Стены из камня. Глава 44. Отвес

                Отвес.

   Двадцать второго ноября две тысячи пятнадцатого года напротив моего дома
остановилось такси, передние двери его раскрылись, из-за одной появился води-
тель, а из-за другой Гришин. Как только Гришин ступил на землю, его начало
кренить направо и налево и он отчаянно начал бороться с креном. Мне стало яс-
но, что Гришин мертвецки пьян и прибыл именно ко мне. Я пошёл встречать неж-
данного гостя и, честно сказать, был рад его приезду. Невзирая ни на что. С
Гришиным нас связывали долгие годы дружбы и я по гроб был обязан ему. Были
времена, когда он с огромным трудом вытащил меня из преисподней. Мне никогда
не забыть этого да и ему тоже.

   Когда я открыл калитку и вышел ко двору, водитель такси доставал из багаж-
ника походную суму довольно внушительных размеров и подавал её Гришину. По
всему было видно, что сума имела вес, но Гришин ловко взгромоздил её на пра-
вое плечо и после этого тело его стало более устойчивым, как будто сума была
неотьемлемой его частью и без неё Гришина могло легко сдуть малейшим ветер-
ком. Гришин поблагодарил таксиста и развернулся ко мне лицом. Мы встретились
взглядом и оба поняли, что рады друг другу и нам будет о чём поговорить. Мы
не виделись больше года и крепко обнялись, Гришин при этом шумно вздохнул и
скрежетнул зубами. Я хотел помочь ему донести суму, но он не позволил мне
сделать этого, заявив, что своя ноша не тянет.

   Когда мы вошли в дом, он снял с плеча суму, поставил её на пол рядом с по-
рогом, потом снял свой головной убор, обнажив при этом сильно полысевшую го-
лову с остатками коротких и поседевших волос, торчащих в разные стороны и со-
вершенно позабывших, что такое гребешок и трижды перекрестился, скорбно глядя
на образа в переднем углу, кланяясь при этом и внятно причитая свою единст-
венную короткую молитву на все случаи жизни:-"Господи! Матерь Пресвятая Бого-
родица! Прости меня, грешного! Прости Христа-ради!" После этого он тяжко
вздохнул, как будто с его плеч свалилась гора и произнёс:-"Как живёшь, Серё-
га? Давненько не виделись..." "Живу... Хлеб жую... - отвечал я Гришину, - да-
вай, проходи смелее, тапочки лежат на прежнем месте, выпить есть? Или схо-
дить?" "Есть, Серёга, выпить и есть даже, чем закусить. Я затарился крепко."-
ответил мне Гришин и нагнулся к своей суме.

   В суме, на верхах, лежали две пол-литровые бутылки водки, старательно
обёрнутые газетой "Из рук в руки." Рядом с водкой был свёрток с добротным
куском сала, отваренного в лучных перьях, а всё остальное в суме было забито
до отказа инструментом. Но там, в глубине сумы, как то неясно просматривался
предмет, который чем то отличался от инструмента и скорее походил на приклад
от ружья, завёрнутый в ткань, но я не придал этому особого значения, если
даже это и приклад, чего в этом особенного? Этот свёрток стало видно только
тогда, когда Гришин вытащил из сумы плоский чемоданчик, по всей видимости,
самодельный и тоже обтянутый тканью, как я узнал потом, он и изнутри был об-
тянут тканью и в нём хранился компьютер. Отнеся водку, сало и чемоданчик на
стол, Гришин спросил меня, есть ли в ванной горячая вода и, услышав утверди-
тельный ответ, начал копаться в своей суме и вскоре извлёк из неё щипцы.
"Зачем тебе щипцы?" - удивлённо спросил я его. "Нужно ногти на ногах пост-
ричь." - отвечал мне Гришин. "Так ножницы же есть, они там, в ванной." "Ка-
кие ножницы? Какие ножницы? Никакие ножницы не возьмут. Только щипцы."

   Я заметил, что Гришин не настолько пьян, как мне показалось спервоначалу
и разговор ведёт вполне вразумительно и спокойно ушёл на кухню, решив пожа-
рить к салу с десяток яиц. Гришин был худющ, как узник Бухенвальда, но при
выпивке у него разгорался немыслимый аппетит и он мог покидать в топку и са-
ла и яиц без меры. Да я и сам не прочь был покрепче закусить.

   Вскоре мы с Гришиным уселись за стол. Спешить нам было некуда. Выпивали со
смаком и закусывали тоже. На аппетит жаловаться не приходилось. Желваки рабо-
тали в полную мощность. Челюсти поскрипывали. Языки развязывались. Что удиви-
тельно, от Гришина невозможно было услышать матерщины. Ни единого слова. Ког-
да он начинал говорить, слова лились из него, как вода из родничка, как будто
он выучил наизусть поэму Лермонтова "Мцыри" и вот шпарит и шпарит, рассказы-
вая мне её. Водка постепенно сделала своё дело, Гришин сильно захмелел и тут
он понёс!., и понёс!.. Я даже не знал, верить мне ему или не верить? Только
ведь и придумать никак невозможно то, что он к полуночи мне рассказал, да и
смысла ему не было обманывать меня, да и врать он не любитель, всё говорило в
пользу того, что Гришин говорит правду, а это означало, что он попал в креп-
кий переплёт и, по сути дела, жизнь загнала его в тёмный угол и как теперь
ему выбираться из него, известно только Всевышнему.

                ***

   "Прошлой зимой я долгое время был без работы. Больше месяца нежился в пос-
тели. Перечитывал Чейза, иногда наслаждался миниатюрами Зощенко, время от
времени трепетно прикасался к томикам Лермонтова и погружался в мир его сочи-
нений, а потом выбирался из него совершенно ошалевшим и не находил себе места
в доме, где я мог бы успокоиться. Скурпулёзно вчитывался в страницы "Войны и
мира", пытаясь постичь, в чём же величие этой книги, но в конце концов делал
выводы, что книга эта всё же написана не для таких умов, как мой и на этом
прекращал свои потуги.

