Бастард божьей милостью

Король ворвался стремительно, как сорвавшаяся в Альпах снежная лавина.
     - Мадам, - сказал он, обращаясь к королеве-матери, - я хотел бы поговорить с вами по очень серьёзному делу.
     - О, господи, - сказала королева, - опять двадцать пять. Каждый раз после серьёзного разговора у меня начинает болеть голова.
      - И, тем не менее, - сказал Людовик. - Речь идёт о моём происхождении…
     Король заметно грассировал. Твёрдое "р" он заменял гортанным "г".
     Анна Австрийская (а это была она) сидела в кресле с прямой и жёсткой спинкой. На конце одного из подлокотников висели чёрные чётки. Тёмное саржевое платье было на королеве. От былой красоты её не осталось и следа – на монашенку походила вдовая женщина.
     Король между тем продолжал:
     - Легитимен я или нет – вот в чём вопрос, матушка…
     "Боже мой! - подумала королева. – Как я устала от этих визитов! Иногда он просто невыносим. Каждый раз одни и те же расспросы. Неужели ему не надоело?"
     А вслух произнесла:
     - Конечно же, легитимен – какие могут быть сомнения?
     - Какие? – удивлённо сказал король. Лицо его раскраснелось, белые оспинки проступили сквозь пудру. – Какие? Да я похож на отца, как Давид на Голиафа!
     - Не выдумывайте, вы - копия он, – сказала королева.
     - Ой, вот только не надо… - И король повёл рукой, словно отмахивался от надоевшей мухи. - В том, что Людовик XIII - сын своего отца, никаких сомнений нет, но я, я…
     Он подошёл к портрету покойного короля, встал рядом с ним.
     - Смотрите, мадам, что в фас, что в профиль, что в лоб, что по лбу, и у вас исчезнут последние сомнения. И потом, Людовик XIII боготворил своего отца, я своего презираю. Людовик XIII любил Францию, я её ненавижу. Ненавижу так же, как вы.
     - Что же в этом удивительного, если вы – мой сын? – резонно заметила королева и попыталась улыбнуться.
     - Хорошо, поговорим начистоту, - сказал король. – Возможно, мои вопросы покажутся вам неуместными, даже грубыми, тем не менее, я должен их задать.
     Долгое время ваш брак считался бесплодным…
     - Обычная история, Ваше Величество, - вспомните Екатерину Медичи.
     - Десять лет - не двадцать три, - парировал Людовик. - Скажите честно, мадам… - вы единственный человек, который может ответить на этот вопрос… - мой так называемый папаша был импотентом?
     - Отчасти. Иногда – да, иногда – нет. Мужчины непостоянны даже в этом. Обычное дело.
     Она замолчала, потом добавила:
     - Особой любви между нами не было. Он делил со мною постель исключительно из чувства долга и династических ожиданий…
     - И как вы к этому относились?
     - А это не имеет значения, – сказала королева Анна, нервно перебирая чётки. – В любом случае моё поведение было безупречно.
     - Враки, мадам! – воскликнул король. - Находясь под дурным влиянием мадам де Шеврез трудно соблюсти приличия. Достаточно вспомнить герцога Букингема - этого петуха с жемчужными серьгами…
    - Да, я его любила, - сказала королева, - и ничего преступного в этой любви не нахожу.
    - Пусть так, - сказал король, - но нельзя же, Ваше Величество, прилюдно, при всём честном народе валиться на траву, как какая-нибудь гризетка, и кричать, забившись в исступлении!
     - Сынок, да что ж ты поносишь меня, как последнюю шлюху!
     - Ну, до шлюхи вам далеко – не обольщайтесь.
     - Как вам не стыдно?! – вскричала Анна Австрийская.
     И заплакала…
     Заплакала бурно, сотрясаясь раздавшимся телом.
     - Ах, оставьте эти уловки кому-нибудь другому, - сказал Людовик. - В моих словах нет ничего обидного  - я же не спрашиваю, как вы меня зачали. Я только хочу знать кто мой отец.
     - Вы не представляете, какие скверные сны снятся женщине, когда она спит одна! - всхлипывая, сказала королева.
     - И всё-таки, мадам, вы были верны своему супругу или нет?
     - Конечно, да. Ваш отец, сир, не был рогоносцем…
     В титуле "сир", королю послышалась насмешка.
     - У меня, мадам, другие сведения.
     - Трудно доказать адюльтер, если  его не было.
     - Трудно? Вы так считаете? А многочисленные аборты, о которых мне рассказывали ваши врачи и аптекари? А выкидыши в то время, когда вы жили с королём, как брат с сестрой? Не будьте наивны, мадам, - мне известно больше, чем вам кажется.
     Знаете, кто в первом ряду среди претендентов на моё отцовство?
     - Кто? – настороженно спросила Анна Австрийская.
     - Кардинал де Ришелье.
     - Ришелье? – удивлённо сказала королева. И захохотала – манерно и натужно - так, как это принято в высшем обществе. - И откуда у вас такие сведения? Назовите источник.
     - Народная молва, мадам, и столь же народная интуиция.
