Гомер, Одиссея

Прочитала «Одиссею» Гомера в переводе Жуковского.

Прежде всего, мне было интересно узнать о жизни греков, быте, из первых рук так сказать. И Гомер мои ожидания оправдал. Так обряд жертвоприношения, был, оказывается, не нудной обязанностью, а предлогом приятно провести время, праздником. То есть, они приносили в жертву только бёдра животных, остальное зажаривали для себя, вкушали и весело танцевали вокруг костров. Греки были очень чистоплотны, перед каждым приёмом пищи омывали руки, гостя из далёких мест в обязательном порядке отправляли в баньку помыться. Жаль, что об этих прекрасных обычаях позабыли в Европе, не было бы, глядишь, таких страшных эпидемий чумы, холеры и т.д. Интересно ещё, что после принятия банной процедуры, обязательно натирали тело елеем, но про мыло ни слова. Описывая пещеру Полифема, Гомер рассказывает

Начали всё мы в пещере пространной осматривать; много
Было сыров в тростниковых корзинах; в отдельных закутах
Заперты были козлята, барашки, по возрастам разным в порядке
Там размещенные: старшие с старшими, средние подле
Средних и с младшими младшие; ведра и чаши
Были до самых краев налиты простоквашей густою.


возвратился хозяин. И скоро
С ношею дров, для варенья вечерния пищи, явился
Он и со стуком на землю дрова перед входом пещеры
Бросил; объятые страхом, мы спрятались в угол; пригнавши
Стадо откормленных коз и волнистых баранов к пещере,
Маток в нее он впустил, а самцов, и козлов и баранов,
Прежде от них отделив, на дворе перед входом оставил.
Сел он и маток доить принялся надлежащим порядком,
Коз и овец; подоив же, под каждую матку ее он
Клал сосуна. Половину отлив молока в плетеницы,
В них он оставил его, чтоб оно огустело для сыра;
Все ж молоко остальное разлил по сосудам, чтоб после
Пить по утрам иль за ужином, с пажити стадо пригнавши.
Кончив с заботливым спехом работу свою, наконец он
Яркий огонь разложил,

Видимо, Гомер описывает быт крестьянина, мне было очень интересно читать.



Безусловно, Одиссея недаром часто Гомер называет хитроумным и мудрым, но как говорится, и на старуху бывает проруха. В случае с циклопом Полифемом он ведёт себя не только неразумно, можно сказать глупо. Забравшись в его пещеру, и запасшись сырами, спутники стали убеждать Одиссея быстренько смыться, пока не явился страшный хозяин. Но Одиссей решил дождаться его. «Видеть его мне хотелось в надежде, что, нас угостивши, даст нам подарок». Дело в том, что греки были гостеприимными, в какой-то степени, можно сказать, вынужденно, так как считали, что не просто необходимо хорошо приветить гостя, но и одарить его на прощанье подарком, иначе Зевс накажет. Циклоп, увы, Зевса не боялся, может быть, потому, что сам был сыном бога Посейдона, обратился с непрошеными гостями крайне сурово, не побрезговав некоторыми полакомиться. Видно такого рода деликатес, редко к нему заглядывал. Справедливости ради, следует отметить, что спаслись оставшиеся в живых благодаря Одиссею. Действительно, он был отважен, в панику практически не впадал и сообразителен невероятно. Но оказавшись на корабле и отплыв на нём в море, не унимается и начинает выговаривать Полифему, всё, что о нём думает. Полифем, осердившись:
« тяжкий утёс от вершины и с вершины на голос кинул… хлынув, большая волна побежала стремительно к брегу; схваченный ею, обратно к земле наш корабль помчался» Кое-как справившись с жуткой волной, очутились путешественники в море, подальше от берега. И Одиссей, ( хотя товарищи убеждали его уняться, но тому всё нипочём) «продолжал раздражать оскорбительной речью циклопа», а напоследок назвал своё истинное имя. Ну, тут Полифем не выдержал и обратился к Посейдону с просьбой наказать Одиссея и не дать ему возможности вернуться на родину в Итаку. Благодаря этому прискорбному случаю возвращение Одиссея сильно задержалось.
Образ Одиссей обаятелен, хотя с женихами он расправился, на мой взгляд, круто. Подумаешь, покушали несколько лет за его счёт, ну и что! И за это убивать всех без разбора. Между ними были вполне добродушно настроенные парни и с Пенелопой достаточно уважительно все всегда обращались. Не домогались, довольствуясь ласками служанок, что сами охотно к ним прибегали ночами.

