Возврат

1.

Вертолёт, как мне показалось, просто упал сквозь матрас облаков, а, вырвавшись из их плена, и почувствовав свежий горный воздух, вдруг резко оборвал снижение и завис ровно над чётко, как «Квадрат Малевича» намалёванным чёрным крестом, обозначавшим место посадки.
Встречать ласково меня не обещали.  Но, и конвоя из крепких, словно выструганных из скал неведомым папой Карлой буратин в беретах морпехов, я, признаться, не ожидал. Если это дань соблюдению секретности, то грош цена подобной секретности, ибо теперь всем известно, что в часть прибыл важный фрукт! И если какой-нибудь снайпер раньше не знал, как я выгляжу, то теперь мог рассмотреть меня во всей красе.
Чиновники от армии, как всегда, отличились большим радушием и малым умом. Они подогнали мне, взятый где-то явно на прокат старый и отчего-то ядовито красный ЗИС, а сопровождать меня вознамерились в двух БМП и одном танке.
Естественно, я залез в танк.

Основная часть базы, как и полагается базе, находящейся в невысоких горах, располагалась в базальтовой тверди этих самых гор. Туда вниз вёл достаточно широкий, изломанный сотнями траков спуск, ведущий в нижний уровень под условным названием «парк».
Ступить на щебёнчатую твердь мне так и не дали, прямо перед моими ногами набросав каких-то ковров и ковриков, явно собранных со всей части, да и в придачу с квартир женатых офицеров. Не хватало только шубы по-Достоевскому, когда мне пришлось-таки перешагнуть лужицу жидкости с радужными нефтяными разводами.
На удивление чистый лифт не то поднял, не то опустил меня на несколько этажей. И, когда алюминиевые двери раскрылись, я, наконец, понял, что совсем близок к цели своего путешествия. Передо мной стояла она, а за её спиной угадывался обильно накрытый стол.
Для подкупа этого пока было мало, но как дань уважения человеку, сутки добиравшемуся в этот забытый богом край, казалось вполне приличным знаком внимания. И я кивнул, сообщив, таким образом, одновременно и своё понимание момента, и дикое желание впиться зубами в сочный бифштекс как можно скорее!
Мы, к сожалению, или к счастью, слишком хорошо знали друг друга, чтобы я мог определить, когда она, наконец, решит, что настало благоприятное время для разговора. А что? Мужчина отдохнул и сыт, его терзает послеобеденная нега, он мечтает, скорее, об одиноком ложе сна, а не о плотских утехах. Разум его заторможен перевариванием изысканной пищи.
К счастью, она знала и о том, что меня на этой мякине не поймаешь, мой разум чист и твёрд всегда. А уж в её присутствии, тем более.


-  Ну и зачем тебя прислали, Серёжа? – Спросила она. – Случай-то рядовой. Перебой с подачей энергии. Резервные генераторы заработали меньше чем через минуту. Никто не пострадал. Вся техника и прочее вооружение вплоть до личного стрелкового на месте. Лично проверила. От чего такая паника там? – Она многозначительно посмотрела на тусклый потолочный светильник.
Да. Для неё всё было именно так. Я был убеждён в этом, не смотря на то, что одной из моих задач, являлось разоблачение её лжи. Ибо, по мнению Генерального Штаба, подобные трюки не возможны вне ведения руководства базы.
- Рядовой, согласился я. – Просто его не было. Ничего не было!
- Чего не было? – Не поняла она, так искренне, что я опять уверовал в её непричастность к произошедшему. Может, отошла, может, спала, в конце концов! И командирам надо иногда спать.
И всё бы так, но на записи она присутствует, как не крути.
Диск с записью налёта на базу морпехов лежал у меня в кармане. Там было всё. Снимал явно один из нападавших.

2.

