014 Г ПНЭ - 11

014 Г. П.Н.Э.
фрагмент – 11



Маклюра.

***

Матрацы отсырели хоть и были прикрыты кусками полиэтилена. Это хорошо, что сырость, как таковая, и, следовательно, влага есть и, не в пример прошлым годам, зачастую идет дождь.

Это Природа старается смыть грязь... инфекцию. Быстрее разлагаются трупы, быстрее все это гниет и смывается в многострадальное море... а там уже рыбы и креветки разбираются что кому пригодится.

А кто спрашивается инфекция? Раньше... как говорится в эпоху доисторического материализма тоже в воде и воздухе летало и плавало до чертиков самых разнообразных микроорганизмов... все друг друга ели, руки не стерилизовали, инсектициды не разбрызгивали... и все родились, росли и размножались.

А с появлением человека разумного стали появляться все новые и не присущие Природе химические извращения, на которые Природа пыталась сначала реагировать, а потом взяла да и плюнула на все это безобразие... тем более существовало подозрение что все эти смертоносные штаммы, новые формы гриппа, пресловутый иммунодефицит и прочее есть часть полевых, так сказать, испытаний военных лабораторий, втихомолку, и про запас... на всякий случай, разрабатывающих бактериологическое и химическое оружие. Мол, мы конечно же против и не дай Бог если узнаем что кто-то разрабатывает такое оружие... но, господин президент.... представьте что такое оружие уже у кого-то есть или мы проморгаем как обычно его возникновение... тогда нам нужно противоядие... а противоядие можно найти только если мы это оружие изобретем сами. Так давайте, как говорится, ''времени не тратя даром''.

Следовательно все это изобреталось... всеми... всеми же и запрещалось гласно, а негласно копилось... потом те из запрещающих кто были посильнее выпиливали тех у кого сил было поменьше.

Война перестала быть исключительным и одиночным событием... трагедией... войны и трагедии стали рутиной... каждый день где-то кто-то кого-то выпиливал... само понятие трагедии стало просто словом для наблюдающих... а потом пришло время когда наблюдающих не стало... все стали участниками.

И пришло время нового великого переселения народов... время проверки толерастии, гуманизьма и дерьмократии вкупе с либерасьоном. Как оказалось это очень недолговечные и непрочные вещи. Поэтому выпиливание продолжилось... просто объекты поменялись местами.

Помнится: мне в то время, совсем вроде некстати, вспомнилась старая детская песенка на новый лад

-Паровозик едет – колесики стучат,
 А в вагоне едут сто тысяч негритят.
 Едут через поле, едут через луг
 Едут через лес и весело поют...
 Все – приехали!

https://www.youtube.com/watch?v=CICXAEXWfqQ

Нда...  действительно – ''приехали''... кстати... я спохватился... давно ведь хотел проверить.

Сдав позицию Плискину, я спустился в свою мастерскую... давно не рисовал, но сейчас мне и не нужно было рисовать... мне нужно было смешать краски. Я открыл тщательно сохраняемые стаканчики с краской заботливо залитые сверху подсолнечным маслом, чтобы не рассохлось... подсолнечное масло роскошь, конечно же... но у нас был запас, да и расход на это дело мизерный.

На палитру я выложил немного белого титана... весьма прочной покрывочной краски способной скрыть под собой все другие краски.

Потом я добавил в размешанную белую желтую краску... белизна стала даже еще ярче... она почти светилась.

Теперь пришло время коричневой... состав посерел и стал каким-то невыразительным и непонятным... потом я добавил сажу газовую.

Отодвинулся от полученного и закурил... все теперь было серо – черно – блекло... как у нас и имеет иметь место вид за окном.

Там из всего что может веселить взгляд всего-то два дерева... одно из них прежде называлось ''вонючкой'' за характерный неприятный запах растертых листьев. Вообще-то его настоящее название кёльрейтерия... сразу и не выговоришь... да и кому оно прежде нужно было... я знал потому что пытался использовать его как декоративный элемент. По весне кёльрейтерия давало плоды в виде смешных пирамидок похожих немного на болгарские перцы... пока они были совсем молодыми дети собирали их и сжимая пальцами заставляли лопаться.