   Я никогда не забывал о том, что Ольга Ивановна Люкшина, наша учительница
по литературе, говорила нам:-"Чтобы постичь величие этого произведения, нуж-
но внимательно прочесть его не менее шести раз. Лишь в этом случае перед ва-
ми приоткроется завеса той величайшей тайны, которая содержится в этом гени-
альном сочинении..." и с надеждой отмечал, что мне остаётся прочесть "Войну
и мир" всего лишь три раза.

   Вдруг в дверь мою стучалась внучка Алёнушка и громко кричала:-"Деда!" Я
бросал все свои читальные делишки и мы начинали с ней учиться играть в шах-
маты, отыскивали лошадок и цокали язычком, показывая, как умеют лошадки цо-
кать копытками. Потом, когда шахматы надоедали нам, мы разбрасывали их по
углам и брались за шашечки-букашечки. Потом внучка брала меня за руку и тре-
бовательно водила по комнатам, показывая то тут, то там на предметы, попа-
давшиеся нам на пути и ожидала моих разъяснений по поводу предназначения
этих предметов. Она внимательно слушала меня и когда я спрашивал её, всё ли
она поняла, то она в ответ утвердительно начинала кивать мне прекрасной го-
ловкой и кивала ей до тех пор, пока я не произносил:-"Вот какая умница!" По-
том она убегала к маме и я вновь был предоставлен самому себе и продолжал
праздно проводить своё время, не пытаясь подыскивать себе работу и помня из-
речение из "Пчелы":-"На работу не напрашивайся, от работы не отказывайся."

   Как всегда это бывает, работодатель позвонил неожиданно и сделал мне пре-
дложение, от которого отказываться было просто греховно. Да и как отказы-
ваться? Ведь проклятый кишечник требует ежедневных капиталовложений и если
их не делать, то он начинает довольно злобно урчать и пофыркивать. Мы встре-
тились с работодателем без промедления и быстро обо всём договорились, так
как были давно знакомы. По своей дурной привычке я продался хозяину за пол-
цены, чтобы потом не было придирок к качеству работ и чтобы мне спалось по
ночам поспокойнее. Уж давно ушло время гнаться за длинным рублём, чем не
длиннее рубль, тем длиннее у него ноги и ухватить его за хвост не удаётся ни
в какую.

   Работа была довольно простой, незамысловатой, для начала нужно было произ-
вести ремонт в небольшом цеху, который до этого арендовали кузнецы, ковавшие
в нём без передышек ограды на могилы усопших, навесы для различных магазинов
и всё прочее, что поддавалось ковке и подворачивалось под руку. Я справился
с ремонтом этого цеха менее, чем за месяц, зима за это время кончилась, как
будто её и не бывало и вышел наружу. Ещё с месяц я латал и переделывал раз-
валившиеся крылечки, проштопал локерными саморезами сайдинг фасада, который
весь растрепало ветром, потом добрался до крыши, крытой оцинкованным листом,
подправил и укрепил разогнувшиеся кляммуры и на этом моя миссия здесь была
закончена. Отдохнув пару дней, я был переведён хозяином на основной объект,
где и ожидала меня кровавая драма, перевернувшая всю мою жизнь таким мака-
ром, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

   Объект этот раньше был молокозаводом, но в годы перестройки, когда один
за другим рухнули все колхозы, так и не успев рассчитаться с долгами перед
государством, когда несметные стада крупно-рогатого скота исчезли с лица
земли самым чудодейственным образом, будто бы испарились в одночасье и доить
стало некого, нужда в молокозаводе отпала сама собой, здания стали приходить
в негодность, ветшать и сыпаться, пока не нашлись рачительные хозяева, взя-
вшие производственные площади в свои крепкие руки и начавшие незамедлитель-
но и несчётно впуракивать баснословные деньги в ремонт помещений. Мало-по-
малу здания принимали божеский вид и в отремонтированных цехах появлялись
живые люди, цеха начинали выпускать продукцию, хотя уже и не молочную, но
всё же не менее необходимую в быту. Нужно отметить при этом, что, хотя ко-
ров стало нигде не видно, молоко при этом лилось рекой и изобиловало во
всех своих видах. Возникало впечатление, что наконец то сбылась давняя ме-
чта человечества о той корове, что состоит из одного только вымени и из 
этого вымени течёт молочная река.

   Работу я начал именно с того места, где меня ожидал сюрприз. Над одним
из окон выскользнула из своего гнезда металлическая перемычка в форме по-
лутавра и вся кирпичная кладка над ней опасно зависла, грозя в любой мо-
мент свалиться кому нибудь на голову и наделать делов, совершенно нежела-
тельных и очень даже неприятных, особенно для тех, кому в жизни нет фарта.
Я забрался по лестнице на крышу и поднял наверх необходимый мне инстру-
мент, как то; кувалдометр, ломограф, шуруповёрт и ещё кое-какую мелочёвку.
Мне предстояла довольно унылая работёнка по демонтажу красного кирпича со-
ветской закалки с примесью цементного раствора советских времён и особен-
ного ликования перед началом работ у меня не было, тем более, что перед
этим я некоторое время наблюдал, как крепкий молодой парень по имени Сер-
гей раздалбливает кувалдометром ставший ненужным парапет из точно такого
же кирпича, какой предстояло разрушать и мне. Я не завидовал Сергею, видя,
с каким трудом поддаётся ему каждый очередной кирпич.

