способное быть преданным. Она вспоминала себя в школьные года. Она всю жизнь проучилась в одной школе. Могла, конечно, в старших классах перейти в другую. Но все, что она знала, она получила от своих учителей. Поэтому, даже сдав экзамены в престижный лицей, не пошла туда. Она не могла предать тех, кто вкладывал в нее сердце и душу.

   А эти дети предавали. И делали это легко и непринужденно.

   Сон плавно перекатился в начало июня, когда перед экзаменом по английскому у нее были консультации. Она сама назначила им дополнительную, т.к. хотела еще раз все повторить, и очень волновалась за «своих» детей. Накануне дополнительной консультации они покорно пришли к ней и честно занимались. А после занятия она еще раз попыталась поговорить с мальчиком, который собрался уходить.
   Разговора не получилось. Он почти сразу же начал кричать, что она лезет не в свое дело. Оскорбления, которые градом сыпались на нее, довели ее до слез.
Он ушел, громко хлопнув дверью.
   Она знала, что проиграла.
   Не битву, но войну.
   Войну за него.

   На консультацию на следующий день никто не пришел.
   Она попыталась связаться с детьми, которые были, как ей казалось, преданы ей. Но они не отвечали на ее звонки. Это было трусливо и подло. И это было предательством.
   Через несколько дней ей нужно было решить, какие классы она берет на следующий год. Она сказала, что отказывается от этого своего класса.
   Сначала сказала. Но тут же запнулась и попросила время подумать.
   Думала всю ночь.
   А потом решила попробовать еще раз. Может быть, она еще сможет им что-то объяснить. Может быть, еще не все потеряно…
   На следующий день после того, как она сказала, что оставляет этот класс у себя, дети прислали ей письмо. Они просили прощения за то, что не всегда ценили то, что она для них делала. И говорили спасибо…
   Это было неожиданно. Прочитав письмо, она расплакалась. В этот раз от радости. Пожалуй, впервые за долгое время.
   Нет, это было больше, чем радость. Это было настоящее счастье.
Выходит, она правильно сделала, что не отказалась от них, что поверила в них. Несмотря на их предательство.

   А потом они провожали мальчика в другую школу. И он обещал еще приходить.
   Обещания – такая разменная монета. Его можно дать, но держать его не обязательно. Это она поняла, когда он больше не появился в школе. А на ее приглашения присоединиться к ним на паре мероприятий ответил, что очень занят.
   Память человеческая коротка. Она готова служить тебе верой ровно столько, сколько тебе удобно помнить.
   Особенно коротка детская память…

   Она пришла в школу всего год с небольшим назад. Спустя месяц ее работы по школе прокатилась страшная новость: одна из учителей, причем довольно молодая, умерла. Что-то с сердцем. Она вела театральный кружок.  Таня, которая несколько лет училась у погибшей учительницы, ходила, темнее тучи. Она так сильно переживала, что несколько раз просто начинала плакать.
   Впрочем, страдание детское недолговечно. А может, это особенность этого поколения.
   Лежа дома в полузабытьи Аня вдруг подумала: А ведь эта девочка, что так переживала смерть своей учительницы, ни разу за год даже не вспомнила о ней. На могилу к ней не сходила. Не позвонила ее пожилому мужу, просто, чтобы узнать, как его дела и поддержать его. Аня знала, что своих детей у них не было. Та учительница, также как сама Аня, всю себя отдавала чужим детям, считая их своими. Только свои ли они? Разве «свой» сможет так легко предать?
   Она вспомнила события четверга. Урок английского, который в силу особенностей российской системы образования, оказался «элективом», сильно помешал троим ее ученикам в тот день. Мальчику, который позднее прислал ей мерзкое обвинительное сообщение, и двум его подружкам – Тане и девочке, которая смеялась. В этот день другой учитель, который до этого не пускал девочек на свои дополнительные занятия по экономике, вдруг позвал их туда. В течение пары месяцев эти дополнительные занятия были своего рода «сектой» для мальчиков. И тут вдруг…
   Впрочем, не так уж и вдруг.
   За неделю до этого Аня, с которой девочки поделились своей печалью, поговорила с учителем экономики. Мягко и деликатно.
   И вот результат.
Стоило ему пальцем их поманить – и они тут же стали вопить, что электив – это необязательно. Да и вообще всячески давали ей понять, что английский сильно им мешает. Занимались они плохо уже всю неделю. И повсеместно выказывали ей свое неуважение.
   Она молчала, надеясь, что сможет терпением и добротой решить эту проблему. Но сколько волка ни корми…

   В общем, их маленькое предательство, соединившись с их другими мелкими пакостям прошедшей недели, стало последней каплей.
   Она вдруг совсем проснулась. Встать сил не было, т.к. даже сквозь кромешную тьму она чувствовала, как потолок и стены медленно вальсируют вокруг нее.

   Ей стало жутко обидно. Обидно не только от того, что уже случилось. Но и от того, что она знала, что никто, НИКТО из ее класса не попытается за все время ее болезни узнать, как она себя чувствует…

Такие правильные. Такие хорошие. Такие верные…

Никто.