Отвес

                Отвес.

   Двадцать второго ноября две тысячи шестнадцатого года напротив моего дома
остановилось такси, передние двери его раскрылись, из-за одной появился води-
тель, а из-за другой Гришин. Как только Гришин ступил на землю, его начало
кренить направо и налево и он отчаянно начал бороться с креном. Мне стало яс-
но, что Гришин мертвецки пьян и прибыл именно ко мне. Я пошёл встречать неждан-
ного гостя и, честно сказать, был рад его приезду. Невзирая ни на что. С Гри-
шиным нас связывали долгие годы дружбы и я по гроб был обязан ему. Были време-
на, когда он с огромным трудом вытащил меня из преисподней. Мне никогда не за-
быть этого да и ему тоже.

   Когда я открыл калитку и вышел ко двору, водитель такси доставал из багажника
походную сумку довольно внушительных размеров и подавал её Гришину. По всему
было видно, что сума имела вес, но Гришин ловко взгромоздил её на правое плечо
и после этого тело его стало  более устойчивым, как будто сума была неотьемле-
мой его частью и без неё Гришина могло легко сдуть малейшим ветерком. Гришин
поблагодарил таксиста и развернулся ко мне лицом. Мы встретились взглядом и оба
поняли, что рады друг другу и нам будет о чём поговорить. Мы не виделись больше
года и крепко обнялись, Гришин при этом шумно вздохнул и скрежетнул зубами.
Я хотел помочь ему донести суму, но он не позволил мне сделать этого, заявив,
что своя ноша не тянет.

   Когда мы вошли в дом, он снял с плеча суму, поставил её на пол рядом с по-
рогом, потом снял свой головной убор, обнажив при этом сильно полысевшую го-
лову с остатками коротких и поседевших волос, торчащих в разные стороны и со-
вершенно позабывших, что такое гребешок и трижды перекрестился, скорбно глядя
на образа в переднем углу, кланяясь при этом и внятно причитая свою единст-
венную короткую молитву на все случаи жизни:-"Господи! Матерь Пресвятая Бого-
родица! Прости меня, грешного! Прости Христа-ради!" После этого он тяжко
вздохнул, как будто с его плеч свалилась гора и произнёс:-"Как живёшь, Серё-
га? Давненько не виделись..." "Живу... Хлеб жую... - отвечал я Гришину, - да-
вай, проходи смелее, тапочки лежат на прежнем месте, выпить есть? Или схо-
дить?" "Есть, Серёга, выпить и есть даже, чем закусить. Я затарился крепко."-
ответил мне Гришин и нагнулся к своей суме.

   В суме, на верхах, лежали две пол-литровые бутылки водки, старательно
обёрнутые газетой "Из рук в руки." Рядом с водкой был свёрток с добротным
куском сала, отваренного в лучных перьях, а всё остальное в суме было забито
до отказа инструментом. Но там, в глубине сумы, как то неясно просматривался
предмет, который чем то отличался от инструмента и скорее походил на приклад
от ружья, завёрнутый в ткань, но я не придал этому особого значения, если
даже это и приклад, чего в этом особенного? Этот свёрток стало видно только
тогда, когда Гришин вытащил из сумы плоский чемоданчик, по всей видимости,
самодельный и тоже обтянутый тканью, как я узнал потом, он и изнутри был об-
тянут тканью и в нём хранился компьютер. Отнеся водку, сало и чемоданчик на
стол, Гришин спросил меня, есть ли в ванной горячая вода и, услышав утверди-
тельный ответ, начал копаться в своей суме и вскоре извлёк из неё щипцы.
"Зачем тебе щипцы?" - удивлённо спросил я его. "Нужно ногти на ногах пост-
ричь." - отвечал мне Гришин. "Так ножницы же есть, они там, в ванной." "Ка-
кие ножницы? Какие ножницы? Никакие ножницы не возьмут. Только щипцы."