   Вскоре я вскрыл крышу и убрал в сторону четыре профлиста. Потом распилил
в нескольких местах обрешётку, стараясь делать пропил над центром стропил
и при помощи ломометра удалил несколько дюймовых досок, после чего кирпич-
ный карниз кладки стал мне свободно доступен для его демонтажа. Обратив
внимание на то, что верхний ряд кладки весь пересыпан землёй с чердака и в
этом ряду не было даже намёка на цементный раствор, я обрадовался и осто-
рожно прикоснулся к первому кирпичу. Так и есть. Кирпич свободно снялся и
я аккуратно уложил его на чердак. За ним второй, третий и дело пошло! И по-
ехало! Моей радости не было предела. Второй ряд, обнажавшийся под первым,
показывал мне, что и он лежит без раствора и также, как первый, пересыпан
только землёй. На душе моей полегчало. Всё таки есть Бог на свете.

   Когда я сделал первый перерыв в работе, то был в самом радужном настрое-
нии и даже сам прокурор казался мне другом, а судья чуть ли не братом. Я ещё
не знал, что остались считанные мгновения, отделявшие мои спокойные и упои-
тельные будни от лихорадочных и напряжённых дней. Я бы даже сказал - кошмар-
ных.

   Стена здания имела толщину восемьдесят сантиметров. Я разбирал карниз на
длину четыре метра, так как окно под перемычкой было три метра шириной и три
метра в высоту. И вот, когда после короткой передышки я разбирал уже третий
ряд кирпичей, неожиданно для меня посредине стены стала образовываться впа-
дина, засыпанная той же чердачной землёй чёрного-чёрного цвета и перемолотой
временем в мельчайшую пыль. Я сразу почуял неладное и передо мной сам собою
возник вопрос, а запускать ли в эту впадину руку? Но ведь как не запустишь,
мне же работу продолжать надо, для чего же я тогда здесь вообще маюсь? И я
запустил. Запустил, чёрт меня побери.

   Убрав ещё три кирпича и видя, что впадина продолжается, я проскрёб рукой
землю во впадине на глубину сантиметров в десять и рука моя наткнулась на
предмет, имевший определённые формы. Сердце моё затрепетало и воображение
заработало сумбурно, самые разнообразные мысли поскакали одна за другой и
наскакивали одна на другую. Горы злата и серебра уже мерещились мне, когда
я заставил себя успокоиться и осторожно осмотреться по сторонам. Да и как не
осмотреться, ведь увидеть могут. Тут надо действовать с умом, а не абы как.

   Сергей стоял на самом верху парапета и бил кувалдометром по кирпичам, на
которых стоял, то есть себе под ноги. Расшатав кирпичи, он переступал на дру-
гое место и сбрасывал расшатанные кирпичи вниз. Он находился от меня метров
за сорок, работал увлечённо, дело у него шло на лад и он совершенно не обра-
щал на меня внимания, даже не смотрел в мою сторону. Ни одним глазом. Ему
было не до меня.

   Я продолжил свои раскопки и уже через пять минут мне стало ясно, что нет
в обнаруженном схроне ни злата, ни серебра, но есть оружие. Огнестрельное
оружие. И даже боеприпас к нему. Это было прекрасно! Зачем нам злато и бо-
гатство? Ведь от злата зло одно! Каждый это знает, тут и объяснять нечего.
А оружие... Оружие может пригодиться... В любой момент...

   Я осторожно вытащил из схрона свёрток шинельного сукна и также осторожно
уполз с ним под крышу, в темноту чердачного помещения, где меня никто уже не
мог увидеть. Там я выбрал подходящее местечко, аккуратно вновь закопал свёр-
ток и вернулся на рабочее место. Возбуждению моему не было предела, мне ка-
залось, что я сходил на крупное дело и остаётся только замести следы.

   Молокозавод строился в послевоенные годы и возраст его, если можно так
выразиться, был старше моего, поэтому меня разбирало любопытство, какое же
именно оружие преподнёс мне его величество случай. А то, что в свёртке было
оружие, не вызывало у меня никаких сомнений, хотя в свёрток я ещё не загля-
дывал. Приклад, патронташ и ствол прощупывались через ткань сукна очень явс-
твенно да и очертания всех этих предметов ясно говорили сами за себя.

   С трудом я дождался обеденного перерыва, когда Сергей ушёл на обед домой,
он жил совсем рядом с объектом. Я остался на чердаке совсем один. По крайней
мере, так я тогда думал и в чём был абсолютно уверен. Но не зря говорят, что
все стены имеют уши.

   Пробравшись в полутьме чердака к своему сокровищу, я осторожно распечаты-
вал его и передо мной обнажались один за другим все атрибуты находки. Здесь
было гладкоствольное ружьё тридцать второго калибра, с затвором и сьёмным
стволом. Магазина не было, ружьё было однозарядным. Был патронташ, в котором
находилось восемь заряженных патронов с латунными гильзами. Кроме всего этого
был тугой круглый свёрток, на ощупь я сделал вывод, что это бумаги, скручен-
ные в трубочку. Этот свёрток я сразу отложил в сторону. Все детали ружья, да-
же деревянные были смазаны чем то наподобие солидола и туго обтянуты совер-
шенно прозрачной бумагой таким образом, что смазка лежала очень и очень тон-
ким слоем. Оба конца ствола, и дульный срез и патронник были плотно заткнуты
пробками, наподобие винных. Затвор и ствольная коробка были запечатаны по
отдельности. Ложе просматривалось тёмно-коричневым, но цевьё светло-жёлтым,
как будто они были от разных ружей. Ложевая шейка имела пистолетную форму.
Пятка приклада имела форму овальной выемки. Металлические части не имели ни-
какого орнамента.