Они подошли с севера, прячась за валуны и утренний туман. Хорошо вооружённые, великолепно обученные. Из тех, кто не спрашивает «зачем?», а просто выполняет контракт, не больше, но и ничуть не меньше оговоренного в нём.
Увы и ах, эта база слишком давно мирно существовала, обозначая присутствие государства в этой убогой местности. Армия без противника, солдаты в простое – очень быстро уподобляются протухающей рыбе – становятся мягкими, вялыми и вонючими.
В полном соответствии с этой оценкой, часовые даже не пикнули, принимая смерть, кто с ножом в груди, а кто и с перерезанным горлом.
Тени, а именно так они выглядели в тумане, пошли дальше, чётко придерживаясь плана. Они перекрыли все входы и выходы, а после, уже не скрываясь, бурным потоком хлынули в подземелье базы, убивая на своём пути всё и всех, даже ополоумевших до истерики подземельных крыс.
Сектор семейных общежитий, где жили жёны и дети офицеров, жгли штатными армейскими огнемётами. Дети и женщины горящими тряпками с предсмертным визгом ужаса метались по огненным коридорам и падали, и обращались головешками, в которых уже трудно было угадать человеческое происхождение.
Из казарм тоже никому не удалось выйти. Солдат расстреливали прямо в кроватях. Вата из подушек и матрасов обугленными хлопьями витала под сводами ещё недавно мирных пещер.
Буквально горстке офицеров и солдат удалось забаррикадироваться в штабе.
Им было нечем отстреливаться, у них не было связи. Но они упорно не желали сдаться.
На их глазах демонстративно умертвили старенького генерала, неудачно приехавшего проведать своего внука офицера. Умертвили ещё с десяток пленных, обожжённых и искалеченных солдат. И только тогда, когда притащили волоком воющих от страха и боли женщин и детей, выживших в аду пожара, она вышла к победителям. Лысая (её волосы сгорели), с чёрным распухшим лицом, в каких-то лохмотьях, в которых трудно угадывался парадный мундир.
Она с трудом наклонилась, и положила к своим ногам пистолет – последнее оружие, которое оставалось у защитников базы.
И тут всё исчезло…

3.

  Трупы, снова трупы… Расстрелянные прямо в постели. Сейф вскрыли топором одновременно с головой его последнего защитника.
Вот только случилось так, что видео бойни было, а самой бойни не было. Все живы, сейф не вскрыт.
Я настоял на том, чтобы диск просмотрели до торжественного приёма и в очень урезанном командном составе.
Честно признаюсь, мне было любопытно наблюдать за лицами бравых ещё минуту назад офицеров, когда они видели смерть своих детей и жён, а потом и свою собственную.
Лёгкий стук, приглушённые голоса. Это кто-то упал в обморок.
- Невероятно подло, - чей-то голос почти навзрыд.
- Это немыслимо! Кто это снял?
- И где это сняли?
- Опять чёртовы компьютеры!
И только она смотрела на меня пусть полными ужаса, но трезвыми глазами. Она знала меня ничуть не хуже, чем я её. Она понимала, что это не подделка, и то, что я, именно я, никогда бы не прилетел сюда к ней с такой нелепой местью за несостоявшееся счастье.
- Да, - ответил я на её немой вопрос, - объяснить появления этой записи пока не могут наши специалисты. Единственное, в чём все они сходятся, так это в том, что запись подлинная. То есть, это не инсценировка и не монтаж.
- На записи нет даты, - задумчиво произнесла она. И, поскольку, этого ещё не случилось, надо понимать, что оно должно случиться в ближайшем будущем.
Мне всегда нравилась её хватка, но она же и пугала порой. Вот и теперь она выбрала из всех вариантов невероятного тот, который, по её мнению, могла предотвратить.
- В течение часа ко мне весь штаб! – Её голос, отражаясь от пещерных сводов, разлетался далеко по туннелям. – Утроить караулы! Отменить увольнительные и отпуска в город.
Я не стал вмешиваться в её командный порыв, ибо это не принесло бы никакого результата. Да и команды её оказывались вполне логичными в виду неведомой угрозы. Мне легко было представить, какое впечатление пусть даже на самую сильную из женщин произвело изображение её без волос с обожженным, с потрескавшейся кожей лицом. И я просто стал ждать, когда утихнет буря деятельности, и настанет время мысли.
А помыслить было о чём.
Как-то уж больно сразу она уверовала в то, что наблюдала запись из будущего. А кто из нас верит во временные перемещения? Уж точно не военные, привыкшие жить сегодня, а не вчера и не завтра.
Теперь, когда все распоряжения были отданы, я позволил себе приблизиться к ней и прошептать почти на ухо:
- Давай поговорим наедине.
Она ничего не сказала. Просто повернула голову и кивнула. И я впервые увидел сеть морщинок, пленившую её прекрасные глаза.
- Давай на чистоту, - предложил я, - когда мы с трудом расположились внутри КШМ командно штабной машины, изгнав предварительно оттуда всех вплоть до механика-водителя. – Это кино сняла ты.
- Подожди, - поднял я руку, останавливая её возражения. – Я всё понимаю, и готов помочь, чем смогу, но финансовых вливаний не жди. С этим делом сейчас очень плохо. Даже министры себе зарплату урезали.
  Она смотрела на меня как-то странно. Под этим взглядом я как-то очень сразу начал понимать, что моя командировка не ограничится торжественным обедом.
- Ты сам это кино внимательно смотрел? – Вдруг спросила она.
- Вроде да, - кивнул я, не очень понимая, к чему она клонит.
- Заметил дневального на входе в казарму?
- Ну, не настолько внимательно, - смущённо признался я.
Она усмехнулась одними губами.
- Этот солдат только что сменился. И это было его последнее дежурство. Сегодня он покидает базу, увольняется в запас. Кстати, - добавила она, - планировалось отослать его на вашем вертолёте.
- И что? – Не совсем понял я.
- А то, что эти съёмки не могут быть из будущего, как, впрочем, и из настоящего.
- Ладно, про будущее понял, но почему не из настоящего?
Она с улыбкой и как-то неловко дотронулась своей огрубевшей от общения с оружием ладонью до моей вмиг порозовевшей щеки.
- На плёнке нет тебя!