   Я заметил, что Гришин не настолько пьян, как мне показалось спервоначалу
и разговор ведёт вполне вразумительно и спокойно ушёл на кухню, решив пожа-
рить к салу с десяток яиц. Гришин был худющ, как узник Бухенвальда, но при
выпивке у него разгорался немыслимый аппетит и он мог покидать в топку и са-
ла и яиц без меры. Да я и сам не прочь был покрепче закусить.

   Вскоре мы с Гришиным уселись за стол. Спешить нам было некуда. Выпивали со
смаком и закусывали тоже. На аппетит жаловаться не приходилось. Желваки рабо-
тали в полную мощность. Челюсти поскрипывали. Языки развязывались. Что удиви-
тельно, от Гришина невозможно было услышать матерщины. Ни единого слова. Ког-
да он начинал говорить, слова лились из него, как вода из родничка, как будто
он выучил наизусть поэму Лермонтова "Мцыри" и вот шпарит и шпарит, рассказы-
вая мне её. Водка постепенно сделала своё дело, Гришин сильно захмелел и тут
он понёс!., и понёс!.. Я даже не знал, верить мне ему или не верить? Только
ведь и придумать никак невозможно то, что он к полуночи мне рассказал, да и
смысла ему не было обманывать меня, да и врать он не любитель, всё говорило в
пользу того, что Гришин говорит правду, а это означало, что он попал в креп-
кий переплёт и, по сути дела, жизнь загнала его в тёмный угол и как теперь
ему выбираться из него, известно только Всевышнему.

                ***

   "Прошлой зимой я долгое время был без работы. Больше месяца нежился в пос-
тели. Перечитывал Чейза, иногда наслаждался миниатюрами Зощенко, время от
времени трепетно прикасался к томикам Лермонтова и погружался в мир его сочи-
нений, а потом выбирался из него совершенно ошалевшим и не находил себе места
в доме, где я мог бы успокоиться. Скурпулёзно вчитывался в страницы "Войны и
мира", пытаясь постичь, в чём же величие этой книги, но в конце концов сде-
лал вывод, что книга эта всё же написана не для таких умов, как мой и на
этом успокоился.

   Вдруг в дверь мою стучалась внучка Алёнушка и громко кричала:-"Деда!" Я
бросал все свои читальные делишки и мы начинали с ней учиться играть в шах-
маты, отыскивали лошадок и цокали язычком, показывая, как умеют лошадки цо-
кать копытками. Потом, когда шахматы надоедали нам, мы разбрасывали их по
углам и брались за шашечки-букашечки. Потом внучка брала меня за руку и тре-
бовательно водила по комнатам, показывая то тут, то там на предметы, попа-
давшиеся нам на пути и ожидала моих разъяснений по поводу предназначения
этих предметов. Она внимательно слушала меня и когда я спрашивал её, всё ли
она поняла, то она в ответ утвердительно начинала кивать мне прекрасной го-
ловкой и кивала ей до тех пор, пока я не произносил:-"Вот какая умница!" По-
том она убегала к маме и я вновь был предоставлен самому себе и продолжал
праздно проводить своё время, не пытаясь подыскивать себе работу и помня из-
речение из "Пчелы":-"На работу не напрашивайся, от работы не отказывайся."

   Как всегда это бывает, работодатель позвонил неожиданно и сделал мне пре-
дложение, от которого отказываться было просто греховно. Да и как отказы-
ваться? Ведь проклятый кишечник требует ежедневных капиталовложений и если
их не делать, то он начинает довольно злобно урчать и порыкивать. Мы встре-
тились с работодателем без промедления и быстро обо всём договорились, так
как были давно знакомы. По своей дурной привычке я продался хозяину за пол-
цены, чтобы потом не было придирок к качеству работ и чтобы мне спалось по
ночам поспокойнее. Уж давно ушло время гнаться за длинным рублём, чем не
длиннее рубль, тем длиннее у него ноги и ухватить его за хвост не удаётся ни
в какую.