   Закончив осмотр, я вновь всё аккуратно завернул в шинельное сукно, оставив
себе только свёрнутый в трубочку бумажный рулон, диаметр которого был прибли-
зительно семь сантиметров и длина сантиметров тридцать. Зарыв опять в землю
свою находку, я пробрался к рабочему месту и потихоньку начал ломать себе го-
лову, думая, как бы переправить находку домой и нужно ли вообще это делать?
Не лучше ли позвонить хозяину здания и все заботы, касающиеся находки, пере-
ложить на его плечи? Ей-Богу! Если бы я так тогда поступил, у меня не было бы
сейчас никаких проблем. Но этот проклятый червь, живущий во мне с тех самых
пор, с каких я себя помню, начал нудно ныть, капризничать и требовать от меня
строжайшего молчания и полного присвоения клада. Я никак не мог совладать с
ним, ничего не мог с ним поделать, мне пришлось пойти ему на уступки и я ре-
шился в конце концов всё найденное прикарманить.

   После того, как выемка в карнизе закончилась, вместе с ней закончилась и
лафа, дальше пошла настоящая кладка и мне пришлось сильно попотеть, демонти-
руя кирпичик за кирпичиком и выпуская лом из рук только для того, чтоб заме-
нить его кувалдой, а кувалду откладывать в сторону только тогда, когда нужно
было заменить её ломом. Прошло несколько дней и я мало-помалу сломал всё, что
нужно было сломать, установил перемычку на место, приварил сваркой её к дру-
гой металлической перемычке, соединив их несколькими арматуринами и вновь
сложил кладку как стены, так и карниза. Всё встало на свои места и я продол-
жил выполнять другие работы, которых было невпроворот.

   Меня так и подмывало, так и подмывало извлечь из земли найденное ружьецо
и наконец я не вытерпел и пробрался в темноту чердака, начал раскапывать то
место, где спрятал свою находку и был ошарашен тем, что ружья нигде не было.
В жаркий летний зной, в духотище чердака руки и ноги мои стали коченеть от
холода, а сердце заходиться от ужаса, сковывавшего всё моё и без того хилое
тело. Опасаясь обморока, я вылез на свежий воздух и никак не мог ничего со-
образить, никак не хотел смириться с тем, что ружьишко моё свистнули. Я был
расстроен настолько, что в этот обеденный перерыв даже не пообедал, я совер-
шенно забыл про обед и вечером жена долго выговаривала мне за это, а я отве-
чал ей, что у меня от пыли расстроился желудок и меня сильно прошиб понос и
я ничего не могу есть. Тогда жена выписала мне четыре таблетки тетрациклина,
которым мы в незадавние времена лечили от поноса поросят и я тут же прогло-
тил их, чтобы меня не заподозрили во лжи. Жена на дух не переносит лжи, да
и я её тоже не любитель. Я сьел эти четыре таблетки и был уверен, что теперь
мне суток на четверо обеспечен крепкий запор. Но куда деваться бедному кре-
стьянину? Фишка так ложилась.

   Невзирая на неприятности, которые начинали валиться на мою голову, я про-
должал рьяно трудиться, хозяин прислал мне в гостинец восемь пачек силикат-
ного кирпича, полуторки, приблизительно по два куба в каждой, если не больше
и я пыхтел и пыхтел, вырабатывая их на закладывание ненужных окон. Окна зак-
ладывались, кирпич убавлялся и подходило время просить кирпича ещё, я был в
азарте, мне нужно было, чтобы копеечка текла и я уж почти совсем смирился с
похищением у меня ружья и начал забывать об нём, как вдруг по городу прока-
тился слух, заставивший меня насторожиться и навострить уши. Говорили о том,
что поздно вечером, когда начинало смеркаться, но видимость была ещё доста-
точно хорошей, на мосточке через речушку Труёв, который представлял из себя
две шестиметровые доски довольно большой ширины и толщиною в восемь санти-
метров, встретились двое. Продавец и покупатель.

   В том месте, где они встретились, речушка Труёв делала поворот и начинала
течь у подножия Горы Дураков. Гора эта прорезалась многочисленными оврагами
и весь её ландшафт был плотно укрыт смешанным лесом и местами непролазным
кустарником, в котором любили пастись козы.

   Продавец подошёл именно со стороны леса, а покупатель подъехал на машине
со стороны города. Продавец взошёл на мосток, держа на плече огромный кале-
ваный мешок, наполненный истёртой и просеянной коноплёй, готовой к её упот-
реблению заядлыми курильщиками конопли, которых развелось в последнее время
несказанно много. От их курения иногда над городом стоит марево и весь воз-
дух пропитан запахом конопли. Это проявляется особенно, когда кто нибудь ку-
пит коноплю, а потом оказывается, что она беспонтовая, тогда ему приходится
сжигать некачественный продукт в какой нибудь печке и из её трубы выходит
дым, как из крематория, и он стелется над городом, как туман зла. Продавец
нёс мешок, а покупатель деньги, чуть ли не целую охапку. Когда они встрети-
лись посредине мосточка и уже готовы были обменяться друг с другом каждый
своей валютой, то вдруг со стороны леса громыхнул ружейный выстрел и прода-
вец ыхнул и выронил из рук мешок с драгоценным товаром и этот мешок упал в
Труёв и поплыл вниз по течению. Вслед за мешком в речушку свалился и прода-
вец, он тяжело стонал и ыхал и делал попытки выбраться из воды на берег.

   Покупатель в это время, совершенно ошарашенный происшедшим, так как он
никак такого не ожидал, у него всё было продумано до мелочей, выронил из рук
деньги, которые веером рассыпались и поплыли по воде вслед за мешком, как бы
стремясь завершить сделку по водному пути, коль не удалось сделать этого на
суше, резво развернулся на мостке и бросился наутёк к машине, чуя, что дело
пахнет керосином. Но, когда он подбежал к машине, приоткрыл дверку и приг-
нулся, чтоб занырнуть за руль и быстро отчалить, в этот момент громыхнул
второй выстрел и покупатель осел рядом с машиной и ему стало очень плохо.