4.

Солдата мы забрали. Но звук винтокрылого  удачника меня просто бесил! Не оставляло ощущение чего-то недосказанного и недоделанного. Словно путь мой лежал из пустоты в пустоту абсолютную. Какие-то маленькие солдаты неврозного фронта бегали по изгибам души и кололи её штыками своих крошечных винтовок. Так всё и вышло.
Машина вновь упала сквозь облака, и уже через несколько минут я докладывал о результатах инспекции почти молодому полковнику, с недавно поседевшего виска, которого ещё не смылась помада любовницы.
- Бог с тобой, - выдохнул он. – Какая, к чёрту, база? Слетал, покувыркался с селянками и ладно. Смотри только, в следующий раз прикрывать тебя не стану!
Я настолько чего-то не понял, что даже не нашёл сразу слов. А когда нашёл, то сказал совсем не то, что хотел.
- Разве не по вашему приказу я летал на нашу базу с инспекцией?
- Молодец, - кивнул полковник, - вот так всем и говори. Только придумай что-нибудь новое. А то проколешься ты с этой «базой». У нас там и караульной будки нет. Ври, короче, чуть поменьше, и я тебя поддержу. Нравишься ты мне.
- Постойте,- не унимался я, - у меня в машине солдат. Он же мне не приснился. Спросите его.
Глаза полковника наполнились состраданием.
- Со мной такое тоже было после контузии, - сообщил он вошедшим солдатам. – Отведите его в медпункт. Пусть эскулапы посмотрят, чем его накачали. А то он бредит какими-то базами.
- Но солдат…
- И солдатами, - тяжело вздохнул полковник.
Я оглянулся на вертушку. Совсем незнакомые мне люди суетились вокруг машины. Не было даже намёка на пассажира, которого я привёз с собой.
В голове подобное укладывается далеко не сразу, если укладывается вообще. Базы нет, солдат исчез. Кто же здесь настоящий? Я? Или меня действительно чем-то накачали? Может такое быть? Может. Я пока ещё смутно, но начал вспоминать окружающую меня действительность. Вот эти тополя с обрезанными верхушками. Вот этот поломанный джин со сдутым колесом. Да! Я вернулся в реальность.
Рукой на всякий случай пощупал нагрудный карман, а чего только не бывает. И понял, что именно вот этого и не бывает. В кармане всё так же покоился диск с записью уничтожения базы, которой тут не было, и с её словами: «Ну и зачем тебя прислали, Серёжа?».
Подлая ситуация. Ощущение, как, наверное, у компаса, попавшего в магнитную аномалию: следуешь притяжению, но только вот не знаешь, с какой оно сейчас стороны. Так подумал я, и, на всякий случай, закатав рукава, проверил состояние локтевых вен. Дырок не было.
Тем временем, меня уже вежливо взяли под руки, бережно сняли с меня оружие, а после и всю походную амуницию, и без насилия, но твёрдо потащили к одноэтажному зданию санчасти. На пороге этого заведения мне уже приветливо до приторности улыбался наш дивизионный медик, за спиной которого маячили белые халаты его подчинённых.
- Серёга, - продолжая мило улыбаться, одними губами мне на ухо прошептал доктор, - когда мои сопроводители почти бросили меня в его объятия. – Чем ты так накачался?
-Чего? – Не понял я.
- Чего, чего, - передразнил меня наш эскулап, - чего ты пил-то хоть помнишь?
- Это имеет значение? – Спросил я, и тут же сам удивился своему вопросу.
- Естественно имеет, - вторя короткому полёту моей мысли, чуть не закричал шёпотом мне в ухо Врач.
Если вам хоть раз кричали в ухо шёпотом, то вы должны понимать, сколь это впечатляет.
- Я помню Базу, бывшую жену, солдата, которого привёз..., - не очень уже уверенно произнёс я.
- Вот и заткни все эти воспоминания себе в одно место, - уже не прошептал, а проскрипел он мне на ухо. – И про Базу, и про жену. Если в дурке не желаешь поселиться пожизненно.
- Но я не понимаю.., - я старался говорить очень тихо, но даже этот мой почти немой возглас оказался заблокированным огромной ладонью Дока.
- Серёжа, - ласково произнёс он, уже не стесняясь санитаров.- Твоя жена ждёт в приёмном покое разрешения встречи с тобой. – И добавил зловещим шёпотом: - и не дай тебе Бог сказать ей, что она «бывшая»!
Доктор взмахнул рукой. Словно из кафельного, почти истёртого миллионами ног, пола возникла каталка. На неё меня и уложили безликие братья в белых халатах. Док, задрал мне рукав, а дальше пропало всё, даже сны.
Зато вернулась реальность.