Буквально поразила Елена прекрасная. Это надо же так внушить всем, что она сбежала от супруга с красавцем Парисом, не потому, что увлеклась, влюбилась в него без памяти, а единственно под влиянием злого демона. Но и, когда она, зная, что в деревянном коне находятся греки, в сущности, предала своих соотечественников тем, что подойдя к коню, вызывала их всех поимённо. Рассказывая об этом случае Менелай златовласый, вернее сказать, златорогий, объясняет это так:

- К нам ты тогда подошла – по внушению злому конечно, Демона, дать замышлявшего славу враждебным троянцам.

Это надо же было обладать огромнейшим обаянием, умом, хитростью, чтобы суметь оправдаться в такой ситуации.Но не без подлости женщина, недаром её недолюбливала Кассандра.

Ещё одна интересная история, описываемая в «Одиссее»
Как известно Гефест, узнав о измене своей жены, прекрасной Киприды с Аресом, решил поймать их в ловушку и тем опозорить перед богами.
Сети сковал из железных, крепчайших, ничем не разрывных
Проволок. Хитрый окончивши труд и готовя Арею
Стыд, он пошел в тот покой, где богатое ложе стояло.
Там он, сетями своими опутав подножье кровати,
Их на нее опустил с потолка паутиною тонкой;
Были не только невидимы оку людей, но и взорам
Вечных богов неприметны они: так искусно сковал их.
Влюблённая парочка, ни о чем не подозревая, улеглась на роскошное ложе:

Вдруг сети
Хитрой Гефеста работы, упав, их схватили с такою
Силой, что не было средства ни встать им, ни тронуться членом;
Скоро они убедились, что бегство для них невозможно;

Гефест, призвал всех богов
Подняли все они смех несказанный, увидя, какое
Хитрое дело ревнивый Гефест совершить умудрился.
Глядя друг на друга, так меж собою они рассуждали:
«Злое не впрок; над проворством здесь медленность верх одержала;
Как ни хромает Гефест, но поймал он Арея, который
Самый быстрейший из вечных богов, на Олимпе живущих.
Но Аполлон, обратившись к Эрмию, спрашивает:

Искренне мне отвечай, согласился ль бы ты под такою
Сетью лежать на постели одной с золотою Кипридой?»

И тот отвечает

«Если б могло то случиться, о царь Аполлон-стреловержец,
Сетью тройной бы себя я охотно опутать дозволил,
Пусть на меня бы, собравшись, богини и боги смотрели,
Только б лежать на постели одной с золотою Кипридой!»

Комментарии излишни.


К Гефесту, богу-умельцу, художнику отношусь уважением, но в этой ситуации мне он показался несколько мелочным
не сниму с них дотоле я этой
Сети, пока не отдаст мне отец всех богатых подарков,
Им от меня за невесту, бесстыдную дочь, полученных.
Правда, прекрасна она, но ее переменчиво сердце».

Может быть, не так уж он любил Афродиту, поэтому и сердце прекрасной богини ему не ответило нежной любовью.
Мен понравился ритм стихов, напоминающий мерно набегающие волны, и ещё какие бы страсти не происходили с героями, но неизменно вслед встаёт умиротворяюще розовоперстая, златотронная Эос.