   Прошло довольно много времени, прежде, чем приехала скорая помощь и рота
смелых парней в камуфляже. Раненных увезли в больницу, рота прочёсывала лес
и кустарник. Но прочёсывали безрезультатно, не нашли ни пыжей, ни гильз,
так как вскоре сумерки сгустились и стало не видно ни зги. Деньги успели вы-
ловить, мешок с коноплёй застрял около первой коряги, а вот след стрелка
совсем простыл и его не взяли даже учёные собаки. Впоследствии всем стало
понятно, что стрелок не был простаком и вывести его на чистую воду будет де-
лом непростым.

   Ранения, которые он нанёс продавцу и покупателю, были совершенно одинако-
вы. Он крепко разворошил им обоим геморрой.

   Извлечённые из тел незадачливых бизнесменов пули весили по двенадцать с
половиной граммов, а это означало, что стреляли из ружья тридцать второго ка-
либра, так как калибр ружей определяется количеством пуль, которое можно от-
лить для того или иного ружья из одного фунта чистого свинца.

   Ночью прошёл сильный ливень, с Горы Дураков стекали сильные потоки воды и
они окончательно смыли все надежды найти следы стрелка. Покупатель с продав-
цом, отходившие от наркоза после операций, чувствовали себя весьма неважно и
задавать им вопросы было совершенно бесполезно. Их простреленные ягодицы со-
вершенно не давали им покоя и им было не до игры в вопросы и ответы. Тем не
менее, их с пристастием допросили, как только это стало возможным и выясни-
лось, что они совершенно незнакомы, видят друг друга в первый раз и между ни-
ми не было никогда никаких контактов. Мешок с коноплёй не принадлежал ни од-
ному из них, а деньги, что-деньги? Чьи они? Кто может это знать?

   Детальное изучение их мочи не дало никаких результатов. Экспертиза показа-
ла, что оба израненных безвинно человека чистейшие ангелы и даже слыхом не
слыхали о том, что конопля пригодна для курения, а уж чтобы курить, так об
этом и речей заводить не надо, зачем хаять людей и возводить на них поклёп и
напраслину? Ведь это очень нехорошо. Следствие развело руками и перестало му-
чить потерпевших подозрениями, было ясно, как день, перед следствием агнцы.
На предложение подать заявление на имя начальника полиции с просьбой разыс-
кать стрелка оба отвечали, что заявления писать не станут, так как они абсо-
лютно уверены, Бог стрелка накажет.

   Все эти новости и подробности дела рассказал мне Сергей, который стара-
тельно демонтировал парапет. Он жил как раз между молокозаводом и местом про-
исшествия. Он даже выстрелы слышал вечерком. И не оставил их без внимания.
Оседлав велосипед, он тут же сделал неспешную прогулку перед сном в сторону
выстрелов. Он даже скорую вызвал со своего телефона, так как у обоих изранен-
ных бедолаг телефонов с собой не было. А когда их увезли в больницу, то он,
оказавшись в центре внимания розыскных мероприятий, ко всему присматривался
и прислушивался, а когда главный начальник спросил его:-"А ты как здесь ока-
зался?", то он машинально ответил:-"Стреляли."

   На другой день, рано утром, Сергей уже побывал в больнице, поговорил там
с знакомой медсестрой, а в обеденный перерыв уже знал всю текучку дела. Мало
того, к вечеру он уже знал, чьи козы пасутся на Горе Дураков рядом с местом
происшествия и под чьим они были присмотром. Разыскав хозяйку коз, он подоб-
рал ключи к её языку и она призналась ему, что видела человека с ружьём, ко-
гда угоняла коз домой, а вернее, она просто шла за козами, которые знали до-
рогу домой сами и с высоты Горы Дураков ей хорошо было видно, как к реке
спускается на широких охотничьих лыжах охотник с ружьём за плечами и она бы-
ла очень удивлена тем, что он на лыжах в середине лета. Но потом решила, что
ничего необычного в этом нет, ведь на Горе Дураков всякое случалось и уди-
вить тут чем нибудь кого либо было просто безнадёжным делом. Никаких примет
этого странного охотника она не заметила, знает только, что он был очень
высокого роста и у неё даже мелькнула мысль в голове о снежном человеке.

   Сергей в снежного человека не верил, так как был уверен, если бы снежный
человек обитал в этих краях, то он обязательно знал бы его и даже непременно
завёл бы с ним знакомство. Поэтому он принял решение во что бы то ни стало
разузнать, что за верзила разгуливает по Горе Дураков и постреливает напра-
во и налево из гладкоствольного ружья тридцать второго калибра и использует
патроны, заряженные пулями, отлитыми из настоящего и чистейшего свинца. Он
решил узнать, кто же этот стрелок и с этой целью, взяв с собой спальный ме-
шок, три литра "Жигулёвского" пива, пачку сигарет и зажигалку, он заступил
на ночное дежурство, будучи уверен, стрелок обязательно вернётся в то место,
где он открыл охоту на дичь, не дожидаясь осеннего сезона.

   В лесу было тепло и тихо. Лишь приглушённые городские шумы нарушали лесную
идиллию. Птички уже спали, когда Сергей наломал сосновых лапок, расстелил их
в ложбинке, раскатал спальный мешок и с наслаждением развалился на мягком ло-
же. Лишь потом он распечатал пиво и с ещё большим наслаждением сделал девять
крупных глотков. Он всегда пил пиво по девять глотков, больше не вытягивал,
начинал задыхаться. Но и за время выпивания этих девяти глотков он успевал
прийти к совершенному пониманию, что жизнь-удивительно прекрасная штука. По-
том Сергей закурил сигарету и начал с увлечением пускать кольца, стараясь,
чтобы они воспарили до неба. "Да.., было время.., - думал он, - были денёчки
золотые, когда банки выдавали мне займы без промедления, ничуть не сомневаясь
навариться на надёжном клиенте, а я крутил солнышко в мешке и спускал в ка-
зино эти займы один за другим. Но настал момент, когда они меня раскусили и
стали наседать мне на плечи, требуя возврата своих кровных. Только где мне
их взять?.."