Второе же дерево, оказавшееся совершенно неуничтожимым было то что тоже зачастую называлось ''вонючкой''. Плоды его были в виде крупных зеленых шаров, похожих на апельсины и все в городе называли его ''обезьяньим хлебом''.

Мне еще тогда интересно было почему в местности где фауна не включает в себя обезьян присутствует их, так сказать ''хлеб''... хотя если вспомнить поведение некоторых индивидуумов и даже групп... выступление на форумах и песни-пляски...

Это дерево называется... называлось... Маклюра... по имени первооткрывателя.

Весьма интересное в плане использования как поставщика разных лечебных препаратов растение... из него я, помнится, читал можно вытащить различными способами лекарства и снадобья от всего на свете... надо поручить кому-нибудь разобраться. Народные снадобья это дело... тем более, помнится, это китайское изобретение... в смысле, использовать это растение.

Потом меня отвлекли звуки. Мастерская моя была в подвале с узким окошком бойницей под самым потолком и снаружи декорированная и замаскированная искореженной арматурой... а звук шел снизу... из котельной, следовательно.

Я стараясь не шуметь прокрался туда и обнаружил Иджору и давешнюю пленницу в позе спаривающихся собачек... но поскольку на собак они не очень были похожи, то это скорее были спаривающиеся обезьяны.

Слышны были стоны, вздохи, хлюпанье и размеренные шлепки бедер по ягодицам.

Широко раскрытыми невидящими глазами пленница глядела прямо на меня, но скорее всего видела только что-то одно ей ведомое... это называется взглядом в себя.

Я также, стараясь не шуметь, вдвинулся обратно в коридор, и пошел на позицию.

-Ну, как там? – спросил Плискин, не отрываясь от любимого своего снайперского прицела.

Пока я раздумывал: сообщить ли ему об увиденном, во дворе Убежища начался гвалт и ор.

-Стой здесь! – приказал я и помчался вниз.

Как и следовало ожидать поведение Иджоры интересовало не только меня. Его давнишняя пассия, которую я называл для простоты Кенга выследила озабоченную парочку и теперь при поддержке группы клуш атаковала выбравшихся из подвала и растерянных Иджору с самкой.

Клуши окружили их и били тем чем они до того вскапывали и культивировали огород в центре Убежища. Со стороны было похоже на стадо разъяренных павианов... огрызаются, рычат, подскочат, ударят и опять отскакивают оскаливаясь.

Когда я добрался до них пленнице уже достался удар мотыгой в темя, а окровавленный Иджора вскинув пистолет и прикрыв лицо руками выстрелил пару раз.

Я прикладом вырубил его и огляделся. Присмиревшие и замолкшие клуши расступились и выпустили из рук свои орудия превратившиеся в оружие.

Сняв плащ – палатку я накрыл ею кусок мяса бывшего ранее пленницей... пригляделся к стонущей и удивленно глядящей в небо Кенге зажимающей пузырящуюся дыру в животе и пытающегося подняться Иджору... приказал связать его.

Потом я заставил их всех показать руки и у тех у кого нашел кровь присоединил к тем кого запомнил участниками избиения.

-Говорить или объяснять что-нибудь надо? – спросил я у остальных.

-Не надо! – ответил за всех спустившийся с позиции Плискин. – Я оставил там человека вместо себя.

-Всем по своим местам, - приказал я.

Сбежавшиеся на шум разошлись, а участники – виновные попытались плакать и объяснять.

Я повернулся к Плискину. Он уже молча наворачивал глушитель на ствол.

-Не здесь, - сказал я. – Пусть здоровые вынесут трупы к развалинам... ну ты знаешь... там где крыс побольше. Шум не поднимай... и так нашумели.

Когда он погнал еще не пришедших в себя и потому не сопротивляющихся приговоренных вспомнилось...

Обезьяний хлеб... не зря он тут рос.