5. Эскимосский переворот

(Продолжение цикла стихов и прозы "Пристегнувшись к одной верёвке". Предыдущий рассказ: http://www.proza.ru/2015/12/23/239)

5. ЭСКИМОССКИЙ ПЕРЕВОРОТ
От Лизкиных друзей Витька оказался в восторге. Уже сейчас, спустя сорок с лишним лет, он с изумлением говорит, что у этих людей, кроме байдарок и гитары, ничего общего больше не было. Ни общего места учебы или работы, ни соседства по месту жительства, ни телефонов, с которыми в те годы в Питере было туговато, ни клуба или иного мало-мальски стабильного убежища для встреч. Был перрон станции метро "Нарвская", где по четвергам с восьми до девяти они находили друг друга и обменивались планами на предстоящий выходной.

На Витькиной памяти планы эти однозначно включали байдарочные или лыжные походы, а немного позже походы заменились почти круглогодичными тренировками в гребном слаломе. Ощущения, переживаемые в пенящемся потоке, вытеснили лирику и романтику туризма. Лидером в этой сфере все увереннее становился Жуков, хотя вообще-то в Лизкиной команде он сначала был вроде приемыша. Ногу Толя потерял в девять лет, угодив под тракторные сани.

Чего только не бывает в жизни...

Как такая беда не сломала пацана насовсем, не могла объяснить Витьке даже Лизавета, бывшая с Жуковым и его женой в очень близких дружеских отношениях. Однако же не сломала. Сначала молодой инвалид, живший в одном из люмпенских предместий Ленинграда, оторвался от привычной приблатненной компании. Увлекся атлетизмом, который ныне называют "бодибилдингом" и сделал себе красивое боди, то бишь тело. Потом - гимнастика на снарядах.

Первый разряд в ней спортивные бюрократы не дали без опорного прыжка, но Толя уже горел новыми планами. На Малой Невке он впервые увидел полет гоночных байдарок и влюбился в них. И только с первым разрядом гонщика пришел в гребной слалом.

Удержаться в байдарке, а тем более в одноместном слаломном каяке, бросаемом волнами и струями, без работы обоих ног неимоверно трудно. В разгар тренировок все ходили со здоровенными синяками на бедрах в тех местах, где приходилось ими упираться в шпангоут. А у Жукова этой возможности не было. Но были голова... и задница.

Именно с нее, с Толькиной мускулистой оконечности, друзья несколько раз снимали слепок в натуральную величину из так называемого папье-маше: обмазав вазелином, накладывали слои проклеенных газет (Лизавета руководила экзекуцией из-за двери). Потом по полученному слепку Жуков уже самолично мастерил и испытывал специальный "слайд" - сиденье из стеклопластика, которое должно было намертво защемлять нижнюю часть туловища.

А когда добился желаемого эффекта, выяснилось, что катапультироваться из такого капкана в случае опрокидывания практически невозможно...

На Толино счастье именно той зимой из Риги до Питера докатились слухи об "эскимосском перевороте". Есть такой древний прием у охотников-эскимосов, с помощью которого они выныривают из воды, не покидая каяк. Прибалты, вечные конкуренты и антагонисты ленинградцев, этот фокус освоили первыми в СССР, но разглашать "ноу-хау" не желали. Все, что удалось пронюхать через одну из бесчисленных жуковских любовниц - надо пользоваться веслом, как рычагом.

А дальше начинался метод тыка.

Это было зрелище не для слабонервных! Жуков хотел обязательно успеть с освоением эскимосского переворота до открытия сезона, поэтому основные тренировки пришлись на апрель. Раз за разом он специально переворачивался у самого берега и, сидя вниз головой в ледяной воде,  пытался сделать правильное движение веслом. Секунд через тридцать в воду кидались ассистенты и ставили каяк с полузахлебнувшимся экспериментатором в исходное положение. Вытирали сопли, давали кружку горячего чая - и "тык" повторялся. До победы. А она наступила нескоро...

Самое смешное, что ларчик открывался очень просто. Оказывается, надо было не торопиться высовывать нос на свет божий, а наклоняться вслед за уходящим в воду веслом, ногами выворачивая каяк на ровный киль. Через пару месяцев у Жукова со товарищи была отработана такая четкая методика, что на обучение любого желающего приходилось тратить не больше получаса. В пику прибалтам ленинградцы поделились открытием со всеми прочими друзьями-соперниками - киевлянами, грузинами и фанатами из подмосковной Истры.

А одноногий спортсмен из Ленинграда, не опасаясь более переворотов в слайде-капкане, ринулся к званию чемпиона СССР и к месту в олимпийской команде.

PS: Это было весной 1970 года. Анатолий Жуков добился своего. Почти добился. Выиграв "Союз" и сдав вступительные экзамены в институт физкультуры имени Лесгафта, он не получил разрешения на выезд за границу для участия в Олимпиаде. Может быть, потому, что Маресьевы нужны были социалистическому отечеству только на войне?..

Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2015/12/25/180