   Отбросив печальные мысли в сторону, Сергей вновь пригубился к горлу своей
бутыли и сделал очередные девять глотков. Особенно он не таился, интуиция по-
дсказывала ему, что сегодня стрелок не придёт и ему придётся дежурить здесь
не меньше недели. Коротая время за пивом и сигаретами, он сладко заснул. А
утром проснулся от гомона пташек, которые щебетали вовсю, неуёмно, казалось,
что их здесь было видимо-невидимо, каждая пела на свой лад и Сергей подумал,
что он находится в раю, долго наслаждался пением, пока рука не потянулась в
сторону бутыли и не нашарила её. Распечатав вторую бутыль, он немного пригу-
бился и решил, что нужно вставать. Место было обжито и ему оставалось только
продолжать еженощно наблюдения. Стрелок был наполовину уже в его кулаке.

   Ещё только чуть-чуть всходило солнце, когда Сергей собрал аккуратно лапку,
сложил её в спальный мешок, придирчиво осмотрел своё спальное место, убежда-
ясь в том, что его пребывание здесь не будет замечено и, пройдя лесом по под-
ножию Горы Дураков, вышел на асфальтированную дорогу. Спальный мешок, напол-
ненный лапкой, был лёгок, в руке у Сергея была бутыль с пивом и он бодро за-
шагал к дому. Дом был рядом. Пятнадцать минут неспешной ходьбы.

   На следующий день он вновь заступил на пост, но уже без пива, отнесясь к
задуманному со всей ответственностью. Он пришёл пораньше, тщательно замаски-
ровался в ложбинке и стал наблюдать за происходящими вокруг него событиями.
Вот совсем неподалёку от него из земли вылезла крупная оса, начала ползать
вокруг своего жилища и, найдя каменную крошку, покатила её к отверстию, из
которого она вылезла. Подкатив камушек к отверстию, она старательно прикры-
ла им вход, потом своими мохнатыми лапками нагребла вокруг камушка сосновых
иголок вперемушку с мелким сором и улетела. Найдя где то неподалёку зазевав-
шуюся гусеницу, она ужалила её и скоро уже волокла к своему жилищу. Парали-
зованное тело гусеницы было огромных размеров и оса с большим трудом зата-
щила его в свои катакомбы, предварительно освободив недавно замаскированный
лаз.

   Сергей подумал о том, как удивительно устроен мир, какие причудливые фор-
мы жизни окружают нас везде и повсюду. Вот, например, где то в дальних-даль-
них странах живут птички - ткачи. Они приспособились собираться в большие
стаи количеством до трёх сотен и все вместе начинали строить себе жилище. С
этой целью ткачи подыскивали дерево с многочисленными корявыми ветками и на-
чинали строить свой общий дом. Как только проходил дождь и вокруг становилось
с избытком грязи, они начинали собирать её и при её помощи, используя грязь,
как цементный раствор, начинали ваять на дереве много-много-квартирный дом.
Дом этот порой доходил весом до тонны. В этом доме хватало места всем парам
и их птенцам. В каждую квартиру был отдельный вход и все семьи жили приватно,
соблюдая таинства любви и семейного благополучия и счастья. Размечтавшись о
квартирке, Сергей вновь сладко уснул.

   Он терпеливо дежурил каждую ночь и всегда был твёрдо уверен - стрелок при-
дёт. Стрелок не мог не прийти, потому что Сергей ждал его. И дождался. Это
произошло после девяти ночей дежурства, когда Сергей уже привык к лесному жи-
тию и стал замечать, что с птичками и белочками он одной крови. Просыпаться
он начал раньше птиц, чуть становилось прохладно, так как спал поверх спаль-
ного мешка и ни разу не залезал в его шкуру. Он увидел в предутренней полу-
тьме, как вдоль бережка Труёва неспешно идёт высокий человек, сильно припа-
дая на правую ногу и катит перед собой одноколёсную тачку, загруженную отбор-
ным хворостом, аккуратно уложенным в кузовок тачки. Человек этот остановился,
чтобы передохнуть, не дойдя до места стрельбища метров двести. Он оставил
тачку на тропке, петляющей вдоль берега и повторяющей все изгибы реки и ото-
шёл от тачки метров на десять, после чего присел на берег речушки и стал мо-
лча смотреть на воду. Иногда он, как бы невзначай потихоньку осматривался по
сторонам и можно было подумать, что он делает это из обыкновенного любопыт-
ства. Но Сергей понимал, что этот человек, озираясь по сторонам, проверяет
обстановку вокруг себя и хочет убедиться, что он здесь один.

   Просидев на берегу реки минут десять и налюбовавшись видом плавного и ти-
хого течения воды, человек этот вдруг встрепенулся и разделся в мгновение
ока, так быстро, что Сергей опешил, ни один солдат в стройбате, где Сергей
проходил срочную службу, не смог бы так быстро раздеться. Ещё не отошёл Сер-
гей от удивления, а человек этот уже находился в воде и на секунду даже пог-
рузился в воду с головой, потом голова его тихо поднялась на поверхность, но
руки продолжали оставаться под водой, производя там какие то манипуляции.

   "Ружьё!.. Ружьё раскладывает..." - мелькнуло в голове у Сергея и он окон-
чательно понял, что перед ним стрелок и шкура стрелка теперь в его руках и
стоить она будет недёшево. С замиранием сердца он наблюдал, как стрелок уло-
жил разложенное ружьё на дно тачки, поправил хворост, а потом вдруг изогнулся
весь спиралью, как это делают собаки и с его тела во все стороны брызгами
слетела вода. Оделся он ещё быстрее, чем раздевался и вновь присел на берегу
реки и вперил взгляд в воду. Сергей решил проследить весь его дальнейший
путь и не высовывал носа из своего укрытия раньше времени.