5.


- Я не стану руководить штурмом гарнизона, где командиром моя, пусть и бывшая, жена, - твёрдо сказал я. Не на таких условиях уж точно.
- Я должен понимать так, что есть условия, на которых вы готовы на данный поступок? – Сразу заинтересовался куратор.
Теперь я даже вспомнил, как он выглядел. Странно так. Какое-то карикатурное подобие человека. Правда, вот только смеяться над ним я бы зарёкся, чего и всем желаю.  Не очень понятно почему, но он не терпит иронии над собственной внешностью. Это при том, что его реальная внешность ни кому до сих пор не ведома.\
- Без всяких условий, - со вздохом произнёс я, проклиная тот день, когда польстился на уговоры пьяного полковника, представившегося не менее чем начальником оперативной части сухопутной разведки.
Между нами, когда мы трезвые, такой оперативной части просто не существует. Но я был пьян, и повёлся, как малец.
- Я вас очень понимаю, - сочувственно покачал головой Куратор, - старые воспоминания, старые переживания.
- Вы ничего не понимаете, - пьяно рявкнул я.
- Ой, как понимаю, - усмехнулся Куратор, и погладил меня по руке. – И вы накажите её! Вы! ВЫ! База должна быть уничтожена.
- Я не могу…
- Можете! Что вам необходимо?
- Это элитная База, мне понадобятся профессионалы, много профессионалов. Но я не желаю…
- Хорошо, считайте, что у вас есть профи. Как мы подойдём к Базе? Там четыре линии охраны, одна из которых автоматическая.
- Да будьте вы прокляты…
- Ну, ну, не огорчайтесь так. Не торопитесь делать фатальных глупостей.
- Не делать чего? – Меня крутило подобно мясу в шнеке мясорубки, но я ещё не терял сознания.
- Вот и славно! Именно вы поведёте в бой отряд добровольцев!
Последнее, что я запомнил из этого страшного сна, так это острое желание помочиться. Собственно, оно меня и разбудило. Весь в липком поту я встал, сбросив с себя тонкое летнее одеяло, и вяло поплёлся в туалет. Останки сна ещё продолжали виться надо мной.
Выйдя из туалета, и миновав короткий коридор, хватавший меня за руки и плечи рукавами всевозможных шуб, курток и дублёнок жены, я заглянул в гостиную, дабы глотнуть минеральной воды из дежурной всегда бутылки.
Я почти не удивился, когда гостиная превратилась в походный штаб, а Она стояла в его главе, когда все мужчины сидели и ей внимали.
Её форма была пошита специально так, чтобы мужчины-офицеры в её присутствии забывали о собственных жёнах и любовницах, а думали только о ней, и только ей подчинялись. Она была современной амазонкой – сильной, суровой, непобедимой, но… ласковой для того, кто смог завоевать её сердце.
- Серёжа, ты опоздал, как всегда, - вздохнула она, верно, отдавая дань нашей прошлой связи. – А вопрос, который мы обсуждаем, очень серьёзен, тем не менее.
В голове полный сумбур.
У меня была жена? Я сам кем-то там руководил? Бред! Последним моим убийством, было убийство комара на моей шее.