     - Какие надёжные свидетели – молва и интуиция! – воскликнула королева. - Порой они заводят в такие дебри, что волей-неволей задумываешься: а есть ли у нашего народа разум? И приходишь к мрачному выводу: нет.
     - И, тем не менее, молва утверждает, что я родился благодаря молитвам, часть из которых он, Ришелье, с успехом материализовал, находясь с вами наедине…
     - Ах, боже мой, - сказала королева, - весь двор знает о моём неприятии этого лицемера.
     - Во время дела Лапорта вас уличили в государственной измене – в пользу Испании. В тот момент вы были в полной его власти.
     - Всю жизнь ненавидела этого человека! – продолжала упорствовать королева Анна.
     - Когда меня, новорождённого, представили на всеобщее обозрение, в моём рту все увидели два зубика. Из-за этих зубиков кормилец меняли чаще, чем мои подгузники, и потому, мадам, я плохо верю в официальную дату своего рождения.
     Что касается ненависти…
     Король огляделся по сторонам…
     - Вы живёте во дворце, построенном этим великим человеком.
     - Он подарил его королю…
     - …зная, что тот вскоре умрёт. И сразу же после его кончины вы, немедля, переехали в это великолепное здание.
     Это была правда. Пятилетнего Людовика разместили в комнате кардинала. Королева предпочла кабинет Ришелье, присовокупив  к нему молельню и роскошную картинную галерею. Живописные герои Леонардо да Винчи, Веронезе и Рафаэля почтительно взирали на новоявленную хозяйку.
     Мазарини разместился во флигеле.
     И только для мяукающих созданий кардинала Ришелье не нашлось места. Кошек пришлось выгнать – разборчивые левретки Анны Австрийской не переносили их на дух.
     Словно прочитав мысли королевы, Людовик сказал:
     - Оставим в покое тень кардинала Ришелье. Поговорим о его преемнике, Мазарини…
     - А причём здесь Мазарини? – удивилась королева. – С Мазарини я сблизилась только после смерти супруга
     - Ой ли? – не поверил король. – Я знаю, что Ришелье, представил вам его задолго до моего рождения. "Он в чём-то чертовски похож на Букингема - повадки, знаете ли, причуды, - сказал Ришелье. - Полагаю, Ваше Величество, он вам понравится".
     - Терпеть его не могла, - сказала королева.
     - Кого? Мазарини?
     - Ришелье. Не человек, а рвотный порошок. Злыдень…
     - Кстати, ваш тайный брак с Мазарини не остался незамеченным - во дворце, мадам, как говорится, не спрячешься. Двор – та же деревня…
     Ну, хорошо, если это не Мазарини, то может быть ваш деверь, Гастон Орлеанский? В случае смерти короля вы собирались выйти за него замуж и даже вели по этому поводу секретную переписку.
     - Вела, и понесла заслуженное наказание, - призналась королева. - Зачем ворошить прошлое, сир?
     - Так кто? – не слыша её, продолжил король. – Ранзо? Креки? Рошфор? Мортмар?
     - Всё, всё, всё – у меня голова разболелась, - сказала королева, стискивая пальцами виски. – Спасу нет, как болит, - разрывается.
     - И не только у вас, - сказал король. – Давайте покончим с этим вопросом – раз и навсегда. Я буду называть имена, а вы отвечайте "да" или "нет".
     Кардинал Ришелье?
     - Нет, - ответила королева.
     - Кардинал Мазарини?
     - Если бы, – вздохнув, сказала Анна Австрийская.
     - Антуан де Бурбон, побочный сын дедушки Анри?
     - Отнюдь, - ответила королева.
     - Гастон Орлеанский, с которым вы вели себя столь же свободно, как с герцогом Букингемским?
     - Не-а, - сказала королева Анна и наконец-то покраснела.
     - Да кто же он, в конце концов?! – вскричал царственный Людовик. – Говорите, мадам, или я за себя не ручаюсь!
     - Хорошо, я назову вам его имя, - сдалась королева, - только учтите: даже стены имеют уши. - И она тише дуновения ветра шепнула ему что-то на ухо.
     - Как, это ничтожество?! – опешил король.
     - То, что он несостоятелен, я узнала слишком поздно - после зачатия. Обычное дело, Ваше Величество: вы, мужчины, такие скрытные.
     - Боже… - застонал Людовик. - Значит я бастард этого олуха?
     - Вы бастард божьей милостью, и кто из смертных, скажите мне, откажется поменяться с вами местами?
     - Но я не легитимен!
     - Ты – глуп, - устало произнесла королева. - Кому интересно легитимен ты или нет? И вообще, запомни раз и навсегда: единственное в чём у тебя не должно быть и капли сомненья, так это то, что я твоя мать.
     А теперь уйди с глаз долой, ты надоел мне – больше, чем когда был маленьким.
     Пойдите прочь, Ваше Величество!..

На следующий день истинный папаша короля-солнца был помещён в крепость Пиньероль. Лицо его скрывала бархатная маска. А та ли это знаменитая маска, стараниями Вольтера превращённая в железную, сказать трудно – она была не одна: восемь государственных преступников насчитывала крепость на границе с Пьемонтом…