   Стрелок сидел совершенно неподвижно и прислушивался. Затем встал, спокойно
и не спеша подошёл к тачке, ещё раз поправил хворост и тронулся в путь. Прой-
дя с сотню метров, он вновь остановился, подобрал лежащую на обочине толстую
ветвь от дерева, с большим трудом переломил её пополам и уложил на свою по-
возку, после чего пошёл дальше. Так он продвигался навстречь течению реки и
тачка его всё более наполнялась хворостом. Он двигался всё время по тропе,
которая становилась всё менее заметной и вела к территории бывшего лесничест-
ва. Когда стрелок уже начинал время от времени пропадать из виду, Сергей нап-
равился по его следу.

   Сергей не спешил. Времени у него было предостаточно, ещё только занималась
заря. Он достал из кармана маленький перочинный ножичек, разложил его и сре-
зал ивовый прут, аккуратно оправил срезанный край, сложил ножичек, уложил его
на место и пошёл дальше по тропе, пощёлкивая прутом по репейникам. До лесни-
чества было менее километра и Сергей был уверен, стрелок держит путь туда.

   В годы перестройки, когда Миша Горбачёв был без ума влюблён в рыночную
экономику, эту смазливую девицу с голубыми глазами и голубой кровью, обещав-
шую всем дать, были не только закрыты и заброшены все лесничества, был заб-
рошен и сам лес. Лесники были уволены, сокращены и пущены по-миру. Заботиться
об лесе стало некому и люди набросились на него, как саранча на траву. Лес не
то чтобы валили по плану, а просто брили бритвой и не под ноль, а совершенно
налысо. Его растаскивали по всем закуткам, а потом вдруг обнаруживали, что
лес намертво убит короедом и градом, что он стонет от боли, будучи даже спи-
ленным, перепиленным и пропущенным через все круги ада столярных и мебельных
цехов. Вдруг обнаруживали, что невозможно найти древесину первого сорта, так
как лес, распущенный на брус и доски весь был в гнойных язвах, из которых
вылезали один за другим такие жирные и противные короеды, что отпадала вся-
кая охота сидеть или лежать на диване, основой которого являлся такой лес.

   Именно в такой лес попал Сергей, выслеживая стрелка и подходя к лесниче-
ству. Он давно уже замечал, вставая рано по утрам, что в стороне лесниче-
ства частенько появляется дымок, идущий из трубы и всё собирался проверить,
кто же там нашёл себе приют среди разрушенных зданий? А теперь сам Бог вёл
его в эти места, позабытые и позаброшенные цивилизацией.

   Как только тропа под ногами Сергея стала растворяться в густой траве и он
углубился под сень деревьев смешанного леса, он повернул на девяносто граду-
сов и начал подниматься на холм, на котором росла преимущественно сосна и
лишь изредка встречалась берёза. Места эти Сергей знал наизусть с самого де-
тства, он излазил тут всё вдоль и поперёк, поэтому для него не составляло
особого труда подойти к лесничеству с самого удобного для наблюдения места
на холме. Он продвигался осторожно, не спеша, постоянно прислушиваясь ко
всяким неясным лесным шумам и смотрел в оба, частенько останавливаясь на
мгновение и бегло осматриваясь по сторонам. Он понимал, что со стрелком шут-
ки плохи и ему очень не хотелось получить пулю в зад.

   К тому времени, когда Сергей крался к лесничеству, израненные продавец
и покупатель были уже выписаны из больницы. Раны их заживали и поэтому зад-
ницы у обоих нестерпимо чесались. Зуд, не оставлявший их ни на минуту был
настолько серьёзен, что они не знали, куда деваться от него. Именно в такой
момент они поклялись друг другу непременно найти стрелка и извести его.

   Продавца звали Семёном. И этот Семён был очень умён. Он вёл паразитичес-
кий образ жизни и никогда не ударял палец об палец. Он умело продавал коно-
плю оптом и в розницу, но сам её никогда не выращивал, не сеял и не ухажи-
вал за ней. Он её воровал. Но сам он её не курил. Даже не пробовал ни разу.
Ему не нравилось, как ведут себя курильщики конопли после нескольких затя-
жек этого вещества, пробуждающего в человеке всю его дурь. Однажды он уви-
дел, как несколько человек катили по очереди карандаш по дороге, который
казался им бревном и они ужасно пропотели от этой тяжёлой работы, но так и
не смогли откатить карандаш с дороги. Семён работать не любил и опасался,
что если он накурится, то может случиться такое, что он начнёт работать. Он
боялся работы, как чёрт ладана.

   Он родился и вырос в деревне Кучкав. Сейчас на месте этой деревни есть
только небольшое болото и чуть в стороне небольшое поле, на котором сама
собою из года в год восходит конопля. Дикая конопля не представляла для ку-
рильщиков никакой ценности, но Семён, случайно наткнувшись на это поле и
досконально изучив его, заметил, что в центре поля есть ухоженный участок.
Семёна обуял азарт охотника и он начал покруживаться вокруг этого поля, изу-
чать обстановку и присматриваться к окружающему ландшафту, стремясь увидеть,
не идёт ли кто, не несёт ли что? Вскоре он без труда, совершенно не напряга-
ясь выследил фермера, который приезжал к Кучкаву на старенькой машинёшке зе-
леноватого цвета, загонял свою старушку поглубже в лесок, в укромный уголо-
чек и, взяв с собой ножницы, пропадал в зарослях конопли, где начинал стара-
тельно постригать лишние листочки у конопляных кустиков, не давая появиться
на них пятому листу, который мог высосать из куста все соки и лишить его
всей пряности аромата и чудодейственного волшебства дури.

   Фермер при ходьбе припадал на правую ногу, но тем не менее двигался весь-
ма проворно и Семён сделал вывод, что нужно быть крайне осторожным и не по-
пасться ему на глаза, иначе от погони ему будет уйти довольно нелегко. Каж-
дый раз, придя к полю, Семён первым делом проверял, на стоянке ли зеленова-
тая машинёшка, а потом с нетерпением ждал, когда фермер уедет и только лишь
тогда он вылезал из засады. Он воровал понемножку, чтобы фермер не замечал,
что его угодьям мало-помалу наносится урон и свято помнил, что жадность гу-
бит фраера, но однажды ему сказали, что его товар очень хорош и от него ожи-
дают большего, пообещали, что расчёт произведут безотлагательно и сумма воз-
награждения была для Семёна будоражаще волнующей, туманящей голову сильнее,
чем сама конопля могла затуманить голову курильщика. И Семён клюнул. Он вы-
потрошил весь ухоженный фермерский участок, не оставив куста на кусте. Не
дав даже конопле созреть полностью и налиться дурью до краёв.

   Он и знать не знал, что фермер давно уже заметил, что лакомство его тает
потихоньку и он только и ждал случая расправиться с воришкой, прижать его к
ногтю и выставить ему счёт, используя для этого помощь серьёзных людей, для
которых он так старательно трудился, не покладая рук. Когда он увидел свою
разорённую плантацию, он упал в обморок, а очнувшись, схватился за голову и
начал вслух разговаривать сам с собою, произнося одни и те же слова: - "Я
разорён! Какое горе! Я разорён! Какое горе!"

   Придя в себя, он кинулся в город на своей зелёненькой машинёшке, разыскал
своих заказчиков по бизнесу и доложил им обстаноку на настоящий момент.

   "Дурачина ты! Простофиля!" - сказали ему серьёзные люди и добавили: - "По-
шёл вон с глаз долой! Впервые видим такого дурака! Надо же! Всю малину обга-
дил! Проворонил всю коноплю! Все наши ожидания и надежды - псу под хвост!"

   "Дайте мне шанс! Дайте мне шанс! - возопил фермер, - а ещё лучше, дайте
мне ружьё! И побольше патронов! Я разыщу этого гада и уничтожу его! Ведь он
подложил свинью нам всем, а не только мне одному! Помогите мне разыскать его
и я в долгу не останусь! Вы же знаете меня!"

   "Как не знать? Уж теперь то мы тебя знаем! - отвечали ему серьёзные люди.
А потом, посовещавшись между собой, эти люди вынесли свой вердикт. Они реши-
ли удовлетворить его просьбу и дать ему тот самый шанс, о котором он их мо-
лил и вооружить его берданкой. Один из этих людей произнёс: - "Приведите ко
мне Дуче". Кликнули этого самого Дуче и он явился. У этого Дуче были такие
кустистые брови, что ему мог позавидовать сам Леонид Ильич Брежнев. Из под
этих бровей хмуро смотрели на присутствующих два чёрных глаза и всем показа-
лось, что к ним пожаловал сам дьявол. "Говори, братва, что надо, я всё для
вас сделаю", - хриплым рокотом произнёс Дуче и вся братва содрогнулась от его
голоса.

   "Дуче, я слышал, что ты ружьишком разжился", - обратился к нему тот, кто
посылал за ним.

   "Да, - отвечал Дуче, - купил по случаю у одного бомжа."

   "А у бомжа откуда оказалось ружьецо?"

   "Ты не поверишь, Гром, он ночевал на чердаке бывшего молокозавода и уви-
дел, что каменщик, разбиравший стену, нашёл в стене ружьё и несколько патро-
нов. Каменщик спрятал ружьё на чердаке, но бомж сообщил мне об этом и я велел
ему это ружьё принести ко мне."

   "Хорошее ружьё?"

   "Я не проверял."

   "Ты отдай это ружьё фермеру, пусть он его проверит."

   "Гром, я заплатил бомжу."

   "А фермер с тобой рассчитается."

   "Принести ружьё сейчас?"

   "А чего ждать? Пока железо горячо, пусть фермер куёт."

   

 

   
 

 
   

   
 



   


Рецензии
Доброй ночи, Пётр!Читала не отрываясь Ваш великолепный, талантливый рассказ, да ещё мне были очень понятны все термины строительства и применённые инструменты, так как у меня сыновья строители и я неравнодушна к их успехам. Я не сомневаюсь,что Вы обязательно найдёте время дописать.Буду ждать продолжения. Читается легко, помогает Ваш бесподобный юмор и точность определений,кто есть кто.
Это про разрушение нашей страны,за молокозаводы и леса.
Вас волнует всё,так как Вы неравнодушный человек. Спасибо Вам огромное.
Рада знакомству. Удачи и доброго здоровья.

Людмила Шарманова   05.02.2018 20:59     Заявить о нарушении
Большое Вам спасибо, уважаемая Людмила Владимировна! Вы даже не представляете,
как я благодарен Вам за Ваши столь тёплые слова! Ещё раз, огромное спасибо!
С почтением и всеми самыми наилучшими пожеланиями к Вам - Пётр.

Гришин   05.02.2018 21:35   Заявить о нарушении
Уважаемый, Пётр!С наступившим Новым Годом Вас!
Счастья, радости, добра, вдохновения и здоровья.
А, главное, мира на земле.

Людмила Шарманова   01.01.2023 00:11   Заявить о нарушении
Большое Вам спасибо, уважаемая Людмила Владимировна, за поздравления, пожелания и
за то, что не забываете! И Вас тоже - с Новым Годом и дай Бог Вам доброго здоровья
и всего самого наилучшего в наступившем году! С почтением к Вам - Пётр.

Гришин   01.01.2023 05:01   Заявить о нарушении
На это произведение написано 6 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.